Галопом по времени.

      Хреново, ой пиздец как хреново. Вот и вспомнили о нас. А что сказать то? «Ой, я случайно попала к вам из будущего по вине одной дуры. Одолжите Яблоко на пару минут и мы уйдем.» Так что ли? Такой вариант точно приблизит меня к смерти, а я не хочу умирать. Мне еще поступать в универ, я мир хочу увидеть. Желательно свой.       Во дворе остались лишь ассасины, которые сразу же обратили внимание на наш маленький конвой. Кто-то подозрительно кривился, кто-то удивлялся, но точно все показывали свое недоверие, пока мы поднимались по дорожке. На трибуне перед входом в центральную башню несколько человек разговаривали с Аль-Муалимом, а чуть ближе к зданию я заметила знакомую фигуру Альтаира. По крайней мере это был единственный человек в белой робе ассасина, прятавший лицо в капюшоне, так как остальные мужчины носили серые одежды стражников. Альтаир стоял отдельно от всех, но все же обратил внимание на наше приближение.       Я отвернулась, когда ассасин позади сильнее сжал руки за спиной и что-то рявкнул на арабском, после чего мы остановились перед Аль-Муалимом. Гадкий ассасин обратился к старику с большой почтительностью, указывая на меня и Аню. Одноглазый Наставник наградил нас суровым взглядом, особенно меня. Его явно рассердило мое поведение в кабинете и теперь мне приходилось гадать, что с нами будет. К моему удивлению, старик не стал даже с нами говорить, лишь устало потер переносицу, после чего раздраженно махнул рукой, при этом что-то сказав на арабском. Я повернулась к Ане, видя её перепуганное бледное лицо.       — Аня? — хрипло вырвалось у меня. От страха я не узнавала свой голос. — Что он…       Я не успела договорить. Стражник, позади больно дернул за руки, заставляя идти в сторону другой башни, находящаяся недалеко от центральной. Там мы спустились по спиральной лестнице вниз оказавшись в подземных коридорах крепости, ощущая прохладный затхлый воздух, с примесью плесени. Кто-то снял со стены масляный светильник и направился вперед. Я старалась идти твердой походкой, но от нервов один раз споткнулась и чуть не упала, тем самым разозлив мужчину позади. Далеко идти не пришлось. Стражник, освещающий путь впереди, со скрипом открыл тяжелую деревянную дверь с металлическим засовом, и отступил в сторону, чтобы меня и Аню бесцеремонно втолкнули во внутрь помещения. Я упала на каменный пол, усыпанный соломой, тихо шипя под нос, поскольку получила свежие ссадины. Не успела я обернуться, как дверь громко захлопнулась позади и стражники покинули нас, ничего не объясняя. Я впопыхах поднялась, прислонившись ухом к двери, слабо слыша удаляющиеся шаги и болтовню мужчин. Как только всё стихло, я сползла по двери на пол, ухватившись за голову.       Только без паники, только без паники! Нас бросили сюда, потому что у ассасинов после осады есть куда более важные дела. К примеру, Альтаиру сейчас зададут публичную трепку за все его грехи, а это куда интересней, чем допрашивать меня или Аню. И раз нас не убили на месте, значит есть шанс выжить. Эти рассуждения позволили мне успокоиться и облегченно выдохнуть, а также ощутить волну усталости.       — Оля, ты в порядке? — тревожно послышалось от Ани.       — Как сказать, — угрюмо ответила, поднимаясь на ноги. — А ты?       Маленькое окошко с решеткой под потолком слабо освещало помещение, однако этого хватало, чтобы разглядеть пустую камеру. На полу у стены с окном размещалось какое-то подобие кровати из деревянного поддона с тряпкой в качестве матраса. Аня уже сидела на нем, измученно глядя на меня.       — Хотелось бы лучше.       Тяжело вдохнув, я опустилась на лежбище, поближе к девушке. Голова разрывалась на части.       — Ну, и что, блять, теперь делать? — во мне еще оставались силы злиться, но уже не на Аню, а на ситуацию в целом. — Нас бросили в люксовый номер отеля с пятью крысами, считают врагами и точно будут допрашивать как мы оказались в храме Соломона. Ну, подруга, есть идеи? — сердито спросила её. Злость помогала мне не удариться в истерику. Но скорее всего я уже истерила. — Вдруг они будут применять пытки? — от этого предположения в животе будто все скрутилось, а по телу прошла дрожь. Сразу же вспомнилась бойня в деревне.       — Не думаю, ассасины хоть и выбивают силой сведенья, но пытки не в их стиле. Нам просто стоит придумать правдоподобную легенду, желательно без лишних деталей. К примеру… Что мы попали в плен работорговцев, — ее голос звучал не слишком уверенно, она крепко обхватила свои колени и низко опустила голову. — Знаешь, мне после сегодняшнего что-то плохо, а поэтому в голову больше ничего не приходит толкового. Разве ты не устала за день? Давай немного отдохнем, — попросила девушка, повернув ко мне голову.       — Ага, — едко вырвалось сразу. — Отдых. Здесь. Аллё, божественная дамочка, нас же в любую минуту могут позвать допрашивать! — Я не сильно толкнула ее в плече.       Ярмоленко шумно вздохнула, словно разочаровалась в чем-то и выпрямилась.       — Вряд ли. После осады даже Аль-Муалим будет завален работой. Подсчет убитых, проведение погребальных церемоний. Насколько мне известно Наставник обязан проводить своих учеников в последний путь. Затем подсчет различных расходов, заполнение документации, а потом срочные письма ассасинам в другие города. Даже с помощниками и советниками это отнимет много времени. — Она широко зевнула и протерла глаза.       Аня заставила меня задуматься и согласиться с ее доводами, однако всё равно оставались возражения. Я поймала себя на мысли, что это скорее всего были паранойя и переутомление.       — Т-тц. Ладно. Может и правда стоит поспать, — я заглушила зевок рукой.       Аня качнула головой, после чего легла на кровать, поближе к стене, оставляя мне место с краю. Она поплотнее укуталась в халате, а платок использовала в качестве подушки. Я поджала губы, но прилегла возле новой знакомой. Мы лежали лицом друг к другу, от чего мне стало слегка неловко. Пока мы были в пути, то изредка дремали рядом, но не настолько близко. Сейчас же я слышала ее тяжелое дыхание. Я закрыла глаза, думая о том, что можно было поговорить и о других вещах, но стоило мне оказаться в горизонтальном положении, как я тут же уснула.       Мне снились обрывки прожитых событий. То как я едва не умерла несколько раз, то как сама убила человека. Слышался строгий голос Малика. Совсем на мгновение я увидела его с мечем в руках, только на этот раз на нем не было окровавленной формы. Он замахнулся на меня.       Я резко проснулась с негромким выкриком и свалилась с лежанки на каменный пол. Солома тут же прилипла к лицу, и я с отвращением стала плеваться, поскольку пол вонял чем-то непонятным. Однако мое возмущение пропало в тот самый момент, когда тяжелая дверь открылась с противным скрежетом. Хоть бы смазали чем-то, уши так и режет.       Я отползла назад к лежанке, прижимаясь к стенке, а Аню, которая также уже сидела, не сильно схватила за руку. Мысли о допросе сразу охватили мою голову, и я поняла, что если покину камеру, меня охватит истерика. В дверном проеме стоял человек, за его спиной заметила второго со светильником, так что разглядеть того, что был ближе было практически не возможно. Просто обычный мужчина. Этот человек сделал шаг и опустил на пол какой-то мешок и небольшой кувшин.       — Есть, — на корявом английском прозвучало.       Не сказав больше ничего, ассасин покинул помещение, а дверь тут же закрылась, оставляя меня и Аню в кромешной тьме. За окном был либо поздний вечер, либо ночь. Убедившись, что ассасины покинули коридор, я проверила карманы, но лишь досадно вздохнула, вспомнив, что телефон оставила в пальто.       — Бля, темно как в жопе, — пожаловалась сразу, чтобы перестать думать о плохом. — Что он сказал? «Есть» в смысле еда? Если так, то я ужасно рада, мы ели в последний раз… А когда мы ели?       — Прошлой ночью на привале, — напомнила девушка, шурша одеждами. — О, всё-таки взяла.       Судя по звуку, Аня вытащила связку ключей и внезапно в ее руке появился тусклый свет. На ключах был маленький фонарик, позволяющий открывать замки в темноте. С его помощью она осветила себе путь к еде и вернулась обратно. Фонарик так и не выключили.       — А фонарик не сядет? Как долго он светить может? — я взяла кувшин и осторожно отпила воды.       — Ну через часа два-три, примерно. Но он на солнечной батарейке, так не волнуйся. — она вытащила еду. — О, хлебные лепешки, довольно щедро. Интересно, они с начинкой или нет? — голос Ани звучал слегка меланхолично, но стоило ей взять одну лепешку и откусить, как ее настроение тут же поднялось и девушка с блаженством закрыла глаза. — Они еще теплые!       — А вдруг они ядовитые? — я с недоверием уставилась на большие блины, но запах хлеба уже активировал все мои вкусовые рецепторы. Я была готова подавиться слюной.       — Не ховори шушь, — Аня закатила глаза, а проглотив еду, уставилась на меня. — Если не будешь есть, то отдай мне. — Она взяла еще одну лепешку, хотя и первую не доела.       — Иди в жопу! — я выхватила еду из ее руки.       Откусив кусок побольше, меня мгновенно охватило божественное чувство, а во рту и мозгу словно случился эйфорический салют. Будто маленькие хлебные ангелы взяли тебя на ручки, чтобы покатать. Настроение молниеносно поднялось, на миг даже забыла, что сижу в подземной камере ассасинов. Я едва не заплакала, отмечая, что это самый вкусный хлеб, который только могла есть. Даже откушенная по пути домой из магазина горбушка хлеба не сравниться с вкусом этой лепешки, а всего лишь нужно было за три дня съесть несколько сухарей и два кусочка солонины.       