Клетка души. Мой римский мальчик

Рил:       «Я знал, что это случится, что Ирин попросит его научить. Двойное… Похоже, он думает, что раз Крис это делает, значит и он должен этому научиться. „Папе так нравится“ — универсальный ответ на все вопросы. Он просто не понимает, что мы это делаем исключительно потому, что Рану это нравится. Но он упрашивает попробовать, научить. Когда я учил Ирина правильно делать минет, Ран посмеивался надо мной. Теперь я могу ему отомстить. Потому что в вопросах анального секса я вообще не разбираюсь. Львенок чертовски впечатлительный. Но ведь Ран не сразу смог настолько расслабиться. Как его учить, я не знаю, но ясно, что без Криса тут не обойтись. Хотя бы потому, что Крис умеет заставлять мальчика расслабиться. Ирин в руках своего папы тает, как шоколад.» Ирин:       «Я очень хочу научиться так расслабляться, как Ран. Он почти моментально умеет так делать. Я это понял, когда он готовил салат, как всегда в одном фартуке. Папа подошел к нему, обнял одной рукой за талию, и тот застонал. Ран точно не мог знать, что Крис решил сейчас его взять. Хотя, судя по тому, как часто они занимаются сексом именно вот так на кухне, он всегда готов к этому. Ран мне сказал, что важны две детали: зачем ты это делаешь, и насколько ты умеешь расслабляться.       Тогда он заставил меня задуматься, зачем я так настаиваю на двойном. Я вполне предсказуемо ответил: „потому что папе так нравится“.       Рил и папа часто уезжали в офис. Я сидел на кухне, пока полуголая мачеха готовила сложные блюда итальянской кухни. — Ты действительно хочешь двойное? — спросил Ран. — Да, конечно, — немного запинаясь ответил я. — Но почему? Ради Криса или для себя? Любопытство? Желание угодить? — не оборачиваясь, размышлял он. — Папе же так нравится, да? — я был уверен, что они делают всё, чтобы угодить папе. — Крису? Если ты правда хочешь знать, то Крис этого бы не делал, если бы мне это не нравилось, — пожал плечами парень, продолжая искать нужные специи. — То есть, папе это не нравится? — мне всегда было трудно его понять. — Нет. Крис бы не стал делать того, что ему не нравится, — он наконец оторвался от готовки и сел за стол напротив меня с кружкой зеленого чая с жасмином.       Я дико волновался, что если я откажусь, то они мне больше этого не предложат, и папа во мне разочаруется. — Тебе бывает с Крисом больно? Только честно. Когда и насколько? — он строго смотрел на меня своими зелеными глазами. — Не то чтобы больно, скорее просто неприятно… Когда папа… добавляет пальцы. Это не всегда незаметно, — честно признался я, краснея. — Ты не готов к двойному с ним и одним из нас, — вынес он вердикт. — Если только я и Рил. Да и то, я в этом не уверен. — Но я хочу первый раз с папой! — мне важно, чтобы это было с ним. — Ирин, ты не сможешь. Мы не хотим тебя травмировать. И я, и Рил, и Крис — все мы хотим, что бы тебе было хорошо и не больно. Я лично против этого, но раз ты так хочешь… — вздохнул он. — Мы можем попробовать сегодня? — спросил я. — Нет, ещё слишком рано. Если тебе неприятно с папой, то при двойном тебе тем более будет неприятно, — покачал он головой. — Я просто не знаю, как мне полностью расслабиться… — я чувствовал себя очень растерянным и расстроенным. — Ты сам себя сдерживаешь, — ответил мне Ран. — Как так? — я никогда не подозревал, что причина во мне. — Я тоже таким был в начале своих отношений с Крисом. Ты боишься, так сказать, отпустить поводья. Попробуй сегодня ночью, и если получится, то обещаю, что мы обязательно попробуем двойное, хорошо? — он положил руку поверх моей и ласково