badboyXgoodboy

      Моя сестра начала встречаться со своим будущим мужем на втором курсе университета. Поначалу она только говорила о нем, рассказывала, какой он чудесный, как ухаживает за ней. Впечатлениями она делилась только со мной, зная, что наши строгие родители несомненно потребуют с ним личной встречи. А она так им дорожила, что не хотела отпугнуть. Возможно, она попросту боялась, что у него несерьезные намерения. Я очень любил Настю, поэтому тоже беспокоился, видя, как она с каждым днем все сильнее влюбляется в этого таинственного Алексея. Спустя полгода он сам тонко намекнул ей, что был бы не против познакомиться с нашей семьей. Можете представить, какое счастье переполняло мою дорогую сестренку.       У моей сестры было еще в старшей школе несколько поклонников, с одним-двумя она даже рискнула начать встречаться, но очень быстро становилось ясно, что это не Она. Не любовь, которую ты ждешь годами, ради которой бережешь свое сердце. Я не говорю про тело, оно давно стало обесцененным товаром. Настя лишилась девственности еще с первым парнем и не жалела. Главное, сделать это по любви. А то, что любовь со временем прошла, не делает из произошедшего трагедию. Моя сестра была красива, даже прекрасна. Высокая и стройная, длинные прямые каштановые волосы и большие карие глаза, небольшой розовый ротик. Она была действительно великолепна. И не только снаружи. У нее была чуткая натура и ангельский характер. Не было на свете существа милее и невиннее, чем Анастасия.       Родители наши оба работают на поприще науки: отец - ректор престижного университета, профессор экономических наук, написавший несколько научных работ. Мать - доктор психологических наук и преподаватель в университете. В общем, люди серьезные и строгих правил. Разумеется, детей своих растили в соответствующей атмосфере. Нас всегда окружали книги, театры, произведения искусства. Уже в десять лет родители водили меня на конференции и лекции, приобщали к культурному обществу, знакомили с коллегами. Так Настя пошла по маминым стопам, поступила на факультет психологии. К счастью, ни она, ни я не были обделены мозгами, чего я всегда боялся, поэтому родителей никогда не разочаровывали. Не подумайте, что нам все давалось легко, просто мы были приучены к усердию, умели заставить себя сосредоточится на задаче и знали, какой вес в мире имеют знания.       И, конечно же, родители хотели видеть рядом со своими детьми достойную пару. Думаю, в этом была основная причина, по которой Настя боялась знакомить родителей с Лешей. Я уже миллион раз слышал о том, какой он умный и потрясающий. Хотя кого еще можно встретить в том университете, в который поступила моя сестра. Она несомненно считала его достойным. Он учился на факультете истории и, судя по ее словам, был очень увлечен этим предметом. И все же она боялась, что родители не одобрят ее выбор, а она его любила всем сердцем. Алексей продолжал настаивать на встрече, и вот однажды, после успешно оконченной сессии, когда наступили долгожданные каникулы, она состоялась. Я пришел из школы, без труда покончил с уроками и даже успел немного почитать дополнительную литературу, так как у меня был выпускной класс и я готовился к поступлению в университет. Мама уже накрывала на стол, а отец надел свой лучший костюм, когда в дверь позвонили, и вошли Настя с ее кавалером.       Казалось, меня парализовало от ледяной волны, сковало движения и перехватило дыхание. Родители вышли вперед, а я остался стоять в дверях гостиной, не в силах отвести взгляд от вошедшего молодого человека. Обменявшись рукопожатием с отцом и вручив матери душистый букет, он повесил на крючок пальто и притянул за талию сестру, чтобы поцеловать ее в щеку. Она, смеясь, смахнула с его черных волос несколько снежинок. И только тогда взгляд его зеленых глаз встретился с моим, застывшим и еле живым. Он мягко улыбнулся, наткнувшись на мою детскую нерешительность, которую я за собой раньше не замечал, и протянул руку. Я с усилием заставил себя ответить на рукопожатие. Взяв мою руку в свою, он удивленно посмотрел на нее. - Говорят, у людей с холодными руками, горячее сердце, - ласково улыбнувшись, он выпустил мою руку, а я почувствовал, как кровь приливает к лицу.       