Моя порция ушла так быстро, что я сначала удивилась, когда съела последний кусок. Оглянувшись, заметила еще две лепешки в торбе, конечно же мы молча их поделили их между собой. Даже съев вторую лепешку, мой голод не исчез, но это лучше чем ничего и я позволила себе расслабленно вздохнуть. После сна голова больше так не болела, но общая усталость оставалась, учитывая, что в камере становилось прохладнее.       Убедившись, что Аня так же перевела дух, поняла, что пора поговорить по душам.       — Ну, что там на счет легенды? — спокойно спрашиваю, однако чувствовала легкую тревогу, от предстоящего допроса. — Ты говорила что-то про работорговцев.       — Угу. Пока мы ехали в Масиаф, то я по сути уже продумала несколько вариантов, осталось только довести эти мысли до ума. Я посчитала, что лучше не выдумывать, что мы родом с Англии или что как-то связаны с крестоносцами. Конечно, это объяснило бы знание английского, но отношение у местных к рыцарям не лучшее. Тем более ты сказала Малику за русский язык. И кстати, оно звучало не как «рашн», а «руський». Видимо на нервах у тебя языки смешались.       — А что в этом такого? — это меня немного удивило, не понимая в чем проблема. — Погоди, а в то время вроде русского не было еще? С Ульяной я говорила на… Слушай, что за хрень с пониманием старорусского?! И откуда ты знаешь арабский? И мой английский стал чуть ли не в разы лучше. Я даже в школе так не шпарила уверенно.       — Говорила ты не совсем на старорусском, а если уж быть точным, то это староукраинский, однако его так никто не называл. В этом языке были заимствования слов из грецкого, болгарского и других языковых групп. Правда надо учесть, что под Киевом говорили…       — Профессор, заканчивай! — резко перебила ее лекцию по языковедению. — У меня два вопроса: при чем здесь русский и как я понимаю неизвестные мне языки? О, и третий — почему ты сразу не сказала, что знаешь арабский? — я требовательно уставилась, сложив руки на груди.       — Ты не спрашивала меня об этом раньше, — простодушно прозвучало от нее. Я только еще больше насупилась, а Аня неловко отвела взгляд. — Я подумала, что это неважно, Малик же нас понимал на английском. К слову за английский, ты же заметила, что прекрасно понимаешь английский язык двенадцатого века? — Я слегка нахмурила брови, пытаясь понять, к чему она клонит, но все же кивнула. — Это аналогичная ситуация со старорусским. А причина этому — воздействие Энергии Эдема, что также активировало генетическую память. Это как эффект Просачивания в анимусе, когда приобретаешь знания из памяти предков. Та же езда на лошади передалась тебе от твоих далеких родственников.       — Прости, что? — я вытаращила глаза. Мне хотелось спросить шутит ли она так, но я сидела тюрьме ассасинов, так что отбросила этот глупый вопрос. — Когда это Энергия Эдема воздействовала на меня? И разве для эффекта Просачивания не нужно сидеть в анимусе неделями, чтобы получить навыки?       — Да, да, — она приподняла руки, пытаясь остановить мой поток вопросов. — Давай всё по порядку. Энергия воздействовала на тебя еще в момент перехода из твоего мира в мой…       По словам Ани, при переходе в другой мир её волшебные часы работали на всю мощность и сила устройства была равна другим Частицам Эдема. Мне крупно повезло, что я вообще осталась жива, так как был шанс не пережить путешествие в другой мир и попросту свихнуться, как некоторые не пережили длительного воздействия Просачивания. Вместо этого я просто провалялась без сознания несколько дней, что не могло меня не радовать. Мне не нужно было сидеть в анимусе, поскольку сам переход и был подобием нахождения в машине, во время которого в мое сознание закачивалась информация. Пока Аня рассказывала, я смутно вспомнила странные вспышки и символы, когда падала в какую-ту бездну, тогда же мне казалось, что я знаю всё на свете. Воспоминания во время полета ускользали от меня, стоило мне только подумать о них. Это как те точки в глазах, ты их видишь, но стоит обратить на них внимание они тут же уплывают в сторону.       Таким образом, при переходе пробудилась моя генетическая память, от чего я знаю языки и верховую езду. Но даже для этого нужен был какой-то катализатор, чтобы знание пробудилось, обычно это сильная эмоция, к примеру, страх за свою жизнь. А этого страха за день у меня было предостаточно. Ко всему прочему, Аня думает, что после воздействия Энергии я смогу быстрее изучать языки, тот же арабский, якобы после пережитого мой мозг должен лучше усваивать информацию. С одной стороны, это должно сильно помочь мне раз мы застряли здесь надолго, тем более, что каждый школьник и студент мечтает, чтобы знания можно было закачать в голову, как на флешку. С другой, я заволновалась, не вызовет ли это «Просачивание» негативные побочные эффекты. Нервозность, паранойя, бессонница, странные сны и галлюцинации… Пока я просто боюсь встречи с Аль-Муалимом, поэтому мы с Аней вернулись к созданию легенды.       Оказалось, Аня хорошо знала историю мира, важные даты, имена правителей и даже политические и экономические отношения между государствами. И не только период двенадцатого века, поскольку во время диалога Ярмоленко часто отвлекалась, начиная увлеченно рассказывать исторические справки и интересные факты древних времен, которые сейчас были бесполезным знанием. Но из ее лекций я узнала, что Ане, как представительнице Предтеч, изучение языков далось очень легко и позволило углубленно изучать историю и культуры различных стран. Но стоило мне спросить о её происхождении Предтеч, как девушка отвечала, что сейчас важнее придумать легенду и начинала говорить по делу.       Мне не понравилась её идея, даже при всех ее знаниях мне казалось, что никто не примет наши слова за правду. Но Ярмоленко уверила меня в том что эта легенда более менее реалистична и даже если нет, то она просто использует Внушалку на Наставнике ассасинов, чтобы тот поверил нам и принял наше предложение остаться в крепости. А то, как Аня собиралась заполучить Яблоко, я считала самоубийством и попросту бреднями воспаленного мозга. Мы начали ссориться, мне казалось, что девушка издеваться надо мной, но по ее словам Аль-Муалим не отдаст нам Яблоко, используй даже Внушалку, уж кто, а старик явно одержим мыслями об Частице. Поэтому надо использовать обходные пути и мне пришлось согласиться.       Мы отрепетировали свои реплики и продумали действия на возможные сценарии, тем самым вгоняя в меня страх перед встречей. Как я буду говорить, зная, что меня попросту смогут убить. Где же мое безрассудство и смелость, которые были при встрече с Маликом? Мне оставалось лишь понадеяться на Аню. Фонарик за это время успел разрядиться и мы сидели в темноте, прислонившись плечом к друг другу.       — Если ты Предтеч, то почему ты не выглядишь как голограмма? Ну как было в игре. — Мне захотелось узнать о ней побольше и отвлекись от гнетущих мыслей. — И почему у тебя такое… обычное имя? Почему не Венера, или… Артемида… Кто там из римских богов еще есть?       — Артемида из греческого пантеона, — в ее голосе прозвучал мягкий смешок. — У римлян это была Диана. И Предтечи не были голограммами, это были такие же живые смертные люди, ну разве что сильней, выше ростом и контролем над людьми, — она замолчала, тихо хмыкнув, словно пыталась что-то вспомнить. — И раз на то пошло, то я не совсем Предтеч, а обычный человек с обычным именем из роддома. Просто в прошлой жизни я была Предтечью. Как и Аита, он же Мудрец. Только он перерождался в людях сотни раз, я только первый.       — И почему же обычный человек решил сбежать от Юноны и Мудреца, раз они твои родители? — Я не верила в ее историю до конца. — На сколько я помню, Юнона после освобождения хотела захватить мир. Если ты и правда ее дочь, то почему ты не помогаешь ей? — я подозрительно уставилась в ее сторону и чуть отодвинулась. — А ты случайно не тамплиер? Ты ведь говорила, что работаешь в Абстерго, в логове этих психов.       Прозвучал недовольный вздох.       — В Абстерго работают и простые люди, это так же и обычная компания фармакологии, развлекательной индустрии и технического обеспечения. Я говорила, что работала там в отделе исторических записей, собирала потенциальный материал…       — Где упоминаются Частицы Эдема? — строго прервала ее. — А потом передавала это тамплиерам, ради власти над миром?       — Для сценариев фильмов, — грубо закончила она и фыркнула. — Абстерго собирались выйти на рынок киноиндустрии. Вот и всё. По сути я работала историческим консультантом. Никаких Частиц и никаких тамплиеров. Я вообще не знала о существовании тамплиеров и ассасинов долгое время.       — Но, — неуверенно прозвучало от меня, смутно припоминая из игры, что Абстерго на деле занимались подобным. — При чем здесь Мудрец и Юнона? Откуда ты тогда знаешь все об ассасинах и тамплиерах.        — Когда я устроилась на работу, то Юнона связалась со мной через сообщения в мессенджере, вот она была голограммой и ее сознание попало в интернет. Она мне многое рассказала об двух древних орденах. Потом Мудрец обнаружил меня, — девушка грустно и тяжело вздохнула. — Оля, я не хочу об этом говорить… Извини, я понимаю, что имеешь полное право требовать от меня ответы, но скажу лишь что просто разочаровалась в них. Я верну тебя домой, об этом не переживай.       