Love me till it hurts

— И все же, мне бы хотелось объяснений того, почему ты мыслями не со мной. Он отложил приборы, положил на стол руки, сложенные в замок, и взглянул на меня. — В прошлую субботу мою сестренку увезли в больницу. — Что с ней? — в Его глазах отражалось такое беспокойство, будто я говорил о нашей общей близкой знакомой. — В этом и проблема. Я не знаю. — Еще не поставили диагноз? — Мне не говорят. Всю неделю я прокручивал варианты от осложненной простуды до смертельных заболеваний, — я сильно прикусил губу и опустил голову. — Безумно хочу ее увидеть или хотя бы просто узнать, что она там временно и уже идет на поправку, но мне не позволят. — Теперь все ясно! Опять отец? Киваю. — Серьезно?! И ты из этого такую тайну сделал? Мы же, черт возьми, говорили об этом! Во всем разобрались. — Давно говорили. — Это не меняет сути. — Нет, меняет. — Объяснишь? Хотя стой. Не хочу, чтобы ты думал, будто мое решение изменится в зависимости от того, что расскажешь. В любом случае, пока не разберешься — никаких сессий. — Именно! Вот поэтому и не хотел рассказывать как можно дольше. Я знал, что так будет! Вы правы, мы через это проходили, но это было давно. — И что поменялось? Что мешает так же поступить с этим, как тогда? — Тогда мне было все равно, будут ли у Вас сессии с кем-либо, пока я разбираюсь со своими проблемами. Сейчас все по-другому, я к Вам сильно привязался. Знаю, что не могу просить о преданности, поэтому не хотел допускать этого «никаких сессий». Пытался в течение недели что-то сделать, но не вышло. — Ты всегда можешь меня попросить. — В любом случае Вы не просидите дома и двух дней в ожидании меня. Для Вас БДСМ как наркотик, бросить который, даже на несколько дней, не сможете. — Ты прав, не буду отрицать или пытаться что-то соврать, чтобы тебя утешить. Но БДСМ, по большей части, психология, разве не очевидно? И твое эмоциональное состояние меня больше всего волнует. Я зол на то, что ты не сказал раньше. Все сделал неправильно из-за тебя! Вообще нельзя было тебя трогать эту неделю. Зная то твое состояние… Боже! Так, а что с работой? — я не был готов к этому вопросу, поэтому не сразу сообразил, что ответить. — Если получится, может, даже смогу не отрабатывать две недели, чтобы мне успели найти замену. — Когда узнаешь точно? — Завтра. Об этом сейчас тоже можно поговорить? — А есть, что обсуждать? — Он удивленно поднял брови и немного повернул голову. — Да, хочу все же узнать, есть ли возможность не бросать работу. Я не хочу целыми днями торчать дома. — Не будешь. Я тебя себе заберу. Никогда не помешает хороший маркетолог. Я знаю твои проекты — впечатляюще и крайне амбициозно. Зарплата должна быть пропорциональна, как считаешь? — Вы серьезно?! — Абсолютно. Жду твоего увольнения. Подпись мне на трудовом договоре с таким же удовольствием поставишь? — Он довольно оскалился. — Конечно! Спасибо! Мне намного приятнее будет работать на Вас. — Особенно, когда узнаешь все секреты моего кабинета, — заманивает меня своим хитрым взглядом. — Но это не тема для сегодняшнего разговора. — К Нему вернулся строгий, серьезный тон. — По-моему, мы все обговорили, нет? Вы кидаете меня, пока я разбираюсь со всем, а сами идете шляться по клубам и развлекаться с другими сабами, — я тихо вскрикнул, когда Господин больно пнул меня под столом, попав по голени. — Следи за своей речью и не забывай, с кем ты разговариваешь! — процедил Он. — Быстро без обращений забываешься, однако. — Я сказал, как есть. Разве схема не такая? — немного наклоняюсь, чтобы рукой дотянуться до места удара и потереть. — Вопрос в том, как преподнести. Ты за свой тон еще получишь, напомнишь мне, если забуду. — Хорошо, простите. — Сэр, — добавляет, многозначительно посмотрев на