улыбнулся. — Хорошо, я постараюсь, — согласился я.» Крис:       «Я ужасно волновался за Ирина. Он слишком многого хочет. А я не хочу делать ему больно. Рил, впрочем, тоже волнуется. Ирин ведет себя как ребенок, который всё повторяет за взрослыми. Ему не обязательно делать то, чего он не хочет. Я люблю его, потому что это он. Я не требую от него ничего, потому что хоть наши отношения и не похожи на „отец-сын“, я чувствую за него ответственность. Я стараюсь как-то подготовить его и очень надеюсь, что не причиняю ему боли.» Ран:       «Мы с Рилом собирались поехать в „Ашан“. Рил всё время возмущается, почему я покупаю продукты в таком дешевом магазине, а не в „Азбуке вкуса“. Я привык экономить, да и потом, какой смысл переплачивать?       В этот раз Ирин напросился с нами. Мало того, что я приглядываю за Рилом, так теперь ещё и за Ирином надо будет следить. — Как прошли эти ночи? — спросил я у него, уже в машине. — Ты был прав, надо было раньше отпустить поводья, — он улыбался. — Попробуем сегодня? — Может быть, — осторожно начал я. — Если мы попробуем, то будем знать, что нам делать. Если я скажу нет, не расстраивайся, мы попробуем потом ещё раз. Если получится, и тебе понравится, то есть смысл продолжать, чтобы потом получилось с Крисом. Если получится, но тебе не понравится, то не стоит геройствовать. — А сразу с папой нельзя? — Ирин безумно влюблен-таки в моего мужа. — Нет, тебе сначала надо привыкнуть ко мне и Рилу, а потом уже пробовать с Крисом. Ты же сам понимаешь почему. — Хорошо, — серьезно кивнул он.» Ирин:       „Мы вернулись домой из магазина. Было интересно. Ран даже составил список, как всегда делает наша горничная — Ева, и сейчас проверял, всё ли он купил.       И тут я начал волноваться… Смогу ли я? А если нет? — Ирин, можно тебя на минутку? — мы с папой вышли с кухни, где ожидали ужина. — Что-нибудь случилось? — я удивился. — Вот ты мне и расскажи. Ты волнуешься из-за сегодняшней ночи? — папа всегда был проницателен. — Да… Вдруг я не смогу. Разочарую тебя… — я опустил глаза. — Ой, глупый… — ласково произнес он, приподнял мою голову и поцеловал меня. — Мне не важно, сможешь ты или нет. Я всё равно буду любить тебя так же, как и сейчас. Если не получится, ну и черт с ним, значит тебе это не нужно. Я хочу, чтобы тебе со мной было хорошо. Так что прекращай изводить себя, — он ещё раз поцеловал меня, и мы вернулись в кухню.       Я и правда перестал думать об этом и изводить себя. Сенсей тихонько курлыкал какую-то песню на французском. Папа улыбался с прикрытыми глазами. Ран уже раскладывал еду по тарелкам.       После ужина, когда Ран убрал со стола, они отправили меня в душ, а сами приняли его еще раньше, чем мы сели есть.       Я вошел в спальню и застыл в дверях. Похоже, они устали меня ждать… Папа лежал на спине, на его бедрах медленно покачивался Ран, в блаженстве закрыв глаза и постанывая, которому сенсей делал высококачественный минет. Впрочем, и сам Рил наслаждался — папа сосал ему, поглаживая ягодицы и бедра. Мне пришлось ещё минут восемь ждать, пока они дойдут до оргазма.       Они все посмотрели на меня, глаза у них горели, и я почувствовал себя антилопой, зашедшей к голодным хищникам как раз к столу. — Ирин, ты выглядишь таким напуганным… Ты точно хочешь? — сенсей вскинул бровь. — Да, — уверенно ответил я и лег к ним в постель. Рил, по обыкновению, начал меня ласкать. Я принял коленно-локтевую позу. Папа взял меня за руку. — Tutto bene, giovane leone*, — прошептал Крис.       