***
Б-р-р, ну и холодрыга здесь, словно дементоры себе неподалёку пикник устроили – такова была первая мысль, едва я очнулся. Заметив моё пробуждение, Грейнджеры сразу же засуетились: Эмма аккуратно меня приподняла, а Дэн, взяв с ближайшего столика кувшин с красной жидкостью, принялся поить меня его содержимым. Напиток оказался сладким, тягучим и напоминавшем своим видом кровь, которой, судя по ощущениям, осталось во мне не так уж много. Ни и ладно! Цена за жизнь Герми оказалось в общем-то невысока. То, что у нас всё получилось было ясно без слов – достаточно видеть радостные лица родителей Гермионы и Гарри. Последний, стоя несколько в отдалении выглядел пристыженным. - Прости меня, Рон, - едва слышно произнёс он. – Дурак я был… и есть. - А Гермиона сейчас… - Спит. Доктор Тонкс сказал, что теперь наша девочка обязательно поправится, - ответила Эмма. - Нам очень повезло. У вас с Гермионой оказалась одна группа крови, - добавил Дэн. – Аппарату не пришлось тратить время на трансмутацию. Я удовлетворённо кивнул. В том девяносто восьмом, когда мы с Гарри поступили в аврорскую академию, нас первым делом отправили в фельдшерский кабинет для определения группы крови. Та процедура вышла несложной и, в качестве первого домашнего задания, нам велели провести её среди наших родных. И вот какая интересная вещь выяснилась – Уизли обладали полным набором кровяных типов: папа, Гермиона и я - первым; Гарри, Флёр и Билл – вторым; Джордж, Джинни и мама – третьим; а Перси вообще четвертым, причём с отрицательным резусом. Занятно, не правда ли? А самое занятное произошло, когда эти результаты оказались у наставника. Тот просто поднял меня на смех да влепил тролля «за вопиющую безграмотность» - мол такого просто не может быть. Ну да ладно – всё это дело прошлое. Сейчас куда важнее выяснить, что же там стряслось с Гермионой, ведь её неостанавливающееся кровотечение слишком очевидно напоминало произошедшее с Вудом. Неужели Тонкс прав и Герми добровольно приняла мое проклятье на себя? Желая найти ответы на эти вопросы, я попросил Грейнджеров рассказать о произошедшем в тот злосчастный день, чем привёл их в глубокую печаль. Опустив глаза, Дэн, Эмма и Гарри молча уставились в пол. Так прошло несколько минут. - В тот день мы собирались уехать, - первым нарушив тишину заговорил отец Гермионы. – Когда осенью Гарри написал нам в каком положении оказалась наша девочка, мы решили бежать. Взять детей и улететь прочь от всей этой магии. Я заказал билеты до Сиднея, но, когда Герми приехала из этой вашей школы… Её как будто околдовали. Она даже слышать не хотела ни о какой Австралии. - Мы отчаялись убедить её, - продолжила Эмма. – Я пыталась поговорить с ней. Мне казалось, будто ты зачаровал её с помощью того светящегося куска хрусталя, который она ни на минуту не выпускала из рук. Я решила, что именно из-за него Гермиона, точно заведенная, повторяла, что не бросит тебя, что любит, что готова остаться одна… И я не выдержала. Впервые в жизни я подняла на мою несчастную девочку руку… Гермиона убежала в свою комнату и заперлась там, а я… я сказала ей, что она нам не дочь… Будь я проклята за это! На последних словах голос Эммы сорвался, и женщина разрыдалась. Гарри с Дэном тут же кинулись её утешать, а я закрыл глаза мысленно представляя ту безобразную сцену. Первой реакцией на такое стало желание заавадить всех троих, однако оно практически мгновенно исчезло, зато пришёл стыд. Перед мысленным взором вновь предстала залитая кровью кухня с убитыми родителями Герми. Родителями, принявшими меня когда-то как сына… Закусив губу, я отчаянно тряхнул головой, отгоняя страшные образы. - Эмма, Дэн, прошу вас вспомните не ломала ли Гермиона какой-нибудь артефакт или