Из Тени я сотворил вас, И в Тень вы будете возвращаться Каждой ночью во сне, Чтобы всегда помнили меня. Погребальные песни, 5:7
I
В его кабинете - ее бывшем кабинете - сухо, но прохладно. Узкие тюремные окна в решетках сдерживают солнечные лучи, позволяя им свободно падать лишь на письменный стол, стоящий напротив двери. Хорошая задумка для крепости, возведенной на жаркой каменной сковороде: тот, кто строил Казематы, немало смыслил в своем ремесле, но, глядя на щели вместо окон в толстой каменной кладке, все равно можно было усмехнуться, вспомнив прошлого владельца кабинета - казалось, Мередит считала, что даже солнцу не стоит доверять сверх меры. В этом месте было так мало ее вещей и, в то же время, всё здесь напоминало о ней своим сдержанным аскетизмом и неласковым, лишенным и намека на уют удобством. Голые серые стены, стол, два стула, книжный шкаф, ковёр, растение в огромном горшке - вот и вся обстановка. И храмовничий щит со скрещенными мечами в напоминание о долге, которому она посвятила свою так бесславно оборвавшуюся жизнь. За спиной тихо прокашлялись. Рыцарь-командор Каллен оторвал взгляд от пылающего символа на щите и повернулся к женщине, сидящей напротив. Свет, врывающийся в окна, падал ей прямо на лицо, выцепляя правильные, острые черты и заставляя ее щуриться. - Так каким будет ваш ответ, рыцарь-командор? Каллен склонил голову набок, потирая лоб затянутыми в перчатку пальцами. - Это... очень неожиданное предложение, леди Пентагаст. Когда мне доложили о вашем прибытии, я думал, - его голос потяжелел, - что у него будет несколько иная цель. - Она и была иной, - словно не уловив его намека, раздраженно промолвила Искательница, - и вам это известно. Рыцарь-командор сложил руки на груди. Стальные наручи, стукнувшись о нагрудник, глухо зазвенели. - Я уже объяснил вам, что не знаю, где Защитник, - устало выговорил Каллен. - Если он не поставил в известность даже Варрика Тетраса, которого, как я слышал, вы пленили и пытали, - на этих словах Каллен скривился, а Кассандра удивленно вскинулась, - очевидно, он не желает быть найденным. - Я его не пытала, - возмутилась Искательница, - лишь угрожала ему, чтобы он рассказал всё, что мне требовалось знать. Пошевелившись в жестком кресле, она медленно выдохнула и сокрушенно покачала головой. - Я проделала очень длинный путь из Вал-Руайо, чтобы получить ответы на свои вопросы, и пока у меня всё еще больше вопросов, чем ответов. - Понимаю ваше разочарование, Искательница, - мрачно усмехнулся Каллен. - В этом смысле мы с вами пребываем в одинаковом положении. - Но вопроса, который я задала вам, в моем списке не было. Он молча смотрел на нее и, не желая строить догадки, ожидал объяснений. - Я прямой человек, как вы уже, наверное, заметили, - объявила Кассандра, - и буду говорить с вами прямо. Война, которая зародилась здесь, охватит весь Тедас. Новой Инквизиции понадобится генерал, отважный, крепкий духом, верный долгу и умеющий идти на компромиссы. Теплый бриз, настойчиво совавшийся в кабинет через окна, трепал ее короткие смолисто-черные волосы. Рыцарь-командор почувствовал себя неуютно. - Неужто это Варрик отрекомендовал меня так? - неловко пошутил он. По выражению лица Искательницы он понял, что не совсем ошибся, но готов был поставить свой меч на то, что в устах гнома эта тирада звучала не так патетично, как в ее. Вероятнее всего, глумливо. - У меня есть свои собственные глаза, - сказала Кассандра, поправляя вздыбленную челку. - Я вижу, что вы хороший человек и, судя по тому, что я о вас слышала, хороший солдат. Но... - она замялась, подыскивая выражение потактичнее, - не очень-то талантливый храмовник. - Вы и это видите? - сухо промолвил Каллен. - Нет, это я чую. Даже если вы пьете больше зелья, это не помогает, верно? Его лицо потемнело. - Верно, - согласился он и поспешно отвернулся, не желая, чтобы Искательница видела, насколько ему неприятны ее слова. Щит на стене, сверкающий в отсветах солнечных лучей, притягивал к себе взгляд. Второй год Каллен был рыцарем-командором киркволльских храмовников, вместе с капитаном стражи стараясь сохранить зыбкий порядок в городе, и искренне считал, что ему еще везет, что горожане при встрече не плюют ему в лицо. - Так почему вы не хотите покинуть орден? - спросила Кассандра. Каллен усмехнулся. Что за нелепость? Он мечтал оставить храмовников и не иметь с их делами ничего общего, кроме тяжких воспоминаний и необходимости прикладываться к склянке с лириумом вплоть до самой своей смерти, которая, он надеялся, наступит не от слабоумия, но не мог просто так сбежать, как крыса с тонущего корабля. В конце концов, был ли он юн или нет, когда приносил свои обеты, он произнес их добровольно. - Вы не измените ни своему долгу, ни людям, которые на вас рассчитывают, - сказала Искательница, почти отгадав его мысли. - Вы сможете обрести новую цель... и, помимо этого, разорвать лириумные цепи. Навсегда. Я научу вас. Был душный день, но в тот момент по спине рыцаря-командора пробежал холодок. - Это невозможно, - возразил он, обернувшись через плечо и встретившись с Кассандрой взглядом. - Я пью лириум с восемнадцати лет. Перестать его принимать будет равносильно смерти. Она собралась было ответить, но он перебил ее. - Однажды я пытался. Искательница передумала спорить и лишь кивнула. В ее глазах ему померещилось сочувствие. - Сколько вы продержались? - Две недели. Кассандра удивленно повела бровями. - Немало, - сказала она, не скрывая своего восхищения. - Не буду лукавить: это опасный путь, но разорвать связь возможно, Искателям известны методы. Если вы этого хотите и если вы сможете довериться мне, я помогу вам. Будет очень тяжело, но... в конце концов, вы тот храмовник, который выстоял против демонов в ферелденском Круге. Единственный выживший, - ее голос торжественно задрожал. - Создатель тогда дал вам сил, чтобы противостоять демонам, Он поможет вам и теперь. Вы освободитесь. Это будет платой Церкви вам за верную службу и моей - за оказанное доверие. Ее акцент стал гуще и раскатистей, а слова звучали сладко, как трели соловья, как предложение скидки от лавочника, чей товар ты и так собирался купить, как греховный шепот демона желания. - Вы дадите мне время на раздумья? - спросил рыцарь-командор. Во рту у него пересохло, и он сглотнул, наполняя свою чашу и чашу Искательницы из стоявшей на столе кривой пузатой бутыли. - До рассвета, сэр Каллен, - промолвила Кассандра, победно смачивая губы горьковатым марчанским вином. - На рассвете я отправляюсь обратно в Орлей.II
