И случай, бог изобретатель...

*не бечено* Оказывается, я даже глаза прикрыл, вслушиваясь в свою магию. Вошедшие следом за мной уже почти все покинули прихожую, тихо переговариваясь, только Люпин и Тонкс еще находились рядом. Я огляделся. Газовые рожки на стенах издавали тихое шипение. В их слабом мерцающем свете был виден длинный мрачный коридор с отстающими от стен обоями и протертым ковром на полу. Над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной люстра, на стенах вкривь и вкось висели потемневшие от времени портреты и несколько старых, как будто проеденных молью занавесок. И люстра (не используемая, только свет рожков давал освещение), и подсвечники были оформлены со змеиной темой. Как резко это контрастировало с моими ощущениями. Я не стал полностью сворачивать свою магию, отказываться от чувства магии этого дома не хотелось. Зазвучали торопливые шаги, и в дальнем конце коридора показалась Молли. — Ах, Гарри, как я рада тебя видеть, — прошептала она, стиснув меня так, что ребра затрещали и шепотом обратилась к стоявшим Люпину и Тонкс. — Он только что явился, собрание началось. Они быстро протиснулись мимо нее и исчезли из вида за поворотом. Меня передернуло, я начинал жалеть, что не выпустил «брауни». Изображать радость встречи было трудно. И ее магия, от нее несло запахом Норы, тухлым болотом, смешанным с чем-то шевелящимся и склизким. Я с трудом сдерживался, чтобы не зажать нос и не отодвинуться, даже понимая, что этого всего не существует. Пришлось сворачивать свою магию, пока она не отодвинется хотя бы на пару шагов. Что-то во мне изменилось после гоблинского ритуала, раньше я не был столь чувствителен к такому. Похоже, окончательное падение ограничителей так отозвалось. — Ты плохо выглядишь, Гарри, пойдем, я покажу твою комнату, — тихо сказала она. — Тебя надо подкормить хорошенько, но ужина придется немножко подождать. Еще бы. Скорее всего, у меня «здоровый» землистый оттенок лица, да еще и про еду вспомнила. Мы шли мимо пыльных портьер, под ногами скрипел пол, увидел несколько сморщенных голов, расположенных в ряд на пластинах. Приглядевшись, понял, что это головы домовых эльфов. Очень колоритный и старый дом. Мы поднялись по скрипучей и довольно узкой лестнице на третий этаж, там матриарх семейства открыла дверь в «мою» комнату. Ну, кто бы сомневался! В большом доме отдельной комнаты не оказалось. Я вынужден буду делить ее с Уизли-шестым. Комната была в темных тонах с высоким потолком и двумя кроватями. Потом раздалось громкое птичье верещание, а следом еще более громкий возглас, и все мое поле зрения заполнила шевелюра Грейнджер. Она кинулась ко мне с объятиями, чуть не сбила с ног, две совы (уизлевская и Хедвиг) бешено кружили над головами. — ГАРРИ! Рон, он здесь, Гарри здесь! А мы и не слышали, как ты вошел в дом! Ну, как ты, как ты? Ничего? Жутко злой на нас, наверно! Наверняка злой, я же понимаю, что от наших писем радости было мало, но мы не могли тебе ничего написать. Дамблдор строго-настрого запретил, а у нас так много всякого, что надо тебе рассказать! Да и ты нам массу всего расскажешь! Про дементоров! Когда мы о них узнали и про слушание в Министерстве — это просто возмутительно, я посмотрела в книгах, они не могут тебя исключить, не имеют права, в Указе о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних есть пункт об использовании волшебства при угрозе для жизни… Со спины меня кто-то обнял до хруста в ребрах. Бррр… такое впечатление, что облапал. Это был Уизел шестой с воплем «Гарри, я так рад, дружище!». Меня заметно передернуло. Я ненавижу прикосновения, а эти… им обязательно пообниматься надо! Мама! Роди меня обратно. Срочно надо в туалет, он мой спаситель. Как «брауни» это терпит. Кстати, у Грейнджер не было четкого «запаха» магии. Я картинно схватился за живот и спросил где туалет. Меня быстро проводили до нужной двери с причитаниями. А тут шикарные туалеты! Так-с. Туалет буду рассматривать позже. Срочно править память и выпускать «брауни», а то я начну на всех кидаться или с ума сойду. *** Ночь и блаженная тишина. Храп Уизела не в счет. Да и тишина не