Девушка и крыса

Зимние сумерки приносят с собой еще больше холода и тишины. Складывается ощущение, что все вокруг потихоньку вымирает: прекращается щебетание птиц, лай бездомных собак, даже прохожие переходят в разряд редкого вида, стараются меньше говорить и быстрее идти, дабы не замерзнуть окончательно. Девушке нравилось наблюдать за снежинками, одинаковыми и, если присмотреться, в тоже время такими разными. В данное время она находилась в единственном месте, где включали фонари не по расписанию, а с наступлением сумерек, что давало ей преимущество наслаждаться зимним великолепием. Стоя у открытого и в тоже время закрытого толстой железной решеткой окна, она втягивала в себя морозный воздух вперемешку с сизым сигаретным дымом, одурманиваясь еще больше, и с наслаждением слушая мелодичный скрип чужих шагов, пытаясь сложить их в своеобразный мотив. Усмехнувшись своим мыслям, она отошла от окна и, поежившись подняла вверх мягкий меховой воротник, после пряча замерзшие руки в глубоких карманах. В длинном коридоре было на несколько градусов теплее, чем на улице. Девушка могла закрыть окно и согреть свое обиталище, но не хотела. Да, будет тепло, и не придётся постоянно греть замерзшие пальцы и нос, но тогда продол, по правой и левой стороне которого располагались десятки тюремных камер, наполнит смрад. Для ее обостренного обоняния это убийственно. Существовала и вторая причина: она любила и ценила одиночество, а зверский холод не позволял одетым в обычный тонкий камуфляж сотрудникам находиться на ее отделении больше десяти минут. Чтобы согреться она решила поработать. Выполняя привычный маршрут, подходила к каждой массивной двери и заглядывала в глазок. Будучи небольшого роста приходилось прислоняться к двери и становиться на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, чем заняты обитатели камер. Младший инспектор делала это для галочки, нежели для предотвращения нарушений. Обитатели каземата, как и вновь прибывшие, проникались симпатией к невысокому миловидному сержанту, относившемуся к ним по-человечески, независимо какая статья значится в их уголовном деле, и какой грех за плечами. Они старались соблюдать порядок, так же зная, что девочка может «показать зубки» и довольно острые, если ее обидеть или нарушить правила внутреннего распорядка. Пройдя практически весь продол, она дошла до камер хозяйственной обслуги, попросту "козлятника", всегда открытых и запираемых только на ночь. Заглядывать в них не было смысла, если по телеку не шла интересная передача. Подойдя ближе, она услышала наряду с болтовнёй диктора отчаянный вопль, больше напоминающий скрежет металла по стеклу. Он не был человеческим, но так же передавал всю нестерпимую боль своего хозяина. Стихая вопль, сменился коротким попискиванием. "Крыса? Нет, ловушки еще не ставили," - промелькнуло в голове девушки и она, стараясь быть не замеченной, переступила порог камеры и заглянула внутрь, чувствуя непривычный здесь запах паленой шерсти. За длинным столом сидел заключенный, освобожденный от работы по болезни. Перед ним лежало небольшое существо. Оно предпринимало рывки, чтобы сбежать от своего мучителя, но тот ловко пресекал попытки, придавливая шею пальцами к глади стола и награждая прикосновением тлеющего окурка к шерстке. Существо истошно заорало, но не приняло попыток снова вырваться, видимо, потеряло все силы и теперь лежало на боку, смиренно принимая пытки. Заключенного это не устраивало, и он снова хотел приложить огонёк к хрупкому тельцу, но жестокий удар ноги в предплечье опрокинул его на пол. Зек вскочил и, матерясь, хотел ответить, но опешил, увидев