Без названия

Болезнь проснулась вместе с золотым солнцем на горизонте облаков, его лихорадило с самого утра – значит, Боги тоже болеют. Изредка, в тайне, но болеют. Непривычно холодная ночь, каменный монумент имени его самого тому виной или особые экзотические фрукты, не намытые до скрипа нерадивой служанкой? Она ответит за оплошность чуть позже, в этом нет сомнений, но сейчас Богу не до неё, у Бога есть дела. Грядет апокалипсис, и ему не до хвори, не до глупой прислуги, не до прочих ненужных земных проблем. В сверкающей поверхности колонны, обшитой золотом, он видит собственное отражение и невольно расходится в улыбке, ведь быть Богом крайне приятно. На висках каплями росы проявилась испарина – Бог находит это величественным, даже красивым, достойным его; словно по лицу рассыпаны горячие угли, и кожа почти плавится, а на деле - не зола даже, не пепел, чистый мел. Аристократическая бледность – ещё один признак божий, он кивает себе, своим мыслям и ступает далее. Бог спешит; ему некогда отчитывать служанку, смотреть в зеркало и договариваться с нежданной болезнью, которая, разумеется, ему подвластна. Богу пора. По доскам на палубе шуршат чьи-то сандалии, и неожиданно для себя он слышит, как стучат по дереву дождевые капли, как совсем близко грохочет гром, и в каюту Бога сквозь незапертую дверь проникают белые вспышки света. Ковчег неприступен, непобедим, его владелец – Бог, какой безумец решился напасть? Женский голос снаружи звенит как Великий Колокол, и он идёт на него, ведомый шестым чувством… Чужая девчонка, рыжим волосам которой завидуют солнце и огни северного сияния, держит в руках странное оружие, дырявит молниями ладно сделанную карму и попутно завязывает рюкзак, набитый украденными золотыми статуэтками – её личное солнце режет Богу сухие глаза, её наглость слишком велика, чтобы просто разозлить, к тому же Бог чуточку болен и ему свойственны мелкие промахи. Он не торопится пронзить её молнией, вместо этого наблюдает, как его собственное оружие портит крепкие бока драгоценного ковчега и как потрепанные сандалии девчонки-воровки скребут дощатый пол. Незванная гостья сумела подчинить себе божественную стихию, посмела прикоснуться к богатствам, которые ей не принадлежат; от вида её загорелой спины внезапно спал жар, но через мгновение усилился вдвое. Она оглянулась, услышав чужой вздох, и испуганно потянулась к Клима Такту, незаметно отодвигая ножкой себе за спину холщовый мешок с добычей. Солнце светит ему в лицо, и мир слегка кружится вокруг – центром осталась лишь её фигура в полосатом купальнике и странное оружие, способное метать молнии. На секунду она показалась Богу достойной, почти равной ему, но он быстро отмел глупые мысли. Достойным его украшением – возможно… Бог начинает новую эру, очередной виток истории и объявляет личный праздник имени его самого – и ждет заслуженного подарка, рыжего, например. Он может предложить ей любую ценность: Богу принадлежит весь мир по праву создания, в одной упряжке с ним Сила, Власть и Богатство – три бессмертных черепахи королевского трона в ногах своего господина. Естественно, ей понравится. Конечно, она не откажется. Молнии сверкают над ними, складываясь в тонкий паучий рисунок, великое светило всё так же отмечает воровку среди прочих особым знаком; Бог чувствует, как холодит лоб одинокая капля пота - он улыбается. По велению рыжей девчонки небо усыпано тучами, по желанию самопровозглашенного Бога его режут новые молнии, складываясь в четыре буквы её короткого имени; Бог делает ещё шаг навстречу и проваливается в пропасть иной формы лихорадки. Начало великому празднику положено – Бог своей рукой направляет оружие своей гостьи в небо, и долгожданный разрушительный дождь сыплется на землю. Богу становится легче. Да придет Апокалипсис. Да наступит Эра Божья.