Друг за друга, если надо, Вступим в драку и умрем. И за это нам награда: Вместе весело живем! (с) Король и Шут «Песня Мушкетёров» А в кипящих котлах прежних войн и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов, Мы на роли предателей, трусов, иуд В детских играх своих назначали врагов. И злодея слезам не давали остыть, И прекраснейших дам обещали любить. И друзей успокоив и ближних любя, Мы на роли героев вводили себя. (с) В. Высоцкий «Баллада о борьбе»
— Ску-у-ука! Скука. Скука-а-а. Ску-ка. С-с-скука. Римус закатил глаза: Блэк, лежащий поперёк кровати, занимая каким-то образом её всю, повторял это несчастное слово уже с минуту, наверное. С разными интонациями, пародируя различные голоса, то трагическим шёпотом, то громогласно вопя. Дело было, собственно, в том, что наступили пасхальные каникулы. Второй курс вовсе не завалили уроками, погода стояла тёплая. В замке наступило странное затишье: все поголовно ленились. Казалось бы, самое раздолье для Мародёров, но не тут-то было: после последней выходки суровая МакГонагалл предупредила, что “ещё один подобный фокус и вы, молодые люди, отработкой не отделаетесь”. Скрипя сердцем, ребята приняли решение затаиться и обождать. И вот теперь Мародёры сидели в спальне и изо всех сил старались вести себя прилично. Результатом всего этого и стало раздражительно-отвратительное настроение Сириуса, попросту неспособного вести размеренный образ жизни. Джеймс, сидящий на подоконнике, словно взъерошенный воробьишка, полностью разделял мнение своего лучшего друга. Он тяжело вздохнул и передёрнул плечами: — Ну и что ты предлагаешь, м? Блэк душераздирающе застонал, картинно закрыв лицо руками. — Я не зна-а-аю... Эх... Вот бы придумать игру...И чтоб на всю жизнь! Люпин вздохнул и захлопнул книгу. — Ребят, ну почитайте что-нибудь... — Я уже прочита-а-ал то, что хотел... — И что же? — Ту книжку... Ну, которую ты мне давал... Люпин скептически посмотрел на страдающего друга. А тот вдруг резко сел, вытаращив глаза так, точно его посетила очередная "потрясающая" идея. — Парни, парни, парни! Поттер встрепенулся, с надеждой глянув на друга. А тот уже успел вскочить с кровати и извлечь из тумбочки довольно толстый томик. На тёмно-бордовом переплёте виднелась золотистая надпись: "Три мушкетёра". — Знаете, что это, Господа? Питер пожал плечами: — Книга?.. — Браво! Глубокомысленно, Питти! Это не просто книга! Это... Игра! Ну, на всю жизнь! Поттер непонимающе нахмурился. — Чего? Это ж просто маггловская книжка... Тут подскочил уже Римус: — Нет, Джеймс... Это не просто книга!.. В следующие полчаса двое из четверых, перебивая друг друга, взахлёб рассказывали о том, что же такого в этой истории особенного. Они зачитывали отрывки, размахивали руками и сияли совершенно одинаковыми улыбками. Глаза Поттера и Петтигрю постепенно тоже начали сверкать. Однако, было решено, что сначала книгу надо прочитать всем, а потом уже играть. Джеймс и Питер уткнулись в том и буквально пропали на два дня. Благо теперь им не мешали стенания Сириуса, вместе с Люпином занявшегося изготовлением шляп, плащей и, конечно, шпаг... Шпаги сначала хотели сделать самые настоящие, трансфигурировав из подручных материалов. Но знаний для такой тонкой работы мальчишкам не хватало, да и разумный Римус предположил, что такая натуралистичность не понравится декану... Шпаги заменили палки, да и плащи были сделаны кое-как. Перья для шляп выпросил деликатный Люпин у Хагрида. С самими шляпами вышло и вовсе интересно: обаятельный Блэк сумел выклянчить их у девчонок. Да, это были совсем не те шляпы, скорее уж шляпки, но после кое-каких магических (и не очень) манипуляций, они стали более-менее подходить. Девчонки не очень поняли задумку мальчишек, но украдкой наблюдали за тем, как те силились придать палкам хотя бы внешнее сходство со шпагами, а петушиные перья связать вместе, имитируя страусиные.***