Я плохо помню детали того вечера, только то, как неловко вел себя, как тяжело мне давались слова, как вяло я поддерживал разговор. И помню то, что после этого вечера у него навсегда осталось обо мне впечатление, как о скромном, но очень хорошем ребенке. Да, именно. Он уже воспринимал меня, как милого младшего брата, каким ему меня описывала Настя. Думаю, я так сильно боялся разочаровать его, так сильно вжился в роль, которую они мне приписали, что в какой-то момент я забыл, каким являюсь на самом деле. Родители, вопреки страхам моей сестры, приняли Лешу очень хорошо. Он всех нас просто очаровал. И было чем. Он молод, но очень умен, с далеко идущими планами. Его целеустремленный характер, галантные манеры и немного трагическое прошлое делали его по-особенному притягательным.       Он рассказал, что в двенадцать лет он и его брат-близнец лишились родителей и попали в детдом. Живя в ужасных условиях, Алексей понял, что хочет добиться для себя и брата лучшей жизни, а для этого нужна сила. А знания - это сила. Он не позволял себе отвлекаться и с головой ушел в книги. В то время как его сверстники предавались мечтаниям о семье, плакали над своей несчастной судьбой и искали утешение в наркотиках или алкоголе, он погружался в мир науки. Особую страсть у него вызывала история. Он часто повторял, что "истории свойственно повторяться", и это особенно его волновало. Алексей мог говорить на эту тему бесконечно. И вся наша семья с удовольствием и наслаждением слушала его, проникаясь уважением.       Короче говоря, все складывалось настолько хорошо, что после университета Леша сделал Насте предложение, на которое она, недолго думая, дала согласие. Она была на седьмом небе, как и родители. И я тоже изо всех сил старался не выдать своих настоящих чувств. Меня разрывало на куски от любви к Алексею и от невозможности быть с ним. Я понял, что не отношусь к тому типу людей, которые становятся безумными от любви и идут на все и против всех, чтобы быть рядом с тем, кого любят. Я просто не мог так поступить. Не мог разрушить счастье горячо любимой сестры, надежды на ее светлое будущее моих родителей и признаться Леше в своих настоящих чувствах, тем самым оттолкнув его. Это был бы конец всему. Не может быть все хорошо. Одна ошибка - и все это счастье полетело бы в никуда. И этой ошибкой мог быть только я.       Поэтому с момента нашей встречи главной задачей моей жизни стало сокрытие своих настоящих чувств. Я был готов вжиться в отведенную мне роль "милого братишки" для обожаемой сестры и ее жениха, начать чаще улыбаться на радость всем близким и быть образцовым, лишь бы не разрушить их счастье.       Свадьбу сыграли летом. Гостей было не очень много. Со стороны невесты были только мы, парочка родственников и парочка же близких подруг. Со стороны жениха - лишь несколько одногруппников и брат. Признаться, знакомство с последним тоже стало тем еще событием. Его звали Иван. Но отзывался он только на Жана, потому что он сам свое имя просто не выносил. Что ж, парня можно было понять. Это была первая его странность. Дальше — больше. Его волосы были такими же черными, как у Леши, только длиннее, обрывистой челкой спадали на глаза, делая его взгляд колким и холодным. Он редко улыбался. А если и улыбался, то это больше походило на оскал, самодовольный или ехидный. Жан не знал, что такое тактичность. Он без стеснения говорил людям в лицо то, что думал о них. - Потрясная цыпочка, - присвистнул он, когда Леша впервые знакомил его с Настей. - Я б тоже не отказался пригреть такую на своей груди.       Это было еще невинное замечание. К Насте он относился неплохо, хоть и беспардонно, но с нашими родителями, которые сразу стали воротить от него нос, он так и не нашел общий язык. Надо мной он лишь посмеивался. Его, видите ли, смешило все, что ему про меня рассказали, начиная от "очень наивный" и заканчивая "милый в своем усердии". Кажется, он посчитал меня малолетним ботаном с хорошеньким личиком. Фактически, это он мне и высказал при встрече. - Приманка для педофилов, - прыснул он со смеху, когда я протянул ему руку.       Леша всегда выглядел с иголочки, опрятно, часто в строгой одежде, даже дома ограничивался выглаженной рубашкой и темными брюками. Жан же подбирал одежду куда проще. Льняная кофта в клетку, белая майка под нее, потертые джинсы и кеды с высокой шнуровкой - основная часть его гардероба. Ну, и конечно же, неизменные "фенечки". У него была просто какая-то страсть ко всяким побрякушкам. И пирсингу. В левом ухе у него было три дырки, в правом - четыре. Еще одна в языке, который он насмешливо высовывал, когда хотел кого-то позлить, и одна - на животе.       