абсолютная, слышны были странные шорохи, неожиданный скрип половиц, дом жил своей жизнью. Наступило мое время. Я мысленно перебирал события на Гриммо. Орден Феникса, во главе Светлейший. По словам Уизли и Грейнджер, они знают около двадцати участников Ордена. Краткую историю оного я получил сегодня и от Блэка. Часть орденцев я увидел по окончании собрания, которое проходило на кухне, они выходили через прихожую, а сверху лестницы мы и стояли. Среди них я видел и Снейпа. Как ожидаемо. Похоже, сегодня у меня большая вероятность увидеть развлечения Риддла. Вообще сам дом вызывал у меня живейший интерес. Если учесть, что это дом рода Блэк, то вход из подворотни, узкая лестница и прочие детали никак не лезли в это определение. Отдельно стоит описать кухню, где и проходило собрание Ордена и где все потом ужинали. Это комната с грубыми каменными стенами с большим очагом в дальнем конце. Газовых рожков там не было и в результате освещалась она в основном с помощью магических светильников, причем явно не «блэковских», а привнесенных новыми обитателями дома. Массивные чугунные котелки и сковородки свисали со стен и темного необработанного потолка. Вдоль стен были немногочисленные кухонные шкафы, пара столов вплотную к стене тоже были явно «не отсюда». Посреди кухни стоял длинный деревянный стол, окруженный множеством стульев, принесенных из других комнат дома. Это кухня эльфов. Слегка переделанная. Тот, кто хоть раз был на кухне в Хогвартсе, увидит сходство. Узкие лестницы, но выходили они в широкие коридоры, где и были разные комнаты. Единственно возможный вывод: это не основной вход в дом. Это «черный», для хозяйственных нужд. Поэтому и кухня недалеко от входа. Похоже, большая часть дома недоступна «пришельцам». За весь день Грейнджер ни разу не обмолвилась о «местной библиотеке», а это означает, что ее тут просто не было или не нашли. Но Сириус — Блэк! Он жил в этом доме и должен знать его планировку. Как там гоблины говорили — «отрезанному от наследия не позволено это». Похоже, речь идет не только об опекунстве над «крестником». Тут надо наблюдать и выяснять. На это у меня будет время. Сириусу Дамблдор запретил покидать дом, о чем сам Сириус мне и сообщил сегодня. Сам факт, что собрание проходит на кухне… вызывал усмешку. С некоторыми представителями Ордена я познакомился. Например, Наземникус Флетчер. Когда собрание разбежалось и мы зашли на кухню, этот «член Ордена» спал на столе. Мелкий жулик и ворюга. Я вспомнил, как он, «проснумшись от трудного собрания»* и закурив какую-то гадость, быстро нашел точку приложения своим способностям: — Сириус, — обратился Флетчер, он пристально рассматривал пустой кубок. — Чистое серебро, друг? — Да, — ответил Сириус, посмотрев на кубок с презрением. — Отличнейшая вещь пятнадцатого века с фамильным украшением Блэков, гоблинская работа. — Будет как новенький. После чего он начал изображать, что оттирает кубок. Интерес этого отребья был более чем очевиден. И больше всего я не понимал Сириуса. Можно ненавидеть семью, но их уже нет. Дом-то тут при чем? Вот так, фактически разрешить спереть фамильные вещи… Да что бы там ни было до этого, отдавать на разграбление мне претило. Не хочешь смотреть — возьми и продай! Куда потратить галеоны, всегда найдется. Но прикармливать откровенного ворюгу выше моего понимания. Меня возмутило такое поведение до глубины души. Даже «брауни» спросил, что Наземникус делает в Ордене: — Как он оказался в Ордене? — Он полезен, — ответил Сириус. — Знает всех жуликов. Еще бы не знал — сам из их числа. Но он предан Дамблдору, тот его однажды спас от большой беды. Хорошо иметь на своей стороне такого человечка, он слышит то, чего мы слышать не можем. Но Молли считает, что сажать его за наш стол — это чересчур. Она не простила ему самовольный уход с дежурства, когда он должен был тебя охранять. И возник у меня еще один вопрос. Уже перед самым сном «брауни» увидел гобелен. Или что-то похожее на фамильный гобелен. Сириус дал пояснения по нему. У меня было сомнение, что настоящий Фамильный Гобелен будут устраивать в проходной комнате, ведь он связан с источником, да