форменный бушлат и погоны. Девушка, не обращая внимания на угрозы и проклятия, смотрела на полуживое существо, оказавшееся серо-коричневой крысой. Ничуть не брезгуя, она взяла ее в руки, чтобы посмотреть получше. Задние лапы были перебиты, а в местах ожогов появились небольшие пузырьки, наполненные сукровицей. Крыса не сопротивлялась, рвано попискивая, она смотрела на девушку блестящими глазками-бусинками, а девушка могла поклясться, что в них стояли слезы. Вытащив из кармана большие уставные перчатки, она аккуратно засунула маленькое тельце внутрь и положила сверток в свою перевернутую шапку, лежащую на столе. - Так ты не только наркоман, но и живодер? - девушка зло смотрела исподлобья. – Отвечай, сука! - Начальник, не кипишуй, скучно было, - со стороны выглядело смешно, как огромный детина заикается от страха стоя перед худенькой, но очень злой девчонкой. - Это ж крыса, все равно сдохнет. Че б не поприкалываться? - Ну, да. Чужая боль это так прикольно, - с горечью проговорил постовой, поднимая с пола тот самый злосчастный бычек. - Протяни руку. - Че? - почуяв неладное, мужик отступил на шаг назад, инстинктивно пряча руки за спину. - Через плечо. Руку протяни! - рявкнула девчонка, и зек повинуясь, протянул руку, в запястье которой, как дротик в мишень, воткнулся горящий окурок. Мужик взвыл и схватился за травмированную руку. - Ты прав, чужая боль и правда, прикольно. Улыбнувшись, она взяла свой хрупкий груз и вышла из камеры. Шапку пришлось вернуть на место, то есть на голову, а перчатку с крысой сунуть в нишу. - Двадцать минут восьмого, потерпи еще сорок минут, и я отвезу тебя в ветклинику, - животное тяжело дышало, и с каждым вздохом слышался тихий стон. Глазки полузакрыты и не реагировали на движения рядом. Крыса смирилась с судьбой и просто ждала своей смерти в муках. Девушка, наблюдающая за ней, готова была расплакаться от жалости и с трудом удерживалась, чтобы не покинуть пост и не побежать в ветклинику сейчас же. Она привыкла, что люди жестоки друг к другу, и придерживалась позиции, что на жертве и преступнике лежит одинаковая доля вины. Жертва виновата, что спровоцировала, а преступник, что совершил. Но то, люди относятся к братьям своим меньшим - злило. Она не могла понять, какое можно получать удовольствие, издеваясь над существом, которое в двадцать раз меньше и беззащитнее тебя. Слыша, как в тяжелом замке провернулся ключ, отпирая тяжелую дверь отделения, девушка в свою очередь захлопнула крышку ниши, пряча свою находку от посторонних глаз. Она знала, что за гость сейчас зайдет внутрь и не особо нервничала, когда встретилась взглядом с высоким жилистым брюнетом. Мужчина был бодр и весел, что не привычно для конца трудового дня. - Все в порядке? - приятный баритон ласкал слух, а улыбка на сухих тонких губах внушала спокойствие. Он легонько щелкнул сержанта по носу и улыбнулся еще шире, обнажая ровный ряд зубов. - Да, в порядке, - стараясь придать голосу большую непринужденность, она пошла вслед за коллегой по направлению к окну, потирая ушибленную тюпку. - Максим Николаевич, беспредел на отделении совсем ваши подчиненные распоясались, - услышав посторонние голоса, из камеры выглянул тот самый заключенный, которого сержант прижгла окурком. - Беспредел говоришь? Ну, пойдем, расскажешь, - перед тем как скрыться в камере, Макс осуждающе посмотрел на сержанта "От кого, но от тебя я вранья не ожидал". Девушка нервно цыкнула и прислонилась к противоположенной стене, не решая заходить следом. Она знала, что жулик пожалуется, но что сделает это так открыто - шокировало. Либо он дебил, либо хочет стравить сержанта с корпусным. За