Аня замолчала и больше не стала говорить на эту тему, как бы я не старалась начать разговор. Даже упреки не работали, на столько она была готова таить в себе информацию про отношения с Предтечами. И ведь не у каждого человека родители представители Древней расы, в прочем как и она сама. Вся эта новая информация только больше дразнила, мне хотелось разобраться узнать много чего про Предтечей, поскольку в игре они всегда позиционировались как божества, и тут на тебе — живой представитель, правда, немного не в божественном виде и явно со своими тараканами в голове. Но потом я поняла, что мое желание говорить об Ане это лишь попытка не тревожиться о будущей встрече с ассасинами.       Аня молча легла на кровать поближе к стене, и на этот раз спиной ко мне. После моих приставаний на счет родителей, девушка явно обиделась, от чего мне стало немного стыдно. Пожелав спокойного сна, Аня тихо угукнула, а я вновь уснула, стоило мне только лечь.       На утро, я опять свалилась на пол, когда дверь открылась. Ассасины без слов забрали торбу и пустой кувшин, принеся завтрак в виде очередных лепешек, после чего оставили нас. Подобная неизвестность будущего подбивала на параноидальные мысли, заставляя накручивать себя на плохой исход событий. Аня же, к моему удивлению, оставалась крайне спокойной и не переживала как вчера при осаде. Конечно, ее тревожило наше положение, но девушка старалась трезво смотреть на ситуацию, нервничать она начинала только про упоминании своих родителей и возврата в мой мир. Она не хотела говорить на тему своих родителей, отмахиваясь, что это больная тема для нее, вместо этого она расспрашивала меня о моей семье и причину, по которой я захотела спасти Кадара. И тогда настал мой черед молчать о том, что меня тревожило.       Словом, день тянулся невыносимо долго. Чтобы отвлечься, Аня начала рассказывать мне различные интересные исторические факты об известных личностях, а потом мы играли в словесные игры. К примеру: что влезет в трехлитровую банку на конкретную букву. Аня постоянно выигрывала по количеству предметов, что сильно меня бесило. Позже мы еще несколько раз отрепетировали свою легенду, после чего Аня сказала спрятать в карманах мое единственное украшение — серебряный крестик, чтобы никто не задавал лишних вопросов.       Следующим утром я проснулась от резкого грохота и на этот раз даже не свалилась с кровати, но испуганно вскрикнула, быстро поднявшись. В камеру зашел стражник и грубо выпер меня с Аней в коридор, где нас поджидал знакомый бородатый ассасин. Он ухмыльнулся, сказал пару словечек и нас повели на улицу, вновь заломив руки. Выйдя во двор, я зажмурилась от яркого солнца, ощущая на щеках приятное тепло, после холодной камеры, а свежий воздух придал мне сил двигаться. На улице было много ассасинов, крепость кишела работой и жизнью, возможно сейчас было десять или одиннадцать утра. Некоторые молодые ассасины и новички отвлеклись от тренировки и начали пялиться на нас, когда мы поднимались вверх по дорожке. Прозвучал чей-то гадкий смех, какие-то комментарии на арабском, но грозный голос старшего ассасина заставил учеников продолжать обучение. Не смотря на это, я спиной чуяла прожигающие взгляды толпы.       Нас вновь привели в покои Аль-Муалима, но перед этим даже проверили на наличие оружия и, к моему удивлению, действовали стражники довольно тщательно. Разве что не трогали зону груди и задницы. Это меня обрадовало, поскольку в задних карманах джинсов я прятала крестик, а Аня Внушалку и связку ключей.       Зайдя внутрь, я сразу встретилась с холодным взглядом Наставника, чувствуя как по спине пробежался мороз. Мужчина выглядел немного устало, но тем не менее — угрожающе. Я поспешила отвести глаза, взглядом зацепившись за его рабочий стол. Там лежали все наши вещи: рюкзак с сумкой, сменная одежда на танцы (спортивные штаны и футболка), кеды, верхняя одежда, школьные принадлежности, и пустой альбом с карандашами. Всех учебных материалов, ожидаемо, не наблюдалось. В этот момент я подумала, что Аня поступила правильно, избавившись от учебников, ведь книги в двенадцатом веке довольно ценная вещь, и у простых рабынь их не могло быть.       Сопровождавшая охрана встала с двух сторон Наставника, крепко держа руки на рукоятках оружия, а гадкий бородатый ассасин отрапортовал перед стариком, после чего приказал нам сесть на колени. Аль-Муалим кивнул ему, произнося знакомое имя Аббас, а я прикрыла глаза и тихо цокнула, неприятно вспоминая данного персонажа. Как же я раньше не догадалась кто это! Теперь понятно, почему он вел себя как конченый, он и есть конченый мудак, как в игре, так и в жизни. Но по крайней мере бояться сейчас стоило только Аль-Муалима.       — И кто вы такие, неверные? — голос старика прозвучал неожиданно громко и властно, а его чистый английский даже удивил. Он прожигал нас своим единственным глазом.       Я немного поежилась, взглянув на Аню, она кивнула мне, чтобы я начинала первой. Волнение охватило меня, это не стоять перед директором после драки с одноклассником.       — Я Ольга, дочь купца Сергея, мою подругу зовут Анна.       — Откуда вы?       — Я лично из города Киева, — я пыталась выглядеть уверенно, глядя прямо на старика, однако побоялась, что это воспримут как опасность, поэтому опустила глаза. — Анна из Константинополя.       Аль-Муалим недоверчиво приподнял одну бровь и тихо хмыкнул. Мужчина сделал шаг вперед.       — Кто сейчас в Киеве правитель? — его голос стал еще строже.       — Простите, господин, я не знаю, кто там правит сегодня. Несколько лет назад я отправилась в Константинополь с родными. Позже на мою семью напали бандиты, меня похитили и отдали работорговцам. — Переживая за то, поверят ли в мой рассказ, я чувствовала как напрягались все мои мышцы.       — Хм, Киев, а затем византийский город. — Аль-Муалим что-то сказал одному из стражников на арабском, после чего продолжил, а стражник ушел. — Вы знаете английский язык, но утверждаете, что родом из Константинополя.       После этого Наставник внезапно заговорил на греческом языке, что полностью застало меня врасплох. Да, Аня говорила, что в Византии говорили на греческом, но откуда мне было знать, что старик знает этот язык? Если так подумать, то я и правда должна знать греческий, если указала, что переехала туда жить. Из этой острой ситуации спасла Аня, она подняла голову, отвечая на том же языке. В голосе Ярмоленко звучало уважение, она изредка поглядывала на меня. Затем они оба перешли на латынь, и я разобрала лишь несколько слов: учитель, друг и еще ряд бытовых слов. Судя по этому Аня рассказывала выдуманную легенду, что она должна была быть моим учителем, а я знаю английский от отца иностранца.       — Интересно, — недоверчиво сощурился старик, поглаживая седую бороду. — Если вас и правда привезли работорговцы в Иерусалим, то как вы освободились из плена?       Аня продолжила спасать наши жизни.       — Во время продажи случилась драка между покупателями и людьми торговца. В этой суматохе многих рабов убили, а некоторым удалось сбежать. Мы воспользовались моментом, — она затихла. Чем меньше деталей, тем больше шансов на успех.       — Как вы попали в храм?       — Случайно, господин, — Аня на мгновение подняла глаза и тут же опустила взгляд. В руках она сжимала Внушалку, которую успела достать из заднего кармана. — Мы очень боялись, что нас поймают. Мы украли эту одежду, в надежде выдать себя за мужчин-христиан, — на этом моменте Аль-Муалим странно фыркнул, а рядом от Аббаса прозвучал надменный смешок. Даже я понимала, что история шита белыми нитками. — Мы наткнулись на руины храма, в надежде там спрятаться.       — Что вам известно про ассасинов? — его взор нацелился на меня.       Я напряглась, понимая, что теперь моя очередь говорить. И ведь я не могу сказать, что знаю почти всё! Что этот одноглазый старикашка окажется самым главным злодеем игры и он изначально хотел заграбастать Частицу Эдема себе. Но нужно было отвечать так, чтобы ассасины приняли мой ответ.       — Я знаю лишь то, что вы сражаетесь за свободу, и когда жестокие люди её отнимают — ваши невидимые руки наказывают их. — Прозвучало слегка поэтически, но почему-то это придало мне смелости, а голос не дрогнул. Аль-Муалим с интересом хмыкнул и рукой дал знак продолжать. — Пока нас перевозили с места на место, мы иногда слышали о вас, узнавали некоторые детали. Те кто был в плену поминали вас хорошим словом, в отличии от торговцев. Мы подумали, что обратиться к вам за помощью будет хорошей идеей, потому что больше не знали куда идти. — Я затихла, не зная что добавить, да и мне казалось, что лишний раз нахваливать ассасинов не стоит.       — Рыцари английского короля сотрудничают с византийцами, можно было обратиться за помощью к ним. Тем более, что в Иерусалиме есть христианская церковь. — Аль-Муалим оставался невозмутим.       — Мы этого не знали, — Аня ответила так честно и с таким удивлением, что даже я поверила. — И мы всё время боялись, что нас обнаружат, мы боялись обращаться к кому-то за помощью.       Внезапно Аббас что-то прошипел на арабском. Он всё это время корчил злобные рожи, не веря ни одному нашему слову. Наставник отрицательно покрутил головой, после чего отдал какой-то приказ и Аббас с нескрываемым возмущением на лице тут же покинул помещение. После недолгой тишины, старик продолжил допрос как и прежне, но сделал еще шаг вперед, сокращая между нами дистанцию до полтора метра.       — Как вы узнали имя Малика и то, что он держит путь в Масиаф? — на этот раз голос звучал куда более враждебно. Его рука опустилась на рукоятку кинжала, висевший на поясе.       — В катакомбах мы услышали голоса людей, потом поняли, что это были французы и англичане, — Аня решила взять на себя удар. — Сначала подумали, что к ним можно обратиться за помощью, однако их оружие пугало. Они упомянули, что давно хотели напасть на Масиаф. Затем случилась драка, в которой и прозвучали имена Малика, Кадара, и что они ассасины.       Аль-Муалим задумчиво погладил бороду, уж этот факт мы никак не могли выдумать. Мне стало интересно когда Малик доложил всё подробности путешествия? В тот момент, когда отчитывали Альтаира или позже? Да и вообще, что сейчас с обоими Аль-Саифами?       — Почему вы помогли ассасинам? — зыркнул на меня старик, выдергивая тем самым из размышлений. — Думали, что таким образом вас пустят в Масиаф?       — Что? — я хоть и была готова к такому вопросу, но всё равно растерялась. — Нет, конечно нет, господин. То есть… — я старалась подобрать слова, даже если репетировала с Аней подобный диалог в камере. — Я не отрицаю, что мы хотели спастись в Масиафе от работорговцев, поэтому и попросили помощи у Малика. Но спасение Кадара здесь не причем, я помогла, потому это… врачебный долг. Моя мать врач, она хочет, чтобы я также стала лекарем, но мне предстояло только учиться. — Наставник недоверчиво сощурил глаза. — Там… откуда я родом, женщинам разрешено изучать врачебное дело, — поспешила объясниться, замявшись.       — То есть ты готова помогать каждому незнакомцу? — старик взмахнул рукой в какой-то странной презрительной манере. — Либо ты глупа, либо не до конца говоришь правду.       Мои руки вжались в ткань халата, а нервы начинали сдавать. Никто не ожидал, что нам быстро поверят, однако я не знала как лучше действовать дальше. Сделав тихий вдох, осторожно ответила:       — Конечно, я знаю, что помогать каждому встречному это глупость… Мы убедились, что ваши люди ассасины, после чего рискнули помочь. Но как будущий врач я не могла смотреть на умирающего человека, моя мать тут же помогла бы ему. — Я посмотрела старику прямо в его единственный зрячий глаз. — Разве тот парень заслуживал смерти? — вспоминая события в храме, в памяти опять появился он.       — Для ассасина честь погибнуть в бою, — отчеканил старик.       Я пораженно уставилась на Наставника, чувствуя как во мне поднималось негодование, а прежний страх куда-то исчез. Я не скрыла своего возмущения. Честь?! Какая, в жопу, честь?! Мертвому эта честь нахуй не сдалась, а родным легче не станет! Однако быстро опомнилась и силой заставила себя посмотреть в пол, а эмоции убрать поглубже. Я забыла, что попала в Средневековье, где смерть за чужие идеи и идеалы действительно честь. Чёрт, ужасно осознавать, что ассасины такие же фанатики, хорошо, что в будущем Альтаир сделает реформы в этом плане.       — Глупое дитя, — укоризненно покачал головой старик. Его прежний холодный тон сменилось на снисходительный. — Глупое, но в тоже время доброе. Раз ты знаешь, что наши люди сражаются за свободу, так знай, что они готовы и погибнуть за нее. Такова цена мира. — Старик устало вздохнул за весь разговор, отходя от нас к своему столу. Он налил в чашку воды из кувшина и отпил. — Что ж. Я узнал, всё что меня интересует. — Мужчина начал отдавать приказ стражнику на арабском.       — Погодите! — спохватилась Аня, она подорвалась с места, падая ниц перед Аль-Муалимом, схватив края его одежд. Я также напряглась, понимая, что весь план пойдет насмарку. — Прошу, пощадите нас!       Стражник оказался возле Ани невероятно быстро, достав меч для замаха, но старик остановил его знаком и стражник вернулся на прежнее место. Я закрыла рот рукой, чтобы заглушить испуганный вскрик, а Аль-Муалим сердито одернул полы накидки.       — У меня нет больше времени на вас и если вы не будете делать глупостей…       Аня протянула в руке Внушалку, не поднимая головы, старик непонимающе и настороженно посмотрел на Частицу, которая сейчас выглядела как кусок золота на цепочке. Ярмоленко перешла на умоляющий тон.       — Это всё что есть у нас! Пожалуйста, разрешите остаться в замке, мы готовы всецело служить вам!       Пожилой ассасин осторожно взял монету в руки, внимательно разглядывая ее. На миг линии на Внушалке засветились едва видимым светом и старик сразу же вернул монету Ярмоленко. Я переживала, что он поймет, что это Частица Эдема и заберет себе, но благо сработал защитный механизм из-за которого человек не может забрать себе монету, он сразу подумает что это бесполезный кусок метала. Помимо этого, запрограммированные команды должны активироваться, заставляя Аль-Муалима поверить в нашу историю и согласиться на наши просьбы.       — Мне не нужно твое золото, женщина, — хоть произнес старый ассасин строго, но его прежняя невозмутимость исчезла. Внушалка начинала работать. — Мне надо подумать над всем, что вы сказали.       — Господин! — я громко дала знать о себе, преклонившись так же как и Аня. — Пожалуйста, возьмите меня в ученики! Позвольте стать ассасином!       Аль-Муалим всего на короткий миг удивился, но быстро вернул самообладание, в отличие от стражника в стороне, продолжающий изумленно смотреть на меня с Аней. Да, это было самоубийственной частью плана Ани, она станет служанкой, чтобы изучать замок и искать возможности подобраться к Яблоку, а я должна стать новичком, чтобы заслужить доверие ассасинов. Миссия, блядь, невыполнима.       — И почему я должен согласиться и допустить тебя в ряды ассасинов?       Черт, Внушалка должна была сразу его убедить, но видимо воля старого ассасина слишком сильна. Я судорожно думала, вспоминая подобные сценарии, пока репетировали с Аней, но так и не нашла ответа.       — Потому что, — неуверенно прозвучало от меня, — я… могу быть полезной вам. — Но потом я рискнула поднять голову и прямо посмотреть в глаз старику, от чего рассердила его больше. Да и поведение старого ассасина показалось странным. Его явно что-то тревожило и от этого он злился. — Господин, позвольте мне сражаться за свободу! — я не хотела этого говорить, слишком пафосно это звучит.       Аль-Муалим силой заставил себя успокоиться, после чего отрицательно покачал головой.       — Ты говоришь глупости, это слишком опасно для женщины. Хотите служить? Хорошо, оставайтесь в замке служанками. И больше ни слова! — тут же гаркнул мужчина, стоило мне открыть рот. Он повернулся к столу, посмотрев на все наши вещи, и спустя короткий миг тяжело вздохнул, его тон смягчился. — Можете забрать всё это, мы не обнаружили ничего подозрительного, если не брать во внимание качество этих вещей. Я не вор, так что не вижу смысла отнимать у вас ваше имущество. Встаньте.       Мы быстро оказались на ногах, а старик прошел к своему рабочему столу, тяжело сел в широкое кресло, попутно обращаясь к стражнику на родном языке. Тот понятливо кивнул и слегка поклонился.       — Хасан отведет вас к старшей служанке, она найдет вам место и работу. — Он немного помолчал, его лицо вновь стало невозмутимым. — Считайте это наградой за вашу помощь моим верным людям. Отныне вы обе служите на благо нашего братства. На этом всё, — он раздражительно махнул кистью руки, чтобы мы забрали свои вещи и убирались.       Мы обе молча кивнули и стали быстро собирать наши небольшие пожитки. С большой радостью на столе я обнаружила свой отключённый телефон, и раз мне его отдают без лишних вопросов, значит ассасины попросту не поняли что это.       После этого, стражник по имени Хасан, вывел нас из кабинета, проводя по коридорам крепости. Ассасин изредка поглядывал в нашу сторону. Петляя по слабоосвещенным коридорам, я едва запоминала все повороты, но вскоре мы вышли во внутренний двор крепости, где и встретили старшую служанку. Женщина в темно-синих одеждах, голова покрыта пестрым платком, на вид около пятидесяти, высокого роста и крепкого телосложения. Узнав, что нас отдали в ее распоряжение, женщина одарила недовольным, даже злым взглядом, после чего меня и Аню она быстро начала вводить в курс дела. Зовут ее Зарифа, она знает английский и еще несколько языков, поэтому проблем с коммуникацией не будет. В прочем, разговаривать женщина с нами не очень то и хотела, предупредила лишь о том, что займется нашим обучением чуть позже. Старшая служанка быстро подозвала к себе другую женщину с темной кожей, в сером платье без платка, и по сути спихнула нас на нее. Темнокожая служанка не знала английского, но Аня всё мне переводила.       Первым делом нам выдали чистую одежду, отведя в складские помещения. Это оказалась тонкая сорочка и штаны, а наверх рабочая одежда: длинные робы, халаты без рукавов и шаровары на шнурке. Естественно никто не спрашивал, подходит ли одежда по размеру, дали — вот и молчи. Забавно, что нас никто не обязывал скрывать лицо, а поэтому платки, которые остались посоветовали носить как обычный головной убор от солнца. Дальше, безэмоциональная служанка, по имени Лейла, провела нас в купальни. Хоть вода не была горячей, но я была рада возможности просто отмыться от грязи, чтобы не чувствовать себя бомжом, и переодеться в чистую одежду. После водных процедур нас даже накормили самой вкусной горячей кашей на кухне для прислуги, тем самым привлекая внимание работников крепости и Ане приходилось много говорить на арабском, пока я молча хлопала глазами.       Между всем этим, я смогла тихо переговорить с Аней на счет Внушалки и того факта, что она не сработала. Однако Предтеч была уверенна, что все идет так как надо, просто стоит немного подождать, ведь нас оставили в крепости, как и было запрограммированно Внушалкой.       