Live Or Die

      Город умирает. Но они не знают этого. Смерть скоро придёт, и люди будут плакать кровавыми слезами. Голод и крысы уничтожат этот город. Но пока что он стоит. Гордый в своем великолепии, и древний бог улыбается. Промышленность изменила этот город. Улицы города вычищены, запах цветов везде, но он знает, что скоро цветы завянут, и улицы обагрятся кровью, и это не война. Предвкушение – странное чувство для бога. Странный мужчина в коричневой кожаной куртке ушёл, оставив за собой дымку темно-лилового цвета.       Даунволл медленно теряет свой блеск и великолепие. Настроение людей меняется с каждым днём. Всё больше людей кашляет на улице, но страх уже посеян. Осталось ждать. "Песня китов самая красивая на свете", – скажет вам любой китобой. Но песнь китов на китобойне больше похожа на похоронный марш, чем на величественную оду. Ворвань пропитала улицы города настолько, что дышать невозможно, а ведь когда-то они пахли цветами и солнцем. Но страже надо топливо для световых стен и толбоев. Чужой не ощущает интереса. Ему скучно. Он разочарован. Сегодня убили императрицу, и слёзы её дочери почему-то ранили его больше, чем страх матери потерять своего новорождённого ребенка от чумы. Улицы наполняются мертвецами, но мухи не летают возле них. Мертвецы – пища крыс.       Империя погружается в хаос. Всё больше костров жгут солдаты, всё больше невинных погибает на допросах у Аббатства. Бездна смеётся. Они ведут войну против него. Муравей считает себя сильным. Но он лишь юноша с глазами черными, как бездна, почему они боятся его? Руны с его знаком поют так сладко, что некоторые смотрители берут их себе, и даже семь запретов не удерживают их от соблазна. Человек не меняется, даже если его душу сковали обеты и посты. Бездна знает. Он видел их. Сегодня хоронили молодого смотрителя. Его загрызли волкодавы, которых он так любил. У него было красивое лицо. В небесах огнища костров. Это красиво, но никто не хочет думать, что там лежит. Мужчина, женщина или ребенок? Никто не хочет знать. Ведь это не важно. Важен лишь костёр и его тепло.       Корво Аттано выглядит моложе своих тридцати девяти лет. Каштановые волосы ещё не покрыла седина, на лице почти нет морщин. На его теле мало шрамов. Обычно все его шрамы на душе. Бездна видела их. Выходец с Серконоса. Из бедной семьи, где отец напивался, а мать торговала теми частями тела, что ещё не были покрыты морщинами и временем. Чужой любил смотреть в человеческие души. Одни яркие, как рассвет, другие же темны и полны ужасов. Как же он любил грешников. Лорд-защитник не грешник, но станет им. Он в тюрьме. Брошен, покинут всеми и только крысы в его сырой камере – друзья. Даже сейчас его карие глаза полны надежды. Но в глубине себя он знает, что всё уходит на дно. Чужому хочется обнять этого грустного человека, но он вовремя себя одёргивает. Он бог. Его ненавидят. Но он тоже когда-то был смертным, и его сердце тоже как-то билось, но сейчас он Бездна в человеческой скорлупе. Этот красивый мужчина умирает с каждым днём. Полгода заключения отразились на его лице. Щетина, мешки под глазами и ожоги на руках не убавляют его силы, но и они имеют предел. Он хочет подарить ему блаженное небытие в месте, где нет начала и конца, но не может. Он молчаливый зритель его мук. Иногда, в то время как его сознание ещё не покинуло его, бывший лорд-защитник видит молодое лицо с чёрными глазами, но вовремя себя одергивает, говоря, что это просто галлюцинации от боли и голода. Тяжёлые шаги немого палача гремят по всей тюрьме, но Корво не боится, он лишь откидывает голову и смеётся. Новые ожоги не так болят, и разбитая вновь губа кажется уже такой привычной, что мужчине кажется, что его губы всегда имели вкус крови.       "Древний левиафан", – хочет спеть Корво. О древних городах и их жертвах. Но он просто даёт ему метку и сухо говорит, что он бог, и ему безразлична его судьба. Сколько бы религий не сменило человечество, каждый бог по шею в крови своих последователей. Чужой мог бы сказать, что люди – это стадо, и он их пастух, но он не может. Люди поклоняются только себе и никому больше. Но только не Корво. Даже его земляк с Серконоса не был так осмотрителен с меткой. Чужой ухмыляется, когда видит, что Корво отпускает убийцу своей возлюбленной. Люди никогда не меняются. Меняются только декорации. Древний бог удовлетворён. Ему интересно, впервые за четыре тысячи лет. Но мир не стоит на месте, даже после того как старый лорд-защитник молодой императрицы умирает. Теперь он может обрести покой, чтобы потом потерять его через тысячу лет.