Власть

Считается, что тем, кто обладает неограниченной властью и полной свободой выбора, нравится, когда ими управляют в спальне. Что, отдавая себя в подчинение другого, они отдыхают от ноши принятия решений, которая, несомненно, тяготит их. Гермиона знала это всегда. Гарри, который всегда принимает важные решения, покорно следует каждой просьбе и прихоти своей Джинни. И, если судить по ее рассказам, он не отходит от этого и в постели. Эта теория применима и к тому, кто заставил ее почувствовать себя Госпожой. Гермиона отбивает ритмичное стаккато, которое её каблуки выделывают на каменном полу спальни для девушек в Башне Старост. Каждое её движение, каждый шаг, каждый вздох, каждое сокращение мускулов сопровождается скрипом кожаной одежды. Именно мускулов, ведь она — боец. Она — Госпожа. Беспощадная и страстная. Он наблюдает за ней, как за лакомым кусочком пирога. Это злит девушку. Он должен смотреть с на нее с подобострастием, опаской и восхищением. Но он умудряется, лежа на полу, связанный и беспомощный, смотреть на нее с усмешкой. — Смотри на меня! — громко требует она. Ее голос ударяется от стен и становится все звучнее. Гермиона ставит острый каблук туфелек на спину парня, прямо между лопаток. Раздаётся хруст суставов и сдавленный стон. Гермиона вдавливает его тело в пол, но его руки по-прежнему высоко подняты и связаны. — С чего столько самоуверенности, Малфой? Понятно дело, он не может ничего ответить, кожаный кляп не даёт ему право голоса, но он всё равно что-то пытается сказать. — Тебе никто не дал слова, мистер Малфой, — она ещё немного усиливает нажим и давит до тех пор, пока мычание не переходит в стон, затем отступает, любуясь аккуратным отпечатком каблука между лопаток парня. — Я хочу, чтобы ты думал над моими вопросами, — говорит Гермиона и берет плеть. Длинный и тонкий хлыст, просвистев в воздухе, с громким щелчком рассекает кожу, оставляя после себя аккуратный красный рубец, но не проливая крови. — Твоё наказание будет удваиваться, — сообщает она, — если я услышу ещё хоть звук. Гермиона энергично орудует хлыстом, но всегда внимательно следит за руками Малфой, ожидая знака, который он упорно не подает. Он принимает наказание с удовлетворением, пока его спина не начинает пылать, как в огне, а удары не спускаются ниже, к обнажённым ягодицам. И зачем ему подавать сигнал? Ведь это — то наказание, которого желает Малфой. Наказание, которое, как он надеется, хоть в малой степени искупит то зло, что он причиняет, следуя приказам Темного Лорда. Удары плетью заводят их обоих, заставляя желать того, чего они бы никогда не сделали в здравом уме. — Малфой... — останавливается она, приседая перед ним на корточки и за волосы поднимая его голову от пола, что бы видеть его горящие от возбуждение глаза. Пот капает с его лица, а по коже ползут мурашки от прохладного воздуха комнаты или от сильного возбуждения, но Гермиона не обращает на это внимания. Он смотрит на её ноги, а не в глаза, и она даёт ему пощечину. — Смотри на меня, Малфой! — приказывает Гермиона и, когда он поднимает на неё взгляд, медленно расстёгивает молнию в паху, обнажая себя. — Я выну кляп, и ты будешь лизать меня, как и положено такому убийце как ты. Закрой глаза, если понял меня. Не хочу слышать от тебя ни звука. Он слышит ее, веки опускаются, и она вытаскивает кляп. Он падает на пол, и нити слюны тянутся за ним с занемевших губ Малфоя. Гермиона морщится от отвращения и грубым, положенным ей, движением стирает слюну с его губ и подбородка. Не говоря ни слова, он делает всё, что ему велят. Медленно, Малфой дотягивается до нее. Гермиона немного помогает ему, а сама приседает, приглашающе раздвигая ноги. Язык у него, тёплый и влажный, так умело трудится над её клитором, что по ее телу прокатывает волна наслаждения. Она еле сдерживает стон — он еще не заслужил такого поощрения — и сжимает пальцы в его волосах, притягивая его к себе. Левой рукой Гермиона хватается за спину Малфоя, вонзив ногти в его исполосованную спину. Его язык исследует влагалище, затем возвращается к клитору. Она дрожит, но пытается сдерживать малейшие стоны удовольствия. Вместо этого Гермиона тянет его за волосы, прижимая его голову к себе. Под левой рукой натягиваются мускулы. Он склоняется перед нею, подчиняя себя ей, и Гермионе становится трудно сдерживать себя. Только он способен столкнуть её за грань, и Гермиона вонзает ногти в его спину, дрожит и стонет. Она хочет поблагодарить его за это... За это удовольствие. — Гермиона, — вздыхает он. Она даёт ему такую пощёчину, что его голова откидывается назад. — Я сказала: ни звука! Резким движением она переворачивает его на спину, заламывая его руки. Грубые веревки скользят по израненной спине, причиняя боль. — Ни звука. Гермиона окидывает взглядом его напряженное тело, смотрит на его возбужденный член. Сев на него верхом, она смотрит ему в глаза. — Хочешь меня, Малфой?