Любовь, работа и вредные привычки

С поездки на источники прошло четыре месяца. И почти месяц с тех пор как Мадараме передумал уезжать. Конечно, со свойственной ему нерешительностью, он не передумал окончательно. Изредка, по большей части случайно, встречаясь с Саки, он отвечал на ее вопросы смехом и виноватой улыбкой. Мол, что с меня такого возьмешь? Дело ведь не только в страхе перед переменами и нежелании окончательно порвать с университетскими друзьями. Но кому такое объяснишь? Все дело в том, что в своей маленькой совершенно точно холостяцкой квартире рядом с университетом он все чаще натыкался на вещи Хато. На косметику в ванной, на его чашку и любимые сладости на кухне. Даже в комнате Мадараме среди журналов и манги притаилась парочка чужих додзинси. Мадараме почти не удивился когда нашел их, пролистал без особого интереса и оставил на тумбочке у кровати чтобы не забыть вернуть. Увидев их, Хато смутился, но стоило упомянуть имя одного из персонажей, тут же преобразился и прочитал целую лекцию про его прошлое, будущее и настоящее и почему этот пейринг по его мнению лучше всех других. Может, именно по этому его переодевания не казались Мадараме такими уж странными. Эта полная и безоговорочная одержимость была ему знакома. К тому же чего это он, бывший председатель, не видел в Гэнсикэне? В играх вот и не такое бывает. В конце концов, косплей есть косплей. Увлеченность, непонимание окружающих и тонны косметики его неотъемлемая часть. Но уезжать из квартиры наполненной вещами другого человека, квартиры ставшей домом не только ему казалось до ужаса неловким и неправильным. Мадараме часто представлял как он пакует вещи и, пряча глаза, говорит удивленному и расстроенному Хато, что ему стоит найти другое место для переодеваний, а лучше бросить эту привычку. Что они больше не увидятся. Как будто Мадараме выгоняет его. Наверное, поэтому он остался. Из-за привычной работы, редких визитов в Гэнсикэн, мимолетных встреч с Косакой и Саки, и Хато. Когда-нибудь все, конечно, измениться, но пока этого хватало. Хато приходил к нему почти каждый вечер и с каждым своим визитом все с большей и пугающей ясностью понимал, что не просто не хочет что бы Мадараме уезжал, непросто переживает за него и уж точно совсем непросто так отгонят от него назойливую Анджелу. Сью смотрела на него серьезно и как-то уж слишком понимающе. Яджима и Рико вздыхали и сетовали на отсутствие у них личной жизни. "И зачем вам такая жизнь, заранее безнадежная?"- каждый раз хотел спросить Хато. Но не спрашивал, знал что ответят. Они были оптимистками. Они не видели аккуратно сложенных, бережно хранимых фото Касукабе-сан, даже в этой квартире, редко посещаемой гостями, спрятанных подальше как особенное сокровище. Даже после ее отказа. Только вот теперь Мадараме больше не прятал их, просто хранил в ящике стола. Кому какая теперь разница? Так же как сам Хато хранил в своей памяти все вечера, проведенные им в квартире Мадараме. Отаку мастерски умеют надеяться и любить тех кто уж точно никогда с ними не будет. В этом они были похожи. На этой почве они и находили общий язык. Пока Хато был в мужской одежде Мадараме будто забывал кто перед ним. Этот образ, такой обычный, был почему-то непривычнее другого. Но именно тогда Мадараме не стеснялся показывать ему любимые эроге и додзинси. В женском образе что-то между ними менялось. Хато чувствовал это. Видел как Мадараме сложно воспринимать эту перемену. Эту разницу. Мадараме знал как нужно обращаться с девушкой: заикаться, смотреть в пол и тихо про себя восхищаться ей как любой порядочный отаку. Он знал как общаться с парнем с теми же увлечениями что и у него. Как общаться и с тем и с другим в одном лице он не представлял. И сам почти не замечал как менялась манера его общения. Конечно, он не хотел этого, совсем не задумывался. Но привычка оставалась. И именно из-за этой привычки Хато ни на что не надеялся. У девушки-Хато была ласковая улыбка и приятный запах. Она вздыхала над небрежностью Мадараме, наводила порядок и вкусно готовила. Устав после долгого дня, она засыпала на кровати Мадараме, старательно отводившего взгляд от подола ее чуть задравшегося во сне платья. У парня-Хато были странные привычки и идеальная для косплея внешность. Он часто смущался и извинялся за каждое неосторожно сказанное слово. Умел слушать и мог посоветовать мангу или игру. Даром что вкусы у них были разные. Девушке-Хато можно было помочь донести тяжелые сумки. С парнем-Хато можно было выпить и пожаловаться на жизнь. Но и тот и другой смотрели с одинаковой понимающей грустью когда Мадараме упоминал Касукабе-сан. Сегодня за просмотром аниме Хато-чан заснула у него на плече. Вчера Хато-кун пропустил занятия играя с Мадораме в эроге, и с искренним интересом спрашивал почему всё-таки многим отаку так нравятся лоли? Мадараме начинало казаться, что он вдруг стал персонажем в подростковой комедии о первой любви. Ужасно смущающей и неловкой. Герои которой сами не знают чего хотят друг от друга и ни на что не могут решиться. Мадараме никогда, хорошо, почти никогда не читал седзе. И понятия не имел, что в таких случаях делают все эти дети со своими такими обыкновенно-необыкновенными чувствами. Но знал, что каким-то волшебным образом у них все заканчивалось хорошо. Или хотя бы начиналось. Наверное, пора бы уже найти место в общем альбоме для фотографий Касукабе-сан.