амулет? Он мог выглядеть как кулон или ожерелье, или колечко. Поверьте - это очень важно! Мой вопрос привёл родителей Герми в недоумение. К счастью, ответ на него знал Гарри. - Да, у Гермионы была подвеска в виде лебедя. Она купила её незадолго до Хогвартса, всегда носила вместе с фенечкой на левой руке и никогда её не снимала. Когда она её только приобрела, я спросил – зачем он ей, но Герми тогда лишь отшутилась. - Значит доктор Тонкс прав, - медленно протянул я. - Прав в чём? - В том, что Герми приняла моё проклятье на себя, - еле слышно ответил я. – Возможно, она с самого начала понимала, что с ней что-то не то. Эта подвеска приглушила связь между нами, но когда меня чуть не загрыз домовик… - Какой ещё домовик?! - Наш хогвартсовский. У нас на каникулах случилось много чего хренового и взбесившиеся эльфы ещё не самое худшее из них. Лонгботтом напитал одно драклово зеркало… - Зеркало «Еиналеж», - со стоном протянул Гарри. – Проклятый артефакт, творение саксонских ублюдков… Как же я мог об этом забыть?! - Ну у Хогвартса на это своё мнение. Замок считает, что Эйзенхаймов банально подставили. - К Мордреду всё это!! Зачем ты вообще полез в это дерьмо?! Из-за тебя Гермиона чуть не погибла! - Спроси чего полегче. У нас с Олли тогда было два пути: либо сидеть на месте в надежде, что нас когда-нибудь вытащат, либо бежать спасать сбрендившего Лонгботтома. Мы выбрали второй путь. Результат сам видишь какой: Олли только вчера в палату перевели, а я вот легко отделался…за счёт Герми. - Уизли… вечно от вас одни беды, - со злостью процедил Гарри. - Не понимаю, чего только Гермиона в тебе нашла. Ты же её просто недостоин! - А ты сам был достоин Джинни? Этим вопросом я наступил Гарри на больную мозоль. За долю секунды лицо парня стало похожим на варенную свеклу. Готов поставить галеон против кната, ему наверняка захотелось ляпнуть нечто оскорбительное, но своевременный приход целителя Тонкса заставил бывшего Поттера умолкнуть. Я же облегченно выдохнул. Усилившееся в последнюю минуту чувство слабости вкупе с лёгким головокружением не располагало к длительным беседам, появление же колдомедика избавило от дальнейших расспросов, а точнее отложило их на некоторое время. Яростный взгляд Гарри лучше любых слов говорил, что нынешний разговор явно незакончен. Стиснув зубы, Гарольд Грейнджер гордо удалился прочь, а вот Дэн с Эммой решили задержаться. Отец Гермионы увёл Тонкса в сторону, давая супруге возможность потолковать по душам. - Мне стыдно за поведение Гарри, - тихим голосом произнесла она, когда её муж с целителем скрылись из вида. - Он слеп в своём гневе на твою семью, но всё же не держи на него зла. Его горячая голова слишком часто одолевает его доброе сердце. - Плевать мне какое у него сердце. Вы слышали, что он говорил о Джинни? - К сожалению, да. Он как-то связан с твоей сестрой. - Был связан. В той жизни они поженились так же, как и мы с Гермионой. Вот только их брак оказался… провальным, но ведь это всё осталось там. Он же по-прежнему её ненавидит, хотя она не сделала ему ничего дурного. Это по-вашему нормально?! - Нет, просто Гарри до сих пор связан с Джинни. - Чушь! - Увы, нет. Когда наши дети вернулись из вашей школы, к нам домой пришло письмо. К сожалению, я не смогла его прочесть из-за чар – текст просто расплывался перед глазами. Но его содержимое ужасно расстроило Гарри. Он замкнулся, начал ругать твою семью, Поттеров и каких-то Вэнсов. - Он не рассказал, о чём были эти бумаги? - Гарри только сказал, что до сих пор помолвлен с Джинни. - Бред какой-то. Когда мы проверялись в Гринготсе у него не нашли подобного. - Тем не менее, мой сын не врёт. Пожалуйста, поговори с ним, дай ему шанс. Может после этого вы сумеете