Лента времени. Годрик и Салазар.

- Салазар! Сал, где ты?! - голос Ровены разносился по гулким коридорам Хогвартса. Самый старший из основателей, и по совместительству владелец замка, только поморщился, глядя на присланного патронуса. Ворон же, не дожидаясь ответа, заговорил дальше. - Спустись в Большой зал. Наш доморощенный артефактор сваял новую вещицу. Надеюсь, тебе не надо напоминать, что сделало его предыдущее творение? Салазар усмехнулся. Нет, напоминать определённо было не надо. Два окаменевших ученика и доведённые до икоты призраки и портреты. А Годрик лишь разводил руками и уверял всех, что и сам не знает, как из маленькой змейки, выточенной из куска малахита, мог получиться живой василиск. Тем более он, Годрик, хотел лишь создать защитника для Хогвартса, и всё. Слава Мерлину василиска удалось отловить и, пользуясь наследственным даром Слизеринов - парселтангом, договориться с этой огромной змеюкой, пожертвовав своими личными, секретными апартаментами. Кстати, он ещё не потребовал с Гриффиндора плату за утрату Тайной комнаты. Слизерин закрыл книгу и поспешил спуститься в Большой зал, чтобы посмотреть на очередной шедевр своего друга. В зале уже присутствовали Ровена и Хельга. Обе дамы увлечённо рассматривали стеклянный шар, стоящий на преподавательском столе. Салазар заинтересованно подошёл поближе, стараясь рассмотреть вещицу. Размером с небольшой мячик она была сделана скорей из горного хрусталя, чем из простого стекла, а внутри располагался миниатюрный Хогвартс, выполненный с большой точностью и достоверностью. В окошках крохотного замка то и дело вспыхивал свет, казалось, что эта модель живёт своей, довольно-таки насыщенной жизнью. - Ну, и что это? – Салазар внимательно посмотрел на Гриффиндора. – Что ты сотворил на этот раз? - Понимаете, - тут же засмущался Годрик и поднял на своих друзей глаза удивительного изумрудного цвета, - я подумал, что нашим потомкам когда-нибудь понадобится защита, и вот… - он показал рукой на шарик. – Я назвал это – пристанище. - И как это работает? – Ровена смотрела на хрустальный шар с изрядной долей скептицизма. - Да просто, - Годрик беспечно махнул рукой, - если кто-нибудь из носителей нашей крови будет в беде, то рядом с ним появится этот шарик и наследник окажется внутри него, под защитой. - Понятно, - протянул Салазар, - у меня несколько вопросов: во-первых, как наследник потом из шара выберется? И, во-вторых, кто ему будет там помогать? - Вот, - глаза Гриффиндора загорелись маниакальным огнём фанатика-учёного, - я себе задал те же самые вопросы. Так что, ответ у меня уже есть. Внутрь шара я поместил наши с вами сознания, вернее записи волновой активности мозга. Я проверил на вас новое заклинание, именно оно и предоставило мне необходимую информацию. - Что?! – взвилась Ровена. – Ты хочешь сказать, что испытал на нас новое заклинание?! Ты совсем дурак?! А если бы что-то пошло не так?! - Ровена права, Годрик, - молчавшая до этого Хельга, осуждающе покачала головой, а Слизерин лишь покрутил пальцем у виска. - Так ведь всё же получилось! – воскликнул Гриффиндор и улыбнулся. Остальные три основателя лишь тяжело вздохнули. Сердиться на Годрика ни один из них подолгу не мог. На этого мальчишку, вообще невозможно было сердиться. Самый младший из них, горячая и увлекающаяся натура, он никогда не сидел на месте. Всё время был чем-то занят. Вот только… занятия он выбирал довольно опасные. То создавал очередной артефакт, не зная, что получится в итоге; то пропадал вместе с кентаврами в запретном лесу, изучая искусство предсказаний; то, мня себя отменным стратегом, ввязывался в очередное противостояние местных феодалов. Ни девочки, ни Салазар не знали, что взбредёт в его дурную башку в следующий раз. Годрик же, тем временем, продолжил рассказ: - Любой из наших потомков может оставаться внутри артефакта сколько пожелает, но не более ста лет, иначе, не сможет оттуда выбраться. - Сто лет по нашему времени? – поинтересовалась Ровена, внутри неё уже поднял голову блистательный учёный. В отличие от Гриффиндора, Рейвенкло не разменивалась на мелочи, предпочитая накапливать фундаментальные знания. - Нет, по времени пристанища. А в нашем мире, сколько