Система Фантом

— Что ты будешь делать? Итачи думает о том, что Конан выглядит очень необычно в спортивной форме. Ее синие волосы убраны назад светлым ободком, на ее лице минимум макияжа. Спортивка шуршит тканью при движениях, отблескивает светоотражающими нашивками в утреннем солнце. То только начало выползать из-за горизонта, несмело лижет пронзительную синеву неба бледными лучами, показывает только бок окружности. Воздух в это время особенно холодный и влажный, оседает конденсатом на волосах и ресницах, заползает морозной стужей за воротник и под полы футболки, касается легким дыханием щиколоток под гачами спортивных штанов. Они не одни на огромном заброшенном стадионе, здесь еще несколько любителей спортивных упражнений, но все они держатся чуть в стороне от странной парочки. Итачи замечает в общей толпе Кисаме и пару «шестерок» организации. Импровизированная охрана разбрелась по завядшему газону, занимаясь каждый своим делом, избегая соблазнов смотреть в сторону Учихи и Хаюми. Странное место для встречи, но ничего умней и безобидней Итачи не смог придумать. Откровенно говоря, он ожидал, что придет кто-нибудь из «шестерок», которого потом можно легко устранить, заметая следы, поэтому был удивлен, увидев Конан, правую руку Лидера. — Дам им то, чего они хотят. — Спокойно отвечает юноша, переходя на легкий бег. Женщина шутливо возмущается, просит его подождать и тоже переходит с прогулочного шага на бег. Итачи знает, что все эти возмущения и чисто женские восклицания — просто цирк для посторонних зрителей. Они не могут быть уверены в том, что где-нибудь за углом не прячется шпион. И хоть Учиха знает почти весь штаб АНБУ в лицо, он не может ничего гарантировать. — Лидер запрещает тебе жертвовать пиротехником. — Женщина едва заметно хмурится, переходит на пониженный тон, едва замедляет шаг, чтобы было удобнее говорить. — Потерь не будет. Синеволосая смотрит на него своими пронзительными глазами с подозрением и недоверием, на автомате поправляет чуть съехавший ободок. — Как? — Уничтожим преследователей. Учиха пожимает плечами, словно все это так же просто, как сказать. Думать о проблемах исполнения сейчас не хочется. Руки и без того мелко дрожат при мыслях о том, что предстоит сделать. Он останавливается, поправляет растрепавшийся хвост и расстегивает мастерку. После бега становится очень жарко, но снимать ее с плеч он не спешит — только простыть на этом морозном осеннем воздухе не хватало, и так проблем по горло. Расставляя ноги на ширине плеч, парень сгибается пополам, касается ладонями понурой темной травки и стоит так какое-то время. — Устроим засаду. Я попытаюсь выманить как можно больше преследователей в ловушку, а там — дело за Дейдарой. — Тихо произносит Учиха не разгибаясь. Женщина, не жалея формы, присаживается рядом на травку, подтягивает к груди коленки и обнимает их, наблюдая за действиями Итачи. — Остатки добьем в логове. Конан начинает что-то тихо напевать без слов, срывая пальцами редкие травинки и тут же бросая их обратно на землю, делая вид, что ее совсем не интересует разговор. Учиха, наконец, разгибается, позвонки в спине тихо сладко хрустят. — Давно я не был на такой зарядке. — Уже громче произносит он, дожидаясь, когда грузный мужчина с пивным животом протопает мимо них и скроется в полуразвалившейся раздевалке. — Всех одним махом? — Всех. — Итачи кивает и тянется вверх, сцепив руки над головой. Мышцы приятно ноют, наполняются горячей кровью, требуют больше нагрузок. — Подрывник один не справится. — Я прикрою. — Но… — Я же сказал всех. Женщина шокировано замирает, резко поднимает свой взгляд на стоящего рядом Учиху, потрясенно всматривается в спокойное лицо. — Итачи-кун, твои чувства понятны мне… Но я не знаю, могу ли я на них ответить… — тут же смущенно бормочет