помириться. - Ладно, - после некоторого размышления произнёс я. – Будь, по-вашему. Эту бумагу лучше всего показать близнецам. Втроем мозговать легче, чем одному. - Хорошо, - с усталой улыбкой ответила Эмма. - Но перед Джинни ваш сын всё равно должен будешь извиниться! - Согласна. А сейчас приляг. Тебе надо отдохнуть. - Эмма, постойте – у меня остался последний вопрос. Вы тоже считаете, что я недостоин Гермионы? - Кто я такая, чтобы мешать счастью дочери? Сегодня ты чуть не погиб, спасая её. Ты едва не замёрз, когда из тебя выкачивали кровь. Доктор Тонкс едва успел отключить аппарат. Даже сейчас у тебя тело покрыто гусиной кожей, а волосы затянуты инеем. Отдыхай и ничего не бойся – ни я, ни Дэн не станем у вас на пути. Слова Эммы принесли успокоение и, едва коснувшись подушки, я начал проваливаться в дремоту. Заснуть сразу мешала лишь мысль об этом странном маге по имени Хабиб. Аврорское чутье подсказывало, что ему ничего не стоило взять у меня крови и перелить её Гермионе. Однако он почему-то не сделал этого, предоставив лавры спасителя мне и Тонксу. Зачем? Ведь, положа руку на сердце, мои действия в качестве реаниматолога оставляли желать много лучшего. Да чего там говорить – они представляли из себя косяк за косяком. Гермионе удалось спастись только чудом. Чудом Святого Мунго.***
В жизни иногда происходят необъяснимые вещи. Вот, к примеру, накручивает целитель Тонкс мозги сонной Энн Петтигрю, обещая вышвырнуть её к Мордредовой мамаше без выходного пособия, доставляет в палату замерзающего меня, а на следующий день все вокруг делают вид, будто ничего не случилось. В такие моменты волей-неволей поверишь в таинственного всемогущего невидимку, мановением палочки стирающего воспоминания о произошедшем у всех вокруг. Впрочем, насчёт личности этого «могущественного невидимки» у меня вопросов не было. Хабиб – странный маг из Марокко, который существовал, но которого не припоминали ни Грейнджеры, ни Тонкс. Даже наша дежурная медведьма, знавшая Мунго от и до, не смогла назвать ни одно сотрудника с подобным именем. Зато расспросы Энн Петтигрю, оказавшейся той ещё болтушкой, позволили узнать кое-что о целителе Тонксе. Его история оказалась грустной, но, к сожалению, не такой уж редкой в магическом мире. Когда-то давно симпатичный хаффлпафец приглянулся чистокровной ведьмочке со Слизерина. Эта юная особа по уши втрескалась в маглорождённого паренька, наплевав на собственную помолвку, репутацию и всё остальное. Её не остановило даже равнодушие Теда. Если обычная ведьма при таком раскладе ограничилась бы подлитым в сок любовным зельем, то Андромеда поступила по-блэковски, привязав объект вожделения с помощью запретного темного ритуала. Вот здесь-то и произошёл косяк. Вместо того, чтобы временно заполучить абсолютную власть над Тедом, Андромеда связала себя и Тонкса на всю оставшуюся жизнь. Сказать, что, узнав подобную новость, Блэки пришли в ярость – значит не сказать ничего. Со злости от огромной неустойки, выплаченной из-за несостоявшегося брака племянницы, Орион Блэк изгнал проштрафившуюся Меду из дому, что для привыкшей к роскоши девицы стало катастрофой: жить без готовых исполнить любой каприз домовиков, дорогих безделушек и всего такого прочего оказалось ох как тяжело. К тому же страсть, приведшая Андромеду к такому финалу, со временем превратилась в безумную ревность. Качая головой, словоохотливая Энн Петтигрю описывала сцены, которые новоявленная миссис Тонкс устраивала мужу, не обращая внимание ни на персонал больницы, ни на целителей, ни на пациентов. Ну да ладно, разболтался я чего-то. Семейные проблемы Тонксов сейчас для меня дело десятое. Куда важнее то, что благодаря «забывчивости» окружающих мама не узнала о произошедшем. Ей