Мародёры, прикинувшиеся мушкетёрами, сидели во всё той же комнате и решали жизненно важный вопрос: кому кем быть. Блэк, подкидывая свою любовно окрашенную в серебристый цвет шпагу, вслух размышлял: — Ну, ты Питер, точно будешь Портосом... — Ты намекаешь на мою комплекцию?.. — Я намекаю на твой добрый, но простодушный характер, тупица! А про комплекцию ты сам сказал... А ты, Римус... — Я Арамис. Это точно. Сириус нахмурился, а потом кивнул: — Ну да. Такой же таинственный. И моралист к тому же. А я буду Д'Артаньяном... — Эй! — Джеймс удивлённо вскинул брови. — Я им хотел быть! — Поздно, я первый сказал... — Блэк, да какой из тебя Д'Артаньян?! Ты почитай, как он описан... Где это? А, вот: “Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы — признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые — неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже если на нем нет берета, — а молодой человек был в берете, украшенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючковатый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для зрелого мужчины”. — И что? Берет и я могу напялить! — Да ты бледный как поганка! И нос у тебя не крючковатый... — У тебя тоже! — Но я хоть не бледный! И вообще! Он порывистый, несдержанный, а ты... — А я что, сдержанный?! — Нет, но ты двигаешься не достаточно импульсивно: воспитание, муштра, всё такое... Сириус казалось побледнел ещё больше и отшвырнул шпагу в сторону, закатывая рукава мантии. — Ну, Поттер... Ты сейчас огребёшь... Берет не понадобится... Блэк схватил не успевшего сориентироваться Джеймса за грудки и сильно встряхнул, повалив на пол. Однако Поттер уже пришёл в себя и лучшие друзья принялись кататься по полу, громко ругаясь и нещадно мутузя друг друга. Люпин застонал и схватился за голову. — Агуаменти! Хватит, ребят! Мальчики вскочили: мокрые до нитки, хватающие ртом воздух, точно выброшенные на берег рыбы. Синхронно повернулись к их разнявшему. — Джеймс... По-моему, кое-кто страх потерял... — Это точно... Рем! Какого дракла?! — А как вас ещё разнять? Так... Двое на одного - нечестно! Послушайте! Вы оба несдержанные, оба крутые и всё такое, но есть же ещё Атос! Он отважный, благородный... старший, умный, принципиальный, с нелёгкой судьбой... Аристократ, к тому же и ведёт себя соответственно... Римус многозначительно посмотрел на Сириуса, предусмотрительно отскочив от пылающих праведным гневом друзей. Блэк сморщил нос, а затем коротко кивнул. — Согласен. Атос даже круче. Поттер скептически фыркнул, явно считая, что круче главного героя книги быть никого не может.***
— Стой, каналья! Снейп закатил глаза и обернулся, выхватывая из кармана палочку. Ну, да. Кто бы сомневался: как всегда, четверо неразлучных идиотов. Только одеты были как-то странно: голубые плащи с белыми крестами, шляпы с перьями. Стали, ухмыляются. — Я ж говорил вам: он вылитый Рошфор, — тихо, но отчётливо сказал Блэк, чуть щурясь. — Нос, волосы и вообще личность неприятная... — Но он же в книге ничего такой… Не страшный... — с сомнением протянул Поттер, — впрочем, ты прав, mon ami... Кто, если не он. Хэй ты, кардинальский пёс! Бери шпагу и защищайся! Удивление Северуса было настолько сильным, что он даже не использовал волшебную палочку, тупо глядя на брошенную Петтигрю к его ногам палку, к которой было приделано подобие эфеса. Палка была грубо окрашена в серебристый цвет и очень напоминала шпагу, правда, довольно кривоватую. — Вы совсем свихнулись? — презрительно сказал он, с ненавистью и жалостью глядя на неразлучную четвёрку. — У вас и раньше с мозгами туговато было, а сейчас видимо... — Тысяча чертей! Клянусь, ещё немного, и я убью его не дожидаясь, пока он возьмётся