Возбудитель

Двое приятелей шли по дороге в разгар дня, в самое пекло, когда солнце находилось в зените. Остановиться на привал было нельзя – время ждать не будет. Один из них, невысокого роста, кутался в черный, как смоль, плащ. Плащ был, впрочем, уже не такой черный, из-за пыли, окутывающей каждого путника на этой дороге. Другой был крупный, высокий, тоже в плаще. На плече он держал свое оружие, крепко замотанное эластичными бинтами. В руке он вертел небольшой пузырек с прозрачной голубоватой жидкостью. Хошигаки подставлял его солнцу и так, и эдак, отчего на белой пыльной дороге мелькали солнечные зайчики. Дорога шла через редкий лесок, но ни тень, ни легкие порывы сухого ветерка не спасали двоих из Акацки от злой жары. - Да-а-а, Кисаме… - усмехнулся уголками рта Учиха, устало шагавший позади, - кто-то берет с собой в дорогу горсть земли из родных мест на удачу. А ты вот берешь с собой воду. - Это не вода, - Кисаме улыбнулся не столько на шутку Итачи, сколько своим собственным мыслям, но напарник все равно не увидел его улыбки. - Яд? – не то чтобы Итачи интересовало, что же перекатывает между толстыми синими пальцами напарник, просто хотелось поддержать разговор. Поговорить о чем-то малозначимом, о какой-нибудь ерунде, лишь бы отвлечься от собственных тоскливых мыслей и головной боли. - Тебе действительно интересно? – обернулся Кисаме и улыбнулся во все свои двести зубов. - Конечно, нет… Но ты… скажи… - Итачи чувствовал себя совсем уж неважно. Хотелось добраться до какого-нибудь рёкана. Скорее бы. Организм одного из последних Учиха бунтовал против палящего солнца, долгой дороги, нервного напряжения и, конечно же, генных мутаций в самом себе. «Вот бы сейчас данго… сладеньких… И выспаться. Закрыть глаза и долго-долго не открывать». - Так что там у тебя? - Конский возбудитель! – с торжеством сказал Хошигаки. - Что??? – у Итачи глаза вылезли из орбит от удивления. Непроизвольно «включился» шаринган. Учиха прищурился, разглядывая пузырек. – И правда, возбудитель…. Но зачем тебе? Ты что, хочешь затрахать всех Бидзю до смерти? Лидер этого не оценит. - Хочу затрахать кое-кого другого, – заржал Хошигаки, радостно вскинув руку с пузырьком над головой, как ребенок. По черным плащам Акацки пробежали десятки солнечных зайчиков. - Я достал его по дешевке в поселке, где мы были прошлой ночью. - Тебе отдали по дешевке? Неужели даром не отдали такому красавцу… И кто же твоя избранница? Кто эта несчастная? - Да есть у нас в Акацки одна такая…. Теперь уж она точно согласится. - Заказывай могилу. Лидер тебе не простит. - Да я не про то… Блондинка! Со стороны это могло выглядеть вполне обыкновенно, по-простому, по-людски: вот идут два друга по дороге из одного поселка в другой. Идут себе не спеша, обсуждают планы на вечер, женщин. Белая пыль дороги окутывает их с порывами ветра и оседает на плащах… Но любой из Акацки – изгой по натуре, а у изгоев, как известно, все не как у людей. - Что? Блондинка??? Дейдара, что ли? - Да-а-а, этот Дейдара та еще штучка. Молодой, дерзкий, гордый… аппетитный! Глядя на то, как ухмыляется Кисаме, можно было подумать, что он собирается съесть молодого члена Акацки, но пузырек с возбудителем, который Хошигаки спрятал в нагрудном кармане, говорил о совсем другом извращении. Впрочем, еще не ясно, какая перспектива была для Дейдары ужаснее: что его съедят, или что его изнасилует такой как Хошигаки. - Да не буду я его насиловать. Сам попросит! Мне сказали, что достаточно двух-трех капель, чтобы свести любого человека с ума от желания, - заговорщицким тоном прошептал Кисаме, наклонившись к самому уху Итачи. «Этот Хошигаки – большой ребенок. Огромный, мясистый, синий… ребенок. С громадной бритвой на плече». - Учти, что Дейдара все-таки не совсем человек. Он шиноби. - Тогда лучше пять… или сразу десять капель. И он точно не устоит. - Но зачем тебе возбудитель? Такому, как ты, стоит только мечом помахать, и кто угодно даст. Или покончит с собой…. О, ты свяжи его лучше! - А я не хочу трахать труп или связанное бревно! Хочу активную девочку, эдакую перчинку. Чтобы все было с огоньком! - Да уж… Дейдара – это то, что нужно… «с огоньком». - Ага! – довольно кивнул Кисаме, не поняв намека. Глаза у него светились от