Вкус чая

Абарая Ренджи охватил интерес к рисованию. Внезапно пробудившийся в нем порыв заставлял его почти все свободное от работы (и пьянок) время посвящать долгим посиделкам в компании карандаша и бумаги. Надо сказать, что в нем все это время спал талантливый художник - несколько месяцев изучения приобретенных в Каракуре книг, посещения специализированных курсов (опять-таки в родном городе временного шинигами) и постоянной практики подняли его владение карандашом и кистью на более высокий уровень. Теперь ему удавалось добиться заметного сходства с оригиналом. В Обществе Душ позировать ему соглашались только самые сговорчивые представители шинигамской власти - Киораку, которому в принципе было все равно, где лежать, и Укитаке, который по доброте душевной не мог отказать решительно настроенному лейтенанту. Кроме того, обоим очень льстило то, что их используют в качестве моделей. Заскакивающая время от времени на чай к Сой Фонг Йоруичи-сан тоже с радостью вызывалась попозировать, но рисовать ее Абарай очень стеснялся - она норовила принять какую-нибудь соблазнительную позу или вовсе потребовать изобразить ее природную красоту во всем великолепии, то есть без одежды. "Как же мне осточертели эти отчеты!" - лейтенант шестого отряда обессиленно опустил голову на стол, со стуком познакомив свой многострадальный лоб с деревянной столешницей. Бьякуя оторвался от своего занятия и устремил равнодушный взгляд на источник звука. - Слишком много шума. Мешаешь работать. - Извините... - виновато пробормотал Ренджи, потирая ушибленное место ладонью, и снова взял в руки кисть. Вот так сидеть и терять время на бумажную работу для непоседливого лейтенанта было настоящей пыткой. Однако свалить все на капитана и исчезнуть, как это любила делать Рангику, у него не хватало духа. К тому же он уже и без того несколько раз тесно общался с Сенбонзакурой, и лишний раз доводить Кучики ему не хотелось. Вид белого листа уже вызывал у него неприязнь, поэтому он решил немного отдохнуть и незаметно понаблюдать за главой великого клана. Бьякуя был поглощен работой. С легким шорохом кисть скользила по бумаге, оставляя после себя тщательно выписанные символы. Тонкие изящные пальцы держали ее настолько легко и расслабленно, что казалось, будто она движется, управляемая только силой мысли невозмутимого капитана. Белые наручи идеально обхватывали запястья, подчеркивая их нежность и изящность. Между ними и краешком рукава косоде виднелась полоска белоснежной ухоженной кожи. Капитанский хаори со стоячим воротником, безупречно чистый и отглаженный, придавал стройному капитану более мужественный вид. Некогда прикрытая традиционным шарфом главы клана шея теперь представала перед лейтенантом во всей красе. Слегка прикрытые веки с линией по-девичьи пушистых ресниц делали его спокойный фиалковый взгляд очень выразительным и слегка печальным. Аккуратный точеный носик время от времени слегка морщился, когда капитан пытался подобрать подходящее описание для своего отчета. Бледные тонкие губы и шикарные черные волосы, тонкими прядками спадающие на его лицо, довершали портрет практически идеального представителя боевой мощи Общества Душ. Перепачканные тушью пальцы Абарая сами собой полезли в огненно-красную шевелюру, где, среди непослушных прядок, затянутых черной лентой, притаился небольшой карандаш. По мнению Ренджи, капитан был настолько занят, что и не заметит, как его бравый лейтенант вместо отчета изобразит его портрет. Он фатально ошибался. Бьякуя вот уже почти полчаса пытался понять, почему Абарай так на него таращится. После долгих размышлений все варианты по поводу проблем с внешним видом (например, не появилось ли по неосторожности пятно туши на благородном носу?) были им безжалостно отсеяны, и капитан остался в недоумении. Была, правда, еще одна мысль, от которой Кучики становилось тошно... Он старался об этом не думать, но проклятая мысль так и лезла в голову, не позволяя сосредоточиться на работе. Тонкие пальцы изо всех сил сжали кисть. Неужели Абарай... Сам Бьякуя был категорически против мужеложества. Подобный вид отношений вызывал в нем неудержимое отвращение и презрение. Но в эти минуты он просто не смог подобрать другого оправдания странному взгляду лейтенанта, и против воли вконец растерявшегося капитана на его щеках проступил едва заметный румянец. Ренджи старательно водил карандашом по бумаге, накладывая штрих за штрихом. Неожиданно ему пришла в голову восхитительная идея: для полноты образа Кучики-тайчо не хватает чая! Он вскочил и резво вылетел из помещения, забыв прикрыть за собой двери. Бьякуя позволил себе вздохнуть и прикрыть глаза рукой. По его мнению, с Абараем явно творилось что-то не то. Сначала он таращится, чуть ли не открыв рот, а затем неожиданно сбегает из комнаты в неизвестном направлении... Кучики потер усталые веки и только открыл глаза, собираясь продолжить работу, как его взгляду предстало новое зрелище: взлохмаченный запыхавшийся лейтенант с подносом, на котором дымилась чашка чая, распространяя по комнате восхитительный аромат. - Вашчайкапитан!!! - выпалил Ренджи на одном дыхании, глядя на главу клана пылающими от предвкушения глазищами. Бьякуя протянул руку и коснулся чашки дрогнувшими пальцами, после чего решительно взял ее и поставил рядом с собой на стол. - Благодарю. Довольный Абарай кивнул и торопливо уселся на свое место, с торжеством схватившись за карандаш. Капитан проводил его взглядом и снова вернулся к отчету, время от времени пристально глядя на дымящуюся чашку. "И что, интересно, он туда добавил?" - подумалось ему внезапно. Аромат чая манил, окутывал Бьякую легкой пеленой, завораживал, и тот наконец не выдержал. Вкус у чая был отменный. Как раз тот сорт, который благородный Кучики так любил. Сделав несколько неторопливых глотков, он прислушался к ощущениям. Кажется, все было в порядке. Неужели все беспокойства были напрасны? Ренджи наконец закончил свое бессмертное творение и с удовлетворением распрямил усталую спину. У него было достаточно времени, и он мысленно возблагодарил усидчивость капитана, который так долго сидел, почти не меняя позы. Его настолько захватило горделивое восхищение самим собой, что он уже почти ничего не замечал. Между тем уже довольно давно не слышно было скрипа пера, а место за капитанским столом пустовало. - Позволь мне посмотреть. - раздался над самым ухом тихий завораживающий голос. От неожиданности Абарай слишком резко развернулся и едва не упал - Бьякуя стоял за его спиной и хладнокровно смотрел на портрет. - Пппожалуйста. - дрожащим голосом произнес Ренджи, протягивая капитану лист. Тонкие пальцы аккуратно захватили его за край и поднесли к глазам. С минуту капитан молчал, рассматривая рисунок. Потом осторожно вернул его автору и устремил взгляд в окно. - Замечательно. - сказал он наконец, и его губы затронула тонкая тень улыбки. - У вас талант, лейтенант Абарай. Ренджи покраснел и опустил глаза. Тихо прошелестела ткань хаори, мелькнув в проходе ослепительной искрой, с легким шумом задвинулась бамбуковая дверь. В воздухе остался едва различимый аромат сакуры, уже почти смешавшийся с запахом остывающего чая. Абарай все так же сидел у стола, сжимая в руке карандаш, а в его ушах все еще звучал мягкий голос главы благородного клана Кучики: - Ты оставишь мне его на память, Ренджи?