чуть приоткрытой дверью слышался сиплый ноющий голос зека, после короткий резкий удар и сдавленный стон, заглушаемый ровным баритоном. Через минуту появился и сам корпусной, жестом приказывая идти в каморку НКО. Там развалившись на стуле, он достал сигарету и закурил. "Зол, очень зол," - думала девушка, профессионально замечая, как сузились красивые глаза, обведенные, словно углем пушистыми ресницами, и как играют желваки на слегка заросшем щетиной лице. Она стояла, опустив голову, и ждала, когда он наорет на нее и заставит писать рапорт с объяснениями. Это будет первый раз за все три года, когда Максим наорет на нее как на остальных постовых. Не то чтобы он по-другому к ней относился, просто раньше она не косячила. - Даш, ты охренела? - наконец заговорил мужчина строгим голосом с проскальзывающими стальными нотками. Кричать и отчитывать он мог любого, но только не ее. Макс и сам не знал почему. По-хорошему надо всыпать по первое число, чтоб потом неповадно было, но голос не слушался, а смотря на ее милое виноватое личико, пропадало всякое желание наказывать. - Какого ху..кхм..лешего, ты козлу в руку бычком ткнула, а? - Он крысу мучил, - прошептала Даша, все так же смотря в пол и слыша, как начальник подавился дымом. - Какая к черту крыса? Алексеева, ты умом тронулась? – сквозь приступ кашля, проговорил корпусной. - Серо-коричневая, он ее сигаретой жег, живую, - она закусила губу и задумалась, вспоминая тот полный боли крик, быстро опомнившись, затараторила. - Максим Николаевич, простите, этого больше не повторится. Я напишу рапорт и приму заслуж... - Ничего не надо писать, - корпусной тяжело вздохнул, взглянув на офигевшее лицо коллеги, и который раз отмечая, какие интересные у нее глаза: чистые, цветом, походившие на морскую волну и в тоже время затягивающие парня, словно в омут. "Интересно, я единственный, кто попадает под гипноз?"- Я поговорил с жуликом, и оказалось, он сам обжегся, задумался и промахнулся мимо пепельницы. Представляешь? - Ну что ж, бывает, - Даша улыбнулась, благодарная начальнику за прикрытие. - Крысу-то покажи, - он облокотился на стену рядом с нишей и с нетерпением ждал, когда сержант откроет откидную крышку. Внутри и правда лежала крыса, по клыкам видно еще молодая. Вяло попискивая, дернулась, когда парень отогнул край перчатки, чтобы осмотреть раны. - Плохо дело, у нее похоже болевой шок от ожогов. Что делать будешь? - Сдам смену и помчусь в вет. лечебку, на Октябрьской, круглосуточная вроде, - она понимала, что придётся тащиться ночью в мороз с окраины до центра города и в основном пешком, но пугало только то, что она могла не успеть донести или заморозить животное. Как она не старалась держать себя в руках, Максим видел, как Даша переживает, нервно кусая губу, а глаза неестественно блестят. - Вроде, вроде, успокойся, горе луковое, я тебя отвезу, - пробурчал мужчина, кладя руку на хрупкое плечико, скрытое зимним бушлатом. Даша дернулась, чувствуя как в месте прикосновения, словно разряд тока прошел, но не скинула его руки, позволяя приобнять себя и увести в сторону окна - Спасибо, Макс, ты даже не представляешь, как выручил. - Интересные вы женщины, - хохотнул парень, - так переживать за обычную подвальную крысу или ты одна такая? - достав пару сигарет, он протянул одну коллеге и щелкнул зажигалкой, давая прикурить сначала ей потом себе. - Мелкая, у тебя хоть деньги есть? - Рублей триста, - повеселевшая Даша снова погрустнела. - Я попрошу под расписку, а завтра деньги принесу. - Беда с тобой, Алексеева. У меня еще триста пятьдесят, на бутылку коньяка хватит. - Уже на помины рассчитываешь? - съязвила