Седьмое королевство.

Седые волны ласкают песчаный берег покинутой Богом бухты. Раз за разом они стремятся захватить в свои текучие объятия всё больше и больше. Но эта возможность каждый раз ускользает от них. И их это злит. Они распаляются, прилагают всё больше бессмысленных усилий, силясь дотянуться до заветной цели. Мне кажется, что этой целью являются мои босые ноги. Я остановился возле самой кромки намокшего песка, наблюдая за тем, как стихия стремится лизнуть мои конечности, желая пощекотать живую стопу и обжечься о холод железного протеза, но у неё ничего не выходит. Моя маленькая победа. Она вызывает грустную улыбку, при виде которой становится так же зябко, как и от морского бриза. Ветерок не окутывает, не приносит ощущения легкости, не вызывает желания парить. Он пронизывает насквозь, заставляя дрожать каждой клеточкой искалеченного тела, опускает на колени, закрывает веки.. Я устремляю взгляд в даль, туда, где некоторое время назад бушевали морские сражения, исход которых влиял на судьбы разных миров. Я помню, казалось, от каждого выстрела пушки зависело, будет ли сегодня ужин у жителей того прибрежного города, в бухте которого развернулось это сражение. Казалось, каждый взмах шпаги мог повлиять на день горожан.. Я помню, помню, как наша королева облачалась в мужскую амуницию и сражалась на ровне с дюжими мужиками, стояла спиной к спине со старшим братом, с дюжим детиной, с Маршалом. Мой взгляд становится стеклянным. Трехцветные глаза глядят строго за горизонт, заглядывая в события прошлых лет, притягивая их ближе к сердцу. Я уверен, что слышу характерный треск проектора, могу увидеть сквозь прореху в корпусе, как механизм накручивает обороты, пошагово меняя кадры событий моего диафильма. Мгновение и я уже не здесь, а там, кручусь в танце с событиями сумасшедшего мира. Я не хотел его принимать (а может это он не желал?), не хотел, чтобы он принимал меня. Зачем мне это? «Мир отвергнул меня однажды, отвергнет и сейчас» - так считал я тогда. Я считал, что судьба не дает второго шанса, но она поступила иначе. Она решила не считаться с мнением калеки, человека, на треть состоящего из железных протезов. И я ей благодарен. Если бы не эта своенравная женщина, я бы никогда больше не жил. Существовал. Был бы обузой, даже не стремился бы ухватиться за жизнь. А она решила всё за меня. Решила не давать столь хрупкую надежду, на жизнь в мои руки. Она сделала иначе, навязала меня людям, способным постоять не только за себя, отвечающим за целую страну. За всё Седьмое королевство... Перед мысленным взором появляются очертания лиц людей, забыть которых я никогда бы не смог. Я помню каждого по имени, помню голос любого из них, если напрягусь – вспомню запах, тепло, крепость тела. Я готов вспомнить каждую минуту, проведенную с ними, навсегда поселить их в сердце... Ох, сердце. Если бы эта жизненно важная мышца не сокращалась столь болезненно, силясь вытеснить воспоминания о них, а затем и выжать из меня жизнь. Я слаб. Я неприспособлен для этого мира. Я один. Я не могу. Не могу. Губы гнуться в слегка сумасшедшем оскале, в глазах появляется нездоровый блеск, а тело начинает потряхивать от крупной дрожи, прошедшей через все сто шестьдесят шесть сантиметров моего тела. Очередной приступ? Сейчас моё тело скрутит судорога, я свалюсь наземь, захлебываясь в собственных телесных жидкостях. Я не пригоден для этого мира. Моя голова безвольно опущена, плечи наклонены вперед, но я всё еще стою на ногах. Не понимаю, у меня совершенно не осталось сил, но мои колени отказываются подкашиваться, будто старые шестеренки часов заело. Но даже не в этом дело. Я не понимаю, почему меня не сковал очередной приступ. Те же симптомы, что и всегда. То же одиночество. То же отсутствие людей, способных помочь мне в этом случае. Так почему же? Я резко разворачиваюсь на пятках, расставляя руки, ведомые за моим телом, будто лента за воздушным змеем, в стороны, мне приходится сделать пару шагов назад, накреняясь чуть в бок. Я с хлюпаньем вхожу в мокрый песок, о мои ноги разбиваются волны. Ветер треплет светлые волосы, хлеща ими о моё лицо, забирается под рубашку, щекочет торс, -«Шпендель,»- басит в моей голове столь родной голос, -«Не упади. Сегодня некому тебя откачивать,» - я знал, что он сможет поставить меня на ноги, вылечить все мои тела (физические и астральные). Этот богатырь способен на всё. Александр всегда был всесторонне развитым, его нельзя было обозвать неотесанным, неандертальцем и прочими словечками, так подходящими для очеловеченного шкафа. -Так почему же ты говоришь... так? – я никогда не отличался красноречием в подобные мгновения. В моменты, когда тебя подхватывают под подмышки, тянут вверх, ставят на две ноги, будто бы Пиноккио. Во все глаза смотрю перед собой, кручу головой, шажками огибаю себя вокруг своей же оси и закусываю губу. Сердечная мышца больно сокращается, заставляя астральное тело завязаться морским узлом. Перед моими глазами стоит братия, человек из пятнадцати. Я слышу их смех, слышу, как они шутят. Ощущаю их приближение, осязаю их прикосновения, чувствую их тепло. Вот они. Рядом. Вот она – семья. Протяни руку и ты с ними.. Я тяну вперед руку, дрожащими пальцами пытаюсь дотянуться до самой ближней фигуры, касаюсь подушечками пальцев её щеки (Александра Дюма всегда имела мягкие пухлые щечки и крепкое телосложение. Несмотря на её рост, она могла спокойно поднять меня, на голову выше её. ) и вздрагиваю. Мое тело словно током пробило. Я глухо вскрикиваю, отпрыгиваю назад и с ужасом наблюдаю, как люди передо мною превращаются в белесую дымку и.. исчезают. *** Я открываю глаза, смыкаю челюсти, чувствуя, как на зубах хрустит песок. Видимо я запутался в собственных ногах и повалился наземь, обрекая тучи песчинок на краткосрочный полет. Сажусь. Откашливаюсь. Песок, он был везде. Во всех местах, в тех, о которых можно говорить и в тех, о которых и подумать стыдно. Мне всё привиделось, что очевидно. Сгибаю ноги в коленях, запускаю пальцы в светлые волосы и с силой надавливаю подушечками пальцев на кожу, сжимая челюсти, переставая дышать. Глаза начинает щипать, сердце бьётся о ребра, крича о своих намерениях проломить мою грудную клетку. Перекрещиваю ноги по – турецки, обнимаю себя за плечи ледяными руками, наклоняюсь вперед, раскрывая рот. Беззвучно крича. *** Меня зовут Сергей Есенин. Моя душа корчится в болезненных спазмах, а сердце бешено гоняет кровь по организму, заставляя меня задыхаться в истерике. Меня обнимаю мои руки, органическая и стальная, а ноги обхватывают нежные руки волн. Меня нарекли принцем Седьмого королевства без царства. И я чувствую, что должен рассказать вам, почему так получилось.