Этот мир таков.

      Я родился по роковой ошибке двух довольно вразумительных людей. Это были Аннет и Джейк, они были едва знакомы друг с другом. Им предстояло собеседование в известной фирме, в самом благополучном, богатом городе под названием Шнитресс. Этот город известен своими крупными и надёжными фирмами, у этого города есть самые крепкие связи с большими компаниями и старыми (то есть опять же надёжными) заводами по самым разным производствам. Так что, обеспечившись работой в этом городе, можно было спокойно забыть обо всех трудностях жизни. Но пробиться даже в самое мелкое и не самое прибыльное дело здесь было крайне тяжело и проблемно, поскольку все стремятся получить билет удачи этого города. Вокруг Шнитресса стоит стена высотой в несколько сотен километров, на этот город накидывались с озверением все бандиты солнечной системы, или даже галактики… Правда, пока что люди не спешат покинуть свою родную солнечную систему. Вернёмся к делу. Этот мир не так прост. Тут всё решается сношением.       Люди при первом знакомстве в кафе, устраивают секс. Этим больше никого и никогда не удивить. От этого решается, кто будет главным. Кто окажется упорнее и будет вести партнёра во время секса, за тем и первое слово, и уважения к нему больше. Таким образом из людей делают рабов. Правда, если человек, которого наметили делать рабом, устоит и начнёт вести в сношении ведущее место, то он становится хозяином того с кем занимался сексом. Этот мир таков. Некоторые люди опускаются до бродяг с «ветром в кошельке», таких людей называют бомжами. Не дай Бог попасться в каком-нибудь тёмном переулке бомжу, и проиграть в борьбе за ведущее место…вы становитесь личной игрушкой бомжа, и всё что было ваше, станет его. Ну, а если повезёт и победите вы, он становится вашим рабом и вы забираете его тело, собственно, у бомжов обычно ничего больше нет.       Так вот, я появился, после того как моя «мама» и мой «папа» занимались сношением во время знакомства. В итоге получилась ничья. Но моя «мама» совершила ошибку…из-за того, что это был её первый раз, она оказалась неосторожна, хотя должна была. Я не сказал ещё вот что: дети до 18-ти лет не имеют права заниматься сексом, и за них всё решают родители, а моей «маме», только и исполнилось недавно 19. Хотя, большинство детей к 18-ти уже нечисты, так что уже знают что к чему, но моя «мама» не знала. В ночь, когда буйствовала гроза, я родился в подвале своего дома и мама назвала меня Акира, что записывается иероглифами означающими солнце, т.к. мне особо не светило видеть белый свет и само солнце. Но всё пошло иначе. Мой «папа» каким-то образом прознал обо мне и совесть взыграла в его сердце. Джейк постучал в дверь.       Оказалось, у него есть некоторые связи, и я получил свидетельство о рождении. Скажу, что рождать детей имели право только знатные и богатые люди, таким и оказался мой папанька. Он также принёс свидетельство о браке и меня с мамой быстро перевезли в его усадьбу. Мне повезло, а кому-то - нет.             Солнце жадно пробивалось через тоненькую щёлку между бежево-белыми занавесками, что доходили до самого пола. Огненно-рыжий парень расслабленно лежал в роскошной кровати. Рядом на тумбочке уже пел будильник. Лениво потянувшись, он выключает его и поднимается с кровати. Придя в ванну голышом, он становится под утренний душ и смывает остатки тёплого сна. Завернувшись в бархатное полотенце, которое явно было сделано для людей с большими размерами, чем у него, он включил фен и начал одновременно просушивать волосы и чистить зубы. Вскоре полотенце сокользнуло с его талии, нежно обвивая упругие молодые ягодицы, и, погладив на прощанье бёдра, оказалось на полу. Развернувшись на 180 градусов, парень покидает ванную и возвращается в комнату, уверенным шагом направляясь к шкафу. Выудив оттуда сначала боксеры и быстро одев их, он после достаёт серые джинсы, одевает и их; они сразу обтягивают его длинные тонкие ноги. Потом парень достаёт школьную клетчатую рубашку с серебряными пуговицами. Она скромно уместилась на его плечах и укрыв руки на всю длину, устроилась на талии рыжика и чуть прикрыла попу. Под конец он накинул серую жилетку со знаком школы и не застёгивая её, подошёл к столу у окна. Взяв расчёску, он привёл в порядок свои необычно, огненно-рыжие волосы и повязал их резинкой «невидимкой». Довольный своим утренним «туалетом», рыжик направился на кухню. -Господин Рей… - обратилась к нему кухарка и чуть тише добавила, - … младший. Доброе утро. Есть ли у Вас какие-нибудь пожелания по поводу завтрака? — она стояла, чуть склонив голову, сложив пальцы в замок. За её спиной была кухня, а то, куда вышел парень, было, можно так сказать, небольшой столовой. Лениво покачав головой, парень дал понять, что ему всё равно. Он уселся за стол и, важно сложив на нём руки, а именно в позе задумчивого ученика, и подперев рукой щеку, он стал молча ждать. Так как родители работали на одной работе, то уходили из дома и возвращались домой в одно и то же время вместе. Поэтому наш благородный рыжик завтракал в гордом одиночестве, надеясь увидеть родителей хотя бы за ужином, а то ведь могло и не повезти, ведь те могли явиться домой только за полночь, усталые и злые. Покончив с омлетом и запив его стаканом свежего сока, парень тихо поблагодарил кухарку Иззи за прекрасный завтрак, который был, как обычно, вкусным, он взял свой рюкзак у дворецкого и направился к машине, на которой обычно доезжал до школы.       