Посетите выставку кошек!

Иногда, раньше, до того как началось это необъяснимое нечто с нашествием женщин – Джаред представлял и такое, перед мысленным взором возникала колода карт – дорога, разлука, работа, неприятности, любовь – и вдруг выпадала из щедрого этого разнообразия – бубновая дама. Иногда Джаред представлял, что это одна из спасенных ими, попавшая в передрягу, милая несчастная большеглазая няшечка, иногда это была деловая самоуверенная миссис Совершенство – у которой было все, для полного счастья не хватало только Большой и Светлой Любви. Иногда это была – сотрудница СОРВЗ, например, та же Данниль, кстати говоря, рыжая стерва всегда очень ласково улыбалась Дженсену, и Джаред всей кожей чувствовал флюиды заинтересованности-флирта-игривости, которые Данниль в присутствии кота начинала мощно-прицельно излучать. Кот улавливал это сразу, ему нравилось, и иногда он даже не мог сдержать довольного кошачьего «мрррррррр» и масляно блестел глазами, облизывался, и если находился рядом с рыжей сукой – невольно, совсем невольно – хвост его обвивал ногу Данниль, в нежной невесомой ласке. Данниль зыркала весело на Джареда, и неизменно смеялась над его попытками сохранить невозмутимость. А Дженсен… делал вид, будто ничего не происходит. Вернее, он почти незаметным движением плеча, королевской осанкой, высоко поднятым подбородком, прищуренным взглядом – выражал недовольство, и в итоге Джаред чувствовал себя виноватым, а потом эти глупости быстро забывались – кот его, и точка. Но сейчас что-то происходило необъяснимое вокруг его кота, стоило хоть где-то появиться, сразу же зашкаливало от концентрации женщин – неважно, человеческие женщины это были, или с других планет, и не всегда гуманоиды – все липли к его Дженсену, слетались, как мотыльки на свет фонаря, как пчелы на цветок, как будто их тянула, притягивала неведомая сила, которой они не могли, не умели, и не хотели сопротивляться. Кто бы сказал Джареду месяца два назад, что он будет оттаскивать от Дженсена ошалевших, как мартовские кошки девушек, вытаскивать их из их общей постели, внезапно откуда-то появляющихся среди ночи, особенно если они ночевали не дома, а в отелях – этот бесконечный, настырный ураган самых разных – белых, черных, лиловых, с хвостами, с перьями, крыльями – разнообразнейших самок любых видов. И началось это после того, как Дженсен провалялся в постели с режущимися зубами неделю, и чуть не вогнал за это время своими придирками Джареда в гроб. Сразу после этого – уже на следующий день, когда они выбрались в ближайшее кафе, где Дженсен, от наслаждения закрыв глаза и урча, уминал любимую семгу – Джаред заметил первые признаки. Официантки, столпившись невдалеке, шушукались, и летели к их столику по одному движению пальцев Дженсена, игнорируя других посетителей, Джаред тогда еще подивился – вспоминая, что раньше их тут не особенно привечали. А тут все, как одна – словно заразившись ксенофилией – лезли к Дженсену, трепеща ресницами, улыбаясь, краснея, и чуть ли не приседая в книксене. Нет, конечно, Дженсен лично для Джареда был хорош в любом виде, но объективно – после недели вынужденного голодания – кот выглядел бледным, встрепанным, исхудавшим, с диким каким-то блеском в глазах, с заросшей рыжей щетиной мордой – а вот поди ж ты. Стал в один миг кумиром местных официанток. Но Джаред не знал, что это только начало. Дальше было все хуже и хуже, и главное – непонятно было – как это остановить? И что вообще происходит. Дженсен, гад, может и знал, что, но отмалчивался, при особо тяжелых случаях – терпеливо и стоически сносил бесцеремонное вторжение в личную зону, поцелуи-объятия, благосклонно выслушивал всяческие посулы, и неизменно мягко, но непреклонно старался избавиться от девушки. Или девушек. Что интересно, на мужчин его необъяснимое обаяние не действовало, вернее, все оставалось, как раньше – будучи очень красивым, он привлекал любопытные и заинтересованные взгляды, но признаков помешательства никто не проявлял и не навязывался и не преследовал. А вот с