Алексеева. - Нет, на подарок знакомому ветеринару. Ты только не уходи никуда, жди у машины. Как Максим и обещал, он отвез ее к своему другу, который около часа колдовал над беззащитным тельцем, снимая обугленную шерсть, обрабатывая ожоги, предварительно вколов крысе дозу обезболивающего. Ювелирно наложил шины из спичек на перебитые лапы и подробно объяснил и расписал, как ухаживать и лечить. Торжественно объявил, что это крыс и попутно обменял список лекарств на бутылку коньяка, полностью игнорируя свирепый взгляд жены. Уже в машине бережно держа сверток. Даша решилась озвучить вопрос, который терзал ее все это время. - Макс, почему ты мне помогаешь? – ей и правда было интересно. Корпусной старался не заводить дружбу с другими сотрудниками, держался отстранено и всегда оставался безучастным к проблемам других. "Сухарь" - как прозвали его отшитые девчонки-операторы. А тут решил помочь, забыв про свое личное время, да еще косяк замял, рискуя своей шкуркой. Девушке казалось подозрительным и лучше сейчас задать вопрос чего он хочет, чтобы знать, чем платить. "И что я надеюсь услышать? Даш, ты мне нравишься? Нереальные мечты." - Не знаю, по-соседски, - парень пожал плечами, а потом улыбнулся, встречаясь с настороженными глазами пассажирки в зеркале заднего вида "Ты мне нравишься" четко прозвучал ответ в его голове, сказал он совершенно иное. - Будешь смеяться, но мне тоже стало жалко крысу. Лихо припарковав машину у многоэтажки и поставив на сигнализацию, он поспешил за девушкой в темный подъезд. - Спасибо некрасиво, чем мне тебя отблагодарить? - благо на плохо освещенной лестничной площадке не видно, как она покраснела, поняв, что не то сморозила, попыталась отшутиться. - Знаю, больше не буду стучать по батарее, когда ты шумишь после одиннадцати. - Так не пойдет. Я очень давно не ел домашней выпечки, - Максим вплотную подошел к девушке, открывающей входную дверь. Замечая, как с каждым словом его голос становиться ниже, когда он нагнулся к ее аккуратному ушку, опаляя дыханием и заставив вздрогнуть и замереть. - И я хочу в выходной... - Максик, где ты был. Я уже заждалась! - будто, услышав мерзкий звук, мужчина дёрнулся, узнав голос своей бывшей пассии. " Блядь, вот и пригласил Дашку на свидание" "Мда, теперь понятно, почему жена ветеринара сказала, что я не его тип, - думала сержант, с грустью смотря на высокую шатенку с ярким макияжем и с глубоким декольте под распахнутым полушубком. - Забудь, Алексеева, тебе ничего не светит." - А вот она тебя и домашней выпечкой порадует, - обиженно и как можно громче сказала соседка, тут же скрываясь за дверью своей квартиры. Закрыв на замок, она не спешила отходить от двери. - А это что за чудо в перьях? - донесся презрительный голосок шатенки. - Единственное чудо в перьях здесь - это ты. По ходу тупое, раз не понимаешь, что мы расстались. Даша усмехнулась, было приятно, что сосед за нее заступился, но неприятный и горький осадок все равно остался. Дальше слушать выяснение отношений она не видела смысла. Положив шапку с крысой на тумбочку, она вытащила из кладовки небольшую клетку, оставшуюся от хомяка, застелив дно старым полотенцем, она бережно переложила на него спящее животное и унесла к себе в комнату. - Спи, Крыс, сегодня тебе повезло, – Даша облокотилась на подоконник и смотрела, как ее новый питомец мирно сопит, иногда смешно дергая носиком, словно принюхиваясь к незнакомой обстановке. Следующий месяц был посвящен выхаживанию неожиданного питомца. Крыс, как назвала его девушка, не особо заморачиваясь на имени, оказался довольно вредным и своенравным. В первые дни они не могли