синеволосая, смущенно опуская взгляд. Брюнет замечает боковым зрением молодую девушку, заулыбавшуюся и покрасневшую от услышанного. Учиха кажется все это забавным, Конан, конечно, быстро нашла оправдания ослабшему контролю над эмоциями, но сделала это не самым удобным способом. Брюнет сдерживает усмешку, присаживается на траву рядом, придвигается к женщине ближе и позволяет ей уложить синеволосую голову себе на плечо. Нагато убьет его. — Конан-сан, не нужно стесняться. — Дурацкая улыбка все же выползает на тонкие бескровные губы, женщина коротко смеется, тоже понимая как глупо все это выглядит со стороны. — Итачи-кун… — Произносит она уже тише и более серьезно. — У меня нет выхода. — В тон ей отвечает парень, приобнимая Хаюми за плечи, упираясь холодным взглядом в пялящихся в их стороны парней. Те спешат отвернуться и продолжить зарядку. Всех — значит всех. Ему тоже придется умереть, вместе с чертовыми АНБУ. Если он вдруг будет единственным выжившим в операции, всем покажется это крайне странным. Особенно чертовому Намикадзе, который довольно прямо намекнул, что будет использовать Саске в качестве контролирующего фактора. Своей смертью Итачи решит и эту проблему. Нет старшего Учихи- некого шантажировать, а значит и братика оставят в покое. Уничтожив АНБУ целиком, или, в худшем случае, большую его часть, они ясно покажут всем желающим поохотиться на Акацуки, что это опасная затея. После этого, скорей всего, полиция и Минато с его любовью к тайным играм, наверняка трижды подумают о том, что стоит делать, а что — нет. С какой стороны не взгляни — решение это, несомненно, выгодное для организации, хоть и очень опасное. Учиха задумчиво прикусывает щеку изнутри. Оно далось ему нелегко, он много раз думал над тем, как бы обойтись без собственной смерти и вообще без насилия как такового. Угробить больше полсотни человек — не шутки. Несомненно, они сами виноваты в том, что решили играть в эту опасную игру, но все они- люди, с семьями, мечтами и чувствами. Откровенно говоря, Итачи не собирался умирать «на совсем». У него был весьма красочный и яркий пример того, как можно «умереть» и остаться живым. Учиха Мадара, ныне Фантом, не испытывал дискомфорта в своей «загробной» жизни. Но ему было проще — он уже прожил тридцаток лет, успел спокойно закончить институт, поработать и даже жениться собирался, к тому же его не удерживали семейные узы. Итачи два месяца назад закончил институт, но так и не ощутил на себе ни вкуса «взрослой» жизни, ни паники перед «перспективным будущим» из-за АНБУ, вмешивавшихся буквально в каждую секунду его жизни. Юноша воспринимал это вмешательство более—менее спокойно до тех пор, пока ему не пригрозили младшим братом. Именно тогда он понял, что слишком погряз во всех этих шпионских играх, настолько увлекся опутыванием АНБУ своей сетью из лжи и фальшивых наводок, что не заметил, как потихоньку затягивался ошейник на его шее. Итачи полностью понимал чувства и действия Минато. Тот был весьма логичен: иметь под боком сильного и опасного бойца и не иметь на него управу — опасно. Но это не значит, что Итачи собирался смириться с его логикой. Хуже всего Учихе было от мысли о расставании с семьей. Он больше не сможет видеть и слышать брата, не будет отчитывать его за прогулы и гулянки, не будет наблюдать за смешной обидой на этом славном лице. Приходить к нему после «смерти» будет опасно, а значит придется навсегда расстаться без возможности вернуться. Наверное, Саске будет рад. Больше некому будет читать ему морали, — с усмешкой думает парень и вздрагивает от внезапного шевеления под боком. — Я не могу одобрять или критиковать твои решения, но я передам их. — Конан молчала довольно долго, взвешивая все за и против, пытаясь найти какой-нибудь подвох. — Я жду одобрения от Фантома. — Брюнет