Вот, за окном мелькают деревья. Сначала за высокой оградой его дома, а после - просто в лесу. Через десять минут они выезжают на трассу к городу и, не доезжая до него, сворачивают к побережью. Там, возвышаясь над водной гладью, стоит школа, похожая на очень богатую усадьбу. Машина затормозила у аллеи, ведущей ко входу в школу. Перед парнем открылась дверь и, придерживая одной рукой рюкзак, он вышел из машины. На нём были туго зашнурованные высокие кеды. Дверь школы распахнулась перед ним.       О том, что я незаконно рождённый, прознала вся школа, как только я в неё поступил. До четвёртого класса всё было вроде спокойно, не считая постоянных обзывательств в мой адрес ото всех в школе, даже учителя - и те всегда отводили от меня взгляд. Но когда я переступил порог начальной школы и поступил в пятый класс, вот тут-то и начался тот ужас, что я переживал уже целых четыре года. Меня сразу начали обсуждать. Если я родился по ошибке, значит я ничем не лучше уличного пса, и вроде бы меня стали называть бродячей падалью… И всё было бы спокойно, но какой-то урод сказал, что бродячая псина не лучше обычной шлюхи…       После этих слов, в этот же день, после уроков, меня утащила на задний двор толпа старшеклассников. Это был самый жуткий момент в моей жизни. Я пережил боль, унижение, страдания и, в конце концов, смирение. Меня в тот день отымели все, кто хотел, и, если бы не дождь, я остался бы лежать на том же месте, когда все остальные уже ушли. Уже с самого утра, как только я оказывался в дверях школы, меня тут же рядом, прибивали к стене и трахали. Я уже даже не сопротивлялся, только постоянно на уроки стал опаздывать. Я уже всегда носил с собой кучу салфеток, чтобы убрать за собой. Помню, как внутри я чувствовал чужую сперму. С каждым трахом её накапливалось всё больше и в какой-то момент я уходил на большой перемени в школьную душевую… Там меня тоже находили и насиловали во все дырки, хотя их было только две.       Всё это было похоже на кошмар, который я переживал снова и снова на протяжении четырёх лет. Уже вся средняя школа, исключая женский пол (они сочувствовали мне) ебали меня сотни раз. И вдруг, ещё в прошлом году, я вошёл в школу спокойно и никто на меня даже не посмотрел. Через месяц я без опаски выходил из класса и посещал душ, и столовую, и туалет. Меня как-будто не существовало, я только беспомощно бродил то тут, то там. Расспросить мне было некого, друзей у меня никогда не было. И в этом году я уже совершенно спокойно вошёл в школу.       Сбросив верхнюю одежду и оставаясь всё в тех же кедах,Акира прошествовал в класс. Как только он сел за парту, вокруг начали подозрительно перешёптывались одноклассники и самое странное, бросали на парня удивлённые взоры, как будто он пропадал, а тут вдруг снова появился. Раздался звонок, и голоса стихли. Вошёл учитель. А за ним какой-то парень. Волосы у него были чёрно-бардовые, завязанные в хвост, они свисали у него за спиной. Одет он был по последней моде, серые вельветовые, не много обтягивающие икры, штаны и длинная чёрная рубашка, снизу виднелись белые кеды. Взгляд был властный и сильный, он пробежал им по всему классу и застыл на Акире. Бедный мальчик весь вжался, под взглядом этих зелёных глаз, что словно отдавали блеском изумрудов. Он что-то шепнул на ухо учителю и тот довольно кивнул. Этот парень видимо из очень знатной семьи. По спине рыжика прошла дрожь, когда рядом с ним присел новенький. Учитель объявил. -Господин Дарио Кассий. Первый сын в семье Кассий.- все молча похлопали и стали глазеть на дрянную собачонку (ну Акиру) и Дарио.       Темноволосый повернулся лицом к Акире и схватив с двух сторон за голову, резко впился в губы, властно проникая языком в рот бедняге. Тот сразу запротестовал, такого он уже давно не переживал, уперевшись руками в его грудь, он пытался оттолкнуть его от себя, но у него естественно не чего не вышло. Паренёк, отличался довольно полу девичьей фигурой и был под стать фигуре, слаб. Что было почти полной противоположностью Дарио. Спустя несколько секунд, темноволосый «принц» (за ним это имечко хорошо потом закрепилось), отпустил покрасневшие губы Акиры и уселся на стуле поудобнее, не отрывая взгляда от своей «собачки». Рыжик даже не заметил как кое-что сдавило горло, парня охватил ещё больший ужас и он тут же снял ошейник явно предназначенный для собаки, а не человека. Акира уже собирался выдать пару ласковых слов, как тут же заметил множество хищных взглядов со стороны одноклассников, такие взгляды парень видел только в те ужасные четыре года, когда он был известной шлюхой школы. Инстинкт сработал, и тело Акиры задрожало как осенний лист, лицо побледнело, а в голове крутились слова «Неужели снова?!» -Тише, тише, малыш.- тёплая рука опустилась ему на щеку.- Лучше одень обратно эту штучку… А то всем так и не терпится отыметь бродячую собачку… Если собака ничейная, то она общая. Ты ведь не хочешь? — глаза Акиры, полные ужаса тех лет посмотрели на Дарио, тот ласково улыбался ему. —Будь только моей «собачкой».- следует воздушный поцелуй, а рыжику некуда деться. Принц забирает из рук парня ошейник и медленно, не спеша возвращает его обратно на шею Акире. Сердце парня колотиться, глаза по прежнему широко раскрыты, хоть слегка и спрятаны под чёлкой, они озираются и к своему удивлению замечают, что больше никто не обращает на него внимания.