***
— Я поймал этого, когда он пытался активировать магическую печать замка, — произнёс один из эльфийских воинов, кидая Лукаса на пол перед высоким светловолосым эльфом в золотых доспехах. — И это всё? — удивлённо вскинул тот бровь. — Больше никого в замке мы не обнаружили, даже слуг нет, — отрапортовал солдат, он хотел ещё что-то сказать, но, встретив холодный взгляд своего предводителя, замолк. — Вот мы и встретились снова, — внезапно произнёс эльф, смотря на Лукаса свысока. В сознании Лукаса промелькнула какая-то невнятная картинка, как отголосок давно виденного, и так же давно забытого, сна, но, так и не обретя ясных очертаний, исчезла. — Я вас впервые вижу, — твёрдо ответил он, с вызовом глядя прямо в глаза эльфу. — О, нет, Лукас, мы с тобой встречались уже очень много раз, — гадко усмехнулся тот. — Отвечай, где Ричард Дюфо! Кролик отвернулся, показывая всем своим видом, что разговаривать с чужаком не намерен. Откуда в нём было столько гордости и храбрости, он понять не мог. Только в душе зародилось тревожное чувство, словно всё это с ним уже происходило, и тем не менее он готов был поклясться, что впервые видит этого эльфа. — Тогда ты умрёшь! — Эльф вынул из кожаных ножен свой меч и коротко замахнулся, чтобы отрубить голову Лукасу, но внезапно перед ним появилась фигура в чёрной мантии и остановила клинок взмахом руки. — Снова… Лукас почувствовал аромат полевых цветов и леса, в носу защипало, на глаза навернулись слёзы. Он никогда не плакал, и ему было непонятно, почему в сердце вдруг возникла такая боль, что её буквально невозможно было терпеть. Он, связанный по рукам и ногам, ожидающий своей смерти, никак не мог остановить слёзы, вызванные самым прекрасным ароматом на свете. Ароматом, пропитавшим мантию незнакомца. — Герондин! — злобно и бессильно прошипел эльф в золотых доспехах, отскакивая назад. Герондин… Это имя сотнями ножей прошлось по душе Лукаса, всколыхнув смутное воспоминание: на его коленях посапывает длинноухий эльф, прикрыв свои глаза и разметав длинные светлые волосы. Лукас ласково перебирает их, касается бровей, что на несколько тонов темнее волос, и знает, что веки скрывают прекрасные, изумрудного цвета глаза. — Герондин… — шепчет Лукас где-то в далёком прошлом. — Герондин… — прошептал Лукас, лёжа на холодном полу замка. Высокая фигура в мантии всё ещё стояла перед ним, ласково укрывала его своей силой, но всё внимание пришельца сейчас было сосредоточено на завоевателе. — Я приказываю тебе покинуть это место, — раздался властный голос. — Ты не мой король, Проклятый! — грозно ответил эльф, надвигаясь на своего врага. — Теперь я Лесной король! А ты лишь эльф, опозоренный Тёмной магией! Ты — никто!.. — В этом замке хранится последний фолиант Тьмы, — проигнорировав оскорбления, резко оборвал его Герондин, — и ты пришёл за ним. Кто тебе рассказал о нём, Элайрил? Эльф дёрнулся и отступил ещё на шаг. Он почувствовал, как из-под мантии в его сторону полилась Тьма. А Элайрил жил достаточно долго, чтобы знать силу Герондина и то, что он может сделать со своим недругом. Всё-таки Герондин был одним из четырёх всемогущих Лордов, которые были прокляты Тёмной магией. — Я должен уничтожить его, Герондин! Во имя нашего рода, прошу тебя… — Не ври мне! Ты знаешь, кто я… — Герондин снял капюшон и мантия испарилась. Герондин оказался высоким эльфом с сильным телом в чёрных одеяниях. Его волосы достигали поясницы, длинный сюртук был расшит рунами Тьмы и эльфийскими королевскими узорами. Лукас всё ещё не видел его лица, но внутри него словно рухнула какая-то древняя стена, и яркий свет пролился на его воспоминания. Далёкие воспоминания. Лукас, утонув в них, потерял