До самого вечера, в небольшой комнатушке, Лейла строго обучала нас правилам поведения и обращения к работникам выше по статусу, как правильно кланяться и что при этом говорить, прежде чем нас допустят к уборке замка. И здесь у меня начинались проблемы. Я плохо запоминала фразы на арабском, коряво выговаривая их, хотя я была уверенна, что после Просачивания смогу хорошо учиться. Темнокожей служанке не особо нравились мои результаты, но она понимала, что за один вечер всё вот так выучить не получиться.       Лейла устало вздохнула, что-то говоря на арабском.       — Говорит, что сейчас отведет нас в нашу комнату, на верхних этажах главной башни есть свободная комната, — Аня привычно перевела всё.       Я непроизвольно улыбнулась от одной мысли, что наконец-то этот длиннющий день закончиться. Собрав свои вещи, которые таскали за собой всё время, мы направились к выходу, однако в складское помещение вошла знакомая Зарифа. Ровная и гордая осанка, в руке держала крепкий прут, чем-то похож на большую школьную указку, а её хмурый и враждебный взгляд не предвещал ничего хорошего. Перекинувшись парой слов с Лейлой, она слабо ей кивнула и подошла к нам, когда вторая почтительно отошла в сторону. Мы же стояли перед ней в растерянности, не зная что делать, все лекции Лейлы вылетели из моей головы. Зарифа сердито нахмурилась, вслед чего женщина быстро ударила по бедру сначала меня, а потом Аню. Удар был достаточно болезненным, чтобы согнуться и вскрикнуть, словно я со всей дури врезалась в уголок парты и теперь единственное, что я могла сделать это слабо промассировать удар ладонью, чтобы хоть как-то унять боль.       — Теперь вы запомните, что при виде старших по званию, вы, неверные, должны правильно кланяться? Или вам повторить?       — Нет, госпожа, — ответила я сквозь зубы, терпя боль. Внутри все сжалось от страха, совсем не ожидая подобного поворота, но и так же не понятно откуда взялась злость на эту женщину.       Подумав, что уже с побоями закончено, я неуверенно подняла взгляд на Зарифу, однако последовал еще один удар в тоже самое место, заставляя меня дернуться и тихо вскрикнуть от боли, а затем закусить губу.       — Я не разрешала тебе поднимать голову! — Всё так же сердито говорила женщина. — Нужно послушно ждать позволения от старших. А теперь выпрямитесь.       Аня смогла нормально встать, а вот я выпрямилась с небольшим трудом, чувствуя дрожь по телу.       — Хорошо, — самодовольно произнесла Зарифа, слабо ухмыльнувшись. — Как правильно приветствовать ассасина?       Дальше последовал словесный экзамен, и за неправильные ответы следовали удары по ногам, но не такие сильные, как два первых, видимо, делать из нас калек, в планы старшей служанки не входило. Как только стемнело, женщина закончила свое обучение и велела Лейле отвести нас в нашу комнату. Перед уходом, мы правильно покланялись, но мысленно обругала всеми возможными матами.       Наша комната располагалась на шестом этаже и дойти до нее было еще тем испытанием, поскольку поднимаясь по каменным ступенькам я быстро выдохлась, ноги становились ватными, а на плечи давил рюкзак забитый одеждой, больше напоминающий торбу с камнями. Проблем добавляло отсутствие нормального освещения. Это в фильмах на каждом углу горят факелы, освещая все как на праздник, чтобы создать антураж средневековья, здесь же висят тусклые масляные светильники, и только в определенных местах, поэтому Лейла несла в руках свою масляную лампу, но даже так я несколько раз чуть не споткнулась на ступеньках.       В темной комнате Лейла зажгла настенный светильник, чтобы немного осветить тесное помещение с двумя кроватями по сторонам и небольшой плетенной корзиной для вещей по середине. На низких кроватях лежали сложенные простыни и одеяла. Служанка предупредила, что утром зайдет за нами и пожелала спокойной ночи. Даже удивительно, слышать что-то нейтрально-хорошее от кого-то в этом замке. После того как дверь закрылась, я тяжело выдохнула, присев на свободную кровать, а Аня села возле меня.       — Поздравляю, — со смешком произнесла она, — мы пережили этот день.       — И надо еще пережить ночь, — угрюмо произнесла, достав из рюкзака телефон. К моему удивлению он включился, а заряд батареи был полный. Знакомая заставка с Альтаиром вызывала теперь спутанные ощущения. — Ого, сто процентов, я думала он разрядился. Но вряд ли телефон сможет долго продержаться без зарядки, а жаль. Что ж, буду по минимуму пользоваться им. — я отложила телефон на кровать, собираясь перед сном спрятать одежду в корзине.       — Если сядет, то я попробую зарядить его через Внушалку. Частицы Эдема могут влиять не только на людей.

***

      Ночью я проснулась от непонятного шума: шуршание одежды и глухие шаги по комнате. Сначала они были не громкие, словно всё происходило далеко, но затем я полностью проснулась и четко слышала движения и тихий голос плачущей девушки… Мне стало жутко, по телу прошел озноб, сразу пришли мысли об приведениях или других ужасающих существах… После пережитого я не удивлюсь даже таким вещам. Но вслушиваясь в непонятные причитания, я узнала голос Ани. Девушка явно пыталась себя успокоить, но у нее никак не получалось.       — Где я, Боже, где я…       — Ань, — сонно произнесла я, после чего достала из-под подушки телефон, чтобы посветить на нее. — Что случилось, почему ты не спишь? Нам завтра рано…       Аня испуганно вскрикнула, закрывая ладонями рот, ее лицо было мокрым от слез.       — Ты кто?! Откуда ты знаешь меня? — она судорожно глотнула воздух, а я непонимающе нахмурилась. — Нет, нет, нет, только не это, только не опять! — Девушка села на коврик из соломы. — Так ладно, — на высоких нотах сказала она, — я хотя бы не одна… Постой, ты говоришь на русском?       — Точно не на китайском и ты меня пугаешь, — я слезла с кровати, перебираясь ближе к девушке, и совершенно не понимала, как реагировать на подобное. — Объясни, что происходит?       — Я не знаю, — у девушки был полностью потерянный взгляд. Она огляделась, пытаясь разглядеть комнату от скудного света телефона. Я включила фонарик, что привело девушку в конкретный ужас, стоило ей получше рассмотреть всё. — Скажи, мы хотя бы еще в Канаде? Или я опять очутилась где-то в Америке.       У меня отвисла челюсть, а мозг попросту отказывался как-либо реагировать, вся сонливость мигом улетучилась. Я силой заставила себя собраться, мысленно надеясь, что это всё мне сниться. Телефон лежал рядом на полу, светя снизу-вверх, создавая резкие тени. Испуганное лицо Ярмолеко казалось какой-то театральной маской, а несобранные волосы добавляли зловещий эффект.       — А.… эээ, Аня, ты че несешь, какая Канада, какая Америка, мы блядь, в Сирии двенадцатого века!       — Где? — у нее перехватило дыхание. — Сирия, о Боже… Ладно, это что-то новое, — ее начало трясти. — Я сама приехала сюда или нас похитили? И как тебя зовут, раз ты знаешь меня, то мы с тобой знакомы, но прости, я совершенно не помню тебя.       Я ошеломленно моргнула несколько раз и почти минуту прожигала девушку взглядом. Аня не собиралась что либо объяснять.       — В каком смысле ты не помнишь? — во мне начинала подниматься злость, отказываясь верить в происходящее. — Ты уже забыла, как притащила меня сюда? Прыжки во времени, ассасины, Частица Эдема… О, может меня глюки начались? — я посмотрела на девушку, словно та знает ответ.       — Ч-что? — непонимающе покосилась она. — О чем ты говоришь? Погоди, ассасины? Древний орден странных фанатиков? Поэтому я сюда приехала?       — Прекращай! — я едва не перешла на крик, побоявшись, что нас могут услышать и схватила ее шиворот. Аня испуганно дернулась и тут же отпихнула меня.       — Нет, отстать, прошу, не трогай! — крикнула девушка на высоких нотах. Она отползла от меня подальше к корзине с одеждой, обхватив себя за плечи. — Черт, черт, черт!       Я мгновенно испугалась и напряглась, что крик могла услышать вся крепость, все же по коридорам стоит стража.       — Тише! Ты так всех разбудишь! — сердито шикнула на нее. Однако моя злость быстро сменилась на страх, осознавая, что с Аней правда что-то не так. Я осторожно заговорила. — Аня, ты меня пугаешь, скажи нормально, что с тобой, почему ты говоришь, что не помнишь меня?       Девушка слегка расслабилась, понимая, что я хочу лишь поговорить. Она нормально села и старалась не выглядеть, словно зверь в ловушке, после чего шумно вздохнула.       — Потому что я не помню, — этот факт будто еще большее её расстроил, чем раньше. Она сдерживалась, чтобы вновь не заплакать. — Я… Помню, что уходила из работы. Мне нужно было зайти к доктору за рецептом, мои таблетки закончились, все никак не было возможности зайти. За мной шел один мужчина с тех поддержки, стремный такой, постоянно говорил какую-ту ерунду про римских богов. А потом… — она подняла на меня полные глаза слез.       В дверь несильно постучали, от чего мы обе дернулись, Аня закрыла рот, стараясь лишний раз не шуметь, а я поспешно выключила телефон, пряча его под одеялом, после чего открыла дверь. В коридоре стоял сонный стражник с явно недовольным выражением лица, в правой руке он держал светильник и грубым голосом что-то спросил на арабском. Я тихо чертыхнулась себе под нос, открыв полностью дверь, чтобы стражник мог осветить мне комнату.       — Аня, ты же знаешь арабский, да? — я помогла ей встать, замечая, что она положительно кивнула на мой вопрос. — Нужна твоя помощь. Не бойся, все будет хорошо. Просто спроси его, что ему нужно и переведи, что он ответит.       