Ну вот, я ведь хотел это почувствовать, значит пора! Расслабился, когда почувствовал, что Рил и Ран начали меня растягивать. — Как думаешь? Он готов? — спросил Рил у эксперта. — Да, а ты сам не видишь? — голос у Рана был хриплым от возбуждения.       Один из них вошел, и я застонал от наслаждения. Буквально через минуту вошел и второй. Сначала было немного неприятно, но потом меня выгнуло дугой, я сжал руку папы, теряя контроль. Мозг совершенно отключился, волны наслаждения накрывали с головой. С моих губ не слетело ни одного слова, только стоны, крики и мольбы, но волны смыли из моей головы все русские буквы, оставив только ирландские.       Тело пылало, особенный жар был там, где наши тела соприкасались. Мои волосы взмокли и прилипли к вискам. По выгнутому позвоночнику скатывались капельки пота. Поясницу полоснуло, как огнем. Я отлично знал — это означает, что вот-вот наступит наивысшая точка наслаждения. Все мои мышцы свело, и я почувствовал, что мальчишки тоже дошли.       Я с трудом открыл глаза и разжал руку. Я увидел, как папа встает с постели, хоть мне и не хотелось двигаться, я схватил его за руку. — Папа, ты куда? — спросил я. — Никуда, — улыбнулся он и лег рядом, я поскорее перебрался к нему поближе и положил голову ему на плечо, чтобы он точно никуда от меня не делся. Рил принес ему кружку холодного чая. А потом они с Раном отправились в свою спальню, убедившись, что я в порядке. — А знаешь, мне понравилось! — честно сказал я Крису. — Хорошо, если так, — он крепко обнял меня, укрывая одеялом.“ *Tutto bene, giovane leone (it.)  — всё хорошо, львенок Крис:       «С двойным всё получилось. Ирин доволен, с ним всё в порядке. Но у нас появилась другая проблема. Когда я спрашиваю Ирина, чего бы ему хотелось, он мне отвечает: „всё, что ты захочешь“. При этом он краснеет и опускает глаза. Попрошу Рила с ним поговорить, потому что сенсея он не так стесняется. Потом рыжик, конечно, мне всё расскажет.» Ирин:       «Сенсей захотел со мной поговорить. Интересно, о чем? — Ирин, ты всё ещё боишься разочаровать Криса? — спросил он, посасывая леденец. — Уже не так. Я буду стараться делать всё, что нравится папе, — я подумал, что есть то, что нравится ему, но чего я ещё не умею. — Вот. Крис тоже интересуется тем, что нравится тебе, — такого я точно не ожидал. — Он хочет, чтобы вам обоим было хорошо друг с другом. — У нас, похоже, сильное желание друг другу угодить. Но я бы не хотел заставлять папу делать то, чего он не хочет, — я знаю, что обязательно есть такое, что папе не нравится. — У вас, так или иначе, есть то, что нравится обоим. Если ты стесняешь сказать ему, скажи мне, — его предложение резонно. — Ну… ладно, — мне всё ещё было стыдно, но говорить об этом с Рилом не так стыдно, как с папой. — Мне бы хотелось попробовать с ним позу „69“. Мне нравится заниматься любовью лицом к лицу, чтобы можно было заглянуть ему в глаза или дотянуться до губ. Ещё мне хочется… вот как вы вчера… — тут я в конец смутился. — Ты странный, львенок. Хотя я могу сказать тебе точно, что Крису такое тоже нравится, — я не верил, что наши желания с папой совпадают. Но улыбнулся в ответ на улыбку Рила.» Рил:       «Ирин такой милый, так переживает. Он ещё не понимает, что Крис любит получать удовольствие. И спектр желаний Ирина легко укладывается в тот секс, которым мы всегда занимаемся. Я вернулся в спальню, где Крис снова разговаривал с компьютером. Я сразу заметил, что с ним что-то не так. — Крис? — спросил я. Он повернулся и сорвался с места, метнулся в прихожую, накинул на плечи куртку, обул кроссовки и выбежал на улицу. Я минут пять стоял перед раскрытой входной дверью. Закрыл её. — Куда пошел папа? — спросил Ирин. — Он скоро вернется, — сказал больше, чтобы успокоить себя, чем Ирина. Мне нужно понять, что случилось и куда он мог направиться.       