сейчас и без того тяжело: Джинни с папой до сих пор пребывают в тяжелом состоянии, а Фред… Когда спустя пару дней старшего из близнецов перевели в палату, мы не сразу опознали его. Он изменился почти до неузнаваемости: волосы стали белыми и ломкими, лицо осунулось, кожа обрела оттенок состарившегося пергамента, правда вот взгляд остался прежним. И характер. Узнав о разговоре с Грейнджерами, Фред захотел немедленно «разобраться с этим дракловым браком». Насилу нам с Джорджем удалось его успокоить. Тем не менее к грядущему разговору с Гарри близнецы решили подготовиться всерьёз: с помощью знакомца из мунговской обслуги ребята связались с хмырём из Лютного переулка по кличке Стряпчий. Последний, имея связи в среде крючкотворов обязался прояснить ситуацию с Джинни и свои обязательства выполнил. Только вот результат оказался совсем не тем, на который мы рассчитывали: имя Джиневры Уизли не фигурировало ни в одном из документов местных контор. Зато в бумагах фирмы "Смитерс и Бёрнс" мелькнуло имя отца. Оказалось, что в конце марта прошлого года Артур Уизли взял в кредит довольно крупную сумму и всё последующее время регулярно выплачивал проценты по нему. Для каких нужд папе понадобилось лезть в долги осталось неизвестным - этот вопрос мы решили отложить на будущее. В настоящем же, главным для нас троих оставался грядущий разговор с Гарри, который почему-то откладывался и, честно говоря, такое положение меня вполне устраивало. Пока близнецы ждали весточек от Стряпчего, а бывший Поттер пропадал незнамо где, я, пользуясь ослаблением больничных строгостей, получил возможность свободно общатся с мамой и Луной и даже ненадолго заглядывать к отцу. Но самое главное заключалось не в этом. Теперь я мог не таясь навещать Герми. Грейнджеры выполнили своё обещание, не став препятствовать нашим встречам, первая из которых состоялась едва только моё Солнышко начала поправляться. Она всё ещё выглядела неважно, но как поэтично выразился один сказитель "в ней царила слабость жизни, а не бессилие смерти". Осознавая по какой тонкой грани нам двоим удалось пройти, мы болтали обо всём и ни о чём, просто наслаждаясь голосами друг друга, и были счастливы, напрочь позабыв о времени. Увы, но ничто в этом мире не длиться вечно. Реальность напоминала о себе лёгким покашливанием целителя Тонкса, приходившего вечерами ради выполнения сложных медицинских ритуалов. Да, до окончательного исцеления Гермионы было ещё далеко и пускай кровь феникса спасла её жизнь, для полного восстановления здоровья предстояло сделать ещё очень многое. Так прошло несколько дней. Напрочь забыв о Гарри предстоящим с ним разговоре, я как обычно готовился заглянуть к Герми, но явление бывшего Поттера перечеркнуло эти планы. Едва только минул завтрак, он зашёл в нашу палату и, не произнеся ни слова, слегка коснулся рукой безразмерного кошелька, висевшего у него на поясе. Повторять дважды не пришлось: также храня молчание мы трое двинулись следом за за ним в сторону подсобок. У одной из комнат брат Гермионы остановился и активировал охранную руну. - Здесь нас никто не услышит, - произнёс Гарри, открывая дверь. - Мама сказала, что ты хочешь узнать правду… - Нет, - возразил я. – Эмма просила дать тебе шанс. Она утверждает, будто ты до сих пор как-то связан с Джинни, хотя мы все помним, чем закончилась проверка в Гринготсе. - А ещё мы знаем, что никаких помолвок между Джинни и тобой не заключалось, - добавил Джордж. – Наш знакомец сумел обежать все конторы в Косой Аллее и Лютном и ни в одной из них никто об этом не знает. - Ваш знакомец не там искал. Вот – изучайте, - с этими словами Гарри извлёк из своего кошеля свёрнутый трубочкой свиток и протянул его нам. - Эта одна из копий, взятая