сознание и во сне бессвязными отрывками увидел своё прошлое… Однажды он забрёл вглубь леса, деревья-сторожи не заподозрили в нём угрозу в кроличьей форме и пропустили во владенья своего хозяина. Посреди леса из множества деревьев был выплетен самый настоящий дворец. Лукас от любопытства чуть не помер и, забыв об осторожности, поспешил по ступенькам внутрь. Всё было таким большим и красивым, что он не успевал крутить своей пушистой мордочкой. — И что тут потеряло такое очарование? — Лукас испуганно замер. Перед ним возник высокий эльф, облачённый в тёмные одежды. Одним своим взглядом он заставил Лукаса принять человеческую форму, и перед ним предстал голый пятнадцатилетний чумазый мальчишка с гнездом чёрных волос на голове. Герондин так расхохотался, что его рокочущий смех, эхом отскакивающий от стен, наверное, был слышен во всём лесу. В этом воспоминании Лукас не умел говорить и не понимал речи эльфа. В своих мыслях он сильно удивился и тому, что выглядел как-то не так… А следующее воспоминание было похоже на затёртую кем-то давным-давно картинку… Лукас, очень маленький крольчонок, бегает по полю с венком из полевых цветов на голове. Он заливисто смеётся, когда из ниоткуда в вихре из трав и цветов выскакивает Герондин и щекочет его, сжимая в объятиях. А потом всё растворяется, и Герондин держит его на руках и долго о чём-то говорит с крольчихой-оборотнем. Эльф нехотя, словно вынул из груди своё собственное сердце, протягивает малыша женщине. — Убереги его, прошу, — спокойно говорит Герондин, но в его глазах печальная пустота. Он не отводит глаз от маленького Лукаса. — Рядом со мной он не будет счастлив. …Слова Герондина отозвались болезненным эхом в голове Лукаса, и он очнулся в знакомой комнате, стены которой опоясывали эльфийские руны и письмена Тьмы. Лукас поднялся с постели, пальцами поглаживая резную спинку кровати. Из большого круглого окна лился утренний свет, весь дом дышал жизнью. Всё это было так знакомо. — Зачем, Герондин?.. — задал вопрос Лукас, зная, что эльф стоит за его спиной. — Я проклят Тьмой, — ответил тот. — И моё проклятье в том, что я забираю память у живых — так они забывают со временем своих любимых и всё, что когда-либо было им дорого. Герондин не смог удержаться и обнял Лукаса, снова укладывая того в постель. Они лежали в тишине, под тёплыми рассветными лучами, а когда назойливое солнце стало мешать их уединению, деревья словно склонились, создавая в комнате полумрак. — Воспоминания не вернулись ко мне полностью, — признался Лукас, нежась в объятиях эльфа. — Я знаю, — шепнул Герондин и мягко поцеловал кролика в макушку. — Я ведь хранитель воспоминаний и в этом лесу… нет, вся жизнь моя наполнена лишь воспоминаниями о тебе. — Тогда зачем ты отдал меня? — Лукаса одолевала непонятно откуда взявшаяся печаль. Он весь сжался, вспоминая женщину, которую считал своей матерью. — Ты помнишь, почему магия прокляла меня? — задал вопрос эльф. — Нет… — Потому что я дал бессмертие своему любимому. И моё проклятие в том, что каждый раз ты умираешь на моих глазах — от убийства, болезни или несчастного случая. А потом я нахожу тебя младенцем… И так уже много-много лет, Лукас. — Герондин… Этот шёпот крольчонка был самой лучшей музыкой для ушей эльфа, и всё перестало иметь значение. Давным-давно, когда на свете жили лишь эльфы, оборотни и очень небольшие поселения людей, Герондин встретил маленького одичавшего оборотня-кролика. Лукас был при смерти от тяжёлой болезни, которую не мог вылечить ни один лекарь, и тогда Герондин пошёл на крайние меры. Будучи Лесным королём, он пожертвовал своей душой и добровольно отдался проклятью тёмной магии. — Каждый раз я