Бутылочная почта

Свиток такой длинный, что, свернутый в трубочку, не пролазит в узкое бутылочное горлышко. Драко старательно разматывает его и сматывает потуже, и теперь все получается. Бутылка шлепается о водную поверхность, покачивается, сверкая боком, и Малфой отворачивается. Он знает, что его письма никогда не дойдут до адресата. Бутылочная почта в принципе вещь ненадежная, а адресат к тому же живет в городе, в десятках километров от моря. Просто ему нужно с кем-то делиться, вот и все. Маленький деревянный домик, выкрашенный белой краской, уже потрескавшейся, одиноко стоит среди дюн. Ни садика, ни даже забора. Только защитный купол. Хотя приходить за ним давно некому. В доме все пропахло солью и водорослями, он сам весь ими пропах. Наверное, его кожа теперь тоже солёная на вкус. В кухне под крышей развешены вяленые рыбешки - в первые несколько лет они служили ему пищей. Теперь же, когда слишком пересохли, были скорее декором. В конце концов, голые деревянные балки смотрятся куда более одиноко. Дверцы буфета скрипят, когда Драко неосторожно дергает их на себя. Сегодня он нервничает. Нет причин, есть только предчувствие. И письмо вышло скомканным и тревожным, все его страхи - в нем. Не дай Мерлин ему прочитать его. Там же каждая строчка дышит... Громкий хлопок на улице прерывает его мысли. Защитный купол лопается в мгновение, будто его возводил первокурсник, а не поднаторевший в защите человек. Руки, прихватившие нож для разделки рыбы, дрожат, когда Драко толкает входную дверь и ступает на занесенное песком крыльцо. Сдохнуть под обломками рухнувшей крыши он уж точно не желает. Он смотрит и не верит. Никак не верит, потому что это было бы слишком больно для правды. Если он пришел за ним, чтобы перепроводить в Азкабан... У Драко припрятан яд в приметной бусине на шнурке. Успеет раскусить прежде, чем тот приблизится. - Драко, - он поднимает руки, демонстрируя отсутствие в них палочки. Та торчит из-за резинки мягких темно-серых домашних штанов. Значит, не при исполнении. Значит, не арестовывать пришел. Зачем тогда? И как узнал, где?.. - Опусти нож, пожалуйста. Драко не может. Это, наверное, оборотное. Кто-то узнал, может, случайно нашел письмо и пришел посмеяться. Может, это кто-то из его друзей, а сам он будет смотреть воспоминания в думосборе и потешаться. - Драко, пожалуйста, - разводит руки в стороны, белая футболка натягивается, под ней, на груди, какой-то медальон. Какой-то. Драко кажется, он умирает. Потому что у него на груди ракушка, которую Драко нашел около недели назад на утро после шторма. Светлая, почти белая, она разбита пополам, и все внутренности, все эти витки лабиринта видны. Он проделал в верхушке отверстие и подвесил на шнурок. Носил сам, а когда писал письмо, подумал, что было бы неплохо отправить и ракушку тоже. Это было около двадцати минут назад. Рука безвольно опускается сама по себе, и он мгновенно оказывается рядом - вырывает нож, отбрасывает куда-то вбок, ловит за запястья и толкает к стене. Наваливается, прижимает. Скорлупки краски хрустят и впиваются в спину через хлопок рубашки, Драко ерзает невольно. Сморит через его плечо на светло-синее море. Море - предатель. Он ослабляет хватку, перемещает ладони чуть вниз и переплетает пальцы с пальцами Драко, заводит их тому за спину и крепко держит, поднимается на цыпочки, потираясь всем телом, влажно дышит в шею. Драко дергается под ним, пытается высвободить руки, но куда там. Затихает, когда напряженный язык неуверенно толкается в ямочку между ключиц, широким мазком - по шее к подбородку, зубы впиваются в кожу. Драко дергается снова, задирая голову, и он предупреждающе вжимает в стену еще сильнее, края деревянной обшивки - положенных под углом досок - больно впиваются в лопатки, Драко шипит рассерженно. Он заглядывает в глаза, улыбается виновато, прижимается щекой к щеке. Ластится. - Не могу больше знать, что тебе плохо. Драко задыхается. Значит, он все прочел... Все до единого письма. - Удивлен? Драко знал, что тогда поступил неправильно. Но