При всем при этом он, хоть и не демонстрировал этого, был не менее образован, чем его брат. Только интерес он проявлял к искусству, а не точным наукам. Как я узнал от Алексея, Жан не ходил в университет, а сразу после школы подался в художники. Его картин я никогда не видел, но сам Леша их очень хвалил. Хотя не скрывал, что этим его брат много не зарабатывает. Иногда тот брал заказы на портреты, но часто от его услуг отказывались из-за слишком длинного языка. Тем не менее, как я отметил из общих рассказов о нем, он пользовался большой популярностью среди одиноких и богатых дамочек, желавших заказать у него свой портрет. Я даже слышал некоторые просили написать их нагишом. - Мой брат мало чего стесняется, - смеясь, пояснил Алексей. - Эти женщины, дочери богатеев или вдовы, не редко пытаются его соблазнить. Вот только мало кто может тягаться с его чувством независимости.       Поразительно было то, что Алексей очень редко отчитывал Жана. Он с пониманием относился к выходкам брата и повышал голос лишь в тех случаях, когда тот заходил слишком далеко. Еще более поразительным я бы назвал то, что Жан его слушался. Похоже, он действительно любил брата, потому что никогда не отзывался о нем ни хорошо, ни плохо, что было Ивану несвойственно.       Так или иначе, после свадьбы Леша и Настя получили в подарок от родителей трехкомнатную квартиру. Это был дорогой подарок, который те долго не хотели принимать, но родители настояли, аргументировав это тем, что им надо жить отдельно от нас и сосредоточиться на карьере, пока не решатся завести ребенка. Таким образом, Настя и Леша поступили в магистратуру, начав совмещать ее с подработкой. Сестра пошла преподавать курсы психологии, а ее муж - учителем в вечернюю школу.       В конце концов, родители решили, что и мне пора бы найти отдельное жилище. Настя - девушка, поэтому они ее берегли, а я - парень, а следовательно, мне необходима своя "берлога". Я о таком никогда не просил, даже не знаю, с чего им пришла в голову такая идея, но очень скоро и мне перепала однокомнатная квартирка. Вдобавок, я получил от мамы несколько кулинарных книг. Они с отцом ежемесячно посылали мне более, чем достаточно денег на проживание, поэтому я мог ни о чем не переживать и спокойно предаваться знаниям. Все посчитали, что это мне на благо. Я тоже так решил спустя какое-то время. В этой квартире меня никто не контролировал и мне было легко придумать повод, чтобы отказаться от очередного приглашения Насти зайти в гости. Вдали от родителей и, что самое главное, сестры с Лешей, я стал все больше уверяться, что смогу сдержать свои чувства. Но страх быть разоблаченным все никак не покидал меня.       Со временем мне стала почти в радость жизнь затворника. От учебы меня ничто не отвлекало, мой покой ничто не тревожило. Моя любовь медленно угасала. Только я боялся, что после встречи с Алексеем, она снова проснется. И все же мне нужно было изредка видеться с ним и Настей. Так однажды, почти через год после свадьбы, когда у меня только-только закончилась итоговая сессия, она позвонила и настояла, чтобы я наконец-таки приехал к ним. Оттягивать уже было нельзя, поэтому пришлось уступить. Сестра тепло обняла меня, почти задушив в своих объятиях, и потянула на кухню. С удивительной быстротой она расставила передо мной простые, но вкусные блюда, чашку чая, и села напротив. Твердый взгляд выдавал ее намерения. - И о чем ты хочешь поговорить? - вздыхая, спросил я.       Она не успела ответить. Из соседней комнаты донеслось громкое и чувственное "Черт подери!". Мы застыли. - Прости, это Жан. Я не предупредила. - Так ты и Жана позвала? Какое-то семейное собрание. - Я не звала его. Он тут живет последние шесть месяцев. Ты просто не знал, потому что отдалился. - Я не отдалился. Но... Почему? - У него сейчас тяжело с работой, и Леша попросил позволить ему здесь пожить. Конечно, я не против. Но теперь мой муж сам настаивает на его отъезде, потому что все немного поменялось. - Как это? - Понимаешь, Вов... Я беременна.       