влюблялся в тебя всё сильнее, и с каждым разом терять тебя было всё больнее. С каждым перерождением воспоминания о прошлых твоих жизнях постепенно к тебе возвращались, и я побоялся, что и ты окажешься проклятым Тьмой. — Поэтому отпустил меня? — Мне казалось, так будет лучше… — А теперь тебе так не кажется? — спросил Лукас, смотря в глаза Герондина — в самые красивые глаза, что он когда-либо видел. — Я понял одно: я хочу заботиться о тебе каждый раз, когда ты будешь становиться младенцем. Хочу видеть, как ты взрослеешь, как каждый раз влюбляешься в меня. Целовать тебя, засыпать рядом с тобой, наслаждаться каждым прожитым рядом с тобой днём… Лукас замер, счастливо улыбаясь. «Нет на свете большего счастья, чем быть рядом с ним», — подумалось ему тогда.***
После нападения замок постепенно приходил в себя. Король Ричард с упорством искал в своих рядах предателя. И вроде бы всё было как прежде, но… Глен никак не мог найти себе места, его одолевало беспокойство за Лукаса, который всё больше и больше времени проводил с незнакомым ему ранее эльфом. Сильвия же всё уговаривала Глена, не переживать уж слишком сильно. — Я отец шестерых сыновей, как прикажешь мне не волноваться о них? — всякий раз отвечал он. Сильвия лишь грустно улыбалась и сжимала руку оборотня, уже не веря в то, что она когда-нибудь станет матерью. В последнее время отношения между ними стали теплее, но этого ей всё равно было мало. Смешно осознавать то, что она, прославленный герой и вампирский воин, не может найти в себе смелости первой сделать шаг навстречу своей любви. Хорошо, что Глен, в отличие от неё, никогда трусом не был. В тронном зале собралась вся королевская семья, друзья и близкие. Ситуация выходила отвратительная, поэтому Ричард решил созвать всех своих для того, чтобы укрепить и защитить вампирский замок и тайну, что хранится в её подвалах. Рядом с Лукасом стоял и Герондин – Лорд Памяти, и Френсис, который непонятно зачем и почему тоже пришёл. Одного только Тёмного Лорда не хватало, но многие даже вздохнули с облегчением, что он не явился. Да и не было ни у кого таких полномочий, чтобы звать Смерть ради беседы. — Хочу сразу поставить вас в известность, — первым заговорил Френсис. — Защищать этот замок и в моих интересах, потому что я тоже являюсь Лордом. Моё имя Френсис Драгозар, я — Лорд Судьбы. Лорд Герондин, прошу… — сделав приглашающий жест, передал он слово эльфу и смиренно сложил руки на большом круглом столе. — Благодарю, — кивнул Герондин, выдержал паузу, а затем продолжил: — В подвале этого замка, в сокровищнице хранится последний фолиант Тьмы. Поясню: фолианты Тьмы — это оттиски древней магии Смерти. Она позволяет познавшему нарушать законы природы, возвращать умерших, менять установленный Вселенной порядок вещей. На сей день существует только четверо, посвящённых в секреты Смерти, и желательно, чтобы больше никто не был приобщён к этой тайне. — А что плохого в таких знаниях, если они существуют? — недоумённо задал вопрос Генри. — Сила — это всегда хорошо. Шепотки усилились, многие не верили в то, что тёмные знания стоит так уж избегать. Герондин молчал, ему бы не хотелось продолжать этот рассказ, уж очень многое скрывало время. Очень много того, что четверо Лордов не хотели бы произносить вслух. Герондин почувствовал, как Лукас под столом сплетает их пальцы, и он отвлёкся на это прикосновение, устало вздохнув. Только рядом с этим существом его маска безразличного ко всему существа трескалась, и Герондин благодарил Судьбу за то, что она подарила ему Лукаса. — Расскажи им, Герондин, — прошептал кролик, доверчиво глядя в его глаза, — чтобы они знали, насколько это опасно и чего лишается