и вот так выставлять… сомнения, сомнения. Гобелен выглядел очень старым. Он сильно выцвел, и местами его проели докси. Но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы видно было ветвистое родословное дерево. Я помнил, как выглядит Гобелен Поттеров. Он не выглядел старым, позже я решил проверить одну догадку. На самом верху гобелена крупными буквами значилось: «БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ» Чуть пониже девиз: «Чистота крови навек» — А тебя здесь нет! — сказал «брауни», изучив часть древа, относящуюся к нашему времени. — Я вот где был. — Сириус показал на маленькое круглое обугленное отверстие в ткани, точно прожженное сигаретой. — Моя дорогая мамаша меня отсюда выжгла, когда я сбежал из дому. Кричер очень любит про это тихонечко бормотать. — Ты сбежал из дому? — Да, в шестнадцать лет, — ответил Сириус. — Решил, что с меня хватит. — И куда ты отправился? — К твоему отцу. Школьные каникулы я провел у них, а когда мне стукнуло семнадцать, заимел собственное жилье. Мой дядя Альфард оставил мне приличное наследство — потому-то, наверно, его тоже убрали с этого гобелена. Так или иначе, с тех пор я сам о себе заботился. — Но… почему ты… — Сбежал отсюда? — Сириус усмехнулся и провел рукой по своим длинным спутанным волосам. — Потому что я их всех люто ненавидел — родителей с их манией чистокровности, убежденных, что быть Блэком — чуть ли не то же самое, что быть королевской крови… и требовавших наизусть учить некоторые отвратительные вещи, идиота братца, который по слабости характера им верил… Вот он. Сириус ткнул пальцем в самый низ дерева — туда, где значилось: «Регулус Блэк». Рядом — дата рождения и дата смерти (после которой минуло уже лет пятнадцать). — Регулус был моложе меня, — сказал Сириус, — и он был гораздо лучшим сыном, о чем мне постоянно напоминали. — Но он умер. — Да, — сказал Сириус. — Безмозглый идиот… Он стал Пожирателем смерти. Сбежал в шестнадцать лет. Это многое объясняло. Очень может быть, что Блэк просто не успел получить полное образование, положенное членам семьи. Похоже, что сам Сириус может быть не в курсе того же ритуала Наследника. Это многое поясняло в его поведении. — Уж не помню, сколько лет я на это не смотрел, — продолжал Сириус, — вот Финеас Найджелус… мой прапрадедушка… самый непопулярный директор Хогвартса за все времена. Араминта Мелифлуа… двоюродная сестра моей матери… попыталась протащить через Министерство закон, разрешающий убийство маглов. А вот дорогая тетушка Элладора. С нее началась семейная традиция обезглавливать эльфов-домовиков, когда они становились слишком стары… Разумеется, стоило в семье родиться кому-нибудь хоть чуточку человечней, от него отрекались. Тонкс, к примеру, я тут не вижу. Может быть, поэтому Кричер не исполняет ее приказов — вообще-то он должен слушаться любого члена семьи… — Вы с Тонкс, выходит, родственники? — удивленно спросил «брауни». — Да, ее мать Андромеда была моей любимой двоюродной сестрицей, — ответил Сириус, пристально разглядывая гобелен. — Андромеду, гляди, тоже отсюда убрали… Он показал на очередное обгорелое пятно, расположенное между двумя женскими именами — Беллатрисы и Нарциссы. — Сестры Андромеды тут как тут, потому что они вышли замуж за кого надо, за чистокровных респектабельных волшебников, но Андромеда вышла за маглорожденного, за Теда Тонкса, и поэтому… И он показал на еще одно выжженное пятно. А я смотрел и удивлялся. Чтобы так варварски «выжигать» с Фамильного Гобелена, уродуя артефакт? Нет, не верю. Хватит воспоминаний. У меня есть хоть и рискованная, но идея. Все равно скоро слушание по использованию волшебства, одним больше, одним меньше… Я тихо встал с кровати, нашел мантию и вышел в коридор. Достав палочку, направил ее вдоль коридора. — Ступефай, — шепот заклинания и слабый луч заклинания беззвучно разбился вдали. Минимально вложив магии, чтобы только создать заклинание. В прошлый раз в письме из Министерства я не увидел Мобиликорпуса. Это могло быть по нескольким причинам. Возможно, регистрация нарушения идет только «по факту» и регистрируется первое заклинание, а остальное