предвкушения. Команда Учихи и Хошигаки должны были встретиться в ближайшем поселке с Сасори и Дейдарой, чтобы обсудить дальнейшие действия и отправится потом вместе, в назначенный Лидером пункт. Предполагалась ночевка в каком-нибудь маленьком, неприметном рекане, и это был реальный шанс дать мечте Кисаме сбыться. - Вот пойдем в рёкан, закажем данго, будет романтическая обстановка… - Данго… мягкая постель… глаза слипаются… Два напарника шагали рядом по узкой дороге. Дорога из «А» в «Б» была не близкой, но, если верить Кисаме, она того стоила. *** Вечером за ужином Итачи довелось лицезреть театр одного актера. Точнее, цирк. А вот знал ли Цукури, во что хотел втянуть его Кисаме? Пожалуй, нет, Дейдара слишком молод, чтобы разбираться в людях. Слишком горяч. Он, наверное, умрет молодым… Естественно, после того, как Кисаме его… «отдрюкает», как выразился сам Хошигаки. - Эээй, Дейдара, тебе никто не говорил, что ты похож на девушку? У тебя такие щеки, так и хочется их натискать! – пьяный Кисаме отчаянно пытался вспомнить какие-нибудь комплименты, которые обычно говорят девушкам… - Хошигаки, еще одно слово, и я засуну эти данго тебе за жабры, – пунцовый от гнева Цукури уже был готов наброситься на Кисаме с кулаками, но строгий взгляд Итачи его останавливал. - Он же пьян, не обращай внимания. Можешь, конечно, взорвать его, но только после того, как я доем данго… Дейдара на несколько минут успокаивался, а Кисаме икал, хихикал, как идиот, и снова болтал всякую пошлятину. - Устали мы с дороги. А здесь хорошо. Уютно. По-человечески как-то… - говорил Итачи, делал глоток молочного улуна и жмурил глаза от удовольствия. Рекан им попался хороший: не богатый, но было ясно, что хозяева дорожат каждым посетителем. Несмотря на дневную жару, Итачи понравился онсен вечером. Вода была такой горячей, и казалось, что жар проникает через кожу до самых костей, согревая внутри что-то – то, что Итачи уже давно не мог согреть… А еще хозяйка, милейшая старушка, готовила прекрасные домашние митараши-данго и варила чудесный освежающий улун, который так хорошо «пошел» после купания. Ох, шарики данго были такими упругими и мягкими, а соус таким кисло-сладеньким! Все было как надо! Горячий соус обжигал Итачи пальцы и язык, но это вызывало в душе какое-то особое умиротворение. Тепло и уют рёкана – совсем не то, что изнуряющая жара в пути. После онсена все Акацки, кроме Сасори, собрались вместе за большим котацу, чтобы обсудить текущие дела и поужинать: Итачи, как всегда, сладким и чаем, Дейдара сочетал с чаем острый удон со свининой, а Кисаме налег на сашими и саке. После пятого кувшинчика Хошигаки развезло. - Послушай, Дей, еще неизвестно, когда мы встретимся снова, вот так, в нефрома…. Неф… неформальной обстановке. Ик! Хочешь провести незабываемую ночь? Пока у тебя есть такой шанс? Это было последней каплей для Цукури, глаза у него вспыхнули нехорошим огоньком. - Ты что, охренел, что ли, Кисаме? Ты меня за идиота де… - но Дей не успел договорить. Совершив молниеносный рывок, Кисаме сорвался со своего места, навалился на Цукури всем своим весом и поцеловал. Хошигаки все-таки опытный шиноби – он все рассчитал. И количество саке, которое на самом деле ни черта на него не действовало, хоть об этом не знал даже Итачи. И удачный момент, и силу, с которой следовало обездвижить Цукури. И количество капель возбудителя, который он подливал в чай свободной рукой, пока Дейдара, прижатый к полу, пытался вырваться и лупил Кисаме кулаками по спине. - Пошел ты нахер, пьяный кашалот! – заорал Дейдара, когда Кисаме отпустил его. Цукури залпом выпил оставшийся чай, утер губы рукой и брезгливо сплюнул. – Какой же ты гадкий, черт возьми, от тебя пахнет осьминогом! Если бы сёдзи можно было бы хлопнуть, как дверью, Дейдара обязательно бы это сделал. - Это ты через полчаса на мой хер полезешь… - ухмыльнулся Кисаме и залпом осушил шестой кувшинчик саке. - Я так понимаю, что сегодня я ночую с Сасори, – тихо отозвался Итачи. - Извините, Итачи-сан. - Ничего страшного… Через полчаса, говоришь? Кисаме кивнул и закинул в пасть лепесток имбиря. - Обаа-сан, можно мне еще данго?... *** Не спалось Дейдаре. Онсен был горячим, а ужин сытным, но все равно не спалось. С ним рядом в полутемной