Небо светлело, по-южному медленно сбрасывая с себя пелену мрачной сырой серости. Где-то внизу, на невидимом со стен твердыни горизонте, рождалась заря, высвечивая могучие очертания Морозных гор, седых в предрассветном тумане. Их вид дарил успокоение и мимолетное прикосновение к вечности - порой, глядя на них, несложно было представить, почему гномы поклоняются камню, пусть даже и камень, к которому они обращали свои мольбы, был окутан мраком и совсем не похож на этот. Услыхав тихое бряцанье меча о поножи за своей спиной, советник не стал оборачиваться. Ему был знаком звук этих шагов. - Не спится? - спросила она. - Уже много месяцев. Искательница встала рядом с ним, опираясь на холодную каменную стену, он поприветствовал ее коротким кивком. Она зябко ёжилась и куталась в плащ - здешний климат был ей не по нраву, но она никогда не жаловалась. - Опять кошмары? Советник кивнул. - Ты был прав, когда решил отказаться от лириума, - сказала Кассандра. - И Инквизитор была права, убедив тебя не предавать своего решения. То, что сейчас происходит, не вечно: боль пройдет. Она говорила ему эти слова уже не в первый раз, и, как и тогда, попала пальцем в небо. - Меня пугает не то, что временами у меня все нутро выворачивает наизнанку, словно я брюхатая женщина. Не лихорадочная ломота в суставах и не мигрени, - промолвил Каллен. - Это я могу вынести. Но эти... сны... они становятся все реальнее, понимаешь? - его черты мучительно исказились, уродуя красивое и обычно спокойное лицо. - Порой они настолько живые, что, я боюсь, наступит миг, когда я не смогу отличить, сплю ли я или всё это происходит взаправду. - В твоих кошмарах, - осторожно спросила Искательница, - тебя терзают демоны? Советник стряхнул камешек, лежащей на стене, в пропасть, наблюдая, как он, вращаясь, исчезает из виду. - Понятия не имею, - ответил он. - В этом и проблема. Иногда это просто призраки прошлого, иногда... картины мрачного будущего. И всё сплетено в одно сплошное месиво дней, у которого нет начала и конца, будто я не сплю вовсе или, наоборот, никогда не просыпаюсь. Слушая его, Кассандра содрогнулась. - Старики-храмовники рассказывали, что такими мы становимся на закате жизни, когда лириум окончательно разъедает наш разум, - продолжил Каллен. - Перестаем отличать иллюзию от реальности. Но ведь это не должно происходить со мной. Не теперь, когда я перестал пить зелье? Он посмотрел на нее, и она стыдливо опустила глаза, ковыряя взглядом носки начищенных сапог. - Святой Создатель, - похолодел советник. - Ты не знаешь. - Я... - Кассандра открыла рот и тут же закрыла его. Она была Искательницей Истины, а не Искательницей Заблуждений, и не умела наскоро придумать успокаивающую ложь. - Да, я не знаю. Каллен понял: когда Кассандра предлагала ему разорвать цепи, она не сознавала, к чему это приведет на самом деле. В трудах ее ордена говорилось, какие отвары помогают поддерживать здоровье, облегчить ломоту в костях и кожный зуд и какое снотворное зелье дает возможность забыться по ночам. Она щедро поделилась этими знаниями. Но на самый главный вопрос: что делать, если твой разум ускользает, как песок сквозь пальцы, у нее не было ответа. Ни у кого не было. - Я не уверен, что смогу продолжать, Кассандра, - тихо вымолвил советник, с силой сжимая руками предплечья. - Я был готов вытерпеть боль, но не это. Искательница задумалась и, наконец осмелившись взглянуть ему в глаза, промолвила: - Может быть, это и есть последнее испытание? Последняя агония. Перетерпев ее, ты очистишься, как очистилась Андрасте, пройдя через пламя, - ее голос зазвенел, сорвавшись. Солнце, медленно поднимаясь ввысь, осветило их лица. - И воссоединюсь с Создателем? - усмехнулся Каллен. Кассандра выпростала руку из-под плаща и положила ее советнику на плечо. - Не говори так. Ты будешь в порядке. Всё будет в порядке, - упрямо говорила она так, словно убеждала в этом не его, а саму себя. Советник не ответил, впериваясь взглядом в пропасть под крепостной стеной. Он жалел о том, что начал этот разговор. От чувства вины, терзавшего Искательницу так сильно, что он, казалось, мог слышать вопли ее совести, Каллену стало тошно. - Из меня ведь вышел дурной военный советник, верно? - невпопад спросил он. - Не знаю, почему ты здесь и утешаешь меня, вместо того, чтобы проклинать день, когда предложила мне возглавить войска Инквизиции. Кассандра улыбнулась и покачала головой. - Никто из нас не идеален, Каллен. Я тоже не образцовый Искатель и гораздо ловчее протыкаю предметы мечом, чем докапываюсь до их сути. Но чем яснее я это вижу, тем больше стараюсь, - она смотрела вдаль, как в прошлое, перелистывая замерзшими пальцами его хрупкие незримые страницы. - Когда ты вступал в Инквизицию, у нас не было ничего. Ты убедил присоединиться к нам своих людей, набрал новых рекрутов, обучил их сражаться, и из большинства вышли приличные воины. Ты делаешь достаточно, чтобы помочь нам победить в этой войне. Не сомневайся. - Нынче я сомневаюсь во всем, - ответил Каллен. - Даже в том, что сейчас говорил с тобой. Оставив Кассандру в одиночестве, он прошествовал мимо утреннего караула и, обменявшись приветствиями с солдатами, закрыл дверь в свой кабинет. Его трясло. Десять лет назад в Башне магов, когда после прорыва Завесы и учиненной там резни Каллен стал пить больше лириума, дело кончилось тем, что он убил трех новых учеников, приняв их за одержимых. Или же не убил. Рыцарь-командор Грегор клялся ему, что то был всего лишь кошмар, последствия осквернения его разума демоном, а тех учеников перевели в другие Круги во время его болезни. Но заявление Каллена наделало шуму, и, опасаясь, что пойдут слухи, его перевели в Гринфелл "поправить здоровье". Здоровье там не поправляли, понял Каллен, едва переступив порог тамошней церкви. Это тихое, уютное место было кладбищем еще живых храмовников, не пригодных к службе. Некоторые из них заговаривались, вопили во сне и ходили под себя, не в силах сдерживать ни порывы души, ни позывы тела. Сообщение, которое хотел донести до него Грегор, попало к адресату, и Каллен вернулся к прежней, строго выверенной дозе лириума. Годами позже, после того, что случилось с Мередит, он пытался и вовсе отказаться от зелья, но боль и мерзкие, липкие сны заставили его отступиться - это было неудачное время для экспериментов, а лириум не терпел отказов. Но разве сейчас настали времена получше? Как он может выполнять свои обязанности, когда едва спит из страха перед кошмарами, когда эти кошмары настолько живые, что кажется, будто Тень поглотила его, и чем больше он противится, тем больше вязнет в ее сетях, как муха в паутине. Каллен поднялся в спальню, стуча сапогами. Комната не топилась, ветер, задувая сквозь щели, пробирал