Съёмки перевалили уже за полночь. С неба лило, под ногами хлюпало, противная сырость пробиралась везде. А после последнего дубля Дженсен был уверен, что у него даже задница мокрая. Он чувствовал себя замёрзшим, усталым и несчастным. Чуть ли не впервые с начала съёмок сериала в голове пронеслась мысль: а стоит ли оно того? за что Ванкувер, почему не солнечный Лос-Анджелес? Насколько легче и приятнее была бы его жизнь. С этими мыслями он забежал под тент, в надежде спрятаться от дождя, а при удаче, ещё и кофе попить. Джаред, задумавшись, сидел на своём стуле и даже не обратил внимания на его появление. Нервное постукивание по колену свёрнутым в трубочку сценарием выдавало его нервозность и активный мыслительный процесс. Не к добру это, заторможенно подумал Дженсен, но сил расспрашивать и интересоваться, что случилось, тупо не было. Поэтому он просто плюхнулся рядом, в надежде впасть в анабиоз и, ни о чём не думая, дождаться конца этого тяжёлого и бесконечного дня.
Он уже представлял, как придёт домой, сбросит с себя опостылевшего за сегодня Дина Винчестера, вместе с его неподъёмной кожаной курткой и огромными ботинками, потом душ, да, очень горячий душ и сразу в кровать, мягкую, уютную, с пуховой подушкой и одеялом…
— Знаешь, мне всегда казалось, что Ромео — полный козёл…
А вот это совсем внезапно. Дженсен с трудом вынырнул из своей пуховой мечты, к Джареду и Ромео, если не ослышался, конечно, он точно это сказал?
— Что?
Джаред внимательно смотрел на него и всё так же постукивал сценарием, только чаще, но, может, показалось. Вот знал же, что задумавшийся Падалеки — это бомба замедленного действия, но Ромео?..
— Чувак, Ромео и Джульетта, Земля вызывает Эклза, приём… Ты сейчас на сову похож, — улыбнулся Джаред.
— Я знаю, кто такой Ромео, но после десяти часов съёмок со всякой сверхъестественной хренью, стрельбой и погонями, валянием в грязи, Ромео? Серьёзно? Ты действительно хочешь сейчас поговорить о Шекспире и духовном облике его героев? — Дженсен возмущённо выдохнул и только хотел пройтись ещё и по сове, как Джаред, оживившись, с надеждой спросил:
— А ты хочешь?
— Я хочу домой и спать, — жалобно пробормотал Дженсен. И сухие трусы, но это уже про себя. Надежда на то, что Джаред отстанет и не донесёт таки до него своё видение пьесы и мнение о Ромео, а может, даже и обо всех его родственниках, была крайне мала. Поэтому, тяжело вздохнув и уткнувшись лицом в ладони, он спросил:
— Ладно, о’кей! И что не так с Ромео?
— Козёл он, говорю, легкомысленный и инфантильный, — презрительно фыркнул Джаред.
Тут Дженсен удивился второй раз, но уже подозревая, что явно не последний. Перерыв между сценами обещал стать не скучным.
С Джаредом вообще — не скучно. Ни на площадке, когда долго ждёшь следующую сцену и думаешь, что сейчас просто уснёшь на ходу. Ни в трейлере у гримёров, ну где ещё увидишь двухметровое чучело с бабеттой и губками бантиком? В баре тоже, определённо, было весело, особенно потом, когда поняли, что целы остались. И даже дома на диване, просто кино и пиво, не скучно, нет. Даже совсем наоборот. Никогда ещё Дженсен не чувствовал себя настолько комфортно рядом с другим человеком. Но была у всего этого и обратная сторона, и она пугала, хотелось соответствовать, страшно было потерять. Ведь говорила ему мама — не связывайся с хорошими мальчиками, Дженсен! А-а-а-а, нет, это не мама, это он сам такой вывод сделал, мама говорила: «Найди уже себе девушку, Дженсен!». Хотя оба знали, что не будет девушек, хороших ли, плохих. А сегодня вот Ромео.
— Наверное, в чернадцать лет это простительно? Гормоны, все дела… — странно, но Дженсен почему-то чувствовал себя адвокатом дьявола. Он смутно понимал, о чём говорит Джаред, даже был согласен, но за Ромео почему-то было обидно.
Тот только хмыкнул и покачал головой.
— Ты ещё про другую эпоху скажи. И, наверное, будешь прав. Но из сегодняшнего дня всё это смотрится странно и неправильно… А знаешь, если конкретно, то ему и не предъявишь ничего! Он вообще просто жертва пьесы и воли автора, вон как мы с тобой — у Крипке, а над Крипке — продюсеры, канал, большие шишки… — Джаред рассмеялся, но как-то уже совсем невесело.