тот, на ком печать Тёмной магии. Герондин кивнул, плавно придвинувшись, как умели двигаться только эльфы, и невесомо поцеловал любимого в висок. Да, из-за Тёмной магии он потерял многое, можно даже сказать, что он положил под топор всю свою жизнь, однако как много он приобрёл… — Я был Лесным Королём много лет, — вздохнув, начал он, — и знал о местонахождении всех фолиантов Тьмы, но никогда не пользовался Тёмной магией, потому что однажды ею осквернённый никогда не сможет умереть. Лес бы сразу отвернулся от меня и моя природная магия больше никогда бы мне не подчинилась. Но однажды я встретил одичавшего ребёнка в своём лесу. Я вырастил его, полюбил и не смог больше отпустить… Даже Смерти я не мог его отдать, хоть это и было естественно — все живые должны рано или поздно умереть… — Герондин, что я слышу? — раздался голос, который окутывало эхо, он отскакивал от стен и холодил, казалось, говорила сама Смерть. Внезапно за столом образовалась тёмная материя, словно Тьма оставила свой след, и постепенно из этого сизо-чёрного туманного облака стали вырисовываться черты молодого человека с волосами цвета воронова крыла и с изумительными изумрудными глазами. Его внешность и одежда расплывались, оставаясь какими-то нечёткими и переменчивыми. — Корнелий, это невежливо, — осадил его Френсис. Лорд Тьмы появился ровно между ним и Клаусом, с удобством раскинувшись на кресле из тёмной материи. — Да ладно Вам, — иронично отмахнулся Корнелий, — я веками желал узнать о том, как прославленный Лесной Король был проклят Тьмой и отвергнут эльфами. И этот великий день настал — я, наконец, смогу узнать о последней для меня тайне в этом мире! Пожалуйста, Герондин, продолжай. — Ты неисправим, — улыбнулся эльф, качая головой, словно он говорил с каким-то шаловливым ребёнком, а потом вмиг стал серьёзным: — Лукас тяжело заболел и умирал на моих руках, а я ничего не мог сделать. И когда мой возлюбленный умер, я не мог с этим смириться и воспользовался Тёмной магией, чтобы его вернуть. Но магия изворотлива, особенно — если она тёмная. На следующий день после смерти Лукаса, я нашёл младенца у своего порога и сразу же понял, что это он и есть… — и он замолчал, погрузившись в воспоминания о тех далёких времена, казалось, что у него просто не осталось сил сказать ещё хоть одно слово. — Но магия наказала Герондина, — пришёл ему на помощь Френсис, видя, что эльфу всё тяжелее даётся рассказ. — Каждый раз Лукаса ждала всё более и более нелепая смерть, и каждый раз срок его жизни после их встречи становился всё короче и короче. Как вы могли догадаться, Лукас ни разу не умер от старости — магия прокляла и его. А Герондин отныне не имеет права касаться светлых фолиантов магии и входить в священный эльфийский лес. То есть он навсегда изгнан из дома и отвергнут своим народом. — Что же будет с Лукасом? — с ужасом спросил Луи. Он был не одинок, все его братья и отец также переживали за него. Конечно же, они всегда знали, что Лукас не их кровный брат, но это не означало, что он не является им родным. — Не переживайте, — успокоил их Корнелий. — Ваш крольчонок навсегда вычеркнут из списка Смерти, так что он никогда не сможет умереть по-настоящему. — А нельзя этот камень отправить в Ваш дворец? — спросил Джереми. — Остальные фолианты Вы ведь забрали. — Этот — нельзя, — покачал головой Клаус. — Этот камень зачарован, и его нельзя сдвинуть с места. Поэтому на месте его существования Лорд Тьмы воздвиг замок, тем самым спрятав его от посторонних. — А как… вы были прокляты?.. — полюбопытствовал Сэмми, глядя на Френсиса и Корнелия, удерживая на коленях маленького принца. Глен неодобрительно посмотрел на сына и уже хотел его