до костей, но не только по этой причине советника мучил холод. Холод поселился в его внутренностях, в его мозгах, и только одна вещь могла вытравить его оттуда. Или не могла. Был лишь один способ проверить. Советник открыл сундук и достал из потайного отделения последнее сохранившееся там зелье. Сосуд слегка затрясся в его руке, лириум, откликаясь, дрожал вместе с ней, переливался голубым, звал. Его зов пульсировал в голове молитвенным песнопением. Крышка отлетела в сторону, зелье текло по горлу жадно, как река, вернувшаяся в прежнее русло, и дарило давно забытое утешение. Каллен улыбнулся своему воспоминанию. То было ни с чем не сравнимое чувство, и он с трепетом носил его в сердце. Один глоток - и разум очистился от страданий, в нем воцарились ясность и покой. Глупо, невозможно глупо ставить свои амбиции выше того, что действительно важно, теперь он это знал. Нелепо было думать, что он сможет обмануть бога и отречься от него, как будто это не вера вела его и укрепляла душу все эти годы. - Генерал. Он обернулся и прищурился, глядя на Райлена, ковыляющего к нему через трупы. Над полем боя алело умирающее солнце, отражаясь в доспехах воинов, которые не встретят завтрашний день. Среди них ему почудилось знакомое лицо, но Каллен не смог вспомнить имя. - Он ждет вас, генерал. Каллен почтительно кивнул. - Он желает, чтобы вы лично принесли ему голову самозванки. Лириум восторженно отозвался на эти слова. Он пел в его голове, струился по венам, кое-где прорастая из них сверкающими кристаллами. Кровавый закат, последний закат старого мира, с завистливой осторожностью трогал лучами их яркие грани. Генерал перевел взгляд со своего отражения в щите на богомерзкий символ, начертанный на нем - око на фоне охваченного пламенем меча - и презрительно скривился. - И Он ее получит, - сказал он, оттолкнув щит ногой.III
Советник вздрогнул и рывком поднялся в постели. Инквизитор отшатнулась. Она сидела рядом, держа его руку, в ее глазах брезжил недавний испуг - должно быть, он кричал, разбудив ее. - Это сон. Просто плохой сон, - говорила она, поглаживая его плечо. Он озирался по сторонам безумно, как загнанный зверь, и тяжело дышал. - Все хорошо, - успокаивала его Тревелиан. - Ты в Скайхолде. Сегодня первый день драккониса... хотя отсюда не заметно. Почему я голая, объяснять не буду - стесняюсь, - она пыталась пошутить, но волнение сделало шутку натянутой. Дату она называла всегда - так он просил, на случай, если его будут терзать кошмары. Каллен оторопело взглянул сначала на нее, потом на свои руки - так, словно видел их впервые. Откинул одеяло и подошел к брошенной на сундук одежде, роясь в карманах в поисках ключа. Его пальцы дрожали. - Что ты ищешь? Он не ответил. Ключ попал в замочную скважину не с первого раза. Добравшись до потайного отделения, советник сжал в руках сосуд с зельем и поднял его на свет. Он был полон. Каллен выдохнул и с ожесточением швырнул его в стену, садясь на стылый пол и сжимая голову руками. Стекло лопнуло, разлетевшись, лириум стекал по неровной стене тонкими струйками, его волшебное голубое сияние погасло. Каллен вздрогнул, когда на его плечи легли холодные руки - Тревелиан, усевшись рядом, целовала его в покрытый испариной лоб. Несколько мгновений он боролся с собой, представляя, что она может оказаться лишь еще одной фантазией, дарящей временное, ложное утешение, но ее поцелуи казались такими нежными, такими реальными, что он поддался и привлек ее к себе, обнимая крепко, почти до боли, и она обхватила его за шею, прижимаясь щекой к щеке. Казалось, что ее тепло - настоящее, что ее сочувствие - неподдельно, что ее любовь - истинна, и оттого они представлялись еще более невозможными. Мысль об этом теперь всегда была с ним, и, питая к ней отвращение, он все же держался за нее, как за соломинку, не уверенный до конца: что если она и есть та правда, которой он боится, но которая поможет ему в последний момент устоять, вытянуть себя из болота иллюзии? - Ты должна бы осудить меня за то, что я хранил его, - шептал он Инквизитору, вдыхая запах ее волос. Они пахли веретёнкой, и он вспомнил, что Тревелиан переняла привычку ополаскивать их ее отваром у Жозефины - кажется, так они быстрее росли и ярче блестели. Обыденность и простота этого воспоминания согревали не меньше, чем объятия. - Может, я и осуждаю, - говорила Инквизитор, скользя уголком рта по его щеке, - хотя вряд ли имею на это право. Но люблю тебя - сильнее. Она отстранилась, поглядев на него тем особенным взглядом, который, он знал, предназначался ему одному, и ласково прижала руку к его лбу. - Мне кажется, порой ты забываешь, что ты не целитель, - вымученно улыбнулся Каллен. Тревелиан фыркнула. - Иногда прохладная ладонь, приложенная к нужному месту, тоже может оказаться волшебной, - назидательно промолвила она. Каллен хотел задать ей тот же вопрос, с которым обратился к Искательнице во сне, но, помня ее испуг и волнение, передумал. Разве плечам Тревелиан было мало их собственной ноши? Накрыв ее руку своей, он снял ее со своего лба и поцеловал потеплевшие пальцы. - Пойдем. Солнце уже высоко. Инквизитор послушно поднялась на ноги. Они одевались в молчании, слушая, как свистит ветер и деловито шумят во дворе воины, купцы и сестры Церкви. Уходя, советник невольно поймал взгляд, брошенный Тревелиан на осколки, прилипшие к стене, а после - на сундук. Помимо беспокойства, в нем ясно читалось сомнение. Почувствовав, что он смотрит на нее, Инквизитор смутилась и опустила голову, ступая вниз по отвесной лестнице. На дворе, должно быть, действительно цвел дракконис. В Скайхолде круглый год стояла одинаковая погода, и все сезоны тут сливались в одно неизменное и томное бабье лето, что порой раздражало насельников, редко покидающих крепость. Однако птицы, перелетая со стены на деревья и обратно, по-весеннему радостно щебетали и льнули друг к другу, подыскивая, с кем бы свить гнездо. Из кабинета советник и Инквизитор разошлись в разные стороны: она - к башне, отданной магам под лаборатории, он - в сторону конюшни. Выйдя на стену, Каллен на мгновение остановился, наслаждаясь утренними лучами. Небесная твердыня, словно застыв в веках, выглядела такой же, какой он видел ее и вчера, и прошедшей зимой: ветер шастал по коридорам, двор бережно хранил краски ранней осени, а солнце, яркое и чересчур любопытное, заглядывало во все окна и щели крепости: проруби они лишние, можно было бы сэкономить на свечах. Отвлекшись от созерцания облепленных плющом балконов, Каллен посмотрел в сторону и вздрогнул: на самом верху крепостной стены стояла Сэра. Оттолкнувшись ногами, она сделала сальто назад и