меня. — Простите, сэр, — повторил я, с сожалением понимая, что придется вернуться к обращениям. — Я не собираюсь тебя «кидать», ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Только скажи, если что-то могу сделать. — Никто не сможет… сэр, — добавляю спустя небольшую паузу. — Но на этот раз тебе надо раз и навсегда со всем разобраться. Иначе это каждые полгода-год будет снова всплывать, нам это надо? — Нет, сэр. — Я рад, что мы во всем разобрались. — Сэр, можно попросить Вас о последней сессии, пожалуйста? Черт, это даже звучит ужасно. — Хм, надо подумать. Я боюсь, из этого ничего хорошего не получится, учитывая все. — Я очень постараюсь, сэр, пожалуйста! Хотя бы что-то простое. Сегодня же воскресенье! Вы соврете, если скажете, что сами не хотите. — Ты знаешь правила — легко не будет. Точно хочешь? — Может даже и хорошо, сэр. Я намерен взять от этого последнего раза по максимуму. Всегда по выходным, чаще всего, конечно, в воскресенье, мы уделяли время бондажу. И Хозяин в зависимости от моего поведения планировал все: если косяков не было в течение будней, Он, по большей части, удовлетворял мои желания и многое разрешал, если же нет, то, напротив, использовал и делал то, что мне не особо нравилось. Думаю, очевидно, что если все же сессия и будет, то мне придется не сладко. Больше мы почти не разговаривали. В тишине отужинали и уехали домой. В целом, все было не так уж и плохо, основное блюдо, по крайней мере, мне понравилось. Как только добрались до дома, первым делом я направился в свою комнату, чтобы снять неудобную одежду, а затем, проследовал в ванную и подготовил себя на случай, если мне все же что-то обломится. — Так что, сэр, Вы подумали? — спросил я, остановившись на пороге Его спальни. — Заходи, — так, уже половина успеха. После этого короткого приглашения Он уперся руками в спинку дивана и кивнул головой, призывая помочь. Я быстро отодвинул журнальный столик почти вплотную к телевизору и обошел диван сзади, чтобы помочь Господину его передвинуть и освободить больше места для предстоящей сессии. Она точно будет, Хозяин все приготовил, на полу было разложено то, что необходимо. После я подошел к стендам и два ближних переместил чуть ближе к стене. — Ложись, — жестом приглашает меня устроиться на разложенных матах. Вспоминая прошлые выходные, устраиваюсь на спине. Господин не стал одергивать меня, опустился на одно колено и, хищно оскалившись, резко перевернул на живот. Хватает за запястье, заламывает руку за спину и еще сильнее прижимает меня к полу. Немного наклоняется, чтобы укусить за плечо и добиться звукового сопровождения помимо рваного дыхания. Мне уже нравится. — Готов? — отпускает мою руку, а свою кладет на плечо, потирая укус большим пальцем. Дождавшись моего ответа в виде «всегда, сэр», Он наконец-то приступил к связыванию. Обожаю смотреть на то, как умело Он владеет бондажом. Мурашки проходят по телу, когда я слышу шершавый шепот трущихся и расправляющихся веревок. Неторопливо начинает с верхней части корпуса, грубыми уверенными движениями переворачивает меня, когда Ему надо, и убирает конечности, если те мешают сделать задуманное. — Забыл спросить: пожелания будут? — легко улыбается. — Ну-у, мне бы хотелось иметь возможность носить футболки и шорты, сэр. После длительных сессий в подвешенном состоянии остаются видимые следы от веревок, которые сходят не сразу. Дело, правда, не совсем во времени. Все из-за того, что я много дергаюсь и веревки стирают кожу. — Хм. В тренировочных походишь, ничего с тобой не случится. Мне нужны твои ноги. Просит завести руки за спину, сгибаю в локтях и сцепляю их; Господин спускается чуть ниже, к пояснице, оплетая веревками тело и создавая красивую клетку. Связанные части тела