за оружие! — Спокойно, шевалье... — вкрадчиво произнёс Люпин. – Господь не одобряет кровопролитие, если только… — А аббатам слова не давали! — ... если только проливаемая кровь не принадлежит подлецам и трусам. — Золотые слова настоящего мушкетёра! — Поттер с чувством похлопал тонко улыбающегося Римуса по плечу, а потом вновь перевёл взгляд на Снейпа. — Защищайтесь, граф! Северус инстинктивно сжал палочку, делая шаг назад. А потом заметил, что ни у Джеймса, ни у его дружков в руках кроме шпагозаменителей ничего и нет. — Детский сад, - цедит он сквозь зубы. — Я в ваших тупых играх не участвую! — Сдаётся мне, господа, этот кардинальский прихвостень струсил! — Вы правы, мой юный друг… — у Сириуса вид скучающе-спокойный. Он не пытается кинуться в драку вперёд друга, просто стоит рядом, опустив руку со шпагой. При этом, опасность от него исходит нешуточная: как от сжавшейся пружины: щёлкни — и разожмётся, ударит... Убьёт? — Придурки конченные! С дороги, Блэк! И убери от меня свою палку! Северус оттолкнул плечом Римуса, прошёл мимо презрительно глядящего на него Сириуса и удалился, нервно оборачиваясь. — Ну вот... — Поттер расстроенно сел на траву. — А я говорил вам, — с удовольствием произнёс Питер, — что Снейп сдрейфит и свалит! Ну, какой из него граф-то? — Ну, так-то оно та-а-ак... — со вздохом протянул Джеймс. – Но где нам тогда Рошфора искать-то?***
— Так-так-так… Выходит, это есть те самые нарушители, Гораций? — Они самые! Эти юные негодники наложили какое-то мудрёное заклятие на дверь, в результате чего четверо моих слизеринцев сейчас в больничном крыле! Они все с ног до головы обросли шерстью! А вчера ещё трое весь день вместо нормальной человеческой речи могли выдавить из себя только кваканье! И никто не мог это исправить, ни я, ни мадам Помфри, ни даже профессор Флитвик! Сегодня пострадавшие уже могут говорить. И они сказали, что это они, эти ваши гриффиндорцы, подсыпали им что-то в завтрак! Раздался сдавленный смешок. Дамблдор поверх очков-половинок посмотрел на четырёх третьекурсников, стоявших поодаль, опустив головы. — Я понял вас, Гораций. И непременно приму меры. — Вы уж постарайтесь, директор! Зельевар ушёл, прикрыв дверь, после чего почти сразу начал говорить молчавший до этого староста Томас: — Профессор Дамблдор! Вы же видите: они смущены и полны раскаяния! — Смущены и полны раскаяния? — Альбус чуть улыбнулся в усы и покачал головой. — Что-то я не очень-то верю этим хитрым лицам. Особенно этому, с физиономией Поттеров. Ох уж эти Поттеры... Я помню вашего отца, Джеймс. Он был талантливым учеником, но вечно попадал в переделки. Видимо, вы унаследовали этот талант... Джеймс вскинул голову и широко улыбнулся, видя, что директор не очень-то и злится. А Альбус между тем продолжал: — Профессор Слизнорт сказал, что вы показали довольно высокий уровень магического мастерства. Однако семь слизеринцев за два дня — это уже слишком. Я с пониманием отношусь к разного рода шуткам, но на сегодня хватит. Хватит розыгрышей! По просьбе профессора Слизнорта я назначаю всем четверым у него недельную отработку. И не вздыхайте! Заслужили! Мистер Томас проследит за тем, чтобы вы не забыли о наказании. А теперь все марш в гостиную! Едва дверь за гриффиндорцами закрылась, Альбус тихо проговорил: — Десять баллов Гриффиндору за потрясающее волшебство.***