приземлилась на соседний скользкий зубец, балансируя на одной ноге. Советник в нерешительности замер, и, предчувствуя нелепый разговор, всё же не мог смолчать: - Падать отсюда будет довольно высоко, - заметил он, не сильно надеясь на ее благоразумие. Лучница стояла слишком близко к краю. Бросив на Каллена короткий взгляд, она развела руками. - Кому какая разница, Забывун? Можно падать, как угодно, хоть в лепешку расшибиться, - сказала она и прыгнула еще раз. Советник вздохнул и, решительно подойдя ближе, подал ей руку. - Всё же тебе лучше слезть. Сэра недовольно фыркнула. - Беее. Ты такой зануда. Вечно портишь все веселье. Это у тебя врожденное, что ли, или храмовничьи штучки-фучки? Она хлопнула по протянутой ладони, и ее пальцы прошли сквозь нее, призрачные и холодные, как дуновение южного ветра. Каллен отшатнулся. Лучница захохотала, наблюдая, как он озирается по сторонам, пробует на прочность каменную кладку и с ужасом взирает на вязнущую в ней руку. - Да что с тобой? - отсмеявшись, спросила она. - Ааа, - Сэра сложила брови домиком, - опять растерял мозги. Ты так, понарошку, а я взаправду. Не здесь, там, - она замахала рукой в сторону, указывая на место, где в Завесе зияла большая зеленая рана. - Он говорит, может, у тебя это пройдет, когда ты смиришься. Каллен выхватил меч и выставил его перед собой, но эльфийка лишь хмыкнула. - Да не дури ты. Забыл даже то, как все зовут тебя? Дух Самообмана! А я им: пфф, да что за бредни, он просто напыщенный кретин. Ну да, с придурью. Но вообще-то парень ничего, - она, как всегда, тараторила, и печаль в ее лице поминутно сменялась насмешкой. Вытянув вперед ногу в потрепанной летней туфле, она легонько толкнула острие клинка. Клинок пошатнулся, отзываясь на ее прикосновение. - Убери ты от меня это дерьмо, - раздраженно потребовала Сэра. - От него тебе тут никакого толку, но меня бесят твои намерения. Помедлив, Каллен все же вернул меч в ножны. - Я не помню даже, как очутился здесь, - подумал он, оглядывая вдруг оказавшийся безлюдным двор твердыни. - Тут умником быть не надо, чтобы понять, - ответила Сэра его мыслям. Она спрыгнула с каменного зубца и бесшумно приземлилась рядом. - Умер, конечно. Каллен упрямо покачал головой. - С чего ты взяла? Это Тень. Значит, мы во сне. - Ага, - загоготала Сэра, толкая его в бок, и на этот раз он почувствовал. - Спим и видим сны друг о друге. - Сны не обязательно должны быть... - он хотел сказать "приятными", но осекся, не желая обижать ее. - Не обязательно должны тебе нравиться. - Эт да, - согласилась лучница, ковыряя ногой призрачные камни крепостной стены. - И все же мы оба мертвее некуда. Каллен с силой закрыл глаза, надеясь проснуться - пусть даже в любой из других своих иллюзий, но когда открыл их, вновь увидел перед собой Сэру, в недоумении заглядывающую ему в лицо. - Нешто ты опять заведешь старую шарманку про единение с Создателем? - спросила она. - Я уже говорила много раз: ты бы мог попробовать. Уйти. Большинство уходит. Но ты остался, - она пожала плечами, не по-эльфийски полными и крепкими. Советник задумался. Поверь он, что всё взаправду, он бы действительно задался этим вопросом. - А почему осталась ты? - спросил он у лучницы. Сэра с обидой поджала пухлую губу. - Вечно ты мучаешь меня. Ла-ла-ла-ла, - она зажмурилась и нарочито заткнула уши ладонями, хоть он ничего и не говорил. - Ладно! - выплюнула она, убрав руки. - Я испугалась! И принялась беспокойно расхаживать взад-вперед, меряя стену размашистыми шагами. - Я подумала, что если там... пустота? - рассуждала она. - Никто ведь не знает, никто ведь не возвращается. А здесь, - Сэра остановилась, указывая пальцем на цветущий двор, - всё, как прежде. Здесь всё, как было в Арлатане. В его владениях. Каллен хотел ответить, но она не позволила. - Нет, нет. Больше не хочу разговаривать, - объявила эльфийка и, отвернувшись, шагнула прочь. Советник медлил лишь мгновение, а потом последовал за ней, опасаясь, что она растворится в воздухе. Лучница спрыгнула вниз, во двор, и он спрыгнул тоже. Приземление было легким, словно они ничего не весили. - Сэра! Она замедлила шаг только у главной лестницы. - Ну вот, опять это имя! - огорчилась лучница. - Откуда ты только их выдумываешь? - Выдумываю? - не понял Каллен. - Ну да, - злилась она. - Вечно ты даешь всем клички, будто мы демоны. Нет здесь никаких кличек, даже у тех, у кого когда-то были. Но он говорит, это тоже пройдет, когда ты смиришься. - Как тогда мне звать тебя? - Я Протест! - охотно ответила Сэра и тряхнула короткими волосами. - Но все зовут по-разному. Даже Духом Гнусных Розыгрышей и Духом Дурных Манер, - она поморщилась. - Злобные маленькие говнюки! А он зовет меня Невежеством. - Кто он? - Чего? - не поняла эльфийка. - Ты все время говоришь "он", он - это кто? Сэра закатила глаза. - Дух Мудрости, конечно. Тот, в чьей части Тени мы сейчас. Ты кличешь его Соласом. Каллен нервно рассмеялся, потирая пальцами переносицу. - Если он Дух Мудрости, а ты Невежество, почему тогда ты здесь? - резонно поинтересовался он. Эльфийка пожала плечами. - Почём мне знать. Меня он всегда держит при себе. Говорит, без одного никому неясно, что есть другое. Советник промолчал и опустился на колено, касаясь земли у себя под ногами. Она не была ни прохладной, ни теплой, как будто его тело, еще недавно ощущавшее и жар солнечных лучей, и прохладу воды в кадке поутру, отказывалось чувствовать. Теперь всё вокруг казалось сном, бессмысленным, затянувшимся, оковы которого невозможно сбросить, и все же на мгновение он не смог не засомневаться: а вдруг это и есть его реальность? Вдруг он заблудший дух в Тени, выдумывающий себе мир, в котором когда-то жил? От этой мысли Каллена передернуло, и он оттолкнул ее прочь, на задворки сознания, где она притаилась ядовитой змеей, рядом с другими, подобными ей. Когда он очнулся от задумчивости, то увидел, что двор больше не пустел. Кругом мелькали тени, то и дело приобретая знакомые очертания, когда он вылавливал их взглядом из толпы. Постаравшись сосредоточиться, Каллен приметил вдалеке, у тренировочных чучел, фигуру Тревелиан, которая стояла к нему спиной и переговаривалась с Блэкволлом, привалившимся к стене. Советник медленно поднялся на ноги. Проследив за направлением его взгляда, Сэра цокнула языком, напоминая о себе. - Ты и им дал клички, да, - заговорила она. - Тебе нравится думать, что все они - люди, которых ты знал когда-то. Блэкволл что-то очертил руками в воздухе, и Тревелиан засмеялась, потрепав стоящее рядом чучело по соломенной голове. Оно медленно повернулось к ней на державшем его штыре и возмущенно дернуло рукой. - Но это