женщинами… было сложно. Джаред находился все время в напряжении, и они перестали заниматься любовью, как-то не вдохновляло посреди акта быть прерванными вываливающейся из шкафа или вылезающей из под кровати девицей, и да, в результате в голову начали лезть дурацкие мысли, совсем глупые, недостойные – Джаред начал ревновать. Он думал, что это пройдет, как только они окажутся по-настоящему наедине, без опасений, что кто-то им помешает, Дженсен умел это делать с ним – показать, что Джаред нужен, что ему, Дженсену, хорошо с ним, показать и доказать делом, и так, что не то, что глупых, вообще никаких мыслей в голове не оставалось, одна блаженная пустота. Но пока возможности всласть потрахаться все не представлялось, и Джаред мучился сомнениями, страдал от ревности, и последней каплей, переполнившей чашу терпения, для него стала встреча в офисе службы с… фелли. Они пришли с отчетом об очередном выполненном задании, и Джаред почуял неладное, когда они еще пересекали холл – не успели дойти до лифта – Дженсен споткнулся на ровном месте, и вдруг встал, насторожился, собрался весь, и Джаред – мгновенно сгруппировался и тоже начал оглядываться, спросил сквозь зубы: – Кто?.. И тут же увидел причину. Сердце его сжалось, и в животе похолодело, и пришла в голову унылая – ужасная мысль, которую можно было выразить всего несколькими словами: «Ну вот и все…» Возле стены стояла, невозмутимо выпрямив спину фелли – самая настоящая, кошка, с пушистым роскошным белоснежным хвостом с черными подшерстком и черным же кончиком, на ушках у фелли красовались черные кисточки. Золотистые глаза с вертикальным зрачком при виде Дженсена округлились и кошка выдала длинную фразу на непонятном языке из шипящих, и резких, низких звуков, которые трудно было ожидать от нежного и хрупкого с виду создания. Джаред при звуке ее голоса сразу же вспомнил, что феллисы, не смотря на свой безобидный вид, гораздо сильнее людей, и эта милая кошечка способна раскидать десять здоровых мужчин, а еще – грустно подумал, что, наверное, все феллисы такие красивые. Девушка-кошка была ослепительно хороша, с черными, длинными волосами, с осиной талией, со стройными ножками – правда, одежда на ней казалась несколько неуместной для офиса. Как будто ее только что вытащили из стрип-бара, или танц-клуба, что-то очень вызывающее, яркое, и дешевое, впрочем, кошку это не портило. Она подскочила к Дженсену, и, не касаясь его, двинулась вокруг – словно разглядывая, Дженсен тоже не стоял столбом, они кружились в медленном танце, осторожно, медленно, перебрасываясь короткими фразами – движения, сперва напряженные, становились все мягче, они все ближе придвигались друг к другу, Джаред буквально чувствовал, как истончается, уходит настороженность между ними - они уже робко, неуверенно – касались друг друга хвостами, все ближе, все медленней, и вскоре замерли посреди холла, все так же почти не касаясь друг друга, но близко, близко так, что девушка опустила голову и уперлась лбом в плечо Дженсена, а Дженсен очень нежно, тоже без рук – потерся щекой о ее макушку, и так они замерли. Между ними свободно прошла бы рука, они не прижимались друг к другу, но сцена получилась настолько интимной, как будто они обнимались, и отчего-то у Джареда перехватило дух, и стало трудно дышать – столько в их позе, в безмолвной этой неподвижности было чувств – и радость от встречи, и грусть, и боль, и печаль. Рядом над ухом Джаред услышал вздох, вышел из оцепенения и повернул голову. И тут же узнал оперативника Кайла, и его мрачный, тоскливый взгляд, наверно, был точной копией его собственного, точно так он сейчас смотрел на эту парочку, обретших друг друга – за тысячу верст от родной планеты. Они, эти феллисы, нашли друг друга, а вот они с Кайлом... мда. Кайл взглянул на Джареда, и снова не смог сдержать вздоха, они без слов понимали друг друга. Феллисы на них внимания не обращали, Джаред наклонился к Кайлу и спросил шепотом, уточняя: – Ты нашел детку? Кайл кивнул, горестно глядя на кошечку, прошептал: – Так и знал, что она рано или