Ответы можно найти в спальне. Я как раз и направился туда. Открыл последние файлы, что просматривал Крис, и всё понял. Две картинки. На первой было изображено трое: мальчик в костюме горничной со связанными за спиной руками, которого насильно брали двое мужчин с разных сторон. Следующая картинка мне ещё больше не понравилась. На ней было четверо. Сюжет, впрочем, не сильно сменился. Голый мальчик, прикованный за руки к стене и трое парней, один из которых, схватив рыжего мальчишку за волосы, заставляет ему отсосать, а других двоих больше интересует задница прикованного.       Я задумался, куда мог направиться Крис, чтобы избавиться от желания изнасиловать Ирина? — Почему папа ушел? — вывел меня из задумчивости голос Ирина. — Тебе лучше не знать, — я спешно закрыл картинки. По лицу Ирина я понял, что моё действие не укрылось от его глаз. — Папа хочет меня… изнасиловать? — спросил он, наконец. — Ну… да. Но ты не волнуйся, он этого не сделает, потому он и… вышел прогуляться, — конечно, он сбежал, чтобы ничего не натворить, но не могу я так сказать, ведь Ирин крайне впечатлительный. Не хватало ещё мне, чтобы мальчик закатил истерику. — Да! В куртке на голое тело без телефона и ключей — это вышел?! Да папа сорвался! — я резко дернул его на себя и обнял, потому что иначе он сейчас впадет в истерику. — Он не сорвался. Если бы он сорвался, честно говоря, ты бы сейчас лежал с порванной задницей, а так нет. Он вернется в нормальном состоянии, — я уже знал, куда он направился.       Прошло минут двадцать, и Ирин успокоился. — Когда он вернется, веди себя так, будто ничего не случилось, и он никуда не уходил, — предупредил я, мальчик мне кивнул и ушел в ванну умыться.       Крис вернулся абсолютно нормальным. — Ты был у „Шакти“? — спросил я. — Да. Теперь со мной всё в порядке, — Крис улыбнулся как обычно озорно и лукаво. Тут же у него на шее повис Ирин.» Ирин:       «Я боялся, что папа не вернется или снова станет не собой, как первого января. Он вернулся, его глаза были медовыми, значит, это действительно он. Я обнял его. — Львенок, ты отпустишь меня? — поинтересовался он. — Конечно, — я стоял рядом с ним. Он снял куртку и кроссовки. Сейчас он был так прекрасен. Мороз заставил его щеки покраснеть, на нем были только джинсы. Я закусил нижнюю губу. Папа ушел в душ. Мне пришла в голову идея. Я вошел в ванну, разделся и залез к нему. Крис очень удивился. Я знал, что он просто греется, наверно, замерз на улице. Мы просто стояли вместе под душем и обнимали друга, постоянно целуясь. — Папа, сегодня ночью я хочу побыть с тобой наедине. Можно? — я действительно хотел побыть только с ним.       Мои дни стали проходить по большей части в любовных забавах. Папа, Рил и Ран постоянно меня тискают, как дети котенка. Чувствую себя львенком. Постоянно целуют и ласкают. Впрочем, Ран так делает реже, потому что большую часть проводит на кухне, а я там редко бываю, всё больше в гостиной и спальне. Ещё очень любят меня смущать. Я всегда теряю контроль над собой с ними в постели. Когда я по утрам ползу в кухню завтракать, Ран говорит, что я свечусь от счастья, а Рил добавляет „двадцать два сантиметра счастья“. Вот тут я уже смущаюсь. Я, конечно, с собой в постель линейку не брал, но предполагаю, что Рил знает, о чем говорит. И мне постоянно хочется, чтобы папа меня снова взял. Он всегда так глубоко во мне и каждое его движение, прикосновение, поцелуй порождают в теле волну удовольствия. Почти каждую ночь мы занимаемся двойным. Я хочу этого с папой, но наш эксперт — Ран, говорит, что я недостаточно натренирован.       