— Господа... Джеймс вошёл в спальню, прикрыв дверь. Остальные трое шестикурсников валялись на кроватях: Римус читал учебник по Истории магии, а Питер в который раз проигрывал Сириусу в шахматы. Блэк сделал небрежный жест рукой, явно намекая Сохатому на то, что отвлекать его от близкого триумфа не стоит. Поттер нетерпеливо прошёл вперёд и плюхнулся на кровать Люпина, который еле успел поджать ногу, спасая её от встречи с Джеймсовым задом. — Господа! Есть дело! Мы должны спасать королеву! Питер зевнул и потёр переносицу, силясь понять, как бы так извернуться, чтобы ладью не съел конь Бродяги следующим же ходом. — И что от нас необходимо Минерве? — обречённо спросил он, и стащил со стола шоколадную лягушку, явно вознамерившись подзаправить мозги. Джеймс же с воодушевлением продолжил: — Надо помочь ей... Там новые пособия привезли, надо в кабинете прибрать всё по-быстрому и туда всё затащить, расставить, а она не может: у неё уроки. Ей и так переехать временно в старый класс пришлось. Вот. Тишина. Люпин только пожал плечами и продолжил читать. Сириус, лениво отбросив с лица волосы, с каким-то брезгливым изяществом передвинул фигуру и, еле заметно улыбнувшись, чуть приподняв брови, вкрадчиво произнёс: — Мат. Петтигрю ударил кулаком по доске. — Проиграл! Опять! Сударь, вы явно жулик! Брови Сириуса поползли ещё выше. — Вы смеете упрекать меня в жульничестве? Всё, дуэль! Швырнув в лицо Питера попавшимся под руку носком (видимо, вместо перчатки), Блэк схватил подушку и с силой начал бить ею по голове Хвоста. Тот, взвыв, скатился с кровати, переползая на соседнюю и стягивая подушку с неё. Наблюдая за завязавшейся потасовкой, Джеймс сердито нахмурился и перевёл взгляд на Люпина. — Но ты-то поможешь? Римус вздохнул и мягко улыбнулся: — Прости, друг мой... я немного, как ты видишь, занят. К тому же, королева и сама вполне может справиться. Поттер побагровел от злости и вскочил. — Ах, вот как! – громко воскликнул он. — Что ж! Тогда я пойду и помогу ей! Сам! Один! А вы продолжайте, не буду вас отвлекать! Удачи, господа! Дверь громко хлопнула. Оставшиеся Мародёры переглянулись и коротко кивнули друг другу, после чего Сириус быстро спустился вниз. Поттер ещё был в гостиной: задержался, чтобы накинуть забытую на кресле мантию. — Это нужно королеве, или это нужно Вам? — испытующе глядя на друга произнёс Бродяга, облокотившись о перила. Джемс на него не смотрел, но Сириус видел, как нервно дёргались желваки на его лице. Наконец, Сохатый выдавил из себя: — От этого дела зависит ещё и благополучие одной девушки... Это нужно мне... — лёгкая усмешка, — Атос. — Ну, так чего же мы ждём?..***
В трактире пахло алкоголем, потом и жаренным мясом. За столиком в углу сидели два молодых человека. Оба брюнеты, худощавые, с фениксами на футболках. Оба усталые и какие-то чуть помятые: у одного на щеке царапина, у другого костяшки сбиты в кровь. Они разлили огневиски и выпили. Не чокаясь. Тот, чьи волосы длиннее, тут же вновь наполнил стаканы. А его друг снял очки и устало потёр глаза. Они не произносили имён тех, кого поминали этим вечером. — Иногда мне кажется, что эта война никогда не закончится… — с какой-то совсем не свойственной ему тоской тихо произнёс Поттер, водружая очки обратно на нос. Блэк пожал плечами и многозначительно слегка стукнул дном своего стакана о край стакана друга, после чего сделал большой глоток. — Война, mon frère, никогда не кончается. Просто она не всегда касается нас. — Я сейчас совсем не настроен на философию, — поджал губы Джеймс, тоже отпивая из стакана. — Скажи лучше, почему ты сегодня как придурок себя вёл во время стычки? Бродяга недоумённо приподнял брови. — Откуда такие выводы? — Оттуда. Лез в самое пекло… — Я всегда лезу. — Палил не глядя… — Брехня. Я попадал. — Да ты в драку полез, когда тебя разоружили! С Гойлом! Он же тебя раза в два крупнее! — И что? Ему это сильно помогло? — Нет, но... — Джеймс обрывает сам себя, фыркает и осушает стакан, который Сириус тут же наполняет снова. — Блэк, в чём дело? Сириус молча цедил виски, глядя в мутное, давно не мытое окно. Поттер выжидательно смотрел на него, мерно постукивая пальцами по столу. Было видно, что стук начинает раздражать Блэка, но тот всё равно упрямо молчал. Только