Не сказать, чтобы я сильно удивился. Это было другое. Просто мой страх стал острее. Просто на одного человека, который пострадает, если я дам слабину, стало больше. Это был вопрос времени. - Это же здорово! - я улыбнулся. - И давно? - Второй месяц. Я все боялась рассказать Леше, и вот на выходных сообщила... - И что? Он не рад? - О, нет, он просто счастлив! Леша давно мечтал о ребенке, чтобы мы стали полноценной семьей. Но он беспокоится обо мне. Говорит, мне волноваться нельзя, а с Жаном покой нам только снится. Вот он и попросил его съехать. - И это из-за этого такие крики за стеной? - Нет-нет, Жан это воспринял очень даже спокойно, сказал, что рад за нас и все понимает. Он вообще довольно внимательный, если не обращать внимание на его странности. Проблема только в том, куда ему съехать. - Постой, ты же не хочешь сказать... - Пожалуйста!       Настя с мольбой посмотрела на меня и слабо улыбнулась. Я хорошо знал это лицо, спорить было бесполезно. В конце концов, Жан ведь не маньяк какой-то, что мне будет? - Вы ему уже сообщили? - Вообще-то, я только сегодня подумала о такой возможности. Леша ни за что бы не предложил такое. Думаю, он не очень-то будет рад, что его брат-разгильдяй будет жить с моим обаяшкой. - Я просил меня так не называть. Ладно... Мы все теперь семья, кто ж еще его выручит, правда? - И все-таки ты - обаяшка! - улыбнулась сестра, поцеловав меня в щеку. - И у меня к тебе просьба. Можешь представить все это как свою идею? Думаю, Леше будет очень приятно. - Если ты так считаешь... - смутился я представившейся возможности порадовать Алексея. - Тогда пойди к Жану и предложи ему к тебе переехать, - продолжила сестрица. - Сейчас? - Сейчас.       Да, откладывать в долгий ящик дела Настя не любила. Еще она не любила, когда с ней не соглашаются. Не то, чтобы она была бескомпромиссной, но свои просьбы она выставляла в такой форме, что ее "пожалуйста" звучало так, что никакие возражения не принимаются. Так или иначе, я уже давно привык к такому, и если можно было, шел на уступки сестре. Поэтому я с кухни направился в соседнюю комнату, постоял перед дверью, набираясь смелости, и, постучав, вошел. Ну, как вошел... попытался. Дверь с той стороны подпирали горы мятой одежды, на полу были разбросаны вырванные альбомные листы бумаги, на диване, стуле, столе и вообще, где только можно, лежали палитра, краски, чистые холсты, кисточки, банки с чистой и грязной водой и прочая художественная утварь. Пока я протискивался в комнату, чуть не позабыл, зачем вообще сюда пришел. - О, мелкий! - донесся до меня возглас. - Ты чего это? - Привет, кхм, Жан, - я прокашлялся. - Можно войти? - Но ты уже вошел, - темные брови поползли вверх. - Да, но... Ладно. Я тут, вроде как, с деловым предложением. Узнал вот новости и... Если хочешь, можешь пожить у меня. Правда, у меня однокомнатная квартира... - Настенька твоя чересчур заботливая, - протянул парень, поднимаясь со стула. - Зачем же своего мелкого впрягать... - С чего ты взял..? - Да не мог ты сам до такого додуматься. Я разве похож на дурака?       Меня так и подмывало сказать "Да", но на деле я знал, что это далеко не так. Хотя с виду Ваня действительно был дурак дураком. - Это правда ее идея, но... Мы теперь семья, ничего зазорного нет в том, чтобы принять помощь. Если ты, конечно, не хочешь жить в одной квартире с мелким ботаником... - А ты злопамятный. - Мне полагается иметь хорошую память. И да, если ты не педофил... - Офигеть, какой злопамятный! - ...то милости прошу ко мне.       Неожиданно Жан расхохотался и так же неожиданно потрепал меня по волосам. - Что ж, тогда с радостью принимаю твое приглашение!       В общем, как-то так все и случилось. Сестра оказалась права, и Леша очень обрадовался известию о том, что я, как все его заверили, сам предложил его брату переехать ко мне. Он оказался наивнее Жана и даже не заподозрил, что все это подстроила моя ненаглядная сестрица, а Иван ей подыграл. В тот момент ко мне закралось подозрение, что Ваня ведет себя порой как старший из близнецов. Хотя все братья и сестры по-своему заботятся друг о друге.       