спальне сидел Сасори. Отвернувшись к маленькой лучинке, он уже несколько часов мастерил что-то для своей марионетки. Сасори был невозмутим. Ему-то сон не нужен, а вот Дей уже почти полчаса ворочался с боку на бок, и все никак. В груди все полыхало от гнева после этой пьяной выходки Хошигаки. Дейдара желал бы хорошенько врезать «синему», и только то, что Кисаме был пьян, да еще рядом был Итачи, остановило Цукури тогда, во время ужина. Пока Дейдара пытался уснуть, перед его мысленным взоров представал Кисаме, его хитрые глаза, противная, жуткая улыбка, его огромные, как скалы, синие плечи, крепкие руки… крепкие руки…интересно, какой он, когда с девушкой? Дейдару словно окатило холодной водой. Он подскочил на постели от шока, он ужаснулся собственным мыслям. - Я-ДУМАЮ-О-КИСАМЕ??? Я что, сошел с ума? Сознание Цукури боролось за независимость еще долю секунды и проиграло, когда Дей почувствовал, что у него встает. В тот же миг юному шиноби показалось, что его охватило нестерпимое пламя, но уже не гнева, а желания. - Если это подстроил Кисаме, я убью его! Убью, но сперва… Дейдара выскочил из комнаты на цыпочках, чтобы не отвлечь Сасори. Кукольник сделал вид, что не обратил внимания на задвинутую в спешке седзи. Но если бы его новое эргономичное тело позволяло, он бы обязательно вздохнул, тяжело, с грустью старого мудреца в глазах. Через пять минут седзи распахнулась, и в комнату вошел Учиха. Сасори снова захотелось глубоко вздохнуть. - Располагайся, Итачи-сан. Что там задумал Дейдара? - Кисаме подлил ему в чай конский возбудитель. - Много? Итачи замялся, раздумывая, как бы поточнее выразиться. - Много. Очень много… - Дейдары хватит на несколько часов. Возможно, что и до утра. А вот на сколько хватит Кисаме? Он ведь сам ничего не принял, да? - Он уверен в своих силах. - Значит?.. - Его хватает максимум часа на три. - Ясно. Дейдаре этого точно будет мало… Поспи пока эти три часа, Итачи-сан. Я разбужу тебя сам, чтобы ты успел собраться. - Спасибо, Сасори. С таким напарником, как Хошигаки, трудно выспаться. - Спи-спи, Итачи-сан… *** Закончив с ужином и удалившись в спальню, Кисаме еще полчаса расхаживал туда-сюда в темной комнате, выжидая время. Чтобы холодные татами не испортили ощущения, он сдвинул два мягких футона вместе: свой и тот, что был предназначен для Итачи. - Ну вот, теперь это словно ложе для новобрачных, – усмехнулся Кисаме. Лунный свет с трудом проникал через бумажные стены, но серебристый сумрак в комнате – то, что нужно для романтической обстановки. В положенное время седзи спальни, шурша, открылась, и на пороге появился Цукури. - Все-таки пришел, – прищурился Кисаме, разглядывая пунцовое лицо Дейдары. - Что, хочешь попросить меня о чем-то? - Я пришел, чтобы требовать! – ноздри Дейдары раздувались от гнева, он шумно дышал. - Ты мне должен, и ты вернешь свой долг сполна, – прошептал он последние слова и набросился на Кисаме. Цукури сорвал с него халат и повалил на футоны, целуя так настойчиво и грубо, как только мог. Кисаме не собирался сопротивляться, ведь его желания сбывались, как он и хотел, как и планировал. О, внутри Хошигаки все ликовало! Сорвав одежду и с себя тоже, Дейдара принялся ласкать тело Кисаме, целовать его плечи и грудь, покусывая, оставляя засосы, а затем царапая ногтями, впиваясь пальцами в грубую кожу. Этой неистовой ласки хватило, чтобы за минуту вызвать у Кисаме отличный, крепкий стояк. - Да, девочка, сделай мне хорошо… - выдохнул Кисаме в сумрак. - Заткнись! – прошипел Дейдара, но в ответ услышал лишь приглушенный смех. Дейдара ничего не мог с собой поделать, его тело, его кипящая кровь диктовала разуму свои желания. Он чувствовал себя оголодавшей до секса сукой, и, хоть разум настойчиво требовал сохранить остатки гордости, Цукури стянул с Кисаме последнее белье, обхватил руками его член и с глубоким вздохом облегчения припал губами к огромной, толстой головке. - Сосешь ты как умелая шлюха… А я думал, ты скромный мальчик, - снова усмехнулся Кисаме, положив тяжелую ладонь на макушку Цукури, заставив его взять член в рот до самого конца. В ответ Дейдара промолчал, а затем, приноровившись, принялся работать ртом, громко причмокивая. Через несколько минут Дейдара отстранился и посмотрел