из главного поттеровского сейфа, - пояснил он. - Две другие наверняка есть в вашей ячейке и у Дамблдора. Эх, напрасно я вообще полез в это родовое дерьмо. - Куда-куда? – не понял Джордж. - В сейф Поттеров! Гермиона полгода назад уломала-таки меня начать изучение этого рода. Мол, при совершеннолетии станешь его главой. Ага как же! Детского сейфа нам всем хватало с лихвой, и шли бы эти Поттеры… – Гарри явно хотел добавить про своих кровных предков нечто обидное, но всё же взял себя в руки и уже более спокойным тоном продолжил. – Перед самой поездкой в Хогвартс, я навестил Тинга и попросил его собрать информацию по активам Поттеров, контрактам, соглашения и всему такому прочему, что лежит в главной ячейке. Тинг обещал прислать ответ, когда я вернусь на каникулы – мы так договорились. Сами понимаете зачем. - Светить такими бумагами перед Дамби себе дороже - догадался Фред. - Ну и что же в них такого понаписано? - Если говорить коротко, то Поттеры продали меня с потрохами вашей семейке. Читайте и наслаждайтесь. Услышав подобную тираду, я лишь покачал головой и развернул свиток. Мы трое погрузились в изучение документа, который привел нас в состояние лёгкого охренения. Составленная нарочито архаичным слогом бумага гласила о грядущем обручении Гарри Джеймса Поттера и Джиневры Молли Уизли, кое должно было состояться не позднее чем через семь лет после утверждения этого документа. То есть до третьего октября восемьдесят восьмого года. Но знаете, что в сей бумаженции оказалось самым удивительным? Нет, не возраст будущих «молодоженов» - у многих волшебников из старых семей заключение ранних помолвок было в порядке вещей. Больше всего поражало обоюдное нежелание создавать подобный союз. Это сквозило во всём: в запрете на скреплении договора магией, в обилии возможностей, позволяющих расторгнуть контракт без каких-либо последствий, в самом обручении, которое опять же не должно скрепляться магией. Таких оговорок, превращающих документ в пустую формальность, набралось вагон да маленькая тележка. Где-то после второго прочтения я пребывал в твердой уверенности, что Джеймса Поттера явно принудили отдать своего сына за нашу сестру. Почти наверняка, дело не обошлось без шантажа. Тем не менее кровный отец Гарри (однозначно с согласия дедушки Септимуса) сумел-таки выторговать ряд послаблений, очевидно надеясь в дальнейшем вовсе уйти от навязанных обязательств. Увы, но Джеймс Поттер недооценил своего врага. Подписав документ, он одновременно с ним подписал себе смертный приговор. Спустя ровно четыре недели в Годрикову Впадину наведался Волдеморт, превративший самонадеянного хитреца в труп, а Гарри в сироту и героя магического мира. Совпадение? Ну-ну, надежды юношей питают. - Ну, что сказать, - тихим голосом проговорил Фред, после того, как свиток был отложен. – Бумажка конечно весьма занятная, но где сам документ об обручении? Он должен быть в любом случае, даже если он составлялся без волшебства. - У меня его нет, - со вздохом ответил Гарри. - Нет значит, - с ядовитой усмешкой протянул Джордж. – И где же он тогда? - В сейфе Поттеров. Тинг не смог его извлечь, но он там есть! - И почему же это хранитель сейфа Поттеров не может отдать Поттеру всего лишь документ, а? – спросил Фред. - Темнишь ты чего, Гарри. – закончил младший из близнецов. - Потому что на это был запрет регента! – выкрикнул Гарри. – Без его разрешения документ извлечь нельзя. - Что еще за регент? – недоуменно спросил я. – Ты же глава рода Поттеров. Да чего там – ты единственный Поттер на свете. - Я вот тоже думал, будто я один такой остался, ан нет. Регент рода – Эммелина Вэнс – законная жена папаши. Или если точнее – леди Эммелина Поттер. - Что?!!! Но как же Лили