Переезд запланировали на выходные, так что у меня было время привести в порядок свою единственную комнату. Если честно, осматривая свои "хоромы", я понял, что поспешил уступить сестре и согласиться на эту авантюру, поскольку теперь придется сильно ютиться. А из того, что я увидел в квартире сестры, Жану понадобится много свободного пространства для творчества. Ну а мне нужно пространство для учебы. Кое-как я сгруппировал все свои учебники, конспекты и прочие бумажные изделия в одной части комнаты. Что меня особенно беспокоило, так это то, что места на вторую кровать у меня нет. По крайней мере, моя постель двуместная, так что придется какое-то время делить ее с Иваном, пока не решим этот вопрос. Уже накануне переезда я отважился выкинуть старые учебники, которыми уже не пользовался, и освободил место для мольберта, поближе к окну, поменял лампочки на более мощные, перетащил тумбочку в тот же уголок. Короче говоря, попытался создать рабочую обстановку для художника. Хотя я и понятия не имею, что им нужно. Думаю, Ваня сам разберется, когда въедет. База есть, а дальше пусть сам решает.       В субботу я проснулся очень рано, потому что мне не давала покоя какая-то навязчивая идея, что в квартире чего-то не хватает. Побродив по своему маленькому королевству, я осознал чего именно, и уже в начале девятого был в художественном магазине, выбирал картину. Знаете, больше никогда не сунусь в подобное место! Небольшой магазинчик, где все пропахло красками, шерстью и еще какими-то ароматическими палочками. И люди там были какие-то странные. Творческую личность несложно выделить из толпы. Да и в искусстве я не очень-то смыслю, поэтому долго рассматривал выставленные на продажу полотна, прежде чем остановил выбор на небольшой картине в прямоугольной раме, на которой был изображен рассвет на берегу моря. Картина мне понравилась сама по себе, но и в интерьер квартиры вписывалась идеально. Я успел вернуться домой, вбить с горем пополам гвоздь и повесить картину, прежде чем раздался звонок в дверь и ко мне с сумками ввалились Леша и Жан. - Как уютно, - похвалил Леша. - Молодец, живешь один, а такой порядок.       Я лишь скромно потупил взгляд. Мне нравилось и одновременно не нравилось, когда он хвалил меня. Слушать приятное о себе из его уст приравнивалось к райской музыке, но меня раздражали нотки в его голосе. Нотки, которые присутствуют в разговоре любого взрослого с ребенком. А я ведь всего на пару лет младше... - Где я могу расположиться? - Ваня огляделся, и его взгляд остановился на приготовленном мною уголке. - У окна. Я попытался освободить побольше свободного пространства, надеюсь, на первое время хватит. Гору книг сразу не разберешь, я потом еще посмотрю, что... - Нет, этого достаточно, - Ваня, не глядя на меня, снова прошелся по моим волосам, и с интересом осмотрел свой пустующий угол. - Я уже знаю, где расположить мольберт. И он установил его как раз там, где я и предполагал его увидеть. Тем временем Леша принялся в очередной раз благодарить меня за мое предложение, и что это выручило и его, и его брата. - Я всегда знал, - закончил он, - что ты - обаяшка.       Я насильно улыбнулся, сжав за спиной руки в замок. - Не за что, - с трудом выговорил я. - Останешься позавтракать?       Леша почему-то удивился моему вопросу. Он начал переминаться с ноги на ногу, поглядывать то на меня, то на брата, пока тот, наконец, не обернулся. - Да ничего я ему не сделаю, - бросил Жан. - Иди уже. - Веди себя хорошо, - с облегчением сказал Алексей. - Прости, Володя, меня ждут твои родители, так что откажусь от завтрака. Может, в следующий раз.       Я вяло кивнул. Это к лучшему. Я бы и не предложил, да было бы не вежливо отправить его голодным. Похоже, удача на моей стороне. Пускай идет к родителям, к жене, туда, где ему полагается находится. Но стоило двери за ним захлопнуться, как атмосфера неловкости повисла в воздухе. - Похоже, спектакль прошел удачно, - хмыкнул Жан, и мне не понравилось сквозящее в его голосе легкое презрение. - Я сегодня работаю, так что вернусь вечером. Нужно будет сделать запасной ключ... - Висит на гвоздике. - Оперативненько. Что ж, думаю, надо решить вопрос с раскладушкой. - Какой еще раскладушкой? - На которой я спать буду, мелкий. Не на полу же мне корячиться. - А кровать на что?       Жан глянул на меня, потом на кровать, снова на меня. - А ты пищать от смущения не станешь разве? - искренне удивился он. - А есть причины? - Нет, просто... - мой новоявленный сосед почесал шею. - Если ты не против. - Не против. Две подушки, два одеяла. Если не будем пинать во сне друг друга, то проблем возникнуть не должно. На раскладушку я, в любом случае, не рассчитывал. - Ясно.       