подбородок поднимал выше и ещё сильнее отворачивался к окну, демонстрируя другу тонкий аристократический профиль, отражающий высшую степень равнодушной гордости. — Блэк? — Что вы хотите услышать, сударь? — поморщившись, поинтересовался Сириус, наливая себе ещё виски. Джеймс всегда удивлялся тому, сколько его друг может выпить: у самого Поттера уже шумело в голове. — Я хочу услышать от Вас, mon cher ami, с чего вы такой сегодня нервный? Где ваше хвалёное хладнокровие, граф? — Оно, шевалье, нынче обитает в заднице. Примерно там же, где Ваше чувство такта. Впрочем, им Вы никогда не отличались... Джеймс издал протяжный стон и снова выпил: с таким другом только спиваться и остаётся. — Бродяга, хорош выпендриваться. Что случилось? Я тебя тысячу лет знаю, меня не обманешь. Сириус вздохнул и опустил голову. Отпив виски, медленно, тягуче проговорил: — Я расскажу тебе одну историю... — Да сдалась мне твоя история! Ты скажи, что случилось! — Я. Расскажу. Тебе. Одну. Историю, — с нажимом повторил Блэк, посмотрев на Поттера. Тот в ответ закатил глаза и пожал плечами: — Ну, валяй. Сириус чуть усмехнулся и начал рассказ, периодически прихлёбывая из стакана и гипнотизируя бутылку, опустевшую уже наполовину. — Один мой друг (мой друг, не я) однажды сделал большую глупость. Ну, глупостью это не было, на самом деле. Но его поступок стал одной из причин глупого поступка... Дорого ему человека. В общем, у моего друга был брат. Такой, вроде весь из себя мило-невинный, младшенький, но со своими тараканами. Таких манер, такого ума во всей Британии не сыщешь. Хороший парень. Но поссорились они. Крепко поссорились. Долго не общались почти... А потом как-то столкнулись. Ну и стал друг мой что-то брату своему говорить, да и схватил того за руку… Рукав задрался, а там... — Блэк схватил Джеймса за предплечье. — Клеймо. Чёрная метка. И всё. И рухнуло что-то. Совсем. Подрались они и разошлись. Уже насовсем. За полтора года ни слова друг другу не сказали... Поттер уже не фыркал. Он молчал, только вздрогнул, когда Бродяга его схватил. А тот так руку и не убрал, дальше говорит. Джеймс залпом допил остатки огневиски в стакане, но в этот раз Сириус не подливал. Просто говорил дальше, а глаза были какие-то жуткие совершенно. — И тут, совсем недавно, мой друг узнал, что брат его умер. Убили брата. Кто, как — неизвестно. Но вроде свои же и прихлопнули. Свои же, ты представляешь? Ну не суки ли, а?! Лицо Блэка исказилось гримасой, но он тут же закрыл его ладонью, свободной от Поттеровской руки. И глухо продолжил: — Вот я теперь и переживаю… .За друга моего… За его брата. Вот скажи, что делать? Другу? Он ведь себя виноватым чувствует. Потому что… Бросил он б-брата. Одного. Не подсказал. Не вытянул. Не помог. Бродяга сглотнул, а потом, точно спохватившись, нервно схватился за бутылку, снова наполняя стаканы. Глотнув, посмотрел Джеймсу в глаза и еле слышно спросил: — Что делать ему? Моему другу?.. Поттер не отвёл глаз, хотя пронзительный взгляд друга выдержать очень сложно. Выпив (для храбрости), он спокойно заговорил, слегка сжав всё ещё держащую его руку Блэка: — Не знаю, что делать твоему другу... Но моему надо выпить. Пойти спать. И не думать всякую чушь. И уж точно не воображать себе каких-то там друзей, когда у него есть такой друг, как я. Друг, которому можно всё рассказать спокойно и без ненужных этих... Метафор? Аллегорий? Рема бы сюда за умными словами... Бродяга нервно рассмеялся, опуская голову, как бы прячась за свесившимися на лицо волосами. — Ты прав, Джей. Прости. Что ж. Выпить — это не самый плохой совет, надо отдать тебе должное. Они пили довольно долго. Прикончив одну бутылку, заказали вторую. Им было за кого пить сегодня. Им было, кого помянуть: теперь всегда есть кого, если честно. Напиваться, на самом деле, не стоит: через часов шестнадцать в дозор. Но сегодня можно. Сегодня они поминали младшего брата одного Блэковского друга. Они пили до тех пор, пока Джеймс, выдав какое-то невнятно-умное изречение (кажется, что-то из Верлигия), не рухнул лицом в стол, мило засопев. Посмотрев на всклоченную макушку Поттера, Сириус осторожно стянул с его носа очки и положил в сторону, после чего вновь приложился к стакану. Выпив, он отчётливо произнёс: — Разучилась пить молодежь, а ведь этот еще из лучших!..***