— Стоп-стоп, вот не надо, — Дженсен даже руками замахал. — У Крипке не мы, у него Сэм и Дин…
— Зато у всех остальных — именно мы, и держат нас за яйца так же крепко, как Шекспир Ромео.
После этих слов, Дженсен взбодрился окончательно. Это уже знакомая территория. Сюда они ходят регулярно. Теперь хотя бы стало ясно, откуда и к чему это. Только легче не стало. Не надо было всё-таки затягивать и сразу разбираться, с собой в основном.
Джаред смотрел пристально и явно ждал ответа. Но Дженсен молчал. Тогда, кивнув будто бы своим мыслям, тот продолжил:
— Всё может быть по-другому, Дженсен, — он был предельно серьёзен и, наверное, немного зол.
— Мы всё ещё о Шекспире, Джей?
— Нет, — Джаред всё так же не отводил взгляда, ещё и губы упрямо поджал.
Когда их утвердили на главные роли и стало понятно, что они как минимум на сезон застряли вместе в Канаде, Дженсен начал искать информацию на Джареда. Голливуд, конечно, большой, но, по сути — очень маленький. Само по себе странно, что до этого, они как-то умудрились не пересечься, несмотря на огромное количество общих знакомых. Искал в интернете, по тем же знакомым. Шоу-бизнес таков, что все знают всё и обо всех. Кто с кем спит, кто кого терпеть не может, с кем невозможно работать и на площадке будет ад.
Так вот про Джареда ничего такого не было. Да, милый парень, да, отличный актер, не истеричка. И ни одной сплетни, пикантной истории, хотя бы маленького скандальчика, а ещё — хорошая девочка Сэнди. Но отсутствие информации — это тоже информация. Если её нет, это может значить только одно — её тщательно прячут. Собственно, после съёмок Пилота сомнений у Дженсена уже не было. Только осознание того, что они играют за одну команду, ни радости, ни облегчения с собой не принесло, скорее наоборот, добавило напряжения. И иногда оно было весьма ощутимым. Слишком странным было то, что происходило между ними и сбивало Дженсена с толку. А ещё больше смущала собственная реакция, и не на какие-то конкретные вещи, а в целом — на Джареда. Каждый раз, когда он разрешал себе хотя бы чуть-чуть об этом подумать, становилось не по себе. Он не готов ни думать, ни решать, нет, вот точно не сейчас. Он, но не Джаред, тот постоянно поднимал эту тему.
— Может, всё-таки поговорим, Дженсен? — произнёс он тихо.
Съёмки шли уже четвёртый месяц, и всё было прекрасно. Оба были в восторге от идеи сериала, команда подобралась просто отличная, опять же, с Эриком не соскучишься, никогда не узнаешь, что будет завтра, если бы не одно «но». Не по пути ему с хорошими мальчиками, проблем слишком много, и, как оказалось, не тех, которые могли бы первыми прийти в голову. Он уже сто раз пожалел, что вообще оказался на том диване. Кино и пиво, да. А вот о том, что было дальше, не жалел, слишком хорош был поцелуй, до дрожи в коленках и покалывания на губах. Ведь взрослый мужик, а развезло как школьницу… И никак не забыть, из головы не выкинуть, рад бы, а не получается. Дженсен, даже для себя делая вид, что совершенно не думает об этом, тем не менее уже миллион раз прокрутил в голове тот вечер, и каждый раз всё возвращалось к одному — а если бы он не остановился тогда, если бы они зашли дальше, как бы оно было сейчас? Ведь это не было громом среди ясного неба, оба знали, к чему идёт. Постоянный лёгкий флирт, мимолётные, почти неуловимые касания, взгляды…
— Мы говорили об этом, Джей, — мягко сказал Дженсен. — Ничего не изменилось. Не надо снова…
Он бы вряд ли признался, что дело было не только в том, что слишком много людей пыталось вмешаться в их личную жизнь, а намёк им был сделан недвусмысленный, собственно, даже намёком это назвать трудно, только что в лоб не заявили — никогда, даже не думайте. Нет, Дженсен знал, что для него это просто удобный предлог, за которым так безопасно прятаться от самого себя, своих мыслей, чувств. А то, что первый разговор с Крипке произошёл как раз через неделю после того дивана, только ещё больше подтверждало уверенность в правильности решения. И так всё слишком очевидно. Та химия, от которой по началу пришли в восторг Крипке и продюсеры, сейчас могла закопать всё их будущее, начиная с сериала и заканчивая карьерой в целом. Именно об этом думал Дженсен, когда сбегал в тот вечер. Он, а не хороший мальчик Джаред. А ещё о том, что если не уйти вот прямо сейчас, то вряд ли вообще хватит сил оторваться хоть когда-нибудь, и это пугало едва ли не меньше. Но вот этот момент они не обсуждали. С карьерой всё проще, понятнее, безопаснее… Наверное, для них обоих, Дженсену очень хотелось так думать.
