Гремучка и пес

– О, даже так, да? – Джаред фыркнул и обежал вокруг Дженсена. Дженсен сохранял угрюмое молчание. Джаред все не мог угомониться – скакал вокруг, заливисто ржал, а со стороны это выглядело будто глупый дружелюбный пес носится возле гремучки, лает, хочет играть и даже не осознает потенциальной опасности, исходящей от змеи. Ведьма под тентом поглядывала на них и продолжала варить свое зелье. Невыносимо жаркий день, плавящий воздух, в этом новом гибком теле теперь казался всего лишь теплым, приятным, хотелось свернуться на солнцепеке клубком и млеть, принимая солнечные ванны, и неутомимый Падалеки раздражал, снуя вокруг и метя хвостом. Уже не казалось все странным, ну случилось так, да. Что там говорила эта ведьма? Наказание за непочтительность? Побыть в своем истинном виде? Дженсен должен был, вероятно, паниковать, оставшись в виде головы и пусть и красиво-расписного всего лишь хвоста, но отсутствие рук и ног не ощущалось непоправимой потерей. Было даже, вроде как, удобно. Неужели это правда его истинная сущность? Дженсен на пробу тряхнул трещоткой. Услышав угрожающий звук Джаред моментально отскочил, но издали продолжал скалиться – у него на морде было написано наслаждение. Вот уж кто вообще не парился своим обликом, впрочем, Дженсен давно подозревал подобное - насмотревшись, как Падалеки играет со своими собаками, он сознавал их полное согласие и любовь. Когда Дженсен задерживался - его встречали так бурно, что даже иногда роняли и облизывали втроем, Джаред и его две собаки, и не различишь - кто где, так что - да, насчет Джареда ведьма попала. Но вот он сам... Дженсен оглядел свое тело. Красивый раскрас ромбиками украшал довольно-таки крупную тушку, так что опасность быть раздавленным ему не грозила. Зато если он выползет из ведьминого дворика - можно было нарваться на крики паники, и, чем черт не шутит, туземцы могли его и палками пришибить. Мда. И еще так некстати Дженсен ощутил голод. Вот ведь, понес их черт в эту глушь. Ходили бы как все, проложенным маршрутом, а тут Джареду приспичило посмотреть на настоящее поселение - не для туристов. Джаред никак не мог угомониться и ржал, как ненормальный, повалился на спину и задрал все четыре лапы вверх. – Ой, не могу, Дженсен! У тебя такой надменный вид сейчас, а-ха-ха! Блядь, как я раньше не замечал?! Ты очень похож на себя, ну просто вылитый, а какая осанка, аыыыы! – Какая может быть осанка у змеи, придурок, – не утерпел и буркнул Дженсен, опуская голову и пряча ее в кольцах тела. – Не знаю! Но у тебя получается! – подвывал Джаред, – а выражение лица! – У меня нет лица! – рявкнул Дженсен, «выпрямляясь», и Джаред, фыркнув, вновь закатился. – Конечно, – постанывал он, – я так и вижу, как ты с каменной мордой, поджав губы бросаешь на меня испепеляющие взгляды. Дженсен терпеливо вздохнул и снова свернулся. Надо дать время Джареду, веселящемуся как ребенок. В конце концов, он и выбрал Джареда в свое время как раз из-за фонтанирующего жизнелюбия и счастливого, добродушного нрава. У них не получалось ругаться, никогда, за столько лет, Джаред гасил все скандалы одним взглядом, улыбкой, своим бесцеремонным и полным, всеохватывающим вниманием, Дженсен был как под колпаком его любви, привязанности. И даже сейчас, по утверждению ведьмы, в своем истинном обличье Дженсен не испытывал желания ссориться, ну правда, теперь ему было грустно. Неудивительно, что он такой холодный. Что его так трудно раскочегарить, холоднокровное. И если бы не Джаред, служивший между ним и миром проводником, раскрывавшим все его лучшие качества, многие считали бы его, вероятно, отвратительным, холодным, замкнутым типом. И не очень-то ошибались бы. Джаред словно почувствовал перемену в настроении бойфренда, подбежал и начал тыкаться мордой в кольца, приговаривая: – Эй, ты там где? Не надо поворачиваться ко мне задом, или хвостом? Или что там у тебя. Короче, где твоя морда? Дженсен, я ведь слышу, ты как-то нехорошо молчишь. Дженсен! Ну Дженсен, эй, развернись, красавчик. Дженсен знал, теперь Джаред не отстанет, будет теребить его - приподнял голову над кольцами. Спросил раздраженно: – Чего тебе? Джаред уставился на него, раскрыв пасть. – Ты переживаешь, что оказался змеей? Но ведь это круто, чувак! У тебя такая классная трещотка. И ты красивый. И такой весь опасный. Дженсен, ну чего ты? Красный ошейник ведьмы на шее Джареда делал его таким домашним - таким безопасным, ручным. А он, Дженсен - воплощение угрозы, опасности. Дженсен расстроился еще сильнее, а Джаред вдруг высунул длинный розовый язык и принялся облизывать Дженсену всю морду, с таким сильным желанием утешить, что Дженсен совсем расчувствовался, только вот не знал, как показать в этом теле, что он ценит отношение Джареда. Ну ничего. Ведьма сказала, что проклятие спадет к вечеру. Вот вечером, вернувшись в номер, он покажет Джареду силу своей любви.