начинают приятно затекать, а от одной мысли о том, что всего через несколько минут я буду полностью обездвижен, возбуждаюсь. Его руки беспрепятственно скользят по телу, и я даю им полную свободу, я подчиняюсь… — Рано еще, — усмехается Господин, видимо заметив мой стояк. — Да и вообще, не настраивай себя на то, чего не будет, я вряд ли позволю тебе кончить, ты ведь был плохим мальчиком на этой неделе, не так ли? — Да-а, сэр, — проскулил я, когда Он схватил за волосы и запрокинул мою голову назад. Действия Господина прерывает звонок мобильника, который Он достал из кармана брюк и вынужденно ответил. Зажимает телефон между плечом и ухом, продолжая связывать меня. — Знаете, сейчас не самое подходящее время для звонка… У меня важная встреча… Позвоните секретарю… Лукаво улыбается, после чего коротко кивает, подразумевая вопрос: «как, нормально?» относительно затягиваемого узла. Довольно киваю, пытаясь услышать голос с другого конца трубки. Важная встреча, ага, знали бы они, чем Он сейчас на самом деле занимается. Недовольно закатывает глаза, видимо, придется что-то выслушивать, но быстро переключается на меня, продолжая наш разговор без слов. Только мимика — это так забавно, не могу не улыбаться. — Да-да, конечно, — безынтересно протягивает, раздвигая мои ноги и сгибая их в коленях. — Мы можем позже обговорить вашу скидку, но повышение возможно только в случае, если увеличатся объемы, и мы подпишем контракт. Обматывает веревку, связывая ляжку и голень одной, потом второй ноги, чтобы ноги оставались согнутыми. Оставляет концы свободными. Значит, свести ноги, когда Он закончит, у меня возможности не будет. Может все-таки трахнет? Да, я прав, через несколько минут больно тянет ноги, и, чтобы ослабить натяжение, мне ничего не остается, кроме как раздвинуть их как можно шире. Наконец сбрасывает помешавший нам звонок и встает. Раздевается, одежду бросает на кровать, и остается в одном белье. Черт, может мне все же светит секс сегодня? Хотя в комнате достаточно жарко, поэтому вполне вероятно, что причина именно в этом. В доме всегда было теплее, чем нужно, чтобы мне было комфортно, потому что я здесь хожу без одежды. Не отрываю взгляда от Господина, что определенно Ему льстит. Подходит ко мне, чтобы закончить бондаж. Свешивает с потолка кольца, через которые протягивает веревки. Затягивает последние узлы и отходит, чтобы поднять меня. — Ай! — резко опускает. — Что? — обеспокоено спрашивает и садится на пол рядом со мной. — Правое плечо, сэр, — недовольно цыкает. — Я могу потерпеть, не так уж и больно. — Исключено. Ты опять за свое? Вывихнутых конечностей нам еще не хватало! Тебе не должно быть больно, я неправильно что-то сделал. Вот отвлекают всякие идиоты! Принимается ослаблять центральный узел на спине, который является основой всей конструкции. Тяжело выдыхает. — И что у нас тут не так? — задумчиво шепчет себе под нос, осторожно поочередно оттягивая веревки. — Все, ясно, здесь? — Да, сэр! — опять неприятно потянуло. — Сейчас перевяжу. Закончив свою работу, хлопает меня по спине. Отходит, чтобы вновь поднять меня. Еще секунда, и я в невесомости: веревка приятно вопьется в кожу, и по телу пронесется волна наслаждения, смешанная со сладкой болью затекших частей тела, уносящая куда-то далеко. Приподнимает совсем немного, закрепляет веревку и ложится под меня. Начинает водить руками по обездвиженному телу, цепляя пальцами, словно паук лапками, бондаж и убеждаясь в надежности своей «паутины». — Нормально? — спрашивает, устремив на меня глаза, обжигающие страстью. — Да, сэр. — Отлично, теперь давай поговорим, — складывает руки в замок на груди. Явно не торопится приступать к кульминации, которую я жду с таким нетерпением! Садист. Но, зараза, любимый.