Аня боязливо подошла к мужчине, изумляясь его внешнему виду, но задала вопрос, вслед чего прозвучал очередной вопрос от мужчины. Аня понятливо кивнула, повернувшись ко мне.       — Спрашивает, что случилось, поскольку слышал крик.       — Скажи, что тебе приснился кошмар, и извинись, что потревожили его, — я крепко держала девушку за руку.       Мужчина хмыкнул, внимательно оглядывая нас, но этого хватило, чтобы успокоиться и отстать. Закрыв двери на засов, мы вновь оказались в полной темноте. Через время я включила фонарик на телефоне и усадила девушку на кровать. Она никак не успокаивалась, а я едва сама не начала паниковать, мне было сложно о чем-либо думать без поддержки Ани. Я глубоко вдохнула и выдохнула.       — Так, говори дальше, что было потом. За тобой шел кто-то, а что дальше?       — Я. — по ней было видно, что не может вспомнить, сильно хмурясь. — Я… Проснулась здесь. Да ну ёб вашу мать… — застонала она жалобно, удивляя меня матерными словами. До этого она ни разу не ругалась матом. — Блять, неужели это произошло снова…       — Что произошло? — я впилась в нее взглядом, после чего сердито выдохнула. — Так, ладно. Я Ольга Кравец, девушка из другого мира, ты меня сюда перенесла, потому что ты странная Предтеч и посралась со своими родителями Юноной и Мудрецом, так ведь? Ты это помнишь?       — Почему ты говоришь, как тот странный мужчина из техподдержки, почему ты тоже говоришь про римскую богиню и каких-то Предтечей? — Аня непонимающе нахмурилась, а затем как-то недоверчиво покосилась, отодвинувшись. — Скажи, ты похитила меня вместе тем ненормальным? Где мои вещи? Что это за место?       — Что? — я не переставала удивляться. — Я даже не понимаю о ком ты говоришь… И скажи мне уже наконец-то, что произошло «снова»? Почему ты не помнишь… Всего? Это я здесь должна всего бояться, — я сжала в руке телефон, чувствуя, что вот вот запаникую.       Аня все еще недоверчиво косилась на меня, но вынужденно вздохнула, а ее плечи опустились вниз, когда она тяжело произнесла:       — Потеря памяти, вот что случилось снова. У меня, — девушка закусила губу и отвернула голову в сторону. — У меня есть болезнь… Психического характера… Я не помню как проживаю часть жизни, и окружающие говорят, что я будто становлюсь другим человеком. Так что я ничего не знаю из того, что ты мне говоришь. Всё что делает другая «Я», я ничего не помню.       Мне всё это казалось какой-то глупой несмешной шуткой, после пережитого я могла поверить в Деда Мороза, в рептилоидов, что Земля, блять, плоская, но точно не в то, что у Ани, у той, кто смог перенести меня в мир ассасинов, есть какая-то болячка, напоминающая раздвоение личности. На миг на моем лице появилась кривая и нервная усмешка.       — Ты ведь не серьезно? — у меня перехватило дыхание. — Ты хочешь сказать, что ты не помнишь, что должна починить часы? Весь наш план по захвату Яблока… Сегодняшний допрос?       Хоть сказанное мной у нее явно вызвало недоумение, девушка виновато поникла, и создавалось впечатление, что происходящее пугало и терзало Аню не меньше. Я продолжала хмуриться.       — Но я не лгу! — отчаянно заговорила она. — Я понятия не имею, о чем мы с тобой занимались, что за Яблоко, что за допросы. Я.… я что похожа на клиническую идиотку, чтобы выдумывать себе такие ужасные болячки? — Но Аня не стала дожидаться моего ответа, ее словно прорвало. — Мне приходилось каждый день принимать психотропные препараты, чтобы у меня мозги оставались на месте, и не всегда подходящие, иногда приходилось переживать лютые побочки! Я по крупицам собираю информацию о забытых днях… Это… Это настолько ужасно не помнить прожитых дней, пропускать праздники, встречи с родными, и слушать от других гадости! — на ее глазах наворачивались слезы. — И худшее, что родители остались в России, а я из-за контракта в Абстерго не могу… — она запнулась, словно вспомнила что-то и закрыла лицо рукой, жалобно застонав, — да твою ж мать. Меня теперь точно уволят и депортируют.       Я немного замялась, злость постепенно уходила в сторону, это не было похоже на выдумку, но я все еще не верила ей. Я сделала глубокий вдох и выдох, серьезно заговорив:       — Аня, если ты сейчас не соберешься, и не вспомнишь всего, то нас завтра хорошо изобьют палками, и мы навечно застрянем в двенадцатом веке. Это похлеще какой-то там депортации.       Следующие часа два мы рассказывали друг другу вещи, который каждый не хотел принимать за правду. Аня наотрез отказывалась верить или вспомнить в то что произошло почти за две недели, даже когда она взяла Внушалку в руки. Я же не хотела принимать от нее, что она всего лишь обычный исторический консультант; что после школы поступила учиться в Канаду, а в последствии поступила работать в Абстерго. Она долго и упорно продолжала говорить одно и тоже, спрашивала за свои вещи, которые сама же спрятала где-то в деревне, а я долго убеждала себя, что девушка просто придуривается. Однако мысли, что нет никакого адекватного объяснения, для чего Аня делала бы всё это намеренно, все чаще и чаще посещали меня и с большой тяжестью на душе, мне пришлось сдаться первой.       Мы сидели друг на кроватях друг против друга, оба уставшие от непонятного спора. Мои ноги тряслись от нервов, глаза бегали по темной комнате, пока Аня сидела на кровати, крепко сжимая свою одежду, хмуро глядя куда-то в пустоту. Я шумно вздохнула. — Значит, ты не помнишь ничего. — Да, — хрипло отозвалась девушка. — И я никогда не вспоминала, как проживала те моменты. Родные и близкие говорили, что я порой вела себя как совершенно другой человек. В России мы обратились в клинику Абстерго, назначили лечение у психиатра, приступы потери памяти стали исчезать. В Канаде я продолжила принимать лекарства и последний год всё было хорошо, пока я не просрочила с рецептом через сверхурочные. — Аня подавленно вздохнула, сдерживая слезы.       — Угу, — понятливо кивнула головой, вслед чего взялась за голову, но всё же не смогла удержать нервной кривой улыбки. — Всё теперь ясно с тобой. Ты никакая не Предтеч, — Аня в этот момент странно сморщилась, ей порядком надоели мои рассказы о Предтечах. — Ты не помнишь откуда у тебя часы и Внушалка, — моя нога больше затряслась и я поднялась на ноги, — ты просто сумасшедшая, запихнувшая меня в прошлое! Прекрасно! Я думала хуже быть не может!       — Не говори так! У меня диссоциативное расстройство идентичности, а вот кто сумасшедший, так это — ты, всё твердишь мне об ассасинах и прочей ерунде! — Аня также подорвалась и сердито посмотрела на меня. — Мы может в плену обычных фанатиков террористов!       — О, да? — ухмыльнулась я. — Давай дождемся утра и увидим кто прав. Ставлю щелбан, что ты завтра так охуеешь от происходящего и поверишь мне, расспросишь местных. Мне будет весело посмотреть на твои попытки узнать существует ли Америка или хотя бы Россия. О! Мы можем позвонить с моего телефона, да вот сеть не ловит. — я наигранно покачала головой и развела руками. Было какое-то странное желание побесить Аню после ее отказа верить мне.       Я впервые увидела злость на её лице. В скудном освещении телефонного фонарика это выглядело еще более выразительным.       — Если мы в горах Сирии, то конечно здесь не будет сети! — фыркнула она. — И если ты говоришь, что завтра нас заставят работать, то я проверю говоришь ли ты правду, а нет, то я сама доберусь домой, а ты сиди здесь сколько хочешь!       Девушка улеглась обратно в кровать, повернувшись ко мне спиной. Я сердито сжала руки в кулаки и скрипнула зубами.       — Ах вот как ты заговорила. Ну вот и славно!       Я улеглась в своей кровати, выключив фонарик на телефоне. Однако после данного разговора сомкнуть глаз никак не получалось, всё стало в разы хуже и отчаяние захватило меня. Чувство злости и разочарования по отношению к Ане было непомерно громадными, она была моим единственным билетом домой, а теперь это всё утеряно. Остаётся лишь работать в крепости, а если Внушалка сработает… То пойду в ассасины, чтобы хотя бы научиться самозащите. Уснуть я смогла под утро, но к сожалению, в дверь сразу же постучали, в коридоре стояли стражник и знакомая чернокожая служанка. Стражник кратко сказал, что мы будем выполнять поручения этой женщины, после чего он ушел. Мы с Аней всё еще не желали говорить друг с другом, но молча делали всё что от нас требовалось.       И так, началось. Я знала, что работа будет не из легких, но то что мне показали, было выше моих ожиданий: собирание грязной постели, одежды, белья было не из приятных вещей, но больше всего убила стирка руками, которая заняла весь наш день. Благо на востоке знали хоть примитивные аналоги моющих средств. Но о горячей воде и речи не было. Многие служанки посмеивались над нами, ехидно называя принцессами, как переводила мне Аня. Но возмущаться я не имела права, так как злобная Зарифа прямо сказала, что за лень и возмущения можно огреть палкой по бедрам. Под конец дня я была слишком измотана и даже ужинать не хотелось, к тому же руки дрожали, что только усложняло трапезу. Аня же за весь разговоров с местными убедилась в моей правоте, вслед чего ее настиг тот же ужас, что и меня, но после этого мы помирились и согласились действовать сообща. Следующий день начался с жесткой крипатуры в теле, после чего мы с Аней дружно, словно пионеры в лагере тиранов, пошли драить полы и выбивать ковры.       