________________
А потом Бен потерял всё. Друзей, семью. Трэвиса. Каждый грёбаный день терпя нападки Кенни и с каждой минутой всё охотнее отдаваясь в объятия бесконечно повторяющихся циклов персонального безумия, с улыбкой внимая вкрадчивым голосам в голове, что так убедительно нашёптывали трагичный сюжет собственной жизни, он, кажется, тихо сходил с ума, всё чаще задумчиво смотря на пистолет, опрометчиво оставленный кем-то на столе, представляя, как сухо щёлкнет курок, с гулким раскатом выстрела вылетит пуля, мягко, словно желе вспарывая височную кость и проходя навылет. А может, она останется внутри, кто знает? Жутко хотелось проверить на прочность собственный череп, как любопытный ребёнок беря в руки опасную игрушку и приставляя её к виску, примериваясь и чуть надавливая на курок. Не получилось. Некстати вошедший Ли молча отобрал оружие, с несвойственной ему жёсткостью влепив Бену отрезвляющую пощёчину. В ушах зазвенело, голоса яростно взвыли и отступили. Надолго ли? ― Спасибо… ― Пол слезящимися от боли глазами посмотрел на мужчину. Тот кивнул, убирая пистолет в карман потрёпанных джинсов и, чуть помедлив, выходя из обшарпанной комнатки их временного убежища, вновь оставляя юношу наедине с оглушающим воем безумия.________________
А ночью Бен задыхался. Судорожно хрипя, он бежал по тёмному лесу прочь от ходячих, уже не чувствуя ладонь Трэвиса в своей, а лишь сжимая холодную сталь бесполезного сейчас пистолета, из которого он даже не умел стрелять, несмотря на все попытки друга научить его. Спотыкаясь об коряги и выступающие корни деревьев, цепляясь толстовкой за загребущие ветви, он бежал на едва видимый в сумеречной темноте просвет между зарослями ― в этом лесу было всегда пепельно-темно ― не ослепляющая чернота беззвёздной ночи, но гнетущая толща спёртого воздуха, окрашенная дымом далеко горящего города и застревающая в глотке острым, едким комом. Лес был знаком до отвратительности, каждая ветвь, каждый камень или ком развороченной земли указывали дорогу к тому месту, где он потерял всё. И он видел Трэвиса. Снова. Его искажённое гримасой боли лицо в тот момент, когда первый ходячий гнилым мешком с органами навалился на него, впиваясь обломками зубов в шею, а затем разрывая тонкую кожу, запуская разложившиеся пальцы под её тонкий покров и выдирая плеснувшую яркой кровью сонную артерию. А Бен стоял как вкопанный, не в состоянии спасти друга хотя бы во сне. И каждую ночь пробегая знакомый путь след в след, он надеялся на другой исход, на изменение уже произошедших и запрограммированных на повторение событий. Не это ли есть безумие?________________
Но были и другие сны. До отвратительности реальные и обнадёживающие, в которых они вместе играли в горячо любимые игры про тех самых зомби, пили дешёвое пиво ― то, на которое только хватало денег с подработки, смеялись, до поздней ночи смотрели глупые фильмы, которые спутниковые каналы неизменно крутили по ночам, а затем засыпали на узком диванчике почти в обнимку под бормотание телевизора. Но вот только просыпаться было в стократ больнее ― открывая глаза и видя высокий деревянный потолок вместо оштукатуренного, спиной чувствуя врезающиеся пружины продавленной кровати вместо уютного диванчика и не ощущая под боком тепло почти родного тела, Бен пытался вернуть видение, тщетно крепко жмуря глаза и пытаясь ухватить ускользающие образы, возвратить краткие часы умиротворения хотя бы во сне, вдалеке от разлагающегося зловонного стада ходячих, острых придирок Кенни и удушающего чувства вины.________________
Бен знал, что скоро умрёт. Знал, что слишком слаб для этого времени, где даже сильнейшие с трудом карабкаются вверх из затягивающей пучины личного ада всего лишь по тонкой ниточке. Он много раз представлял свою гибель, уже равнодушно расписывая в деталях события, словно создавая сценарий короткой трагедии в один акт. Застрелят остальные выжившие в очередной стычке или он убьёт себя сам, исполнив давний замысел с пистолетом ― не столь важно. То, чего он раньше ждал с суеверным ужасом, сейчас стало вещью совершенно обычной и скучной, словно ожидание прибытия электрички на станцию, когда единственный пассажир в поздний час смиренно ждёт припозднившегося машиниста, задерживающегося на несколько минут. Бен знал, что скоро умрёт, но даже не думал о том, что может быть больно, что смерть настоящая не похожа на смерть в кино ― человек не лежит смирно на полу с героической гримасой боли на старательно напудренном гримёрами лице, не говорит ужасно долгую прощальную речь, собирая около своего холодеющего тела всех родственников, шепча завещание. Тогда больно было всего мгновение ― когда тело пронзила острая железка, почти не касаясь рёбер и разрывая в большей части только мягкие ткани и задевая органы. Бен не был силён в медицине, но почти с облегчением понимал, что если его никто не хватится, долгожданное избавление придёт, он умрёт от потери крови, что сейчас споро вытекала из рваной раны, пачкая каменную кладку дороги и наверняка своим запахом привлекая ненасытных зомби ― если только ходячие не доберутся до него раньше. Уже закрывая глаза и проваливаясь в пепельную тьму забвения, юноша чувствовал, что его пытаются спасти, снять с железного кола, унести подальше от рычащих уже над самым ухом зомби. Бессознательно и вроде бы убедительно говоря, что он в порядке, Бен даже, кажется, уговаривал мужчин поторопиться ― лишь бы умереть не от рук и зубов омерзительных зомби, но, по правде говоря… Не нужно. Уходите. Спасайтесь сами. Пол почти ничего не слышал, убаюканный головокружением и непрозрачной чёрной пеленой, словно накинутой на глаза как тонкая шаль. Но явственно он уловил только один звук ― как звонко щёлкнул снимаемый с предохранителя и перезаряжаемый пистолет. Поблагодарить Кенни он не успел ― точный выстрел оборвал нить связных мыслей и словно свечу потушил сознание. Теперь голоса замолкли точно навсегда.________________
Но… Развe мёртвым снятся сны? Бен ответить не мог, ходячие никогда не спали, если не считать того состояния апатии, в котором они находились, пока поблизости не было еды. Да и вряд ли в сгнившем мозге осталась хоть жалкая тень мысли, кроме неутолимого Голода. Мёртвым не снятся сны ― вывод напросился сам собой. Но тогда почему он сейчас видит один из тех хороших снов? ― над головой ― привычный оштукатуренный потолок, на нижнем пределе громкости шепчущий что-то телевизор, мягкий диван и… спящий у него под боком Трэвис. Ощущения сна не было ― детали не ускользали и не были затянуты молочной дымкой, как это бывало в ночных видениях, в распахнутое настежь окно вместе со свежим ветерком врывались звуки города вместо оглушающей тишины сна, тактильные ощущения были более, чем настоящими. Реальность?.. Трэвис проснулся, сонно моргая и пытаясь улыбнуться. На журнальном столе лежали два геймпада, так и не отключенные от приставки, телевизор монотонно бормотал утренние новости, банки с недопитым пивом стояли около самого дивана, грозясь упасть при малейшем движении, а упаковка от игры валялась около стены, неведомо как закинутая туда. Бен усмехнулся, поворачиваясь к другу и серьёзно смотря на него. ― Знаешь, что? ― парень кивнул, готовясь слушать. ― Больше никаких игр про зомби на ночь.