игнорируется отслеживающим артефактом, пока не будет восстановлен «статус» «продолжать следить». Возможно, просто не стали писать о втором заклинании, но вспомнят о нем на слушании. А возможно, что отслеживания не было вообще. Письмо пришло минут через двадцать после того, как Фигг умчалась докладывать о происшествии. А вот карга могла забыть о мобиликорпусе, ее трясло от дементоров, а патронус очень красивое заклинание, даже в щитовом варианте. И еще момент, у меня не палочка Олливандера. Возможно, отслеживающее заклинание было вложено в старую палочку. И самое главное — то, почему я все же решился на это окончательно. Это древний дом со своей магией, закрытый дополнительно Светлейшим. Сомневаюсь, что Блэки оставили бы возможность для отслеживания творящегося в доме. А то, что дом жив, а не мертв, я чувствовал очень хорошо. Весь этот мусор и запустение были наносными, видимость для «дорогих гостей». Я не стал дожидаться положенных двадцати минут на реакцию Министерства и тихо двинулся в сторону комнаты с гобеленом, развернув магию достаточно, чтобы чувствовать окружающее. Этот дом, в нем даже стены чувствовались мной. Темнота мешала, но не столь сильно, кромешной она не была для меня. Лишний раз колдовать я пока не решаюсь, подожду завтрашнего дня для выяснения. А вот и гобелен. Прислонив к нему руку, развернул свою магию и прислушался, ища что-то необычное, что помогло бы понять или дать зацепку. Ведя рукой по гобелену, я чувствовал его грубую тканую структуру, она переплеталась с чувством магии дома, но без всплесков, просто как часть стены. Я прикрыл глаза и продолжал. Вот что-то странное: всплеск холода и вкус перца… аааа. это я дошел до выжженого участка. Не то. Ищем дальше… — …из Азкабана вернулся, так стал… Сердце ухнуло куда-то вниз и сбилось, Мордред побери этого эльфа! Я практически подпрыгнул от неожиданного голоса и резко развернулся. — …гонять Кричера туда-сюда, ох, бедная моя госпожа, что бы она сказала, если бы увидела, во что превратился дом, всякое отребье живет, сокровища выбрасывают, она объявила, что он ей больше не сын, а он здесь… Посреди комнаты стоял Кричер и бормотал, глядя куда-то в темноту дверного проема в коридор. А я успокаивал бешено бьющееся сердце. Как он подкрался, пока я увлекся гобеленом и перестал контролировать пространство. В глубине коридора что-то бухнуло. И тихо заматерилось. Оппа. Еще бродильщики-полуночники? Я поправил мантию, убедившись, что меня не видно, и мягким шагом направился на звук. Эльфа я проигнорировал. Пусть с ума сходит без меня. Почти у прихожей, но еще до опасного портрета мамаши Сириуса, обнаружил Флетчера с большой сумкой. Он ее уронил и теперь собирал выроненное, наклонясь и подсвечивая себе слабым люмосом. Я пригляделся. Эта сука награбила столового серебра, может, в сумке и еще что было. Зацепил взглядом тот самый «кубок пятнадцатого века». Очевидно, Флетчер шел на выход, но не дошел. — Ступефай, — тихая, почти шепотом, вербальная формула и далеко не слабый магический посыл в жопу, как в самую верхнюю точку вора. Я вздохнул. Все же прежде, чем действовать, надо было думать. Вот что с ним мне теперь делать? — … любимый сервиз сиятельной Бертольды, в доме оскверненном предателями и отребьем… — слышал я приближающееся бормотание. Гм. А это идея. — Кричер, — тихо позвал я, и развернулся в сторону приближающегося бормотания. Бормотание стихло. Кричер подошел ближе и уставился на Флетчера. — Награбленное спрятать, вора выкинуть из дома, — я ожидал реакции эльфа. — Приглашенный говорит правильно, Кричер сделает, — и этот лопоухий поклонился в мою сторону, как будто видел меня. Сумка с награбленным взмыла в воздух, в нее влетели и не собранные Флетчером вещи. А я, сделав несколько шагов в сторону, решил завершить сегодняшнюю прогулку. Хватит на сегодня впечатлений. Довольно быстрый подъем по лестнице, проскользнуть по коридору и вот я в постели. Все, спать, спать… Перед самым сном меня посетила мысль — почему «приглашенный»? И почему за все время моего путешествия подо мной не скрипнула ни одна половица… но додумать я не успел. Морфей оказался сильнее.