Каждый день подобных мучений ужасно выматывали меня. Один раз были в лазарете, убирали продукты жизнедеятельности больных людей. Я не считала, сколько раз могла блевануть, но как на зло, один раз по глупости споткнулась и уронила горшок с содержимым, что повлекло за собой наказание от старшей служанки. Но работая там, мы с Аней не видели ни Кадара, ни Малика, а спрашивать о них было рискованно.       Очередной день начался обычно, с уборки, и отметив в альбоме двенадцатый день, дальше нас ждала прачечная. Руки еще не привыкли к такому труду, из-за чего мозоли кровоточили и приходилось бинтовать пальцы клочками ткани.       В прачечной несколько женщин весело что-то обсуждали между с собой, мой арабский был еще на низком уровне, но вроде как служанки обсуждали какие-то бытовые вещи, связанные с деревней, но я всё ещё замечала косые взгляды в нашу сторону. Старшая служанка Зарифа конечно же отдала им приказ следить за нами, пока мы стирали простыни в отдельном бассейне для белья. Но я уже привыкла не обращать внимание на это, отключая мозг во время работы, или напевая вместе с Аней знакомые мелодии. Я отвлеклась от грязной простыни, когда заметила, что в помещении стало тише и звучал мужской голос. Возле двери стоял стражник.       — …неверные, — только и поняла с его арабского.       Мужчина повернулся в нашу сторону, когда другие служанки указали на нас. Он опять что-то проговорил, но внезапно в его речи прозвучало имя Малика, а Аня быстро перевела, что Аль-Саиф велел нам зайти к нему. Эта новость удивила меня, а также озадачила. Возможно он хочет по-человечески поговорить после всего? Благодарностей я не жду, а вот простой разговор по душам был бы хорошим вариантом. Правда, Аня напряглась, она знала об Малике только с моих слов и если вспомнить самой, всё что связанно с ассасином, то выстраивалась не радужная картина.       В светлой комнате приятно пахло благовониями и заваренным чаем, но данные ароматы не смогли полностью перебить запах едких лекарств, что лишь подтвердило мои мысли, что Малика лечили в этих покоях. Сам же Аль-Саиф стоял, держась здоровой рукой за стеллаж с книгами у левой стены, а левый рукав светлой рубашки свободно болтался, сообщая об потере конечности выше локтя. Выглядел он крайне паршиво: бледный, темные круги под глазами, небритая днями щетина, исхудавшее лицо. Я знала, что он потерял руку, но вид измученного человека в реальности всё же вызывает настоящие эмоции, от чего мне стало безумно жаль ассасина и я неосознанно приложила руку к губам. Малик всё же выровнялся, обращая на нас внимание, после чего разрешил уйти сопровождавшего нас человека, в то время как я с Аней слегка поклонились, как того учила старшая служанка, ощущая до сих пор места побоев на ногах.       — Мира и покоя, господин, — выговорила я на корявом арабском. — Ты звал нас? — перешла на английский, ощущая, как в груди холодает от его потрепанного вида.       — И тебе того же, — тяжело произнес он. — Слышал, что из вас двоих вышли паршивые служанки.       — Не спорю, — недовольно протянула, закатив глаза. Малик странно хмыкнул. — Как ты себя чувствуешь? Тебе разве можно ходить? И Малик… Ведь я могу тебя… Вас… обращаться по имени? — дотошные нотации злобной тетки напомнили мне, что я должна обращаться к мужчинам «должным образом». Поэтому не была уверенна, что могу так просто называть его по имени.       — Обращайся по имени. И не стоит переживать, жить буду, — Малик криво улыбнулся и покосился на культю. Страшно было подумать, что он сейчас чувствует. — Но хватит об этом. Я хотел бы лично с вами поговорить.       Мы напряглись, наблюдая за тем, как ассасин прошел к столику и тяжело присел, опираясь на здоровую руку, а затем небольшим движением руки разрешил присесть нам.       — Буду честен — я не до конца доверяю вам, — мужчина затих, строго глядя и заставляя меня нервничать. — Но тем не менее… — начал было Малик, однако движение ткани в проходе в соседнюю комнату отвлекло его. Мужчина недовольно нахмурился и строго заговорил на арабском.       В проеме стоял Кадар в такой же простой одежде, как и его брат. Волосы растрёпанные, сонный взгляд, на лице почти исчезли ссадины после боя с тамплиерами. Он широко зевнул и возмущенно ответил брату. Я лишь разобрала пару слов, но так толком ничего не поняла. Малик наградил Кадара раздраженным взглядом, но вздохнул, будто сдался. Только сейчас младший Аль-Саиф обратил на меня и Аню внимание, что заставило его удивиться и выровняться.       — Это Ольга и Анна, — начал объяснять Малик, — ты помнишь их? Это они помогли нам в храме Соломона.       Сонливость Кадара будто ветром сдуло, внезапно он растерялся, тихо обращаясь брату. На лице Малика появилась легкая улыбка. Парень поспешил подойти к нам и сделать не глубокий поклон, при этом он слегка поморщился и прикоснулся рукой к груди, тяжело выдыхая.       — Кадар! — обеспокоенно, но в то же время строго прозвучало от Малика.       — Я приношу свою благодарность за спасенную жизнь, — промямлил молодой ассасин с явным акцентом. Его лицо покраснело, и я испугалась, что ему стало плохо, но парень вел себя как-то зажато и неловко что ли? Его глаза опустились в пол. — Я… Если вам нужна помощь, то только скажите.       — Эй, ты чего! — я ошарашенно округлила глаза. Аня возле меня не громко ахнула. — Это лишнее, так ведь бы поступил бы каждый человек. По крайней мере попытался бы чем-то помочь. Правда ведь? — Я слабо толкнула девушку рядом.       — Ах, ну да, — неуверенно произнесла та. Память к ней еще не вернулась.       Малик шумно вздохнул и суровым взглядом заставил брата сесть возле него. Кадар смотрел куда-то в сторону, будто нарочно избегая возможности посмотреть на меня или Аню.       — Что ж, — нарушил краткую тишину старший Аль-Саиф. — Мне так же стоит поблагодарить вас за помощь. — Малик слегка качнул головой, а его голос на удивление прозвучал мягко. — Не многие рискнут жизнью ради незнакомца, особенно когда в этом нет выгоды.       Малик затих, позволяя мне уловить его подозрительный намек, от чего я сжала губы в одну линию и напряглась. Кадар тоже услышал угрозу и сначала взглянул на брата, а затем на меня, словно не желая, чтобы эти подозрения сбылись. Малик слабо улыбнулся.       — Я знаю вашу историю с работорговцами, а также причину по которой вы помогли мне и брату. Кто-то до сих пор считает это вашим обманом, кто-то безумством, — ассасин посмотрел мне прямо в глаза. Его лицо не выражало враждебности, наоборот, он будто пытался изучить меня. — Однако в храме Солома я видел тебя и твое странное желание спасти Кадара. Это не похоже ни на одну из версий. Скажи честно, почему ты помогла?       Я вскинула бровями, не ожидая подобного вопроса, поскольку думала, что мы всего лишь обсудим наш допрос у старика. Я уже собиралась ответить готовую фразу про врачебное дело, но внезапно запнулась, стоило мне засмотреться на Кадара. Я слегка нахмурила брови, задумываясь с ответом, но все же решила ответить честно. Заметив мое молчание, Аня с каким-то интересом взглянула на меня и мягко прикоснулась к плечу. Я еле улыбнулась.       — Причина простая. Это из-за Максима, моего умершего парня. Я думала, что если спасу Кадара, то таким образом успокою себя. На деле же стало хуже. — Аня сочувствующе охнула рядом, поскольку не хотела рассказывать о таком даже ей. Ассасины же непонимающе уставились.       — Он был твоим женихом? — уточнил Малик.       — Что? Нет, нет, — искренне отнекивалась я, замахав руками, а потом вспомнила, в каком времени нахожусь. Я вздохнула. — То есть да. Мы должны были отпраздновать помолвку.       — И что же случилось? Как он погиб?       Я повернула голову в сторону, предавшись печальным воспоминаниям. Это был поздний вечер лета на День Города. К тому времени все празднования закончились и мы, радостные после яркого и веселого дня, направились домой. Я шла в припрыжку, пела разные песни и крутилась возле Максима, считая себя самой счастливой в свои дурацкие пятнадцать лет. Максим, старше меня всего на год, тоже тогда был счастливым, одаряя меня своей широкой улыбкой. Счастье закончилось в тот момент, когда мы проходили мимо летнего кафе и нас остановили два подвыпивших человека. Максим хоть и ходил в секцию самбо, но был еще не опытен против двух амбалов.       — Мы гуляли вдвоем недалеко от города и на нас выскочили какие-то разбойники, бандиты, не знаю. Они были пьяные, им не нравился наш внешний вид, докопались просто на ровном месте. — возмутилась я, сжав руки. — Сначала мы старались мирно уйти от них, но один схватил Максима за руку. Максим попытался вырваться, но потом ударил того, и они начали драться, а мне велели бежать. Я не послушалась, попыталась помочь, но меня просто оттолкнули, — я тяжело вздохнула, вспоминая, что после этого начала вызывать полицию, затем кто-то из местных пришел на шум, но побоялся встревать в драку. — Максим смог разобраться с одним мужиком, но второй в бешенстве… Вытащил нож и… — мой голос задрожал, вспоминая ту ужасную картину. Сволочь попала Максиму прямо в печень. Шансов выжить у него не было.       — Я понял, — прозвучал голос Малика, он покосился на брата рядом и слабо мотнул головой. Кадар выглядел хмуро, что-то пробормотав на арабском. Малик кивнул ему, но обратился ко мне. — Не стоит себя мучить болезненными воспоминаниям.       — Все нормально, это было несколько лет назад.       В комнате повисла тишина. Было заметно, что братья приняли мой ответ и как-то по-особенному отнеслись к рассказу. Я же чувствовала странное облегчение, поделившись правдой с ассасинами. Возможно это опять безрассудство, но мне хотелось с ними подружиться, словно кроме них и Ани здесь больше никому не могла верить, а в душе зародилась надежда, что после этого они смогут доверять мне чуточку больше. Кадар встретился с моим взглядом, и я печально улыбнулась ему, мечтая видеть на его месте Максима.       — Только не говори, — неуверенно, начал младший Аль-Саиф. — Что я похож на твоего жениха…       — А? — этот вопрос поставил меня в тупик и почему-то я не громко рассмеялась, поспешно закрывая рот рукой. — Нет, вообще нет. Ни капли. С чего ты взял?       — Ох, Кадар, — с какой-то усталостью в голосе прозвучало от Малика. Он прикрыл глаза ладонью, словно ему стало стыдно.       Кадар моментально покраснел до цвета помидора, не в состоянии связать даже двух слов. Ничего лучшего не придумав, он поднялся на ноги и молнией ушел в соседнюю комнату. На этот раз я взорвалась от смеха, Аня тихо засмеялась, даже Малик не скрыл улыбки, но после этого как-то неодобрительно взглянул на меня, от чего я поспешила успокоиться.       — Извини, я не хотела, — настроение оставалось все еще веселым. — Я не думала, что он так отреагирует.       — Я тоже, — Малик тихо вздохнул. — Что ж, касаемо твоей истории… Я предполагал, что причина была в утрате близкого человека. Но почему ты сразу не сказала об этом Повелителю?       — Это… — веселое настроение тут же ушло в сторону. — Это слишком личное. И я думала, что он расценит мои слова как дешевый трюк.       Малик задумчиво хмыкнул, и мне показалось, что он согласился со мной. Однако его взгляд вновь стал холодным и серьезным.       — Если ты хотела обучаться на врача для спасения жизней, то зачем ты просила Мастера стать ассасином?       Я заметила движение в проходе в соседнюю комнату, Кадар отодвинул ткань и даже он выглядел строгим, на нем не было следов прежнего смущения, а когда наши глаза встретились, ассасин еще больше нахмурился. Плохой знак.       — Врач не спасет человека от ножа во время драки, — мрачно заявила я, повернув голову к Малику. — Я в чужой стране, едва не умерла несколько раз, так что хочу научиться защищать себя. И… защищать других, — голова повернулась к Ане.       Подруга напряглась, но к моему удивлению, девушка собралась с силами и не громко заговорила, осторожно подбирая слова. В нынешнем состоянии ей было крайне сложно общаться с кем-либо.       — Господин Малик, мы понимаем, что эта просьба возможно звучит как наглость, но мы хотим быть полезными для вас. Вы потеряли так много людей после нападения, а так мы сможем отплатить за вашу доброту. Разве запрещено чужакам присоединятся к вам и сражаться на вашей стороне?       Ассасин внимательно разглядывал меня и Аню, пытаясь что-то выяснить для себя. В его взгляде опять проскальзывало недоверие.       — В Масиафе вы в безопасности, а в крепости вы обе принесете больше пользы, помогая работникам. Путь ассасина это не просто защита людей, это защита свободы и борьба за мир. Для этого недостаточно махать мечем. Это изучение различных наук и философии, но главное — это наше Кредо, — голос Малика был настолько серьезным и строгим, что мне стало не по себе. Словно тебя отчитывает учитель за серьёзный проступок. — У многих уходят долгие годы, чтобы понять истинное значение Кредо, а некоторые, — внезапно он рассердился и чаще задышал, — плевать хотели на принципы и тем самым становятся предателями и нашими врагами. — Он раздраженно цокнул, а я поняла, что речь пошла явно об Альтаире. Малик быстро успокоился, но внезапно зажмурился, прикасаясь здоровой рукой к культе. — Так что лучше забудь об этом, если ты не готова умереть, или закончить как я. Да и не стоит женщине ввязывать в подобное.       От последних слов неприятно екнуло в груди, я не могла точно понять это предостережение или что-то другое. Или я просто заволновалась за самочувствие старшего Аль-Саифа. Кадар тут же обеспокоенно вышел к брату, затараторив на арабском, Малик сердито отмахнулся, чем вызвал у младшего брата раздражение. Братья ненадолго отвлеклись, позволяя мне обдумать слова ассасина. Он был совершенно прав, у ассасинов есть ряд строгих правил, которым нужно подчиняться, это своего рода армия, где все солдаты — скрытые убийцы. И у пути убийцы есть свои последствия. Однако мне не надо быть убийцей, так ведь?       — Думаю, — голос Кадара звучал твердо, но он все равно смотрел мимо меня с Аней, — что моему брату стоит отдохнуть. Ему запрещено много двигаться, — парень с упреком покосился на Малика. — А вам… И правда лучше остаться в крепости. Но… это самое… если вам нужна помощь, то я помогу по мере сил.       Кадар помог подняться старшему брату и, понимая, что встреча окончена, я незамедлительно поднялась. Малик неохотно держался за плечо младшего брата, он собирался что-то сказать, однако я его опередила.       — Малик, я буду уважать твое мнение, а также мы благодарны, что тогда в храме Соломона ты позволил нам пойти с тобой, — даже если это было действие Внушалки. — Да, я девушка и никогда не буду столь сильна как вы, — я поочередно посмотрела на братьев. Кадар почему-то опять замялся. — На моей родине многие женщины могут служить в армиях, обучаться боевым искусствам, даже мой отец предлагал мне такое, но мать настояла пойти учиться на врача, — в этот момент Малик с легким удивлением приподнял бровь. Я выровняла плечи, уверенно глядя на мужчину. — Я правда хочу учиться, я чувствую, что обязана так сделать. Если бы мой отец узнал бы об ассасинах, то незамедлительно вступил бы в ваши ряды. Это человек, для которого справедливость и свобода — не пустой звук.       — Разве ты не говорила, что твой отец торговец? — вопрос Малика прозвучал спокойно.       — Да, но при чем здесь это? — я слегка нахмурилась. — Это не отменяет того, что я говорила. В деревне же много разных людей на вашей стороне.       — Но ты говоришь, что он готов стать ассасином. Зачем торговцу бросать свое дело?       — А почему ты стал ассасином? — внезапно вырвалось у меня. Я не могла сказать, что мой отец на деле служит в полиции и действительно серьезно относиться к своей работе.       Малик сначала удивился, но потом нахмурился.       — Я, как и многие, родились здесь и встали на защиту Масиафа….       — Но у тебя был выбор стать кем-то другим, а значит и меня есть такой же выбор! Нужно всего лишь разрешение Мастера!       Малик рассердился, что я перебила его, и Кадару так же не понравилось мое поведение. Как и мне самой. Если бы не план Ани, я бы так не вела себя, настраивая братьев против себя. Почему-то я думала, что смогу с ними подружиться и обзавестись союзниками. Аня в стороне начала тихо говорить на русском, чтобы я перестала злить их.       — Тебе не хватает дисциплины и манер разговаривать с ассасинами, госпожа Зарифа разве тебя не учила этому? Это знает каждая служанка! — суровый голос Малика на этот раз пугал.       Я моментально расстроилась и рассердилась на себя, что так и не смогла наладить отношения с ним. А с чего я вообще понадеялась на дружеские отношения? Они все еще ассасины со своим мировоззрением, а я чужачка, и к тому же девушка. Сама придумала, сама теперь и возмущаюсь. Аня поспешила сделать не глубокий поклон, а я поспешила повторить за ней.       — Извините, уважаемый ассасин, такого больше не повториться. Разрешите нам удалиться и больше не беспокоить вас, — в моем голосе не было ни злости, ни язвительности. Только повиновение.       Мы продолжали стоять в поклоне, поскольку нужно было ждать разрешения уйти. Прозвучала тихая речь на арабском, голос Кадара звучал неуверенно, а Малик шумно вздохнул и его злость поубавилась.       — Так-то лучше. Пусть будет тебе первым уроком. Выпрямитесь.       Я удивленно приподняла брови, но не смела больше говорить. Малик тяжело вздохнул и окончательно смягчился, тихо проворчав что-то на арабском, от чего Кадар слабо улыбнулся.       — Вы обе хотите стать ассасинами? — старший Аль-Саиф устало произнес и опять болезненно поморщился. Мне показалось он слегка побледнел и сильнее стал держаться за младшего брата. На левом рукаве его рубашки появилось едва заметное красное пятно в области культи.       — Нет, — Аня первая ответила, боясь смотреть на ассасинов — я… не подхожу для этого никак…       — Только я, — мне пришлось собрать усилия, чтобы сказать это довольно решительно, но внутри всё сжималось от нервов. Я совершенно не знала, как правильно себя вести. Уверенно и твердо или покорно?       Мужчина вновь изучающе осматривал меня, от чего слегка стало неловко. Малик сощурил глаза, выражая свое несогласие, однако в слух этого говорить не стал.       — Понятно. Что ж, это был довольно интересный разговор, нечасто я встречаю таких девушек и если честно, то мне самому интересно, что решит Повелитель.       — А ты мог бы вставить за меня словечко? — я нервно улыбнулась.       — Нет, — жестко прозвучало. — Не испытывай судьбу и мое терпение, здесь я тебе не помощник.       Я даже не рассчитывала на положительный ответ, поэтому приподняла руки в капитулирующем жесте. Кадар, собирался что-то сказать, но Малик опять болезненно зажмурился, и мы окончательно поняли, что пора уходить. У самих дверей я обернулась.       — Малик, Кадар, я правда рада что с вами все хорошо и что смогла с вами поговорить. Вы, это… главное выздоравливайте, — я смущенно улыбнулась.       — Спасибо, — Кадар вновь покраснел. Малик лишь молча кивнул.       Я была рада, что встреча закончилась на позитивной ноте, правда хорошее настроение моментально исчезло, поскольку в коридоре мы встретили бабу Ягу. Зарифа знала, что нас позвал Малик, но это не отменяло наши обязанности.