Awakenings

Столкнувшись с каким-либо серьезным недугом, каждый из нас обязательно задается вопросом : почему так вышло. В особенных случаях люди начинают перебирать всевозможные варианты. Но чем бы то ни было : карой божье и наказанием за грехи(как многие предполагают), тяжелыми обстоятельствами, наследственностью или случайностью – это имеет место быть и глупо в этом каждый раз копаться. Человек, более или менее приближенный к медицине , избавленный от всякого рода амбиций и следующий некоторым предубеждениям, никогда не станет заниматься подобной чепухой. Врачам отнюдь не важно, по какой причине их пациент так или иначе оказался на больничной койке, главное – выявить недуг, подобрать лечение и упорно добиваться выздоровления человека. Зачастую, людей, работающих к медицинских учреждениях именуют «черствыми» и «бесчувственными». Как же быть иначе, ведь если каждую утрату они будут воспринимать близко к сердцу, если горе каждого пациента станет его горем, если тяжелые судьбы подопечных они станут пропускать через себя – мир рухнет. В таком случае не останется ни одного здравого человека, лишенного отягощающих эмоций и амбиций, мешающих их профессиональной деятельности.Ведь только так они смогут помогать остальным людям. По-началу это сложно, надо «сломать» себя. Осознание необходимости этого приходит тогда, когда наблюдаешь как твой первый пациент мучительно умирает у тебя на глазах , извиваясь в предсмертной агонии. Начинаешь догадываться, что больше не выдержись этих слез скорби и обиды на несправедливый мир, если не перестанешь сближаться с пациентами. И я не исключение. Когда идешь по главному коридору Эдинбургской больницы становится невероятно жутко и неуютно. Довольно-таки узкий и будто бесконечно тянущийся проход, который еле освещает одна покачивающаяся лампочка. Ты идешь вперед от главного входа , видишь развилку на два корпуса , поворачиваешь направо, в корпус номер два, по располагаются огромные палаты без дверей, в каждой из них по двенадцать иногда пятнадцать кроватей, на которых покоятся сумасшедшие. Крайне агрессивных привязывают к постелям санитары,но спокойные пациенты тоже отнюдь не вызывают доверия, поэтому к каждой палате приурочены по 2-3 надзирателя. Мужчины и женщины располагаются отдельно, для детей существует свой корпус. Сколько бы ты не проработал в психиатрической больнице, никогда не привыкнешь к тому, с чем приходится сталкиваться каждый день. Я шагаю быстрее, проходя мимо множества палат, столовой, комнаты для отдыха и медицинских кабинетов. Дальше можно увидеть высокую белую дверь, с большой таблицей сверху, гласящая «хронические больные». Именно здесь я и «осел» уже как четыре года назад, будучи одним из немногих невропатологов, согласившись на работу со столь трудными пациентами. Между собой мы называем их «хрониками». Когда знакомые спрашивают у меня, что это за больные, то единственное слово, которое я могу подобрать – это «безнадежные». Зачем мы их тогда лечим, спросите вы. Возможно, это единственный способ успокоения родственников этих людей. Мы обнадеживаем их, дарим надежду, когда на деле бессовестно лжем, ведь этим пациентам помогает ровным счетом ничего. Конечно, некоторые препараты дают эффект, но только временный : в итоге все возвращается на свои круги. Но необходимо ли им это знать? Я так не думаю. Зачем нужна правда, если она все равно не принесет никакого успокоения? Порой она оказывается смертельной. - Давайте, миссис Хэмстринг, попробуйте еще раз, - я отчаянно старался помочь старушке выпить стакан воды, когда та не могла взять его трясущимися руками. Миссис Хэмстринг, по словам остальных пациентов, находилась здесь дольше всех. Ей было восемьдесят или около того, но несмотря на свой почтенный возраст она была самой адекватной и самостоятельной среди остальных, несмотря на то, что тяжело заболела еще будучи молодой девушкой. Она могла говорить, в отличии, например, от Джека Разовски, в прошлом успешного баскетболиста, хоть и очень неразборчиво; она не была прикована к инвалидному креслу, как все остальные пациенты; у нее было отличное чувство юмора и болезнь Паркинсона. Отягощающее обстоятельство. Опрокидывая каждый раз стакан с водой, старушка извинялась и просила оставить ее, ведь все это занятие «бесполезно», но я терпеливо продолжал пытаться помочь миссис Хэмстринг. Изо дня в день. В тех вещах, которые кажутся нам, здоровым людям, самыми обыкновенными и простыми . В три часа дня проводился плановый осмотр части пациентов и каждый раз отчет был одним и тем же: без изменений, без улучшений, но чаще всего в лечебной карте пациента я выводил один набор букв : «ухудшение общего состояния». Эти люди, несправедливо затянутые в круговорот страданий, медленно, но верно приближались к смерти, а мне казалось, что я только рою им могилу, ведь все мои наблюдения были абсолютно бесполезными. - Да, Мэри, вы молодец! – я широко улыбнулся, когда старушка наконец-то собрала все свои оставшиеся силы в кулак и сделала пару глотков. Подобные вещи в случае с «хрониками» - настоящая победа, и я был несказанно рад. В свои неполные двадцать девять лет я не имел жены и детей, почти не виделся с друзьями и изредка навещал родителей. Я женился на своей работе, она стала мне семьей, а больные – мои детьми. - Мистер Томлинсон, сегодня прибудет новый пациент, - я увидел в коридоре запыхавшуюся медсестру Элиссон, державшую огромную кучу бумаг . – Он довольно молод, и Вам стоило бы ознакомиться с его личным делом. – девушка достала из груды документов небольшую папку и положила мне на стол. Оторвавшись от работы с очередным «хроником» я открыл историю болезни пациента, который вскоре должен появиться здесь. Имя : Гарольд Эдвард Стайлс Возраст : 18 лет «В следствии перенесенного летаргического энцефалита развился кататонический ступор» Строчки, мелькавшие перед глазами молодого доктора, ошеломляли : ему еще нет двадцати, а он уже «одарен» букетом болезней семидесятилетнего старика. Томлинсон прокрутил в голове возможный образ больного : обездвиженное, полускрученное тело в инвалидном кресле, юное и свежее лицо, искаженное гримасой ужаса и боли, невозможность разговаривать, полная апатия. - Я точно не смогу ему помочь.