не Серый Страж, а Дух Покаяния, и не твоя жена, а Дух Надежды. Она внушает тебе про жену, чтобы ты не отчаивался, потому что так уж она устроена, а ты радуешься, как дурак, - Сэра покачала головой. Каллен болезненно морщился. - Тебе нужно смириться. Демон больше не мучает тебя. Тревелиан вдруг обернулась, встретившись с ним взглядом, и Каллен обомлел: ее черты, медленно расплывшись, обратились лицом Амелл. Он моргнул, сбрасывая пелену наваждения с глаз, и Тревелиан вновь стала собой. Она смотрела на него с немым укором. - Ты мертв, - шепнула за его спиной Сэра. Тревелиан печально хмурилась. - Нет! - твердо ответил Каллен. И проснулся. Солнце привычно обгладывало ему лицо, забираясь в спальню сквозь дыры в крыше, птицы шумели за окнами, а ветер покачивал ветвь плюща, которая нависала над кроватью и время от времени роняла на нее шершавые желтые листья. Ощущая ставшую привычной ломоту в костях, Каллен пошевелился и положил голову набок, прислонившись щекой к прохладной наволочке. У стены на сундуке он увидел восседавшую на нем гномку и вздрогнул от неожиданности. - Ты кто? - спросил он сиплым спросонья голосом, поднимаясь в кровати. Гномка, которая до того момента беспечно болтала ногами, засмотревшись в окно, испуганно подскочила на месте. - Забери меня камень, сэр, так и обгадиться недолго, - промолвила она и прижала руку к сердцу, будто увидела приведение. Приглядевшись, советник узнал ее. - Я Имми, сэр. Жена каменщика. Леди Инквизитор попросила меня последить за вами, пока она вышла... по каким-то важным делам, - пояснила женщина, прилежно оглаживая серую шерстяную юбку, словно не знала, чем занять руки. - Ясно, - кивнув, Каллен оглядел себя и несколько запоздало с облегчением отметил, что одет в длинную рубаху. - Неясно только то, почему за мной нужно следить. Запястья у Имми были крепкие, сильные: советник помнил, как резво она поднимала с земли тяжелые камни, подавая их стоящему на стремянке мужу. - Вы уже неделю как болеете, - сказала гномка. - Я точно не знаю, что с вами не так, но мельком слышала, что за это время вы ни разу не проснулись, хоть у вас не было лихорадки или чего-то еще такого. Леди Кассандра запретила мне болтать об этом. Кажется, она опасалась, что кто-нибудь... ну... - Имми замялась, - прирежет вас во сне или типа того. Слушая ее поспешный рассказ, советник подумал, что она не производит впечатление женщины, которая способна не болтать. Словно отгадав его мысли, жена каменщика смущенно порозовела. - И я никому не говорила, - поспешно добавила она. Каллен кивнул. По комнате, сырой и холодной, бродили сквозняки. - Раз никто не пришел изгонять из меня демона или что похуже, полагаю, это так. Кто-нибудь меня обследовал? По мышцам разливалась слабость, и голова, как всегда, трещала, но советник привык к этому чувству, как мясники в лавках привыкали к запаху разлагающейся требухи. В остальном, казалось, с ним не было ничего ужасного. - Я не знаю, сэр. Мне известно только то, что леди Кассандра отправила леди Инквизитору весточку о вашей болезни, и вчера она раньше намеченного срока вернулась в крепость. Советник размял плечи, намереваясь встать. Гномка взволнованно замахала руками. - Нет, нет, нет, - возмутилась Имми. - Вам нельзя ходить. Мне велели доложить, если вы вдруг очнетесь. Вам нужен покой, - она сделала шаг вперед, словно собиралась попробовать уложить его обратно. - Вот, выпейте воды, - схватив кружку с прикроватной тумбы, она протянула ее Каллену и едва не выплеснула половину ему на колени. Он с благодарностью принял ее и припал к содержимому, жадно глотая. Напившись, советник поднялся на ноги, чувствуя босыми ступнями короткий и колючий ворс ковра. - Мне всё же нужно идти, - сказал он. - Судя по вашим словам, я и так отдыхал целую неделю. - Леди Кассандра оборвет мне уши, - тихо промолвила Имми в качестве последнего аргумента, со вздохом опустив голову. - Это вряд ли, - возразил советник. - Вы не могли бы..? - он жестом попросил ее отвернуться. - Еще бы, сэр, - качнув полами длинной юбки, гномка встала лицом к стене и по-детски закрыла глаза руками. - Я не вынесу столько красоты за раз. Каллен улыбнулся и потянулся к висевшим на стуле штанам.IV
За окном стояла теплая, ветреная погода - как всегда. Во дворе, по-осеннему красочном, где солнце, поднимаясь из-за гор, слепило глаза, кипела жизнь, и стены твердыни возвышались над ее суетой величаво и снисходительно - как всегда. Советника тошнило. Его руки, еле цеплявшиеся за ступени лестницы, когда он спускался, были неприятно слабы. Слабость пронизывала его, как болезнь, отдаваясь в коленях, в спине и, самое страшное, в иссушенных нескончаемыми видениями мозгах. Он не собирался разыскивать Тревелиан, как пообещал Имми. Вместо этого он намеревался поговорить с единственным человеком, который мог бы помочь ему разрешить его сомнения. Быстро миновав переход, когда-то достроенный под его руководством между крепостной стеной и жилой частью твердыни, Каллен остановился у двери и немного помедлил, прежде чем войти внутрь. - Доброе утро, Солас. Эльф отвлекся от бумаг, которые перебирал, нависнув над столом, и, бросив на вошедшего короткий взгляд, ответил: - Доброе, советник. Вижу, ты снова на ногах. Каллен знал, что не нравится ему, но раньше никогда не задумывался о причинах. Возможно, своим присутствием он нарушал тонкое единение мага с Тенью, но в это верилось слабо, ведь советник знал цену своим способностям, особенно теперь. Или же Соласу просто было неприятно общество храмовника. А, может, дело было в его характере, или в роже, или Думат разберет, в чем. Спрашивать было бы глупо. - Ты хотел что-то сказать или просто отдыхаешь? - произнес эльф. Его взгляд был по обыкновению цепок и внимателен, а в голосе слышалось едва заметное раздражение. Каллена удивляло, что из всех уголков огромной крепости он выбрал себе именно эту, самую проходную комнату, через которую шел путь в тронный зал, в библиотеку, на крепостную стену, и, к тому же, без крыши, из-за чего разговоры, доносившиеся с верхних этажей, и вопли почтовых птиц не смолкали здесь сутки напролет. Должно быть, посреди этой возни ему было не так или, напротив, точно так же одиноко, как в лесу, где он раньше жил отшельником. - У меня есть к тебе вопрос, - заговорил Каллен, прочистив саднящее горло. - По поводу Тени. Солас отложил бумаги, придавив их огромным пресс-папье с осклабившимся черепом, и выпрямился, статный и худой, как жердь. - Весьма неожиданно с твоей стороны, - промолвил он. Его удивление больше походило на иронию, но советника это не смутило. - Ты ответишь мне? - Смотря о чем ты спросишь. Каллен