Оставив Жана одного, я отправился на кухню разогревать завтрак. Жизнь с ним может оказаться труднее, чем я представлял, я же не могу сутками напролет поддерживать образ "милого младшего братишки". А характер Ивана просто клешнями вытягивает меня настоящего. Сами посмотрите, я уже почти дерзил ему. Не думаю, что он побьет меня или что-то такое, но навлечь на мою голову тьму лишних вопросов - проще простого.       Жан от завтрака отказался и ушел по клиентам. Домой вернулся поздно, уже за полночь. Я хоть и не спал, но пытался. На следующий день же он дрых до часу дня, что, в принципе, было мне на руку, я смог позаниматься. Неделя прошла быстро. Ваня много времени проводил дома, рисовал. Иногда он, как в субботу, пропадал на весь день, работал. Частенько домой он возвращался растрепанным и от него несло спиртным. Зато в такие моменты он становился более разговорчивым. - Да брось ты свои книжульки, слухай сюда! - обычно начинал он тогда. - Вишь эту цыпу? Она дочь директора национального банка! Кому сказать, что эта шлюха сегодня мне отсосала - не поверят! А эту вишь? Пока ее муженек был в командировке, я ее три раза отодрал. Его рога уже упираются в потолок, когда он по дому ходит.       И все в таком духе. Я был вынужден откладывать учебники, чтобы слушать про его любовные подвиги, которыми он чересчур гордился. И все наши разговоры обычно заканчивались следующим: - Прикинь, каждая, я те клянусь, каждая из этих цац думает, что заарканила меня, что я им ножки буду целовать! А когда я им говорю "А не пошла бы ты нахуй, другой какой-нибудь, а не мой", начинаются слезы. А когда я разворачиваюсь, чтоб уйти, они в ножки бросаются и просятся забыть про разговор. Я ж мужик хороший, конечно, я забываю. Отдеру девочку еще разок перед уходом и ссоры как не бывало. Бабы! Шо с них взять? И да, Лешке не говори, он не поймет.       Я молча кивал и старался отодвинуться подальше. В таком примерно состоянии прошла неделя, а затем и месяц. Сестре, родителям и, главное, Леше я говорил, что все отлично и Жан мне не мешает. Слушая мое качественное вранье, он только скалился, уверяясь, что я просто боюсь рассказать о настоящем положении вещей. Скажете, не стоило мне мириться с присутствием этого ловеласа в квартире? Но ведь я хуже. Я влюблен в мужа своей сестры, а это куда отвратительнее всех похождений Вани вместе взятых.       Где-то через месяца три все немного стабилизировалось. Жан уже считал меня чем-то на подобии живого дневника, домой стал приходить более трезвым, и, что не могло не беспокоить, стал интересоваться... мной. - Тебе какие девчонки нравятся? - в один из вечером прозвучал такой вопрос. - Никакие, - буркнул я, пытаясь сосредоточиться на теореме о дифференцируемых функциях. - Да убери ты эту адскую книгу, - учебник вырвали из моих рук, после чего он красивой дугой прилетел на пол. - Так какие? - У меня нет времени на девчонок, - я протянул руку к выпавшему учебнику, стараясь закрыть тему, но не получилось. - Чувак, ты на третий курс скоро переходишь, тебя не могу не интересовать девочки. Или что, в вашем универе для супер-деток нету девочек? - Жан, я серьезно, мне не интересны девочки, - я смерил его недовольным взглядом. - Хорошие глазки, - его губы растянулись в хищной улыбке. - Совсем не подходят "милому братишке".       Я нахмурился и спустился на пол, чтоб не сидеть рядом с надоедливым соседом. - Тогда что, - Жан растянулся на освободившемся диване, наклонив голову вплотную к моему уху, - тебе интересны мальчики?       Не дождавшись моего ответа и не заметив, как я побледнел от вопроса, он залился смехом, уткнувшись лицом в подушку. Я поспешно спрятал руки в карманы, чтобы не было заметно дрожь, и поднялся. - За такую шутку останешься сегодня без ужина. Можешь есть свою лапшу. - Да я же пошутил, мелкий! - заныл Жан, цепляясь за мой свитер. - Не висни на мне! - Блинчики, ты же обещал сегодня блинчики! - Господи, ты свитер растянул! - Блинчики с вишней! - Да хорошо, пусти только!       Но вместо того, чтобы отпустить, Жан притянул меня к себе, обхватив обеими руками за талию, и завалил себе на колени. - Не дуйся так, я просто пошутил, - улыбнулся он, заглядывая мне в лицо, и в этот момент он стал один в один, как Леша.       