выделяет последнее слово, указывая кому именно следует передать его план. Мадаре придется разделить звание Фантома, если он согласится на такой ход событий. Итачи не знает, согласится ли горделивый старый лис на такое. — Хорошо. Мне пора идти. — Конан поднимается на ноги, отряхивает штаны от прилипших к ним травинок и мелких комков земли. Улыбается на прощание несколько натянуто, махает рукой и убегает в сторону выхода прочь. Итачи какое-то время сидит на месте, снова и снова возвращаясь мыслями к ужасному плану. Ему страшно от этих мыслей. Ему больно от этих мыслей. Сначала он думал, что будет просто, ведь ему не нужно умирать по-настоящему, но чем дольше он думает о предстоящем, тем судорожнее бьется горячее молодое сердце в груди, противясь такому ужасному решению. Юноша редко видел Мадару вне его кабинета. Тот всегда сидел взаперти, общался только с ограниченным количеством людей, не позволял себе даже простой прогулки по улочкам, хотя бы в ночное время, хотя прошло уже достаточно много времени после его «смерти». И хоть сам Итачи никогда не был поклонником людных мест и активного общения, мысль о том, чтобы добровольно запереться в комнате казалась ему дикой. А виноват во всем один назойливый крикливый невнимательный блондин. Чертов Тсукури, что б его. Итачи много раз говорил ему, что нужно быть осторожнее и тише но тому всегда было наплевать на подобные слова. Если бы все шло по плану, если бы Итачи осторожно подсунул АНБУ Орочимару, которого давно уже решено устранить, таких радикальных мер не потребовалось бы… А теперь, спасая задницу этому шумному сгустку энергии, он должен идти на такие координальные меры. Если он попробует убедить Намикадзе и Какаши в том, что Дейдара чист как ангел, наверняка спалится сам. Несмотря на то, что вся организация уже давно привыкла к тихому и замкнутому Учихе, что вечно сам у себя на уме, «правящая» верхушка по-прежнему не спускала с него глаз, что крайне осложняло дело. Еще один серьезный вопрос стоял в том, как убедить Какаши задействовать всех людей в поимке одного несчастного блондина. Эту миссию выдали только им двоим, но если случайно сболтнуть о чем-то подобном в компании того же Хьюго, можно будет вовлечь больше народу. Может быть, этот самый Хьюго ему и поможет. — Ладно. — Выдохнул Итачи, поднимаясь с земли, отряхиваясь и направляясь в сторону подобия раздевалки. Наверняка его уже потеряли в штабе, но возвращаться туда он как раз не планирует. Если Мадара одобрит его план, то «жить» Итачи осталось не так уж долго. И он попробует насладиться этим по полной. Едва он ступает в раздевалку, прикрывая за собой хлипкую деревянную дверь без замка, как на его глаза ложится чья-то теплая, чуть влажная, ладонь. Засекли? — опасливо сглатывает Учиха, тянется перехватить чужие руки и откинуть врага от себя, но его запястья так же ловко перехватывают, держат крепко и уверенно. Его отталкивают к холодной стене, прижимают к ней горячим телом, Итачи кожей чувствует, как сильно и быстро бьется сердце его врага, ощущает горячее нервное дыхание на своей шее. — Стой и не дрыгайся, придурок, хм. — Тихо шипит оппонент, и Учиха послушно замирает, изгибая губы в усмешке. Надо же, какая встреча. — Слушаю и повинуюсь. — Тянет он с легкой издевкой, прежде чем вырвать руки из ослабевшей хватки и откинуть от лица чужую ладонь. Теперь он перехватывает стоящего перед собой парня за плечи, точно так же разворачивает к стене и прижимает к холодному шершавому покрытию собой. — Заткнись. — Советует он в аккуратное ушко, проглянувшее сквозь водопад светлых мягких волос, и находит губами чужие губы, вовлекая парня в мягкий неназойливый поцелуй, оттаскивая его глубже в темный угол, полностью закрывая собой от нежелательных взглядов. Блондин ошалело замирает, широко распахивает