Джаред зашвырнул многострадальный сценарий в дальний угол и со злостью сказал:
— Тебя не бесит, что решают за тебя?
«Похоже, на этот раз всё серьёзней, — подумал Дженсен, невольно любуясь хищным рысьим прищуром глаз. — Красивый, какой же красивый…».
— Таковы условия игры, тебе ли не знать, — от того, что эти слова говорились уже далеко не первый раз, легче не становилось.
— Это не игра, Дженсен, это наша жизнь.
— Джаред, просто… Оно нам не надо… мне — точно не надо, нет, — а вообще, уж резать так до конца, давно пора. — Безрассудно всё потерять из-за каких-то глупостей. Секс — это просто секс, это того не стоит.
Чуть ли не первый раз за всё время знакомства между ними повисла колючая неловкая тишина.
— Мне интересно, это ты сейчас мне врёшь или себя убедить пытаешься? — мрачно поинтересовался Джаред.
— Что ты хочешь ещё услышать? — Дженсен пожал плечами и как можно равнодушнее продолжил: — Я уже устал повторять одно и то же каждый раз.
— Я тебя удивлю — хотелось бы правды, — Джаред вдруг стал как-то неестественно спокоен, это почему-то настораживало.
— А если это и есть правда, просто она тебе не нравится? Нет, я понимаю, это неприятно, но не хочу я всё рушить ради интрижки, уж прости! — рявкнул он. Ещё чуть-чуть и он сам во всё это поверит, неожиданно для самого себя понял Дженсен.
— Знаешь, если тебе нужно время, я готов подождать… Не пытайся меня обидеть и оттолкнуть, я не идиот, Дженсен, да и ты, я всё ещё надеюсь, тоже…
— Разговор окончен. И буду очень благодарен, если больше мы к нему не вернёмся, — он сжал зубы так сильно, что едва смог произнести эти слова, и, отвернувшись, резко поднялся.
В этот момент, еле удерживая обеими руками вырываемый ветром зонтик, под тент забежала ассистентка режиссёра, неся благую весть, что перерыв закончился и их ждут на площадке. Чертовски вовремя, подумалось Дженсену, потому что он не знал, что последовало бы дальше, чего бы ему хотелось — то ли разругаться вдрызг, то ли сбежать опять, то ли мордобой устроить. И перспектива окунуться в дождь и грязь была гораздо приятнее того, что оставалось здесь.
***
Джаред догнал его по пути на стоянку. Он не пытался остановить, просто молча пошёл рядом, лишь слегка задевая плечом. Дженсен подумал, что ещё одного раунда серьёзных разговоров он сейчас просто не выдержит, и уже собирался сказать это, но Джаред всё же его опередил.
— Дженс, я не хочу на тебя давить… Я уже сам дьявольски устал от всего этого, — он тяжело вздохнул, перевёл дыхание. — Надоело… Но я так дальше не могу, да и не хочу…
— Знаешь, Падалеки, сегодня был препоганый день, который, я надеюсь, всё же закончится, — ответил он, открывая машину и закидывая сумку в салон. — Давай я тебе скажу то, что ты хочешь услышать, и ты, наконец, отцепишься от меня, о’кей?
Он повернулся к Джареду, тот молча стоял напротив, скрестив руки на груди и опустив голову. Приготовился и закрылся. От него.
— Да, я не хочу потерять работу, она мне нравится, да и не умею я больше ничего, как и ты вообще-то. Да, я бы хотел с тобой переспать, а может, и не только, но не буду. Я трушу? Да! Потому что не хочу ввязываться не пойми во что, — Дженсен с трудом выталкивал из себя слова, ему казалось, что они, как камни, тут же падают ему под ноги, не долетая до Джареда.
— Всё сказал? — спокойно спросил тот.
— Всё, Джаред, абсолютно всё, — устало ответил Дженсен.
— Извини за сегодняшнее, спокойной ночи, Дженс, — произнёс он очень ровным голосом, хлопнул по плечу и, не оглядываясь, пошёл к своей машине.
И что это только что было?
Наверное, сейчас он должен был почувствовать облегчение, успокоиться. Дженсен прислушался к себе — ничего, просто вообще ничего, только усталость и оцепенение. Вдалеке мигнули и скрылись за поворотом огоньки фар уехавшей машины. Пусто и тоскливо.