В ходе сражения главное забыть о том, что ты — живой человек. Если хоть на миг вспомнить об этом – пиши пропало. Страх, он приходит незаметно, просачивается под кожу. Ты ещё сражаешься, но уже делаешь глупости, потому что уже начинаешь защищать себя, своё тело. А надо просто бить. Аластор Грюм расхаживал взад-вперёд по небольшой комнате в штабе Ордена Феникса. Вчера произошла какая-то стычка между пожирателями и орденцами. Об её итогах он знал лишь то, что его орлы, его отважные ребята… Бежали. Это не давало ему покоя, проще говоря, он хотел кого-нибудь прибить. Желательно, голыми руками. Дверь кабинета приоткрылась и внутрь вошли двое участников вчерашнего сражения. Молокососы, но талантливые. Хорошие парни. Были. Пока не вильнули хвостом, драпанув от врага. — Ну что, гриндилоу несчастные... Рассказывайте. Как так вышло, м? Почему я узнаю, что шесть МОИХ людей бегут от сволочных пожирателей… А?! Поведайте мне душещипательную историю ваших вчерашних “подвигов”! Я жду! Молчите? Черти водяные! В Азкабан всех отправлю! Собственноручно убью, гады!!! Что ж вы делаете-то?! Аластор был в ярости. Впрочем, Люпина это не шибко и удивило. Он сам вспоминал вчерашний день с содроганием, болью и почти отвращением. Поэтому он, как и Питер, сейчас молчал, выжидая момент, чтобы всё же рассказать о том, что случилось. — Трое!!! Трое наших подохли, а вы драпанули, гады!!! Шкуры свои спасали... С... Сволочи! Их же тоже было шестеро, как и вас вначале! Почему не сражались?! А? И где он? Где ваш приятель с его патлами? М? Где Блэк, я вас спрашиваю?! Молчите? А я вам скажу! Он ранен, да? Проклят? Перебежал на ту сторону? Забился в угол и сидит? Где Блэк, мать вашу?! — Мистер Грюм... Послушайте... — вкрадчиво начал Люпин. — Нас действительно было шестеро против шестерых... — Они напали на нас внезапно, из-за угла! — подхватил напуганный, но уверенный в своей правоте Хвост. — И прежде, чем мы успели хотя бы выхватить палочки, двоих из наших скосили убивающим! А Блэк... — А Блэка настолько тяжело ранили, что он немногим отличался от убитого. В Сириуса попали режущим, исполосовав плечо до кости. Он дважды пытался подняться... — И дважды валился на землю, но, тем не менее, мы не сдались! — Мы не сдались. Нас попытались уволочь силой: видимо, им нужны были “языки”, но у нас получилось скрыться. Бро... Сириуса же они оставили там же, где трупы, полагая, что с ним уже не было смысла возиться. — Вот как было дело! — воскликнул обиженный до глубины души Петтигрю и уже тише, как-то не уверенно добавил: — Чёрт подери... — Питер, ну... Не всякий бой можно выиграть! Годрик Гриффиндор, если верить летописям, проигрывал Салазару Слизерину примерно в трёх дуэлях из десяти. А Мерлина Моргана усыпила вечным сном! — Вот! Именно! Кстати, между прочим, Римус одного из этих г-гадов сумел проклясть его же собственной палочкой! Потому что его собственную палочку сразу выбили экспеллиармусом. Грюм уже не кричал, а слушал очень внимательно. По всему выходило, что ребята-то его не такие уж и малодушные подонки. Не повезло, да. Но со всеми бывает, на самом-то деле. — Убил? — коротко спросил он, потерев пальцем один из своих многочисленных шрамов. Тихоня Люпин пожал плечами и вздохнул: — Ну, я не уверен... Но он не скоро будет в