медлил, выбирая слова. Вороны Лелианы хлопали крыльями и вопили так истошно, будто их жрали живьем. - Я хочу понять, как отличить Тень от реальности, когда ты в ней, - произнес он, взглянув Соласу в глаза. - Как понять, что ты просто спишь, а, к примеру, не околдован демоном? Вопрос, судя по всему, показался эльфу скучным. - Разве ваши наставники не рассказывали тебе? - изрек он прохладно. Советник пожал плечами. - Мои наставники давали простые ответы, и когда-то они вполне удовлетворяли меня, но теперь мне нужны сложные. Солас сощурился. - Я так понимаю, это практический интерес? - проницательно спросил он. Ветер, ворвавшись в комнату, перелистнул страницы книги на его столе. - Я больше не принимаю лириум, - объяснил Каллен. Машинально положив ладонь на рукоять меча, он нервно сжимал навершие. - Из-за этого моя связь с Тенью будто бы стала теснее, чем раньше, и... - он вздохнул и начал сначала. - Говорят, что в Тени отовсюду виден Черный город, но каждый видит его по-своему. - Это так, - согласился эльф, бережно закрывая потревоженную сквозняком книгу. - Но, я подумал, что если это демон создает его видимость, когда хочет, чтобы ты считал, будто ты в Тени? Чтобы дать тебе временное ощущение безопасности? В глазах Соласа промелькнула насмешка. - Церкви нравится говорить людям, что демоны слабее их и что их воздействию на разум, помолясь Создателю, можно легко противостоять, если ты не маг. Демоны, на самом деле, довольно трусливы и слабейшие из них просто не выбирают себе сильную жертву. Они, как и люди, не любят терпеть поражение и редко ведут честную игру. - То есть, если демон силен и хочет... - Каллен запнулся, - вести игру... я не смогу распознать его под личиной человека? Эльф задумался. - Сделать это будет очень непросто, - сказал он. - Сильные демоны показывают свою истинную личину только тем, кто боится или жаждет видеть именно ее. Но, так или иначе, их сила не безгранична: они не могут полностью завладеть твоими мыслями, лишь подтолкнуть их в нужном направлении. Демон уничтожит тебя, если ты сам расскажешь ему, как. Каллен взирал на горящие свечи, мучительно перерывая свои воспоминания в поисках ответов. - Но его ведь можно вытолкнуть из своей головы? - спросил он. Солас медленно прошелся по комнате. Шаги полубосых ног в исходившем из библиотеки гомоне были бесшумны. - Для этого нужно понять, кто создает видение. У некоторых людей слишком много чувств, эмоций и сомнений, все они сплетаются в сложной взаимосвязи и мучают их одновременно, как в реальности, так и в Тени, в чьей бы ее части они ни очутились. Если определишь демона правильно, если убьешь его в своем видении, то освободишься. Ошибешься, - глухо промолвил Солас, и в этот момент в свете свечей советнику почудилось что-то хищное и жестокое в его лице, - увязнешь еще сильнее. Каллен побледнел и сжал рукой переносицу, стараясь унять вновь накатившую боль в висках. - Но как понять, что то, что ты видишь, и есть иллюзия? - спросил он, морщась. Маг одобрительно кивнул. - Ты задаешь верные вопросы. Он остановился у стены, носившей изображение грозных воинов древности, и в задумчивости склонил голову. Ветер развевал подол его нелепого груботканого одеяния. - В Тени мысль может быть материальной, если у тебя достаточно воли и воображения. Я полагаю, лучший путь распознать иллюзию - создать внутри нее еще одну, - заключил он и остановился, вскинув глаза на советника. - Создать противостояние иллюзий. - То есть... представить что-то, чего не может быть на самом деле? - уточнил Каллен. - Именно, - заключил эльф. - Но ты не сновидец и даже не маг, поэтому это должно быть что-нибудь простое. Простое, но в то же время невозможное. Тени от огня горящих факелов жадно глодали фрески на стенах, и, взирая на них в отрешенной задумчивости, советник вдруг насторожился. Ему показалось, что рисунки оживают: волки прижимают уши, воя, а воины крепче сжимают мечи. Обернувшись, он увидел, что стены постепенно размываются, будто сотканные из воздуха, а темный замок, начертанный над лестницей, становится объемным. - Это же... - потрясенно прошептал Каллен. Проследив за направлением его взгляда, Солас вздохнул и покачал головой, недовольный собой. - Я отвлекся и моя магия ослабла, прости. Да, это Черный Город, - спокойно сказал он, следя за рукой советника, судорожно сжимающей эфес меча, - и мы в Тени. Инквизитор переживает за тебя. Я пришел, чтобы помочь. - Это не ты пришел ко мне, - севшим голосом отозвался Каллен. - Это я нашел тебя. Стены окончательно растворились, обнажая первозданную Тень, зловеще-зеленую, как метка Тревелиан. Теперь они были не в комнатах Скайхолда, а стояли на мрачном каменном огрызке среди других подобных им, в бесконечной, как звездное небо, пропасти. - И я ждал тебя... довольно долго, - вымолвил Солас. - Я бы мог найти тебя сам, но тогда ты бы не поверил с самого начала, а мне было нужно, чтобы ты выслушал, - эльф подошел ближе. - Запомни, что я сказал. А теперь проснись! - приказал он, легко толкая советника в плечо.V
- Командор! Каллен вздрогнул и открыл глаза, увидев склонившегося над ним Райлена, а за ним - мутные очертания своего кабинета. - Простите, что разбудил вас. Советник поднял голову со стола, оглядываясь. Рука, на которой он лежал щекой, затекла и неприятно покалывала - Каллен ухватился за это ощущение, как за крупицу реальности. Хотя... был ли в этом хоть какой-то смысл? Разве всё, что происходило с ним, во сне или наяву, не казалось ему настоящим? - Что случилось, капитан? - спросил он хрипло. - Леди Тревелиан созывает совет, - сообщил Райлен. Советник почувствовал что-то мокрое на перчатке и, взглянув на стол, обнаружил, что во сне перевернул чернильницу. Он с досадой поднял ее и сказал: - Я уже иду. - Сэр, - капитан замялся. - Сестра Лелиана, столкнувшись со мной у дверей, просила меня задержать вас под любым предлогом. Буду благодарен, если вы скажете ей, что я потерпел неудачу случайно. Не хочу быть сожранным ее воронами... или что похуже. Каллен замер, осмысливая услышанное. Собственная голова казалась ему свинцовой, тяжелой, как ядро для требушета. - Спасибо, Райлен, - сказал он. Отодвинувшись на стуле, советник прополоскал рот остывшим чаем из кружки, поднялся на ноги и прицепил к поясу стоящий в углу меч. Присматриваясь, он осторожно дотронулся до каменной кладки. Стена была сырой, морщинистой и крепкой - такой, какой он помнил ее. - Капитан, - не оборачиваясь, позвал Каллен, когда Райлен уже подходил к двери. Шаги смолкли. - Да, командор? - Какое сегодня число? - Пятнадцатый день волноцвета. - Спасибо. Можете идти. Советник порылся в