***
Поздно закончившиеся съёмки хороши только одним — пустыми дорогами. Светофоры приветливо мигали жёлтым, пешеходы спокойно спали по домам. Дождь всё не кончался, барабанил по ветровому стеклу так, что дворники едва справлялись, и Дженсену, несмотря на работающую в полную силу печку, всё равно было холодно и сыро. А ещё очень хотелось наконец-то завалиться в кровать, оставить этот день позади и ни о чём не думать, просто — забыть. Наверное, именно поэтому он сейчас и сидел в машине, напротив дома Джареда и докуривал уже вторую сигарету.
Если бы Джаред не замёрз и не пошёл закрывать окно на втором этаже, он бы не увидел, как к дому подъехала машина, знакомая машина, Дженсен. Замерев, он, не отрываясь, смотрел на тёмный силуэт, через некоторое время в салоне вспыхнул огонёк зажигалки. Джаред усмехнулся — похоже, кто-то нервничает или не уверен в том, что делает, а если так и не решит ничего, просто уедет. Они так танцуют уже несколько месяцев. Странное танго, микс желания, соблазна и горечь невозможности, которая даже придумана не ими. Он сделал шаг в сторону лестницы ровно в ту же секунду, как хлопнула дверца машины. Всё хорошо, теперь точно всё будет хорошо, думал Джаред, бегом спускаясь по ступеням. Он рывком распахнул дверь, Дженсен стоял, нахохлившись как воробей, растерянный, руки в карманах. «Интересно, а если бы я спал и не видел, как он подъехал, не выбежал как сумасшедший на крыльцо, он позвонил бы или ушёл?», — в один миг пронеслось в голове, опять стало холодно и страшно. Может, он всё-таки и правда торопится сам, подгоняет Дженсена, и всё это зря и не вовремя, может правда, просто не для них. Они замерли друг напротив друга, будто каждый боялся сделать первый шаг или сказать что-то, хотя ещё минуту назад казалось, что уже одно то, что в три часа ночи Дженсен стоял на его крыльце, говорило о многом.
Нет, оно точно того стоит.
— Ты совсем не торопишься, — Джаред первым нарушил это затянувшееся молчание, ему и так уже казалось, что в ушах звенит. Пытается поймать постоянно ускользающий взгляд и не выходит. — Я видел, как ты подъехал, — совсем некстати ляпает он.
Дженсен вяло пожал плечами и почти совсем отвернулся, но всё же заговорил:
— Это сложно, Джей, — усталость навалилась разом, будто все силы ушли на этот рывок от машины до крыльца. — Я действительно ни в чём не уверен… Мне не очень-то везёт с отношениями…
И снова молчание. Хотя почему-то уже не так страшно.
— Всё, хватит, — Джаред резко дёрнул его на себя и обнял, крепко прижавшись, уткнулся холодным носом в шею. — Слышишь, хватит, Дженсен.
Поцелуй был именно таким, как он запомнил — до дрожи в коленях. И обратной дороги нет, просто не получится уже.
***
Джаред откинулся на спину и, тяжело дыша, сказал:
— Так и знал, что ухаживать ты не умеешь, Эклз. Даже в ресторан не сводил.
— Да и ты какой-то доступный, я бы это даже свиданием не назвал, а мы уже в кровати… ай-яй… — Дженсен, смеясь, схватился за ушибленный бок.
Джаред тут же навалился сверху и мягко, неспешно поцеловал.
— Значит, я такой доступный, что ты пару месяцев не знал, как подступиться, — мурлыкнул он в губы.
— Я не хочу, чтобы это был просто секс, Джей, а готов ли я к чему-то большему — я не знаю… — Дженсен с удовольствием зарылся пальцами в его шевелюру и вернул поцелуй.
— Вот вместе и узнаем, — шепнул тихонько на ухо, от чего по телу тут же пошли мурашки.
Почти засыпая, Дженсен вдруг вспомнил про разговор на площадке и легонько толкнул Джареда:
— Эй… а ты с чего сегодня вдруг про Шекспира вспомнил?
— Да я с утра к Эрику за сценарием заходил, он как раз Ромео и Джульетту читал… — сонно ответил тот.
— Чего?
— Ага, для вдохновения, сказал…
Дженсен тихо заржал, уткнувшись лицом в подушку.
Дождь всё так же стучал по крыше, странная ванкуверская зима. Во сне Джаред обнял его и ещё ближе притянул к себе, было удивительно уютно и тепло. Уже проваливаясь в сон, Дженсен подумал, что всё-таки прав был насчёт хороших мальчиков. С ними сложно. С ними или всё, или ничего.