Думаю, я покраснел. По крайней мере, жар точно ударил мне в лицо. Я поспешно отвернулся, надеясь, что меня скоро освободят, но Ваня только взял мою руку в свою. - Чего у тебя вечно руки холодные? - Потому что. - Гениальный ответ.       Он еще какое-то время с интересом гладил мою руку, водя пальцами по каждому изгибу, после чего вспомнил про ужин и, наконец, отпустил меня. Этот разговор у нас состоялся на второй месяц совместной жизни. Признаюсь, наши отношения стали больше напоминать семейные, хотя мне все еще было порой неловко от его вопросов. Рассказы о его достижениях на поприщах любовных игрищ не так смущали, как его вопросики. - Когда у тебя был первый секс и с кем? - был следующий вопрос. - Я-то на работе развлекаюсь, но ты девочек не приводишь. Ты делаешь это сам? - последовал за ним. - Тебе никогда не признавались в любви парни? - еще лучше. - Какой секс ты предпочитаешь? - чем дальше в лес...       Все его вопросы я оставлял без ответа, надеясь, что это уменьшит его интерес. И, хотя я не утолял его любопытства, Жан продолжал меня ими засыпать. Он считал, что раз рассказал мне все про себя, то и я должен в свою очередь пооткровенничать с ним. Но это еще не все его капризы. Когда ударили морозы, а отопление в квартире, как это обычно бывает, не могло согреть, обнаружилась еще одна странность. - Что ты делаешь? - недовольно спросил я, чувствуя, как руки Жана обвились вокруг меня и его грудь коснулась моего затылка. - Так теплее, - промурлыкал он. - Дай руки. - Зачем тебе...       После небольшой возни, он все-таки перехватил мои вечно холодные ладони, сжав в своих. Ваня скоро уснул, но высвободиться не представлялось никакой возможности, поэтому так до утра я и пролежал, не сомкнув глаз, потому что контур лица, приоткрытые губы и сильные руки, попавшие в поле моего зрения, навевали мысли о Леше, хотя стойкий запах масляной краски не дал мне забыться окончательно. В ту ночь я убедился, что не просто люблю мужа Насти, но и хочу его.       Мы проспали так всю зиму, даже после того, как в квартире уже стало жарко. Я чувствовал, что Жану душно, он даже одеяло откидывал, но продолжал прижиматься ко мне. Видимо, у него это вошло привычку. Что ж, мне это уже тоже не мешало спать, даже успокаивало.       Тем временем животик Насти округлялся, суматоха по поводу ребенка усиливалась, про нас с Иваном почти забыли. Шел седьмой месяц беременности, а у меня близились экзамены. Вот где-то в начале весны я и прокололся. Все произошло в тот день, когда Жан завалился домой с ящиком пива, который ему всучила одна из поклонниц. - Немецкое, - похвастался Ваня. - Сегодня на ужин что-то к пивку сготовь, а? - Я вообще-то не очень... - Кстати, я никогда не видел, чтоб ты пил. - Потому что я не пью. - Что ж, сегодня я, к огорчению твоих родителей, буду тебя портить. Рыбка есть или мне сбегать? - Вань, я не хочу, правда.       А, да, маленькая особенность. Жан, которого я принципиально называл Ваней, сначала бесился, но потом даже нашел какую-то прелесть в том, что только я называю его так, поэтому у меня была вот такая маленькая привилегия. - Брось, это качественное пиво, не какая-нибудь дрянь, уж такое я бы тебе не подсунул. Ты весь в учебе, расслабься немного. Мы с тобой уже больше четырех месяцев под одной крышей живем, а ты со мной вечно настороже, будто овца в загоне, высматривающая волка.       Я поджал губы, глядя на веселого соседа. - Только один раз. - Вот это я понимаю настрой! Так что с рыбкой?       Ну и состоялся знаменательный вечер, когда банка за банкой, рыбка за рыбкой, и балки моего овечьего загона рухнули. - Этот профессор думает, что мне оценки с неба сыплются, потому что у меня родители известны в определенных кругах, - опьянев, возмущался я. - Хотя я ему уже сто... нет, тысячу раз доказывал все своим умом!       Жан слушал меня молча, подперев рукой голову, и почему-то улыбался. В зеленых глазах его плескалось такое же похмелье, как у меня, с той только разницей, что я пьянел в разы сильнее и быстрее, в отличии от этого ветерана своего дела. Если честно, я тогда даже не заметил, что он выпил-то всего одну банку. - А этот староста просто козел! Ты видел его реферат? Он же тупо перепечатал пару параграфов из учебника, а оценку ему тот дибил поставил выше, чем мне! - Вов, так какие девчонки тебе нравятся? - заладил старую пластинку по новой Ваня. - Да никакие, я ж уже столько раз повторял! - Совсем-совсем? - Совсем-совсем. - Ну, должен же тебе кто-то нравится. - Должен. - Так тебе кто-то нравится? Кто? - Жан подался вперед.       