горящими глазами на Хошигаки. - Где у тебя смазка? Кисаме вытащил из-под подушки приготовленный для этого случая пузырек со смазкой и передал его Цукури. Тот принялся смазывать себя пальцами, стараясь разработать зад получше. Остаток жидкости он вылил на член Кисаме, смазал хорошенько. - Ну, давай же, - шептал Кисаме, придерживая берда Дейдары, пока тот медленно, понемногу насаживался на его член. - Большой… Огромный… - охал Дейдара и закатывал глаза. Несмотря на размер, все обошлось без крови. Дейдара с удовольствием расслаблял мышцы и рукой направлял член Кисаме в себя. Наконец он сел до конца и застонал в голос. Давно у Кисаме не было такого долгого, упоительного и жаркого секса. Еще никогда и никто его так сильно не желал, как Цукури. Для Дейдары это был хоть и не первый секс в жизни, но определенно лучший. Когда Дей, подустав от позы сверху, замедлился, Кисаме помог ему лечь и принялся иметь его сверху, долго и размеренно, как механический поршень, насилуя его горячую тугую попку. Растрепанный, разомлевший от удовольствия Дейдара хрипло стонал, крепко обнимал его, царапал спину… - Да, еще, еще, да… Когда они кончили, испачкав друг друга спермой, прошло всего минут сорок. И обоим было мало. Рычание Кисаме и громкие стоны Дейдары раздавались на весь рекан, и только до смерти уставший Итачи ничего не слышал и сладко-сладко-сладко спал. Спустя три часа… Спустя три часа, после очередного оглушающего оргазма, Кисаме откинулся на футон, пытаясь отдышаться. Дейдара лег на его живот, пригревшись, как кошка, разглядывая уставшего любовника. - Знаешь, Кисаме, ты хоть и сволочь, но ты замечательный. У меня никогда еще не было такого классного секса! Я хочу давать тебе каждый день. Давай еще раз! Дейдарой можно было залюбоваться: ему очень шли растрепанные светлые волосы, пухлые зацелованные губы, румянец на щеках и капельки пота на накачанном теле. Он был обворожительно сексуален, но… - Детка, ты тоже замечательный, ты самый лучший! Но я больше не могу. Давай передохнем… На мгновение в комнате повисло молчание, и слышалось только глубокое дыхание Хошигаки. Это было минутное затишье перед ужасной бурей. - Как это «больше не могу»? - раздался в тишине голос Цукури. – Что значит «давай передохнем»? На Кисаме, здорового, сильного шиноби, преступника класса «А», накатила холодная волна ужаса, и он понял, что «попал», когда увидел, как в полутьме глаза Дейдары загорелись красными огоньками, словно шаринганы Итачи. - КАКЭТОБОЛЬШЕНЕМОГУ???!!! *** Услышав гневный возглас Дейдары сквозь бумажные стены рекана, Сасори растолкал Итачи. - Итачи-сан, нам пора. Гости рекана, почуяв, что дело пахнет жареным, спешно эвакуировались. Учиха быстро собрал свои вещи и направился искать хозяйку рекана. - Обаа-сан, надо уходить. Собирайтесь и уходите отсюда. Бабушка непонимающе посмотрела на Итачи, когда в ее сморщенные ладони с тихим «звяк» упал тяжелый бархатный мешочек. - Уходите, обаа-сан, забирайте семью и уходите, пока не поздно. Постройте новый рекан, лучше прежнего. Спасибо Вам, обаа-сан, у Вас очень вкусные данго. С этими словами Итачи поклонился старушке и пошел догонять Сасори. Тот наверняка уже достал свою марионетку из песчаного тайника и готовится уходить… Спустя еще десять минут они оба наблюдали с ближайшего холма живописный взрыв, осветивший весь поселок. - Как ты думаешь, - проскрежетала марионетка, - Кисаме выживет? - Да что этому придурку сделается… - флегматично ответил Итачи. – А Дейдара? - Этому придурку тоже все нипочем. - Тогда пойдем без них? Догонят… - Пойдем. Со стороны это могло выглядеть вполне обыкновенно, по-простому, по-людски: идут двое приятелей, обсуждают жизнь, планы на следующий вечер, вот только… Шли они глубокой ночью, при лунном свете, а добрые люди, как известно, спят по ночам. Один из приятелей вовсе не шел, а ехал в своей боевой марионетке. И черные, как смоль, плащи обычный человек носить бы не стал. - Ненормальный ты какой-то преступник, Итачи-сан. Зачем дал старухе денег? - Все мы, Акацки, ненормальные, Сасори. Это наше право – быть не такими, как все. Из марионетки послышался тихий смех. Двое приятелей шли по пыльной дороге глубокой ночью, освещаемые луной. Остановиться нельзя – время ждать не будет.