Эванс? Ведь Дамблдор обвенчал… - Обвенчал – как же. Небось помахал палочкой, взорвал дюжину хлопушек да объявил мужем и женой. Неужели ты не заметил, как меня здесь называли? - Натуральный сын, - неуверенно пробормотал я. – Это значит… - Вежливый аналог бастарда, - закончил Гарри. – Я приблудыш, нахалёнок, бастрюк, ублюдок, милостиво признанный добрым отцом. - О-ХЕ-РЕТЬ, - только и вырвалось у меня и близнецов. - Вот и я охерел, когда впервые увидал свидетельство о браке папашки с этой Вэнс. Вот сами поглядите – тут еще много интересного. С этими словами брат Гермионы извлёк пару свитков и швырнул их на столик. Мы трое буквально вцепились в бумаги, стараясь не пропустить ни единой буковки. И скажу вам там было на что посмотреть. В отличии от первого договора, не закрепленного ничем кроме подписей, здесь дело обстояло куда серьёзнее. Судя по мерцающим завиткам в уголках, брачный контракт утвердили не только родовыми печатками, но и магией. Составленный двадцать седьмого марта семьдесят пятого года акт провозглашал брак пятнадцатилетнего Джеймса Чарльза Поттера и двадцатиоднолетней Эммелины Кандиды Вэнс состоявшимся и завершенным должным образом. Более того, среди свидетелей жениха числился Сириус Блэк – его подпись также стояла на договоре. Следующий документ, составленный в начале ноября семьдесят девятого, оказался ещё более занятным. Здесь новоиспечённая леди Поттер давала формальное разрешение на заключение мужем контракта на вынашивание с Лили Эванс. Как нетрудно догадаться, бумага также скреплялась магией. Более того, женщина обязалась защищать рожденного от такого союза ребёнка как своего собственного. М-да, много я ожидал, но чтобы вот так… Эй-да Джеймс Поттер, ай-да гнида: воспользоваться наивностью маглорожденной девчонки, задурить ей голову, организовать вместе с дружками спектакль, подсунуть под видом свидетельства о браке мерзкую бумажонку, лишающую впоследствии всяких прав на дитя… Хотя стоп – погодите! Не сходятся чего-то концы с концами. Насколько я знаю, такие договоры заключают на один год с момента зачатия: девять месяцев отводится под собственно вынашивание, три – под вскармливание. Чего же мы имеем в данном случае? А то, что к моменту злосчастного Хэллоуина, «брак» Лили Эванс длился уже второй год. Все сроки контракта давным-давно истекли, однако Джеймс Поттер, по ходу дела, не думал подавать на «развод». Странно, не правда ли? Дальше – больше. Ещё в той жизни Гарри показывал мне «свадебные» колдографии, на которых точно присутствовали родители «жениха». Согласитесь, весьма необычно появление веселящихся Флимонта и Юфимии Поттеров на такой вот «церемонии». Наоборот, в старых семьях заключение контрактов на вынашивание считалось пятном на репутации рода и в особенности его главы, подобравшему сыну «сухое дерево». - Ну, как вам эти бумажки? – с горькой усмешкой спросил Гарри, когда мы трое наконец-то отложили документы в сторону. - Будто в куче драконьего навоза извалялся, - первым ответил Джордж. Мы с Фредом согласно кивнули. - Неясно только зачем было заключать союз с этими Вэнсами, - добавил я. – Кто они такие? Про них же ничего неизвестно, а Поттеры знамениты и богаты… - Поттеры? Богачи? Не смеши мои ботинки, Рон, - с этими словам Гарри извлёк ещё несколько листков и бросил их на стол. – Может Флимонт Поттер и был хорошим зельеваром, но торгашом он оказался никудышным. Еще до рождения папаши «дедуля» вложился в какую-то аферу и так погорел, что вынужден был без огласки продать свою фирму за бесценок Вэнсам. А уж они-то сумели раскрутиться на полную катушку. - А почему же на всех снадобьях стоит, что они выпускаются «по рецептам дядюшки Флимонта»? – удивился я. - Ну, строго говоря, рецепты действительно