Через неделю Ран мне разрешил сделать это с папой. Я волнуюсь, но мышцы подрагивают в предвкушении.» Рил:       „Давно я не испытывал столько удовольствия, как этой ночью с Ирином. И всё дело в Крисе. Ирин смотрит на него, как на произведение искусства, на кумира, на бога. В нем достаточно узко, чтобы было приятно и чтобы не травмировать его. Львенок не понимает как возбуждающе он выглядит, извиваясь на постели, с расставленными ногами. А его стоны… от одного этого уже можно кончить.       Я вижу, что не зря его учил. Он с таким наслаждением делает папе минет.       Я решил, что нам надо всем побыть на людях. Мы все четверо выглядим слишком эффектно, чтобы просто поужинать в ресторане. Да и потом Крис, который, делая заказ, успевает очаровать официантку, флиртуя с ней. Мы все были в черном, девушки так смотрели на нас — глазами раздевали. Пили, как всегда, вино, но Ран не дал Ирину выпить. Всё ещё считает его ребенком. После всего, что ты сам делаешь с ним в постели? Но да, Ран такой Ран.“ Ирин:       «Я не понимаю, что снова со мной происходит. Папа. Я не могу без него, мне больно без него. Постоянно хочу ещё, ни о чем другом думать не могу. Я схожу с ума, когда он не рядом. Я хочу, чтобы он был рядом каждую секунду. Я выгораю. Как я буду без него в Риме? Я умру, не чувствуя его рядом, на себе, под собой, в себе.       Как-то я, чтобы отвлечься, решил посмотреть какой-нибудь фильм или поиграть во что-нибудь. Конечно, я сел за компьютер папы. В конце концов я наткнулся на весьма интересные картинки. Где трое или четверо парней занимались любовью. Мне захотелось попробовать. Ну раз я пока здесь и они здесь. Они ведь такие опытные уже, так почему бы не поэкспериментировать?       Когда я предложил папе и Рилу взять меня с двух сторон, они стали похожи на близнецов в огромными глазами и упавшими на пол челюстями. После нескольких часов их категоричное „нет“ сменилось на робкое „ну, ладно“.       Это был очень интересный опыт. Чувствуешь будто ты проткнут насквозь, а твоё тело — всего лишь тонкая оболочка. Но мне понравилось. А Рилу легче сосать, чем папе, он не настолько глубоко у меня во рту.       После того, как мы делали это несколько раз, папа сделал мне очень интересное предложение. — Ирин, а ты бы не хотел… побыть мной? — я сначала не понял, о чем он меня спрашивает. — Ну… если ты хочешь побыть сверху, то я готов побыть ведомым, — папа закусил нижнюю губу, жаль, что не покраснел. Но я согласился. Я представил, как папа раздвигает свои чудесные ножки, и как я попробую его изнутри. Улыбка не сходила с моих губ.       Это на самом деле был интересный опыт, мне понравилось. Даже не столько эти невероятно потрясающие ощущения, как сама мысль о том, что Крис — ведомый. Он был доволен мною, а я - этой возможностью.       Я с ужасом ожидал восьмого числа. Вечером у меня самолет. Я понял, что я ни о чем не жалею. Я рад, что поступил правильно, отдав свою невинность ему — Крису. Я ведь безумно люблю его.» Крис:       „Восьмого вечером Рил поехал провожать Ирина. — Папа, не провожай меня, — попросил львенок. — Почему? — удивился я. — Иначе я не смогу уйти, я слишком тебя люблю, и мне будет тебя не хватать, — сказал он, и я заметил слезу у него на щеке. Я сцеловал её. — Не волнуйся, мама уже купила тебе кое-что в секс-шопе, так что всё будет хорошо, я приеду летом на целых два месяца, — я поцеловал в губы удивленного мальчика, и Рил повел его к машине.“