отчитать, но Тёмный Лорд решил ответить на вопрос любопытного мальчика. — Когда-то я был магом на людских землях. Каждый, кому когда-либо удалось постичь магию этого мира, знал, что нельзя пользоваться магией Тьмы. Но в те годы в людских поселения прошла страшная чума — всё гибло, не только люди. Сначала я похоронил свою жену, а затем дочь и старшего сына. Никакая магия не могла остановить эту болезнь, она словно косой проходила по жизням людей. И только я не заболевал и мой младший сын, но, как бы я не надеялся на лучший исход, в конце концов он тоже заболел. В надежде на спасение последнего в мире родного человека я решился на грех. Я сделал из своего сына бессмертного кровопийцу, он стал первым вампиром и изгоем, ненавидимым людьми и другими живыми существами. Теперь я обязан вечно пребывать во тьме среди мёртвых… В зале настала гробовая тишина. Среди вампиров всем было известно о гонении их предков, о том, что им не было места нигде, пока один из правнуков первого вампира не решился создать свою хоть и небольшую, но страну. Постепенно вампиров становилось больше, а их кровь с поколениями разбавлялась — так появились побочные ветви. Вампиры, бывшие непрямыми потомками первого, стали больше походить на людей и могли полностью отказаться от крови. Две пары глаз выжидающе уставились на Френсиса. Конечно же, этими любопытными были Сэмми и Артур. Тот лишь улыбнулся и покачал головой: — Раньше я был обычным человеком, без врождённых магических способностей, и только лишь своим упорным трудом постиг магию на высшем уровне, но однажды я воспользовался Тёмной магией, чтобы получить то, что никому не может принадлежать — любовь Тёмного Лорда. Но у Тёмной магии, как ни странно, есть чувство юмора: моё проклятье в том, чтобы следить за судьбами живых и направлять их. Мне известны все варианты и вариации будущего. Но я не всесилен, и иногда что-то идёт не так, и порой не в моих силах, что-либо изменить. Я даю возможность, а прислушаться ко мне или проигнорировать — дело смертных. Четвёртый Лорд — Антоний. Последнюю тысячу лет он живёт высоко в горах, и, сказать по правде, я уже очень давно не виделся с ним… — Оставь его, — отмахнулся Корнелий, — он после смерти Клаудия немного сдал. — Клаудий был возлюбленным Антония, — пояснил Клаус. — Он был из древнейшей расы полулюдей-полуптиц. — Они пробыли вместе почти полторы тысячи лет, — продолжил Корнелий, — но дело в том, что Клаудий смертен. Представители его расы не стареют, однако приходит время, когда они умирают. — Он поднялся с места и медленно стал ходить по залу. Взгляд его был затуманен, словно он уходил вглубь своих воспоминаний. Тьма струилась и оплетала его, меняя одежду и изменяя его лицо: то делая его старческим, то юным. — Антоний проклят так же, как и я. Но он никого не воскрешал, он воспользовался Тёмной магией, чтобы изменить естественный ход событий — он изменил чужую судьбу. — Нам до сих пор неизвестно, что именно он изменил, — продолжил Френсис. — Однажды ход времени исказился, и мы это почувствовали, но в этот момент стёрлось то, что он изменил, поэтому для нас это осталось тайной. — Что-то не так… — внезапно произнёс Герондин, сжимая ладонь Лукаса и поднимаясь с места. — Нужно скорее покинуть замок! — Что случилось? — произнёс Оливер, подхватывая опешившего Луи. Остальные тоже вскочили со своих мест. Лорд Тьмы одним взмахом заставил сгустки тьмы окутать семью кроликов и младших вампиров, оставив лишь мага и взрослых. Только Лукас по-прежнему стоял рядом с Герондином, а опешившие Оливер и Декстер опасно сверкали глазами, оказавшись без пар. — Что ты сделал?! — зарычал Декстер, готовый напасть на Тёмного Лорда. — Куда