строю... — Ну, один из шести... — скромно начал Питер, а потом осёкся под пытливым взглядом Лунатика и уже громче исправился: — Троих так уж точно! Аластор хмыкнул. — Что ж... Это меняет дело. Молодцы. Молодцы, что сумели им досадить. И что друга своего не бросили тоже... Оп-па... А вот и Блэк! Жив и здоров, раз уж сюда свою тушу дотащил, чего вы мне тут втираете? В комнату и правда вошёл Сириус. Вид у него был довольно бледный, да и правую руку он держал, неестественно прижимая к корпусу. Коротко кивнув Грюму, он встал между друзьями. Аластор чуть усмехнулся. Нет. Всё же эти сосунки те ещё занозы в заднице... В заднице пожирателей. — Опоздал ты, Блэк, на разбор полётов. Валите отдыхать, фестралы чёртовы, а то кое-кто из вас того и гляди в обморок хряпнется. И помните: постоянная бдительность! Все ваши косяки от того, что вы ходите, пасть разявив, ничерта вокруг не слыша! Всё, пошли отсюда, у меня дел кроме вас хватает! Друзья вышли молча. Только на улице Сириус задорно улыбнулся и заявил: — Он нами доволен. Римус только покачал головой, а Питер вдруг забавно нахмурился и заметил: — Ребят, мне одному это всё напоминает ту книгу... Ну... Про мушкетёров?.. Блэк сплюнул сквозь зубы и кивнул, усмехаясь: — Ага. Я ж с самого начала говорил: игра на всю жизнь. Диалог был прерван вылетевшим откуда-то из-за поворота Поттером. Ещё более взъерошенный, чем обычно, он увидал друзей и как-то разом облегчённо выдохнул. — Парни... Живые... Я так пересрался! Мне только что Фаб сказал, что вчера какая-то стычка была и кого-то из наших, он не знал кого, убили! Сказал, что вы там тоже были... Чёрт. Джеймс закрыл лицо ладонями, а потом разом сгрёб всех троих в объятья. Сириус сдавленно зашипел: — Полегче, Олень, твою мать! Копыта! Копыта убери! Сохатый отстранился и внимательно вгляделся в бледное, искажённое болью лицо друга. — Ясно... — Как Лили? — решил перевести тему Римус. — Лили? Врачи говорят, что может быть сегодня… Или уже завтра. Но дело уже на часы идёт, — Джей радостно, хоть и нервно, улыбнулся. — Это же здорово! Иди к ней! — мягко кивнул Лунатик. — Ей нужна твоя поддержка. Поттер поморщился: — Я знаю, но... Чёрт, парни, мне так стыдно! Вас там вчера чуть не... Ну, в общем, драка вчера была. А я в кустах отсиделся, выходит! — Не мели чушь! – отрезал Бродяга, поджав губы. — У тебя жена того и гляди родит! Ты вообще должен из дома нос не высовывать, если хочешь сохранить жизнь и здоровье ей и ребёнку! — Я знаю, но... — Никаких “но”. И вообще. Вы как хотите, а я домой пошёл: спать хочу ужасно. Только вот, далеко уйти не вышло. Несколько громких хлопков, а затем — страдальческий Блэков стон. — Ну ёлыпалы! Опять? Серьёзно? Человек восемь в чёрных мантиях и белых масках. Только пока не нападают. — У вас есть шанс выжить. Временно, — с насмешкой произнёс один из Пожирателей. — Палочки на землю. — А ну-ка идите своей дорогой... Господа... — презрительно выплюнул Римус, еле сдерживаясь, чтобы не оскалиться, — это лучшее, что вам следует сделать. — Проваливайте, проваливайте... — вторил ему Питер, сглатывая, но упрямо сжимая палочку побелевшими пальцами. — Палочки на землю. Лорду нужны живые и говорящие пленники, а не трупы, — со смешком повторил человек в маске. Блэк, облизав губы, тихо заметил: — Их дохрена... А нас трое... — Вот именно, — так же тихо вторил Люпин. — И мы опять проиграем. Или... — Или умрём, — еле слышно прошептал Петтигрю, широко распахнутыми глазами суматошно оглядывая врагов. — Хэй! Какого чёрта нас трое, когда четверо?! — шёпотом, слышным на всю округу, возмутился Джеймс. Блэк закатил глаза: — Нас будет трое, из которых один раненный. В придачу — будущий папаша, который сейчас же валит к своей почти рожающей жене, потому что так надо. А скажут — скажут! — что нас было четверо! — Я