забрызганных чернилами бумагах на столе и открыл журнал, просмотрев записи за тринадцатое и четырнадцатое: прибытие новых рекрутов из Изумрудных могил, договор о поставке обмундирования с Орзаммаром, сводки от разведчиков... всё это было ему знакомо, хоть и казалось покрытым туманной дымкой, словно случилось не только что, а много недель назад. Миновав пустую проходную комнату и стараясь не глядеть на фрески, советник прошел через тронный зал и остановился лишь у громадной стрельчатой двери, из-за которой доносились звуки ожесточенного спора. Стоило ему открыть ее, как голоса разом смолкли. Советник оглядел четверых женщин, стоящих вокруг колченогого эльфийского стола. Бледная Лелиана, опираясь о него руками, смотрела холодно и жестоко, леди Монтилье, сжавшись, укоризненно склонила голову набок, Кассандра выглядела растерянной. Инквизитор не обернулась, но Каллен заметил, как напряглась ее туго затянутая в камзол спина: она прочла в лицах советниц, кто только что вошел, и ей не было нужды смотреть. - Лелиана. Жозефина. Пожалуйста, оставьте нас, - негромко промолвила Тревелиан. В том, что должно было быть просьбой, не звучало ни намека на возможные возражения. Но они все же последовали. - Инквизитор! - процедила Лелиана. - Этот вопрос касается не только вас и командора, - она раздраженно дернула плечом, когда посол дотронулась до него, упрашивая ее отступиться. - Я ценю то, что вы делаете как начальник разведки, - холодно ответила Тревелиан. - Но сейчас вы уйдете. Церковница буровила ее долгим взглядом, но в конце концов ее лицо разгладилось, превращаясь в привычную восковую маску. - Как скажете, - она вышла из-за стола и нарочито неспешно направилась к выходу. Жозефина последовала за ней. - В этом нет ничего личного, командор. Мы просто обеспокоены, - извиняющимся тоном шепнула она, прежде чем прикрыть за собой дверь. Кассандра медленно выдохнула, качая головой. Тревелиан сложила руки на груди и посмотрела им вслед с плохо скрываемой неприязнью, которая, стоило ей перевести взгляд на Каллена, тут же растворилась, сменившись нежностью. - Присядем, - предложила она, указывая на стену, у которой стояла длинная скамья и пара стульев, оставшихся тут еще со времен, когда ставка командования использовалась как столовая. Инквизитор и Искательница устроились на скамье, советник взял себе стул. Усаживаясь, он слегка пошатнулся. Тревелиан взволнованно вскинулась, но Каллен жестом показал, что все в порядке. Прежде чем заговорить, Инквизитор долго глядела в окна, за высокими сводами которых вызывающе зеленел Разрыв. - То, что я сейчас скажу, тебе вряд ли понравится, но прошу, выслушай меня до конца, - попросила она, теребя подол. Тревелиан казалась очень взволнованной: больше, чем при штурме Убежища, больше, чем когда у нее за спиной стояли храмовники, а она протягивала руку с меткой к небу, чтобы закрыть Брешь. Советник внимательно посмотрел на Кассандру. У нее на коленях лежала древняя, богато украшенная книга, носящая изображение всевидящего ока на обложке. Встретившись с Калленом глазами, воительница грустно сдвинула брови. - Хорошо, - согласился он, переводя взгляд обратно на Инквизитора. - После смерти Люциуса Корина Кассандре досталась Книга Искателей, - сказала она. - Там описано большинство тайн, которые они хранили на протяжении веков, и об одной из них Кассандра поведала мне. Я думаю... кое-что из того, что мы обнаружили, поможет тебе избавиться от кошмаров. И больше не терзаться жаждой лириума. - То, что я сохранил... - Каллен запнулся, нахмурившись. - Это была минутная слабость. Ты видела, он был полон. Тревелиан вздохнула, качая головой. - Я сказала это не в укор. Я хочу помочь. Мы, - она указала взглядом на Искательницу, - хотим помочь. Кассандра поддержала ее коротким кивком. - Никто до сих пор не знает, что есть лириум, - вступила она в разговор, - и не изучил всех его возможностей и опасностей. Кто-то считает, что он являлся первовеществом, и из него Создатель сотворил всё, что есть в мире. Что лириум есть чистое созидание. - Важно то, - нетерпеливо перебила ее Инквизитор, - что никто до тебя не заходил так далеко в попытках отказаться от него после долгих лет службы. Все, кто пытался, в конце концов терял рассудок. Те, кто принимал его слишком много, заканчивали не лучше. Каллен моргнул, с силой всматриваясь в ее лицо. Перед глазами, болезненно сухими, то и дело всё плыло. - Это мне прекрасно известно, - промолвил он. - И я догадался, что отказ от лириума сделал мою связь с Тенью сильнее. - Не совсем так, - возразила Тревелиан. - Кассандра права: лириум помогает созидать. Магам он дает возможность черпать ману из Тени, храмовникам - делать Завесу прочнее, препятствуя проникновению теневой энергии в наш мир. Отказавшись от лириума, ты отказался и от этой способности, но сила твоей связи с Тенью не изменилась. Эта сила просто... - Инквизитор замолчала, стараясь выбрать слово поточнее, - ...просто изменила свое направление. Советник, не чувствуя в себе сил сидеть прямо, подался вперед и уперся предплечьями в колени. - То есть, раньше лириум позволял мне отталкивать Тень, а теперь с той же силой Тень пожирает меня, - подытожил он. - Так мы думаем, - согласилась Кассандра. Воздух в комнате был спертым, душным, рождая испарину на лбу и спине. Каллен вдруг почувствовал себя таким уставшим и ко всему равнодушным, словно он был древним старцем, зажившимся на этом свете. - И вы считаете, что существует решение? - вымученно спросил он, еле шевеля языком. В голове нарастал шум, в котором, казалось, можно было разобрать призрачные голоса. А, может, то был просто ветер. Тревелиан опустила глаза. - Оно очень рискованное, Каллен, - нерешительно ответила за нее Искательница. Ее голос задребезжал, будто кто-то коснулся натянутой струны. - Мы не знаем, сработает ли оно. Мы не уверены, что... Каллен порылся по карманам в поисках платка, но ничего не нашел. От духоты боль усиливалась, пульсируя в затылке. - Говорите, - вполголоса попросил он. Искательница вздохнула - глубоко, будто собиралась с силами перед битвой. - Ты, наверное, знаешь, что свои способности Искатели получают после года бдения, в ходе которого очищаются от всех эмоций, - она вопросительно взглянула на Каллена, он кивнул, и она продолжила. - На самом деле, это не мы очищаемся - это нас очищают. Усмиряют. А потом проводят обратный ритуал, возвращая нам связь с Тенью. Каллен уставился на Книгу Искателей, которую Кассандра то и дело машинально трогала рукой. - Какой многоликий ритуал, - мрачно усмехнулся он. - Я слышал об обратимости усмирения. Много лет назад, в Киркволле. Но тот маг стал