ты отправил Николаса?! — Я перенёс их в свой дворец, — пояснил Корнелий. — Там им будет безопаснее, а нам с вами нужно защитить фолиант. Он перевёл взгляд на Герондина, и тот всё понял — Лукас не может отправиться туда, потому что он не смертен больше и никогда не сможет переступить порог дворца Корнелия, а значит, о нём Лорду Памяти придётся позаботиться самому. Герондин прижал к себе Лукаса, открывая пространственный портал, который был обвит чёрным плющом. — Я защищу тебя, мой драгоценный… Обязательно, — прошептал он, целуя Лукаса в макушку. И они вдвоём шагнули в портал, который перенёс их в какой-то заколдованный лес. Лукас не успел оглянуться, как услышал за спиной знакомый голос: — Я знал, что ты решишь спрятать своего драгоценного кролика именно здесь. — Элайрил, — опасно зашипел Герондин, быстро закрывая собой Лукаса. — Не думал, что ты — нынешний Лесной Король — пойдёшь на такое… — Ты ведь даже не догадывался, да? — надменно усмехнулся эльф, играючи подкидывая клинок. На нём были тёмные одежды с вышитыми на них тёмными рунами Смерти. — Не догадывался о том, что это я толкал тебя долгие годы к тому, чтобы ты воспользовался Тёмной магией. Чтобы ты раскрыл секрет последнего фолианта. — Но зачем тебе он? — Я знаю, что этот камень содержит в себе безграничные знания, — кривя рот в самодовольной усмешке, ответил Элайрил. — С их помощью можно воскресить Энриэля и стать властителем всего мира! — Энриэль ни за что бы не встал на твою сторону! — разозлился Герондин. — Он был справедливым королём! — Я бы нашёл способ заставить твоего брата подчиняться мне, — рассмеялся эльф, вскидывая руки. — Например я мог бы до бесконечности убивать тебя на его глазах. — Зачем тебе это?.. — шокировано спросил Лукас, выглядывая из-за спины Герондина, но тот вновь его закрыл собой. — Энриэль — единственный, кто смог бы прочесть последнюю строку на Камне мёртвых, — снисходительно ответил Элайрил. — Она написана на древнеэльфийском языке, на котором уже давно никто не говорит. Эта строка содержит в себе заклинание повелителя. — Никогда, — твёрдо произнёс Герондин, — он никогда тебе их не сказал бы, потому что мой брат знал, насколько опасны эти знания, поэтому он при жизни уничтожил все письмена о древнеэльфийском языке и… — Знаешь, Герондин, — внезапно перебил его Элайрил, — а ведь я никогда не сжигал твоего крольчонка. Топил, травил, вешал, отрубал конечности… Глаза Герондина заволокла чёрная пелена. Как и у Корнелия, вокруг него разрослась Тьма, из-за которой растения и всё живое рядом стало погибать. Сгустки Тьмы стали танцевали вокруг, лицо приобрело хищную остроту. До этого дня он полагал, что это проклятье не даёт жить его крольчонку, однако, оказывается, он ошибался. И как он всё это время не замечал?! — Гори! — воскликнул на эльфийском Элайрил, и странная пентаграмма засветилась под ногами Герондина и Лукаса. Внезапно столп огня вырос прямо из-под земли и пентаграмма запылала. Герондину, защищённому тёмным проклятием, это пламя было не страшно, но не закричавшему позади него от боли Лукасу. Герондин мгновенно обернулся и обнял любимого, в надежде уберечь его, он шептал заклинания, но Тёмная магия не могла перекрыть пентаграмму, несущую священный огонь. — Нет! — вырывался из горла Герондина отчаянный рёв. Лукас сгорал заживо, а когда эльф попытался вытащить его из пентаграммы, чёрные корни опутали кролика за ноги, не позволяя даже двинуться с места. И всё это время, пока был слышен предсмертный крик Лукаса, звенел торжествующий смех Элайрила — он явно наслаждался беспомощностью Герондина и муками оборотня. Огонь утих лишь тогда, когда даже костей Лукаса не осталось. На