A Game Never To Be Won

      Барри пересёк комнату со скоростью, которую большинство назвало бы быстрой, но с момента происшествия Барри стал считать таковую медленной, не раздражающей или досаждающей, но медленной, в сравнении с грандиозностью того, насколько быстро он сейчас мог двигаться. Ожидать было непросто, но для него это стало второй натурой, в отличие от того, чем он являлся сейчас. Прежде чем произошли все эти события, он был приучен к ожиданию, неизменному вопреки всему, и годами поддерживаемый рефлекс не мог исчезнуть всего за пару месяцев.       Барри тяжело вздохнул, но остановился на полпути, услышав знакомый звук, очень похожий на тот, что разносился эхом по залам S.T.A.R. Labs всякий раз, когда Харрисон Уэллс передвигался более чем на полдюйма.       — Барри, что я могу сделать для тебя в этот замечательный вечер?       Барри моргнул быстрее человеческого глаза и использовал несколько милисекунд в суперскорости, чтобы подумать над подходящим ответом.       — Эээ, что-нибудь, наверное? Я не знаю, — не лучшее, что он мог бы выдать, но это был его ответ, ни больше, ни меньше. Было в докторе Уэллсе что-то такое, что заставляло Барри путаться в словах и, возможно, ещё сильнее в них нуждаться.       Харрисон просто поднял бровь, глядя на парня, обрамление очков делало его лицо ещё более привлекательным.       — Хорошо сформулировано, — сказал он с улыбкой, которую вернее было бы назвать хитрой полуухмылкой. Барри неловко рассмеялся, потирая шею.       — На самом деле я, эээ… Я надеялся, может, мы сможем заняться чем-нибудь? Ну знаете, эээ, вместе?       Харрисон наклонил голову и улыбнулся Барри, он совсем не ожидал такого поворота событий.       — Что вы имели в виду, мистер Аллен?       Барри закашлялся в рукав и осторожно повернул голову, чтобы оглядеть комнату, на его счастье, никого, кроме Уэллса, не было поблизости.       — Например, шахматы? Я имею в виду, шахматы бы подошли, я, скорее всего, проиграю, но думаю, мне это понравится. Не проигрывать, но играть против, нет, с вами. Не в смысле чего-то странного, или такого…       Харрисон качнул головой, его явно развлекал этот разговор.       — Конечно же, я с тобой сыграю, Барри.       Барри робко усмехнулся.       — Хорошо, раз так, а то я говорю тут всякую ерунду…       Харрисон улыбнулся едва заметно и сел напротив шахматной доски, той самой, которую он использовал столько раз, играя с Хартли. Он вздохнул, слишком глубоко задумавшись об этом. Несмотря на произошедший разрыв в его с Хартли… взаимоотношениях, он всё ещё сожалел о своём решении. Так или иначе, его планы относительно будущего не изменились, фактически они прямо сейчас пристально смотрели ему в лицо большими голубыми глазами.       — Чёрные или белые?       — Белые, — ответил Барри просто.       Харрисон усмехнулся и развернул доску; заключавшаяся в этом выборе ирония была для него слишком очевидной.       Барри сфокусировал взгляд на Харрисоне, перемещая пешку в левом углу поля на две клетки вперёд.       — Я не могу понять, доктор Уэллс, почему Централ-сити? Зачем располагать здесь лабораторию?       Харрисон рассмеялся про себя и передвинул одного из коней вперёд.       — По многим, многим различным причинам. Я думаю, лучше спросить, зачем её здесь оставлять?       Барри кивнул, делая ход другой пешкой.       — Ладно, зачем тогда оставлять? Бладхэйвен, несмотря на свою репутацию, мог бы использовать S.T.A.R. Labs, да и людей там, вероятно, больше.       Харрисон хмыкнул и передвинул одного из своих слонов.       — Что ж, я полагаю, у Централ-сити определённо есть своеобразное очарование? Некая атмосфера безрассудства, когда город не переполнен людьми. В то время я видел взрыв революционных идей перед своими глазами, фигурально, разумеется. Всё начиналось здесь, теми или иными способами, и всё бросить тогда было бы… сложно сказать, но я менее всего хотел бы этого.       — То есть, вы видели потенциал этого города? — спросил Барри. Харрисон пожал плечами и коротко кивнул.       — В этом вы хороши. Я имею в виду, замечать потенциал вещей, людей. Может быть, это ваша суперсила? — добавил Барри с усмешкой. Уэллс довольно улыбнулся, когда Барри передвинул коня, чтобы "съесть" его заблудившуюся пешку.       — О, мистер Аллен, вы и не представляете.       — О, а я думаю, представляю.       — Правда? — Харрисон поднял бровь, откидываясь в своём кресле и передвигая ферзя, чтобы захватить одного из слонов Барри.       — Мне было бы интересно услышать ваше мнение на этот счёт.       — Я думаю, вы ждёте, пока что-нибудь случится, — Барри замолчал, подцепив пальцем корону на фигуре своего короля. – Я думаю, вы ждёте чего-то, что должно было уже случиться.       — Интересная гипотеза, — Харрисон выдержал паузу и взглянул на Барри поверх очков. — А вы знаете, что мы делаем с гипотезами?       Барри улыбнулся и опрокинул своего короля.       — Проверяем их? — спросил он, перед тем как метнуться через стол к Уэллсу.       Их губы соединились с усилием, достаточным, чтобы расщепить атом. Это было словно наблюдать, как две противоположные силы столкнулись, всё, вся их кинетическая энергия и сексуальное напряжение слились вместе в изгибах языков и давлении губ на розовеющие губы.       Барри отстранился, быстро, как молния, в его взгляде было ошеломление, и от его губ тянулась нитка слюны, соединяющая их, как бы там ни было, короткая.       — Вот чёрт, простите. Это было, это было слишком внезапно, не так ли? Я разрушил всё, да?..       Харрисон мягко, почти незаметно улыбнулся самому себе, взяв Барри за подбородок, другая его рука опустилась на его щёку.       — Возможно, нет.       Барри тихо выдохнул, и время замедлилось почти до полной остановки того мига реального времени, пока он наслаждался прикосновением руки Харрисона к своей коже; для него же это ощущалось словно маленькая вечность. Замедленное снова время вернулось к своему стремительному бегу.       — Ты можешь прекратить быть неопределённым, пожалуйста? Это что-то значит? Мы — это мы? Вернее, «мы»? Мы — это «мы»? Потому что я хочу, чтобы мы были «нами».       — Красноречив, как обычно, — отметил Харрисон, проводя большим пальцем по губам Барри, палец увлажнился остатками их поцелуя. Ресницы Барри задрожали, когда он наклонился навстречу этому прикосновению.              — Ты по-прежнему не ответил на мой вопрос.       Харрисон усмехнулся; выражение его лица было задумчивым, но, так или иначе, оно помрачнело, когда он наклонил голову Барри к себе.       — А я когда-нибудь отвечал, искренне?       — Тогда как насчёт этого, — Барри начал, — Чего ты хочешь?        Харрисон бесцветно улыбнулся и его рука похолодела, лёжа на щеке Барри.       — То, чего я хочу и то, что я могу получить — это две разные вещи.       — Ты говоришь так, как будто эти две вещи взаимоисключающие.       Харрисон закрыл глаза и вздохнул.       — Они взаимоисключающие для меня.       Барри нахмурился и отодвинулся от него.       — То есть, ты говоришь, что не хочешь меня? Но ведь ты только что…       — О, я тебя хочу, верно. Это не подлежит сомнению. Но могу ли я тебя получить? Вопрос, который я по-прежнему обдумываю не в том, чтобы «желать Барри», а в том чтобы «иметь».       — Но я ведь прямо здесь, — сказал он другому мужчине, делая широкий жест рукой, – Я здесь и ты можешь взять меня.       Харрисон застонал и положил руку на одно из колёс своего кресла, почувствовав расстояние, необходимое для того, чтобы уйти. Если бы только этим он мог снова вернуть контроль, ведь ситуация становилась абсолютно неуправляемой.       — То, о чём я спрашиваю, не так просто, Барри.              — Тогда о чём ты спрашиваешь? Ты не выражаешься ясно, говоря об этом!       Харрисон смотрел, как Барри поднялся из-за стола, гнев шёл по нему волнами.       — Просто дай мне что-нибудь, что угодно, чтобы понять, Харрисон.       Харрисон зашипел, избегая взгляда Барри, когда тот хлопнул рукой по столу, посланным воздействием заставив их шахматную партию оказаться на полу. Разлетевшиеся фигуры одновременно означали для Харрисона и Барри, что победителя не будет, ни сегодняшней ночью, ни какой-либо другой.       — Мы не можем, Барри. Конец дискуссии. Мы просто… не можем.       Барри сжал кулаки и встряхнул головой.       — Я, просто, я думал, нет, не важно, что я думал.       — И важно, и нет. Я сожалею, Барри, правда сожалею о любой боли, которую я тебе причинил. Но то, что есть сейчас между нами, не кончится хорошо, ни для кого из нас.       Барри опустил голову, с тяжёлым взглядом и сведёнными бровями.       — Как ты можешь знать это наверняка?       — Барри, я видел будущее, и оно никогда не бывает светлым.       Барри ещё раз сжал кулаки и устремился к двери.       — Я должен уйти. Я должен уйти и проветрить голову.       — Барри…       — Скажи Циско, я верну его костюм завтра.       Расплывшись пятном скорости, судмедэксперт ушёл, оставив Харрисона Уэллса собирать осколки несложившейся шахматной партии и отношений, которых никогда не было, но которые могли бы случиться.