он просто не мог больше - с ума сходил, сидя запертым в доме на Гриммо. Спрятанным от Аврората. Иронично. Драко не понимал, зачем ему это, донимал этим вопросом, пока не надоело получать в ответ одну и ту же фразу: "Сейчас не время предавать тебя суду. Сейчас тебе дадут несправедливо много". Поначалу Драко был благодарен. Конечно, ведь он нашел его в грязных развалинах на окраине маггловского Лондона - оборванного, голодного и напуганного, привел в свой дом, отмыл, накормил и под завязку накачал зельями. И почти сутки просидел рядом, пока вызов с работы не заставил сорваться с места. Покой, безопасность и забота - вот что получил Драко. Но его эгоистичная натура не преминула проявить себя. Спустя долгих три месяца ему стало невыносимо в этом доме. По двум причинам. Первой был вернувшийся страх. Он не может просидеть здесь вечно, однажды его найдут и посадят. Его лицо все еще было на листовках на улице, Драко знал это из газет. И как Глава Аврората объяснит другим его присутствие здесь? Азкабан теперь грозил им обоим, а у Драко еще осталось немного совести и благодарности, чтобы не подставлять того, кто его спас. Второй причиной был он. Драко не уследил за собой, расслабился, и оно вернулось. Выжрало его изнутри, порвало в лохмотья. Напоминало о себе ежесекундно, впуская в мозг ядовитые мысли о том, как бы оно могло быть - с ним. С тех пор Драко запретил себе произносить его имя даже мысленно. Последнюю неделю они почти не разговаривали. Драко, наверное, раздражал своим больным видом, своими жалостливыми щенячьими взглядами. Он ненавидел себя за них. А потом... потом он полез выяснять, какого черта с Драко происходит. Спрашивал, не заболел ли? Не нужно ли чего? Извинялся, что не может дать ему большей свободы, но работает над этим. Просил потерпеть. Говорил, раны у людей еще не зажили, а среди судей Визенгамота слишком много пострадавших. Той же ночью Драко ушел. Двери всегда были открыты для него, просто раньше он был благоразумен, а больше таковым быть не хотел. Он пришел в приемную Аврората и сдался дежурному. Его судили через три дня - рекордно быстро. Драко ждал приговора без интереса, в уме прикидывал, что, наверное, больше десяти не дадут. А потом пришел он. Ворвался, все спутал. Смотрел на Драко зло, сжимал губы в тонкую линию. Драко отвернулся тогда и смотрел в стену до самого конца. Ему дали всего два года. Они показались ему вечностью, а последняя неделя пролетела как один день. Он не хотел выходить на свободу. Не знал, что с ней делать. У него же не было ничего - ни денег, ни шанса устроиться на самую дерьмовую работу. Но в кармане теплой куртки, выданной взамен тюремной, оказался увесистый мешочек галеонов и пачка маггловских денег. Драко был готов выбросить их в ближайшую канаву, но потом одумался. Он не стал уезжать из страны. Перебрался на юг, в маленькую деревеньку. Чуть поодаль от нее нашел этот дом. В нем тогда жил старик, молчаливый и грубый. Он принял деньги Драко и научил ловить рыбу. Они старались не разговаривать. Когда старик умер, никто не пришел отбирать дом, и Драко остался. К тому времени у него уже были кое-какие умения в ведении хозяйства и торговле. На существование хватало. Вот только когда появлялось свободное время, наваливались мысли. Драко бежал от них, сбегал в соленое море, принимавшее его как родного. Однажды он сдался - так появилось его первое письмо. Неуклюжее, вымученное. Ему было сложно излагать свои мысли после стольких лет практически полного молчания. Драко знал, что эти письма навсегда потеряются в море, а потому не боялся обращаться к адресату по имени. Но произносить его все еще не мог. А теперь адресат здесь, на унылом бледном берегу, вжимает в себя так, что не вывернешься, и говорит, что хватит уже бегать - от него и себя, что еще тогда все понял, только поверить боялся, а теперь не боится и что угодно сделает, чтобы и Драко не боялся тоже. А Драко... Драко понимает вдруг, что забыл, как это - улыбаться. Но он твердо намерен вспомнить или научиться заново.