руках Герондина был лишь светлый пепел. — Лукас… — обессиленно прошептал Герондин, глядя как между его пальцев на землю соскальзывают тихий серебристый ручеёк. Сам он, опустив голову, стоял, скрыв лицо за длинными светлыми волосами. Ему всё ещё казалось, что он слышит последние слова своего кролика, произнесённые в агонии: «Не смотри на меня так, мы встретимся спустя мгновенье…» — и Герондин знал, что раньше уже слышал эти слова. Когда Лукас умирал впервые, эльф должен был отправиться в город за лекарем, но никак не хотел отходить от ослабевшего кролика. Тогда он произнёс то же самое… — Я надеюсь, священный огонь уничтожил его навсегда! — победоносно заявил Элайрил. — Право же, он начал меня раздражать своим бессмертием! — Я проклинаю тебя, Элайрил Светлый, — ровным холодным голосом сказал Герондин, поворачиваясь к тому лицом. Тьма с каждой секундой всё больше сгущалась вокруг него и окутывала всё плотней. — Ты хотел познать Тёмную магию? Я покажу тебе, насколько она ужасна. — Будто бы меня можно этим напугать, — усмехнулся тот. — Я мечтал об этом годами. Корни деревьев выросли из-под земли и устремились в сторону Лорда. Герондин с лёгкостью отбил атаку. Каждое заклинание разбивалось о защиту тёмной материи. Однако дважды Элайрилу всё-таки удалось задеть врага — проткнув корнями, но тот словно не чувствовал их, продолжая отбиваться даже с обрубками корней в своём теле. Герондин вскинул руку в сторону и перстень на его пальце засиял ярким изумрудным светом. — Я проклинаю тебя, — яростно прошептал Герондин. — Я сожгу твою душу… Зелёное пламя вырвалось из его рук и устремилось к эльфу. Тот не смог уклониться, и оно охватило его. Весь лес вздрогнул от крика Элайрила. Огонь не касался его плоти — горели его кости, просвечивая сквозь кожу ровным изумрудным светом, становясь всё ярче и ярче. — Я — Лорд Памяти, заклинаю тебя на вечное заточение и служение Смерти. Я забираю все воспоминания о тебе: отныне ни одно живое существо не будет помнить о тебе. Как камни наблюдают за всеми и не смеют двинуться, так и ты будешь существовать в этом мире. Элайрил внезапно замолк, в его глазах отразилась пустота, сияние внутри него медленно затухало. Он сделал шаг назад, дупло позади него раскрылось и втянуло его в себя — он исчез. Герондин опустил руки, мучительно сожалея о том, что немыслимая сила, подвластная ему, не способна защитить всего одно дорогое ему существо. Он опустился на колени, сгребая в руки пепел и землю, и горько заплакал, ощущая себя таким жалким, как никогда прежде.***
Восстание в замке подавили очень быстро благодаря Корнелию и армии Ричарда. Кайл и Сильвия не могли поверить своим глазам: на коленях, закованный в серебряные цепи, стоял Генри, скалясь и выкрикивая проклятья в их сторону. Ричард не выдавал своего гнева, стараясь быть беспристрастным. Клаус же был в бешенстве, только приказ Корнелия удержал его от убийства кузена. Тяжело, практически невозможно, было поверить в то, что Генри Кроу — изменник, убивший собственного брата. — Как ты мог, Генри? — дрогнувшим голосом спросил Джереми, когда Тёмный Лорд вернул их в главный зал вампирского замка. — Как ты мог убить Георга? — Я бы оживил его с помощью Тёмной магии! — прошипел Генри. — Это была вынужденная мера, и, если бы не вы!.. Если бы вы не помешали мне!.. — Объясни мне одно: зачем? — спросил Клаус, подавляя в себе ярость. — Почему ты убил его? — Вы совсем размякли, — со злостью ответил Генри, словно выплёвывая слова. — Впустили в дом, где тысячи лет правили вампиры, каких-то грызунов! Я был бы лучшим правителем для этих земель! А Георг был слишком честным, он бы помешал моим планам… Пространство зала прорезала нить, она расширилась и превратилась в переплетения чёрного плюща. Этот плющ извивался, раскрывая пространственный портал, из которого вышел Герондин. На нём не было лица — лишь мертвенно-бледная застывшая маска. Он был весь в грязи, словно барахтался в пыльной земле. Эльф безжизненно посмотрел в глаза Глену, и тот сразу понял: случилась непоправимая беда. — Элайрил сжёг Лукаса священным огнём… — хрипло выдавил из себя Герондин и, бессильно вздохнув, тоскливо добавил: — И я не могу нигде его найти…***