его, - пожав плечами, ответил Гарри. - Кроме того, братишка, не забывай про рекламу, - вставил свои пять кнатов Джордж. – Флимонт Поттер – известная фигура с безупречной репутацией. Любой товар с его именем продавался на раз-два. - У маглов его бы назвали брэндом, - добавил Фред. – И похоже, что за такую работу лицом Винсент Вэнс отчислял бывшему хозяину немалую деньгу... - …но недостаточную, чтобы покрыть все расходы. Судя по тем же бумагам, к семидесятым годам Флимонт заложил даже родовой мэнор. Так что модный брак [1] единственного отпрыска с дочерью безродного богача оказался для старика единственным вариантом. Если конечно он не желал окончить дни в долговой яме. - Да уж, дела, - только и оставалось пробормотать мне. – Или сума или тюрьма. Даже не знаю, чтобы я делал, окажись в такой раскоряке. - Ну, с раскорякой ты, Ронни, всё же загнул, - утешил меня Фред. – Если верить бумагам, Поттеры сумели защититься от кредиторов, переведя значительную часть средств в детский сейф. Так что, Гарри, грех тебе на них жаловаться. На жизнь бы тебе хватило с лихвой. - Жизнь?! С вашей сестрой?!! Да лучше в омут с головой, чем жить с ней!!! - А может этой самой головой сперва стоило бы подумать? - спросил Джордж. – Ты уже которую неделю изображаешь из себя эдакого страдальца, а мог бы подойти ко мне и попросить о расторжении помолвки. Думаешь я бы отказал в такой малости? Или тебе западло просить чего-то у Уизли? - Похоже на то, братец Фордж, - саркастически прошептал Фред. – Помощь от каких-то грязных Предателей Крови? О нет. Лучше устроим ад их сестре. Будем кидать на неё злобные взгляды, цедить ругательства, а может ещё чего покруче – всё равно девчушка не сможет защититься. Не так ли, Гарри? Слова близнецов ударили парня в самое больное место. Гарри покраснел, опустил глаза, сжал кулаки. На некоторое время мы все словно бы оказались в предгрозовой тишине. Наконец, брат Гермионы заговорил. - Я не желаю зла Джинни. Пусть она живёт своей жизнью, но никакого брака между нами не будет. - Согласен, - ответил Джордж. – Но без контракта на руках я не могу ничего изменить. - Может его копия лежит в нашей ячейке, - предположил я. - Скорее всего она там и наверняка её не так-то просто будет извлечь на белый свет, - подтвердил младший из близнецов и, посмотрев мнущегося на Гарри, задал ему вопрос. – Ты что-то ещё хочешь добавить? Тогда говори. - У меня есть воспоминание о помолвке. Точнее, обрывки воспоминаний. Волшебник, что извлёк их сказал, что на меня наложили заклятье забвения и что он не сможет восстановить их полностью. - А этот волшебник никому не проболтается? – с опаской спросил я. - Нет. Он работает с Гринготсом. К тому же Тинг взял с него непреложный обет. - Ну тогда ладно. Доставай свой омут памяти. - Он не понадобится. Эти обрывки короткие, и мы можем поглядеть их и так. С этими словами Гарри принялся вычерчивать на столике какие-то знаки, а затем, вытащив из кармана небольшой пузырёк, вскрыл его и вылил содержимое в центр импровизированной пентаграммы. Дальше же всё пошло кувырком. Заклубившись точно разогретый пар, освободившиеся воспоминания вырвались из предназначенного им места. За несколько секунд комната оказалась во власти плотного тумана, за которым было не видно ни зги. Судя по удивлённой роже, Гарри не ждал ничего подобного. Выхватив палочку, брат Гермионы попытался развеять дым, однако его попытки оказались тщетными. Также неудачей обернулось желание выбраться из комнаты. Несмотря на небольшие размеры помещения нам так и не удалось нащупать дверь. Казалось, будто кто-то повесил здесь чары незримого расширения: минут десять мы брели в одну сторону, а стена не приблизилась ни на дюйм. Так мы оказались в ловушке.