бы ни пробыл наследник внутри, пройдёт не более получаса, а сам он за это время не изменится. Останется таким же, каким и был. Только вдумайтесь… мы сможем передать ему все наши знания. И не только их… Я смог создать там, - Гриффиндор постучал пальцем по стеклу, - что-то вроде самообновляющейся истории Хогвартса. Так что наши копии внутри будут знать всё, что приключилось с магическим миром на время появления, нуждающегося в защите. Здорово, правда? ****** Стук в дверь вывел Салазара из состояния отрешенной задумчивости. Слизерин поднялся с дивана и открыл. На пороге предсказуемо обнаружился Годрик. - Разрешишь войти? – он с надеждой посмотрел на старшего товарища. Тот лишь посторонился, пропуская мальчишку внутрь. – Злишься? Гриффиндор застыл посреди гостиной, боясь поднять взгляд. Он сам не знал почему, но мнение Салазара и его внимание были очень важны. Больше всего на свете Годрик боялся лишиться расположения старшего мага. - А смысл? – Слизерин подошёл к камину и, облокотившись на каминную полку, печально посмотрел на понурого Гриффиндора. – Злись я, не злись, ты всё равно всегда поступаешь по-своему. Когда-нибудь на твоём надгробном камне напишут: "он сначала делал, а потом думал". И самое обидное, что ты своими поступками только приближаешь это событие. Годрик шагнул вперёд и уткнулся носом в грудь мужчины, обхватив его руками за талию. Салазар, улыбнувшись, поцеловал его в вихрастую макушку. - Прости, - зелёные глаза, заискивающе посмотрели в небесно-синие, - я больше не буду. Честно-честно. Слизерин, услышав это, не смог сдержать смеха. Это детское: честно-честно, было невероятно милым. Салазар прижал к себе хрупкого, невысокого Гриффиндора и тот тут же напряжённо застыл, но не отстранился. - Милый мой, - бархатный голос Салазара заставил Годрика ещё больше напрячься, - я тебя очень люблю. Не только, как друга. Это куда более глубокое чувство. Я живу тобой, дышу тобой… И когда в следующий раз ты ввяжешься в очередную авантюру, вспомни, что от этого зависит не только твоя жизнь, но и моя. Салазар подхватил парня за подбородок, заставляя поднять голову, вглядываясь в широко-распахнутые глаза мальчишки. А в них было столько всего намешано… и испуг, и затаённая радость, и предвкушение, и самое главное: тёплые искорки ответного чувства, на которое и надеяться-то не могли. Мужчина улыбнулся и склонился к губам Годрика, захватывая их в нежный ласковый поцелуй. Гриффиндор на секунду замешкался, а потом ответил, со всем пылом юности. Несмотря на возраст, он не собирался уступать инициативу. Нет, он, конечно, всё равно сдастся впоследствии, но не без боя же? Салазар же, почувствовав напор со стороны партнёра, лишь улыбнулся и подхватил мальчишку под попу. Тот недолго думая, оплёл Слизерина ногами и томно застонал ему в губы. - Кровать, диван или ковёр? - поинтересовался ухмыляющийся хозяин Хогвартса. - М-м-м, - Годрик сделал вид, что на секунду задумался, - сначала кровать, потом диван, а потом и ковёр. И быстрее, быстрее. Спальня Слизерина была выдержана в серо-голубых, а совсем не зелёно-серебристых тонах, как думали многие. Но самой большой её достопримечательностью была огромная кровать под серебристо-серым балдахином. Салазар свалил свою ношу в подушки и примостился рядом. Осторожно, подушечками пальцев, очертил овал лица своего молодого любовника. Тот, в ответ на ласку, мурлыкнул, и вдруг стремительно переместился, оседлав бёдра Слизерина. - Ты уверен, что не пожалеешь? – Годрик очень серьёзно посмотрел на синеглазого мужчину, а тот захохотал. - Вообще-то это я у тебя должен спрашивать. Как-никак я старше, лет этак на пятнадцать. - А я давно уверен, только ты не замечал… - погрустнел Гриффиндор, а Салазар снова погладил его по лицу. - Не грусти, малыш. Самое главное, что теперь-то мы вместе. Мужчина резко перевернулся, подминая под себя гибкую фигуру партнёра и впиваясь в розовые губы страстно-жгучим поцелуем. Годрик застонал, выгибаясь, стараясь прижаться к Салазару, как можно теснее. Ощутить его всем телом. Горячие губы Слизерина проложили дорожку от маленького аккуратного ушка, вниз. Туда, где в такт стремительно стучащему сердцу, билась тёмно-синяя жилка. Всосали