голубые глаза, но не делает попытки вырваться. Дверь в раздевалку приоткрывается, впускает в себя кого-то из утренних спортсменов. Парочка слышит неодобрительное бурчание голосов, быстрые шаги и шуршание одежд. Итачи, прерывается лишь на секунду, чтобы глотнуть немного воздуха и одарить парня напротив такой же возможностью, после чего снова проскальзывая в приоткрывшийся рот языком, лаская ребристое небо самым кончиком, заставляя свою невольную жертву трепетать от новых ощущений. Чтобы не быть слишком уж однообразным, Учиха упирается одной рукой в стену возле светлой головы, другой скользит по крепким изгибам тела, к бедрам, сжимает в тонких пальцах округлую ягодицу и вжимается пахом в пах партнера. Блондин протяжно стонет, запрокидывает голову назад, и ненужных свидетелей как ветром сдуло. Только когда все звуки стихают, брюнет наконец отстраняется, восстанавливая дыхание. — Тебе нельзя здесь находиться. — У Итачи нет сил злиться, нет сил читать нотации. Все равно все его доводы ударяются в глухую стену нежелания слушать. — Брось, того горе-шпиона я уже убрал, можем спокойно поговорить. — Дейдара хищно улыбается, облизывает раскрасневшиеся губы, щурит голубые глаза. — А ты страстная натура, оказывается… Учиха пропускает мимо ушей полунасмешку-полукомплимент, не отвлекаясь от дела. — Это было не самым разумным решением. Теперь АНБУ будут абсолютно уверенны в том, что я что-то замышляю. — Срал я на их мнения и уверенность, я …- Блондин едва успевает увернуться, кулак врезается в стену аккурат в то место, где только что была светловолосая голова. — Будь моя воля — я бы оставил тебя самого разбираться с тем, что ты натворил. Но у меня нет такой возможности. К сожалению. — Итачи излишне спокоен, но ничего не может с собой поделать. Все его мысли сейчас концентрируются на других задачах. Однако осадить белобрысого дурня просто необходимо. — Кому ты проболтался? — Я не… — Кому ты проболтался? — С нажимом повторяет Итачи, не сводя с растерянного блондина холодного взгляда. — Наруто… Но я не проболтался, да! Просто сказал, что разбой и всякие подлости близки мне к сердцу, и что не мне одному, ага. — Тсукури растерян, скребет ногтями подбородок, искоса смотрит на брюнета, нервно покусывая губы. Наверняка ведь врет, и все было не так уж туманно, но это не имеет значения. Итачи задумчиво прикрывает глаза, склоняет голову на бок, смотрит в потрескавшийся деревянный грязный пол. Он не знаком с Наруто достаточно, чтобы судить о его характере, но почему-то он уверен, что это не Намикадзе наябедничал отцу. Если он столько лет молчал о дружбе с Тсукури, то вряд ли вдруг вот так решил бы сдать его со всеми потрохами. — Итачи, я не хотел, правда, хм. — Дейдара наклоняет голову, смотрит исподлобья сквозь упавшую на лицо светлую челку, и Учихе кажется, что если бы он так сильно не боялся, то сейчас, подобно коту, терся бы об брюнета. — Зачем ты пришел? — Итачи протягивает к нему руку, подпускает ближе, ерошит и без того растрепанную прическу. — Предложить какую-нибудь помощь, ага. — Дей позволяет себе немного расслабиться, облегченно выдыхает и даже не ворчит по поводу волос. — Мне ничего не нужно. Все, что от тебя сейчас требуется — следовать указаниям Лидера в точности и не высовываться. Не усложняй мне задачу еще сильнее. — Ладно, да. — Как-то слишком легко соглашается Тсукури, пожимая плечами. Отходит от Учихи, поправляет волосы и указывает подбородком на дверь. — Уходи первым, я тут пока посижу. — Хорошо. — Соглашается Итачи, быстро стаскивает с себя серебристую спортивку, засовывая ее в сумку, натягивает поверх черной легкой футболки теплую куртку. Сменяет спортивные штаны на брюки и перевязывает хвост из волос заново. Замирает на пару мгновений, оборачиваясь к пристроившемуся на лавочке Дейдаре: — Где тот шпион, которого ты вырубил? Тсукури поднимает задумчивый взгляд в потолок, хмурится, вспоминая: — У северных ворот, да. — Ясно. Учиха, наконец, покидает небольшую раздевалку, направляясь в указанном направлении, щурясь на солнце. Стадион уже пустой, все любители заняться спортом разбежались по работам и учебным заведениям. Солнышко тоже уже достаточно поднялось, тусклым кругом сияя где-то в дали голубого неба, укутываясь в редкие слоистые облака, одаривая мир своим холодным светом. Тело уже давно остыло после слабенькой тренировки, благо теплая куртка спасала от пронзительного ветерка, гуляющего по огромной спортивной площадке, поросшей жухлой травкой. Учиха едва удерживается от желания перейти на легкий бег, чтобы быстрей ознакомиться с личностью того самого шпиона и уже на этой основе спланировать дальнейшие действия, но не позволяет себе такой роскоши, спокойно и размеренно шагая по выцветшему газончику к своей цели. У ворот и впрямь обнаруживается бессознательное тело, которое скромно отпинали в кусты. Присев рядом на корточки, Итачи решительно отодвигает ветки в сторону и удивленно вскидывает левую бровь. Оглянувшись по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто, Учиха некоторое время сомневается, просчитывает возможные шансы на удачу, а потом хватает шпиона за руки и волоком тащит обратно в раздевалку. Дейдара встречает его удивленным взглядом широко распахнутых глаз, непонимающе смотрит на нелегкую ношу, снова на брюнета и нервно сглатывает. — Что ты делаешь, хм? — интересуется он несколько осипшим от шока голосом, ладонью убирая с лица челку, заправляя ее за ухо. Итачи молчит, пристраивая шпиона спиной к стене, выуживая из своей сумки спортивную куртку, обвязывая ей руки мужчине. — Ита? — Снова пытается привлечь его внимание Тсукури, но брюнет слишком увлечен связыванием своей жертвы. Он проверяет странные путы на прочность, подтягивает выше, чтобы охватили руки от запястий до локтей. Мужчина тихо стонет, хмурится, но глаза не открывает. — Дурак, он же сейчас очнется, да. — Блондин подскакивает со своего места, хватает упертого Учиху за плечо, тянет к двери, но тот перехватывает его руку, сбрасывает прочь и возвращается к начатому. Недолго обдумывая, перекидывает через бессознательного шпиона ногу и усаживается к нему на бедра, крепко сжимая их ногами, откидываясь назад, опираясь руками на чуть согнутые колени, плотно придавливая к полу. — Дейдара, у тебя есть при себе пистолет? — Прохладно интересуется Учиха, не двигаясь с места и не сводя взгляда с лица своей жертвы, с замиранием сердца ожидая его пробуждения. — Нет, но у меня есть складной нож, да. — Тсукури присаживается рядом с ним на корточки, уперев локти в колени, свесив с них руки. — Сойдет. — Удовлетворенно кивает Учиха, чуть поерзав на своем странном месте, устраиваясь удобнее. — Дай его мне. Блондин без пререканий достает из заднего кармана своих синих джинс искомое и оставляет на полу рядом с руками Итачи. Тот подбирает оружие и убирает в карман своей куртки, и тут же возвращает руку на колено мужчины. — Теперь встань у дверей и следи, чтобы никто не вошел. Ненужные свидетели нам не нужны. — Ты выбрал не самое удобное место… — Если бы ты его не вырубил — все было бы проще. — Ладно-ладно, хм. — Подрывник поднимает руки вверх, изображая жест «сдаюсь», с кряхтением встает на ноги и направляется к дверце, приваливаясь к ней боком, упираясь взглядом в небольшую проемную щель. Итачи быстро устает ждать, опасаясь, что кто-нибудь заявится сюда в неподходящий момент, и на отмах бьет по лицу пленника наотмашь открытой ладонью, потом еще раз, с другой стороны. Светло-серые, почти белые глаза резко распахиваются и с трудом фокусируют взгляд на окружающем пространстве. — Наконец-то вы очнулись, Хизаши-сан.