Лукаса искали около месяца по всему лесу, да и вообще — везде, где только это представлялось возможным, но его нигде не было. Герондин был безутешен и продолжал поиски, даже когда Глен и остальные прекратили. Но однажды его осенило, что, вероятно, так для его любимого лучше. Проклятье, наконец, оставило его. Но как же больно было отпускать… Герондин не слышал слов утешения Френсиса, не слышал и доводов, что Корнелий не отыскал в своём царстве кролика — того попросту нигде не было— а значит не стоит терять надежду на возможную встречу. Герондин не мог больше постоянно контролировать Тьму, и теперь она частенько прорывалась в мир, отчего мир ещё больше стал его отторгать. Он вернулся в Тёмный лес и зарёкся выходить из него хоть когда-нибудь, решив провести личную вечность в своём дворце, вдалеке от всего, что когда-то ему было дорого, — теперь ему незачем было покидать свои владения. Перед глазами, перемежаясь с картинами воспоминаний о былых счастливо прожитых с Лукасом годах в разных жизнях, постоянно всплывали символические похороны его крольчонка, его плачущие братья и отец. Впервые тогда Герондин хоронил его не один, но в этот раз было в сотни раз больнее от осознания того, что он больше никогда не увидит любимую улыбку.***
Прошли годы, а боль так и не утихла. И не притупилась — где-то под толстой коркой апатии и безразличия по-прежнему кровоточило любящее сердце Лорда Памяти. Герондин уже устал проклинать своё бессмертие. Наступила очередная осень, и лес постепенно лишался своих листьев. Герондин лежал на своей кровати, неподвижно глядя в окно, как внезапно деревья заговорили: — Хозяин… кто-то идёт. Герондин сорвался с места. Неужели кто-то смог пересечь границы Тёмного леса без его ведома? Это невозможно! Двери распахнулись перед ним, и он поражённо замер. На его пороге стоял… пятнадцатилетний чумазый мальчишка с гнездом чёрных волос на голове. Совсем как тогда, в самую первую их встречу… «Только одетый…» — невольно промелькнуло в голове Герондина. Казалось, что это просто подлое воображение подсовывает ему очередную нереальную, но такую соблазнительную, картинку, как это уже бывало не раз. «Он настоящий, его видели деревья…» — подсказало сознание, и сердце счастливо стукнуло о рёбра, разбивая плотную корку, сковывавшую его столько лет. Всё ещё не веря в происходящее, Герондин восковой фигурой застыл перед самым желанным в этом огромном мире гостем, не находя в себе сил даже шевельнуться. И тот сам уверено шагнул за порог и приблизился к эльфу, на глазах которого выступили слёзы. — Герондин… — тихо раздался такой родной голос, — не плачь, — и на щёку Лорда легла вполне осязаемая, чуть подрагивающая от волнения, рука, бережно и осторожно стерев дорожку слёз. А потом Лукас крепко обнял его, прижимаясь всем телом, приводя ещё одно доказательство своей реальности. — Ох и далеко же ты забрался… Но не думал же ты, что я тебя здесь не отыщу?.. — с хитрой улыбкой произнёс кролик, отклонившись и неотрывно глядя в глаза… бывшего Лесного короля?.. нынешнего Лорда Памяти?.. нет, просто эльфа, эльфа, которого любил на протяжении всех своих жизней. Которого он любит до сих пор.