никуда не пойду! — Джеймс был твёрд и решителен и сейчас его не мог переубедить никто. Даже Блэк. Римус вздохнул, осознавая всю безнадёжность ситуации, а потом, что-то вспомнив, чуть улыбнулся и со смыслом произнёс, покосившись на Бродягу: — Атос, но отступать как-то... Пожиратели удивились внезапному смеху этих четырёх почти-уже-трупов. Удивились они и тому, что после этого один из них (неприлично красивый и длинный) с жутко пафосным лицом громко провозгласил: — Мы будем иметь честь атаковать вас!.. В драке главное забыть о том, что ты — живой. Но вот помнить о том, что друзья твои пока ещё живы, стоит. Потому что отвага отвагою, но и про оборону забывать не стоит. Защищай своих, а они уж тебя прикроют. Главное, чтобы тем, кто не участвует в битве, не пришлось потом тебя оплакивать... Нет. Главное — одержать победу. Любой ценой. Вспышки заклятий слились в сплошное зарево. Сквозь гул, свист, вопли, раздался отчётливый, звонкий голос: — Один за всех! Три других голоса вторили ему: — И все за одного!***
Этот день должен был стать ужасным, потому что с самого утра был плохим. Мерзкая погода. Противное похмелье. Странное предчувствие. Сколько раз Блэк сам себе говорил, что чутью верить надо? Не сосчитать. И опять, опять не поверил. Теперь вот расплачивается. Не смотреть по сторонам. Не думать об этих развалинах. Не кричать. Упасть на колени. Заглянуть в распахнутые карие глаза. Не-кри-чать. Поправить очки на длинном носу. Не дрожать от холода кожи. Не думать. Думать. Д’Артаньян должен был умереть последним. Портос никогда не был предателем. Где что-то пошло не так? Где? Когда? Почему Один погиб за Всех тогда, когда, как выяснилось, “Всех” уже и не было? Почему он? Почему именно он? Он ведь… Не должен был… Д’Артаньян же должен умереть последним! Он ведь главный герой истории... Разве... Нет?.. Плач. Детский плач и чей-то глухой топот. Кто-то рыдает. Ах, да. Рубеус. Кажется, он был здесь. Сириус почти не обратил внимания. Какое ему дело до ревущего лесничего, если здесь, на полу, лежит его шевалье, его друг и брат? Наверное, ему так холодно лежать. На полу-то. Потому и ледяной такой. Ведь не мог же он умереть в самом деле? Это, наверное, просто неудачная шутка... Ну, или даже оглушающее… Пульса нет вот только. Ну и что, что нет! Джеймс не мог умереть, пока жив Сириус. Не должен был. Не он. Почему он? Потому что Питер. Потому что “добрый и простодушный” друг вдруг превратился в подлого предателя. Это он сломал всю историю. Это он завершил игру, которая должна была быть на всю жизнь. Хотя, она и оказалась на всю жизнь. На всю Джееву жизнь. Какой только бред в голову лезет. Игра. К чёрту игру. Это всё нервы, самозащита и прочий бред. Потому что вот она — реальность. Джеймс. Поттер. Мёртв. Не кричать!.. Только Сириус всё равно тихо скулит подбитым псом, прижимая к себе обмякшее, деревенеющее тело друга, такое неожиданно неподъёмное, такое страшно ледяное. Такое мёртвое. Мёртвое. Мёртв. — Хагрид, дай мне Гарри. Я его крёстный, я позабочусь о нём. — П-прости, Си-сириус… Дамблдор сказал... Сразу... К нему... — Тогда возьми мой мотоцикл. Чтоб быстрее. — А ты? Рубеус почти отшатнулся, увидав тонкую улыбку, появившуюся на губах Блэка. Злую улыбку и совершенно пустые глаза. Такие же мёртвые, как глаза погибшего Джеймса, которого Сириус медленно опустил обратно на пол, всё не убирая рук с плеч друга, точно боясь отпустить его. — А мне он уже не нужен.***
Если мяса с ножа ты не ел ни куска, Если руки сложа, наблюдал свысока, И в борьбу не вступил с подлецом, палачом, Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем. Если путь прорубая отцовским мечом, Ты соленые слезы на ус намотал, Если в жарком бою испытал, что почем, Значит, нужные книги ты в детстве читал… (с) В. Высоцкий «Баллада о борьбе»