поздно увидит Дженсена. Черт! Ну почему так рано! Я не успел даже ничего ей сказать… Джаред молча схватил Кайла за руку и потащил вон – из здания, наружу, на воздух – не мог он спокойно созерцать этот безусловно прекрасный для Дженсена миг воссоединения с самочкой своего вида, да и Кайлу нечего глазеть – разберутся, без них. Дженсен сам сдаст Моргану отчет, у него все записи, а кошка… Ну, им надо дать время, и пусть в это время рядом не околачивается Кайл. *** – … не понял, короче, – жаловался пьяный Джаред сосредоточенно напивающемуся Кайлу, – что за ерунда пс… прсс… происходит. Лезут к нему, как мухи на… это самое. Прссствляешь? – Феллисы, – кратко ответил Кайл, как будто это что-то объясняло. Джаред промычал что-то невнятно-возмущенно-горестно, но, на самом деле, какое это имело сейчас значение? Пусть это теперь будет проблемой фелли. Пусть она отгоняет от Дженсена озабоченных девиц, а может, теперь, когда он таким хитрым образом дозвался своей суженой – эта хреновина, привлекающая к нему всех женщин на расстоянии мили – выключится? Хорошо бы. Потому что, как бы там ни было – Джаред беспокоился о нем, и хотел, чтобы у кота все было хорошо, и ему не досаждали, он не мог вот так взять и сам выключить – свое беспокойство, свою привязанность, свою любовь. Кайл, грустно ковыряясь в тарелке, сообщил ей невнятно: – Я не успел сказать ей. Джаред выпил еще, внутри все так же горело – никак не унималось, вроде, притухало немного от выпивки, но потом становилось еще горше. Они сидели в круглосуточном баре уже бог знает, сколько времени, может быть, сутки? А может, всего несколько часов. – А я гов…рил, – горько признался он, – но что толку. Ему все равно. Его все любят, что я ему. А теперь он встретил ее. И даже неважно, что я… ладно, что я. Я желаю ему счастья. Джаред хотел выпить, но из рук его внезапно вырвали бокал, и раздраженный, знакомый голос раздался над ним: – Спасибо, мне приятно, Джаред, но не мог бы ты мне объяснить, – и вдруг рявкнул грозно: – Что происходит?! Какого черта?! Ушел без коммуникатора! Я ищу тебя везде, бегаю целый день, еле нашел! Кайл на появление Дженсена никак не отреагировал, а Джаред поднял голову, и увидел двоившегося-троившегося, очень сердитого – Дженсена. – А где кошка? – спросил Джаред и пытаясь заглянуть за спину Дженсену, рухнул со скамейки, он начал было вставать на четвереньки, но подняться самостоятельно ему не дали, сильная рука его вздернула вверх, прямо перед носом оказались злющие зеленые глаза, Дженсен что-то говорил, но Джаред ни слова не понимал, гул-шум стоял в голове, сердце стучало как сумасшедшее, выпивка стремилась наружу, он слабо улыбнулся и предупредил: – Меня сейчас стошнит. Дженсен среагировал молниеносно – усадил Джареда обратно на скамью и придвинул большую, напольную, в форме цветка лотоса мусорницу, едва успел – и Джареда вывернуло. А дальше он помнил очень плохо, фрагментами, Джареду почему-то казалось, что это вовсе не Дженсен возится с ним, Дженсен же с кошечкой? Ну да, точно. Дженсен ушел, а это Кайл, и они все еще в баре, нажрались разных коктейлей, и даже попробовали каких-то запрещенных, и после этого видели веселые глюки, а сейчас – вот такие глюки, будто Дженсен – ухаживает за ним. Приятно, но нереально, в жизни такого не было, и Джаред жаловался глючному Дженсену, почти не запинаясь, ему все-таки здорово полегчало после того, как вывернуло: – Представляешь, мы не трахались уже почти два месяца. И все время эти бабы – как мухи к нему! Хотя я говорил уже… А я… нет, я даже не из-за этого злился, что мы не трахались. Плевать бы, я бы еще год ждал, или сколько там нужно, что я, не могу потр… поте…рпеть. Могу, я бы всю жизнь ждал, мне просто надо знать, что… он хоть немного меня тоже… любит. А он… А теперь все. Эх… Джаред еще долго жаловался, проваливался в забытье, снова очухивался, удивляясь длинному и все продолжающемуся глюку, иногда его жестко фиксировали и вливали в горло какую-то невозможную дрянь, он слабо сопротивлялся и снова жаловался, но после «дряни» головокружение, тошнота отступали, и вскоре он заснул, крепко и глубоко. Очнулся весь разбитый, больной, но с ясной головой, открыл глаза и сразу напоролся на взгляд Дженсена – выжидающий, совсем не сонный. Джаред увидел, что лежит обнаженный, обнимает Дженсена, тоже раздетого, они дома, в своей квартире, и – боже, неужели ему все приснилось? Дженсен прищурился, но промолчал. Джаред чувствуя, как щеки заливает краской, проговорил: – Я, кажется, вчера… Это. Напился? Прости, я… больше не буду? Джаред видел, что его кот едва сдержал раздражение, но почему-то промолчал, это уже начинало пугать. И странно, почему Дженсен здесь? И где кошка? Набравшись наглости, Джаред спросил: – А почему ты здесь? – А где я, по-твоему, должен быть? – недовольство прорвалось в голос Дженсена, но Джареда было уже не остановить – надо все решить сразу. – Ну как же. Я помню, вчера мы в холле офиса видели фелли. – И что? – Почему ты не с ней? Вы вчера так обнимались, это было очень… Красиво даже. Ну, так почему ты не с ней? Дженсен сверлил его сердитым взглядом, поджав губы, потом вдруг как будто потух, прикрыл глаза, сказал тихо, но настойчиво: – Джаред. Мне очень жаль, что на тебя эта сцена так подействовала. Я не ожидал встретить здесь кого-то из своих, и отвлекся. Она рассказывала, как попала сюда. А потом ты ушел. Но, Джаред, я ничего такого не сделал, мы просто поговорили. Прости, что не догнал тебя сразу. Ей нужна была помощь, я не мог ее оставить. Но между нами ничего не было, клянусь. Она там, в центре, с Жен. Джаред, открыв рот, слушал Дженсена, и ему становилось снова жарко – от стыда, за себя, за свои подозрения. Не размышляя особо, со всей силы обнял-притянул к себе Дженсена, взволнованно заговорил: – Нет, нет-нет, Джен, я такой дурак. Я просто… я как увидел ее – ну все, думаю, теперь точно все. Но я просто испугался, что ты… Что с ней теперь будешь. И все эти приставания, эти все женщины, что это было вообще? Ты можешь это как-то выключить? А то я нервничаю. Дженсен притиснулся к нему ближе, успокоено-длинно вздохнул, и сказал мирно: – Могу. Могу выключить. Но мне для этого придется поставить тебе метку, что ты – моя пара. Согласен? Джаред поразмышлял немного, улыбаясь все шире. Воображение разыгралось, ну и Дженсена хотелось подразнить. Тот обеспокоенно заворочался в его объятиях, откинул голову, чтобы заглянуть Джареду в лицо. Спросил подозрительно, и голос его вдруг сорвался: – Так ты согласен? – Ты мне предложение делаешь? Типа замуж, блабла, вместе навсегда? Дженсен вдруг смутился, и показался Джареду таким молодым, беззащитным. – Да, – сказало Дженсен неровно, – как только совершу ритуал – все станет как прежде. Никто не будет преследовать меня. – О, ритуал? А что там… хотя я, кажется, догадываюсь. Дженсен улыбнулся, и, подтверждая его догадки, довольно откровенно потерся об него. Джаред, чуть не лопаясь от удерживаемого счастливого смеха, все тянул с ответом, ему очень хотелось услышать признание, выжать его, ну вот так – хотелось, не из вредности, а хотелось услышать, ну хоть раз. И Дженсен, кажется, понял, что не отвертеться, понял без слов, выдержал паузу и проговорил: – Джаред, я… люблю тебя. Люблю, я говорю тебе это каждый день, не вслух, но разве это важно? Ведь слова – совсем не главное, главное – то, что мы вместе, всегда, что я всегда знаю, когда тебе хорошо, когда плохо. Я иногда даже знаю, что ты скажешь, что подумаешь, что сделаешь, когда окажешься в определенной ситуации. Мне кажется, я знаю тебя лучше, чем себя. Я люблю тебя. Доволен? А теперь, пожалуйста, скажи мне, что даешь согласие, иначе я… Джаред вовремя закрыл рот своему коту – поцелуем, не дождавшись, когда он разволнуется окончательно. Целовал, и чувствовал, как расслабляется в его руках Дженсен – слова не нужны, верно, чаще всего нет, вот сейчас – Дженсен услышал его «да» и страстно отвечал на поцелуй, перехватывая инициативу – и Джаред уже знал, что будет дальше – и все-таки иногда – изредка, не часто – нужны слова признания, просто потому, что хочется их слышать.