солёно-пряную кожу, оставляя засос, словно метку: моё. Скользнули ниже. Руки тем временем, проворно расстегивали мелкие пуговички на рубашке, путаясь в них. Из-за чего Салазар, то и дело начинал чертыхаться, поминая Мерлина, Мордреда и Моргану в одном предложении. Гриффиндор же, глядя на его потуги, весело засмеялся и, взмахнув рукой, просто испарил одежду с них обоих. - Мерлин, - смутился Слизерин, - я впервые забыл, что являюсь волшебником. Годрик же притянул мужчину к себе, прижимаясь к разгорячённому телу, давая почувствовать степень своего возбуждения. - Может, закончишь говорить, и займёшься, наконец, делом? - Маленький паршивец, - Салазар посмотрел в смеющиеся глаза и переместился вниз, сразу же втягивая член партнёра в рот, не давая тому опомниться. Годрик застонал и подался навстречу, стремясь усилить контакт. Это было так жарко, и так хорошо. Язык и губы Слизерена сводили его с ума, вознося на вершины блаженства. Прелюдия, подготовка… да кому они, Мордред побери, нужны. Только отвлекают от главного. Гриффиндору казалось, что ещё чуть-чуть и у него вырастут крылья, и он действительно сможет взлететь. Тем обиднее было, когда всё прекратилось, а Салазар вдруг остановился, сжав его член у основания. - Почему? – прохныкал разочарованный Годрик. - Э-э, нет, малыш, - Слизерин перевернул парня на живот. – Я хочу получить тебя полностью, без остатка. Всего тебя. И снова лёгкие невесомые поцелуи по позвоночнику вниз, к упругим ягодицам. Слегка прикусить их, заставив парня вскрикнуть. Раздвинуть половинки и коснуться языком заветного входа, расслабляя напряжённые мышцы. Развратно-смущающая, но такая крышесносная ласка. Годрик окончательно потерялся в своих ощущениях, уже не понимая, на каком свете находится. Он захлёбывался в противоречивых желаниях. С одной стороны жутко не хотелось, чтобы ласкающее его губы и язык прерывались; с другой стороны нестерпимо хотелось получить разрядку. И как ответ на невысказанные мольбы, парень почувствовал волну магии и приятный холодок, сосредоточившийся в анусе. А затем, что-то по ощущениям довольно большое, раздвинув мышцы, начало проникать в него. Лёгкая боль слегка отрезвила, позволяя сосредоточиться на новых ощущениях. Салазар не спешил, позволяя партнёру привыкнуть к чувству наполненности, а затем лёгким толчком подался вперёд. Ещё раз, и ещё. Боль ушла на задний план. Каждый толчок возлюбленного, задевая что-то внутри, отправлял по телу Годрика всё новую и новую волну наслаждения, заставляя задыхаться под наплывом ощущений. Кровь – кипящей лавой бежала по венам. Окружающая магов действительность выцветала, сжимаясь до них двоих. Толчок за толчком, соединяя тела в единое целое. Заставляя растворяться друг в друге. И наконец, когда терпеть наслаждение уже не было сил, взорваться в одном на двоих экстазе. Они медленно приходили в себя. Годрик оплёл своего любовника руками и ногами и, положив голову тому на плечо, сонно проговорил: - Теперь ты только мой. Никому не отдам. - Нет, малыш, - Салазар прижал мальчишку к себе, - это ты мой. С утра и Ровена, и Хельга встретили их понимающими улыбками, но от комментариев благоразумно отказались. Салазар же, дождавшись, когда Годрик расправится с завтраком, поставил перед ним фиал с серебристо-зелёной жидкостью. - Это что? – тут же насторожился парень. - Ну… не только ты занимался научными изысканиями. Я вот тоже неплохо потрудился. Изобрёл зелье мужской беременности. Ты изготовил для наших наследников неплохой артефакт, – Слизерин погладил рукой хрустальный шар, всё ещё стоящий на столе. – Но надо же, этим наследникам откуда-то взяться. Так что… когда будешь готов просто выпей это. Годрик пристально посмотрел на своего возлюбленного, а потом на искрящийся фиал. Усмехнулся чему-то своему, и, вытащив пробку, одним махом опрокинул в себя жидкость, по вкусу напоминающую капустный салат. Затем склонился к уху Слизерина и прошептал: - Со мной-то и в нормальном состоянии сладу нет, а представь меня беременного. Ох, и намучаешься же ты. Ровена с Хельгой, обладающие прекрасным слухом, услышав жаркий шёпот Гриффиндора, дружно расхохотались. Да уж, Хогвартсу предстоит пережить незабываемые девять месяцев.