безумцем. - И поэтому на магах обратные ритуалы не практикуют, - пояснила Кассандра. - Но на обычных людях они проводятся успешно и дают им особые способности. Самое главное: после них Искатели невосприимчивы к контролю над разумом. И не могут быть одержимы, - взывала она к его самым сильным страхам. Неприятное предчувствие растекалось внутри, как тошнота, как пот по вискам. Советник стер его тыльной стороной ладони и, с трудом встав со стула, прошелся по сухому каменному полу. - Это и есть ваша идея? - спросил он, остановившись. - Усмирить меня? Тревелиан поднялась вслед за ним и подошла ближе, касаясь его предплечья. - А потом призвать духа, который вернет тебе связь с Тенью, - сказала она. - Но эта новая связь будет иной. Устойчивой. Она ласково погладила его по щеке. За ее спиной Кассандра тактично отвернулась в сторону. - Для этого тебе придется позволить мне... Я сделаю это сама, - объявила она. - Я... не знаю, - тихо отозвался Каллен. Их доводы звучали логично, и даже слишком, но что-то внутри его противилось, мешая принять решение. В голове словно били тяжелые молоты, разрывая череп изнутри. Лицо Инквизитора на миг преобразилось, растекаясь и превращаясь в отвратительную плотоядную рожу демона. Советник заморгал, отгоняя видение прочь. - Ты теряешь контроль, Каллен, - говорила Тревелиан, заключив его лицо в свои ладони. - Вспоминаешь разговоры, которых не было, иногда повторяешь то, что уже было, - в ее глазах стояли слезы. - Позволь мне помочь. Я не могу смотреть, как ты умираешь, и ничего не делать. Ты должен позволить мне. Впустить меня в свой разум. И тут Каллен понял. Понимание обрушилось на него, как меч милосердия на Пророчицу, тяжелым, пронзающим сердце, но все же спасительным ударом. Должен впустить. Ну, конечно. Как же он не догадался раньше, ведь это было так просто. Он постоянно находил ответы в себе, но не хотел признавать очевидного. Не было никакой Инквизиции и никакой Тревелиан. Не было ничего, кроме игр его разума, разыгранных демоном, как по нотам. Демоном, который дал ему то, чего он желал больше всего на свете: возможность проявить себя и исполнять свой долг, не отказываясь от любви. Дал ему магичку... конечно, магичку. Смелую, веселую. Но не Амелл, ведь будь это Амелл - Каллен бы распознал подделку. Демон сделал ее отмеченной Андрасте, единственной, кто может спасти мир от гибели. Неприкасаемой. Можно ли было выбрать лучшую личину? А это место? Вечное, как небо над головой, в честь которого оно зовется, с неизменным и столь любимым Калленом когда-то бабьим летом. А преграды, через которые ему пришлось пройти, чтобы получить то, чего он жаждал - ведь разве бы он поверил в то, что всё досталось ему просто так? Да и достаточно ли мы ценим то, что достается нам даром? Демон был умён. Прячась за лицами своих собратьев, он истязал его страхом потери контроля над собственным разумом. Внушив ему мысль о том, что он, единственный из всех, сможет разорвать лириумные цепи, он отравил его гордыней. Подвергнув сомнению его веру в Создателя, в готовность сопротивляться, вместо этого схватившись за иллюзию счастья в объятьях полюбившей его женщины, он, как Праздность, погружал его в отчаяние. Когда существо пленило его? Где закончилась реальность и началась фантазия? Каллен не знал. Но он узнает, когда иллюзия кончится. Медленно, будто во сне, он оттолкнул демона прочь и вынул меч из ножен. Кассандра повернулась, вскакивая со своего места, но прежде, чем она успела сообразить, Каллен обеими руками сжал рукоять и вонзил клинок в грудь твари. Демон захрипел, глядя на лезвие, пронзившее его, с ужасом и удивлением. Послышался крик - то кричала Кассандра. Резким движением Каллен вытащил клинок, и демон, не найдя опоры, осел на пол, захлебываясь заполнившей легкие кровью - или той скверной, что была у них вместо крови. Кассандра схватилась за свой меч, и тут же отпустила его, бросившись к демону, но было поздно: тварь испускала последний вздох. Метка на ее руке, напоследок тускло сверкнув изумрудной зеленью, погасла. Каллен закрыл глаза в блаженном предвкушении. ...Но когда он открыл их - видение не исчезло. Перед ним по-прежнему были пронзенное его мечом тело и Искательница, которая смотрела на него, и в ее глазах плескались, смешиваясь, гнев и отчаяние. - Что ты наделал? - спросила она, сжимая мертвую ладонь Тревелиан в своих руках. Ее голос дрогнул, сорвавшись. - Почему? Она была нашей единственной надеждой. Она была моей подругой. Ты ведь любил ее! Искательница с трудом поднялась на ноги и, без страха приблизившись, с силой толкнула Каллена в грудь. - Ты безумец! - выкрикнула она. - И это всё моя вина. Я должна была остановить тебя. Должна была понять, что уже слишком поздно. А теперь история повторяется. Она отвернулась, закрывая лицо руками. Каллен медлил, сомневаясь. Может, он убил не того демона? Может, демоном была Кассандра? Он пристально взглянул на нее, отыскивая фальшь в ее скорби. Ведь это она внушила ему гордыню: уверенность в своих силах, в правоте своих решений. Или... он увяз в очередном кошмаре? Сколько их снилось ему, мучительных, живых - он потерял счет. А, может, думал советник, и от этой мысли кровь холодила жилы, никакого демона никогда и не было, кроме тех, что он породил в себе сам. Торжество в его сердце сменилось леденящим ужасом, а вслед за ним - пустотой. Мысли роились в голове, как черви в свежей могиле, и в них он пытался отыскать ответ лишь на один вопрос, который имел значение. "Где я ошибся?" Каллен разжал руку. Меч с глухим лязгом упал на пол. Он опустился на колени рядом с Тревелиан. Кассандра в оцепенении наблюдала, как он лезет в правый карман камзола Инквизитора, стараясь не касаться кровавого пятна и не смотреть в ее потухшие глаза, как достает оттуда старую, покоцанную монету - талисман, который она с недавних пор всегда носила с собой - и ставит его ребром на гладкую каменную поверхность. Лицо Искательницы полнилось отвращением. "Что-то простое, но невозможное", - говорил Солас. В Тени ли, в видениях ли, пусть даже то был совет Каллена самому себе - он казался ему разумным. Если монета продолжит вращаться, если не упадет, как должна - он поймет. Он докажет. "Создай иллюзию в иллюзии", - звучал в его ушах спокойный, мудрый голос. Раскручивая монету, Каллен вспомнил, что не спросил у Соласа еще кое-что, кое-что очень важное. А что если, даже будучи в Тени, он захочет, чтобы монета упала, потому что будет думать, что заслужил наказание? Каллен ждал, не дыша, не моргая. Кровь Инквизитора неспешно растекалась по полу, питая трещины в камне, и пропадала в щелях. Монета вертелась, дрожа.