Пусть это будет в июле

Ниши… Я так хочу, чтобы ты тоже видел это небо. Такое странное высокое небо, от темно-синего цвета переходящее к светло-светло голубому, почти белому. Знаешь, я не могу спокойно смотреть на него: оно настолько огромно, бесконечно, что мучительно ясно понимаю свою ничтожность по отношению к этому воздушному океану. Еще я хочу, чтобы ты вместе со мной сидел на низких качелях, слушал успокаивающее шуршание сочно-зеленых листьев, обхватывал себя руками, спасаясь от холода, на очередном порыве ветра, такого свирепого и безжалостного, и, понимающе улыбаясь, смотрел на меня своими необыкновенно глубокими глазами, которые я так люблю. А потом хочу, чтобы ты увидел небольшой куст жимолости, подошел к нему, оторвал одну крупную насыщенно-сиреневую ягоду и надкусил ее. Неспелый розоватый сок испачкал бы твои пальцы, растекся по незаметно улыбающимся губам, а в твоем взгляде можно было прочитать: «Она же такая кислая!..» Так хочется опять услышать твой голос, с множеством оттенков и эмоций… Мне всегда казалось, что он особенный, неповторимый, такой интересный и непредсказуемый. Да-да, именно непредсказуемый, ведь никогда не знаешь, каким он станет через пару секунд. Но больше всего хочу, чтобы ты просто жил, как все нормальные люди, не как я, готовясь к следующему призыву, кусая себе ногти в неведении и жутко опасаясь за жизнь. Нет, не так… Хотя, кого я обманываю? Ганц не вернет тебя живым, он лишь создаст новый «факс», как ты однажды выразился, и заново будет отправлять на миссии, пока ты не наберешь эти проклятые сто баллов… Скажи, Ниши, почему он не хочет забрать мою жизнь и оживить тебя? Глупый, глупый Ганц. Совсем не понимает, как может человек пожертвовать собой ради другого. Наверное, ему неведомо словосочетание «любовная лихорадка», да? Но все-таки я получу сто баллов и верну тебя, Ниши, обещаю. Ты обязательно получишь свою вторую жизнь, даже и не сомневайся. …Ниши… Знаешь, в середине июня жимолость созревает окончательно, она становится темно-фиолетовой, большой и сладкой. Я соберу специально для тебя корзинку ягод, чтобы по возвращении ты смог попробовать их, сидя на крыльце старого дома вместе со мной. Ты будешь подолгу рассматривать текущий, цвета алого мака, сок, весело улыбаться той самой улыбкой, какой улыбаешься только мне, и которую понимаю тоже лишь я. А вечером давай разведем костер, будем нанизывать зефир на деревянные прутья и минуту держать их над открытым огнем, потом вдыхать сладкий, дурманящий аромат, от которого у нас закружится голова, и улыбаться, улыбаться, улыбаться… «Представляешь», — скажу я, — «у зефира такое странное название! Маршмеллоу, кажется так», — и мы рассмеемся этой глупости, глядя друг другу в глаза… И еще… Пусть это будет в июле. Ты же любишь лето, правда, Ниши?