найти общий язык. Еще не отошедший от шока Крыс, был против лечения и обработки ран, постоянно изворачиваясь и пытаясь укусить заботливые руки, визжал и пытался убежать. Даше пришлось бежать в первый попавшийся строительный магазин и покупать самые прочные и толстые перчатки. С едой дело обстояло еще хуже: грызун наотрез отказывался от предложенной пищи, а новую хозяйку стоически игнорировал, отвернувшись в сторону окна. Она оставляла лакомства в клетке, а ночью слушала, как вредное существо оживает и начинает с треском и писком поглощать оставленное и после пытаться перегрызть прутья решетки. Потихоньку они нашли общий язык, и Крыс перестал кусать руку, которая его кормит. Перебирая когтистыми лапками, он забирался по предложенной руке на плече, сворачиваясь калачиком и ласково обвивая длиннющим хвостом шею хозяйки. Часами наблюдая, как она играет в компьютер или, гуляя по столу, намеревался перегрызть такой притягательный и вкусный провод. На добротном питании грызун разжирел, и его серо-коричневая шкурка начала лосниться и поблескивать на солнце, только круглые шрамики от ожогов сияли дырами в шикарной шерстке. Даша с одной стороны была рада новому другу, с другой – понимала, что рожденное и выросшее на воле животное, никогда не станет домашним. Жизнь в клетке для него неприемлема, и она не хотела стать для него тюремщицей. Ей не хотелось отпускать Крыса, но переступив через свои желания и сдерживая слезы в один прекрасный день, сунула его за пазуху и отправилась на работу. Высунув свой усатый носик наружу и почуяв свежий морозный воздух, крыса недовольно пискнула и глубже спряталась в недра бушлата, затаившись и немного дрожа. Стоило девушке переступить порог корпуса, а Крысу вдохнуть родной запах, он словно сошла с ума: вертелся, царапался и пытался быстрее вылезти наружу. Девушка терпела все нападки питомца, постоянно останавливаясь, дергаясь и залезая под бушлат. Повезло, что пост был четвертым, а не восьмым или десятым, иначе хохотавшие до слез коллеги давно бы отправили ее к медикам. Наконец, приняв смену и оставшись одна, Даша присела на корточки и выпустила Крыса на волю, ожидая, что тот сразу рванет в ближайшую нору, почувствовав свободу. Но он не спешил, с осторожностью обнюхав пол повернулся к девушке и встал на задние лапки. Сцепив вместе передние, наклонялся и выпрямлялся, словно благодарил за заботу. Его ритуал нарушил скрип открывающейся двери и громкий мужской голос. Грызун дернулся и, виляя толстым задом, побежал в только ему знакомую щель. - Алексеева, что с тобой? Издергалась вся, пока смену принимала, - корпусной подал руку, помогая сержанту подняться с корточек и радуясь возможности прикоснуться к девушке, ощутить маленькие теплые пальчики в своей ладони. - Я пронесла в корпус крысу и выпустила ее, – с грустью проговорила Даша. - Ту, которую к ветеринару возили? - в ответ, она лишь утвердительно покачала головой. - Не переживай, ты сделала доброе дело и было бы слишком жестоко оставлять ее в неволе. - Он прекрасно понимал, как девушке тяжело отпускать того, к кому привязалась всей душой. Чтобы хоть как-то подбодрить, Макс привычно щелкнул девушку по носу и широко улыбнулся, наслаждаясь такой редкой и желанной ответной улыбкой. Крыс не забыл свою хозяйку, для которой было удивлением и одновременно радостью увидеть, вальяжно шагающую серо-коричневую тушку. Забравшись по протянутой руке на плечо девушки, он по привычке улегся на мягкий воротник бушлата, обняв за шею хвостом. И так каждое дежурство: Крыс приходил на пост, а девушка приносила лакомство, в душе понимая, что наступит день, когда он не придет.