Сквозь пелену хмеля в голове пробился предостерегающий звоночек. Я промямлил что-то про "секрет" и "пора спать", пытаясь сохранить остатки разума. Ваня разочарованно проводил меня взглядом до дверей ванны. Честно, теплый душ не отрезвил меня, только разморил. Когда Жан отправился мыться вслед за мной, я, заплетаясь в собственных ногах, залез-таки на кровать. Пижамную кофту я поленился натягивать, да и жарко было, штаны и так держались на честном слове. Я уже погрузился в головокружительную дрему темной комнаты, когда почувствовал, как надо мной кто-то навис. Я еле разлепил глаза и взгляд мой наткнулся на завидный пресс и расставленные по бокам от меня крепкие руки. Лицо незнакомца было как в тумане. - Так кто тебе все-таки нравится? - прозвучал мягкий голос.       Это был сон. Чертовски приятный сон, в котором я видел... - Леша, - невольно слетело с моих губ, и я неосознанно притянул к себе его губы, теплые, мягкие, через которые вырывалось пьянящее дыхание. Леша замер в изумлении, когда моя голова упала на подушку, но потом его лицо склонилось над моим и уже он был инициатором следующего поцелуя. Я помню, как мне было хорошо, невесомо, как пробуждалось желание, когда я кое-что понял.       Пирсинг в языке. Когда Леша успел проколоть язык?       Тогда-то я и протрезвел. Я прикоснулся руками к груди лже-Леши, отстраняясь, и всмотрелся в его лицо. Те же черные волосы, только непривычно растрепанные и влажные после душа, те же зеленые глаза, которые вопреки логике глядели на меня с желанием.       Я лажанулся.       Глупое окончание вечера. Помню, как бормотал бессвязные извинения, о том, что напился и меня понесло. И просьбу все забыть. Ваня ничего не сказал, он лишь внимательно смотрел на меня. И на следующее утром заботливо принес мне лекарство от похмелья. Думаю, забор загона вырос раза в три после этого. Вот только Жан не перестал обнимать меня по ночам после этого. Не стал язвить или шутить про то, что случилось. В его поведении ничего не поменялось, абсолютно. Мне даже тревожно было от этого.       Но прошел еще месяц, мы уже готовились отмечать полгода совместной жизни, когда наступила, так сказать, вторая глава в наших отношениях. Это было, как повелось, в пятницу, именно в этот день недели происходили самые запоминающиеся вещи в нашей с Ваней жизни. В ту пятницу он притащил... Да, ящик пива, но не только. Своего друга, которого тоже звали Алексей. - Прости, мелкий. Место, где мы хотели затусить, сегодня закрыли на проверку, - извиняющимся тоном сообщил Жан. - Мелкому сколько? - нехорошо улыбаясь, поинтересовался гость. - Скоро двадцать, - отозвался я. - Мелкий может с нами потусить, чего ты, - гоготнул Алексей, заваливая на стол ящик какого-то сомнительного пива. - Нет, он не пьет, и у него скоро сессия, - Ваня положил руку на плечо другу. - Не будем его втягивать. - Да брось, перед сессией как раз и стоит расслабиться, по опыту знаю. Дай-ка.       Незваный гость выхватил у меня из рук учебник Демидовича по высшей математике, окинул его более чем недовольным взглядом, после чего швырнул в угол комнаты. - Ты, - он ткнул в меня пальцем, - сегодня отдыхаешь. Жан, тебе вообще не стыдно, живешь с ним и даже не можешь помочь расслабиться парню?       Иван лишь ухмыльнулся и взглянул на меня с лицом, на котором так и читалось "Прости, что он такой кретин". - Ладно, но это пиво ему нельзя, - сдался Ваня. - Я сбегаю за другим. Не докучай ему, Леш.       Я проводил Ваню, в коридоре выслушав негромкие извинения за непредвиденные обстоятельства и обещания вернуться поскорее из магазина. Я, в свою очередь, заверил его, что не беспомощный ребенок, а его друг навряд ли маньяк или серийный убийца. Но он все равно сказал мне беречь себя. Что он имел в виду?       Леша не стал дожидаться Вани, а откупорил первую бутылку еще до моего возвращения, после чего затребовал закуску. Пиво он мне предлагал, но не так уж настойчиво, чтобы опасаться за трезвость своего разума, поэтому я не понимал, чего Жан так весь издергался, оставляя меня одного с ним. Когда пиво в первой банке закончилось, а я как раз дочитывал очередной параграф учебника, Леша вытащил из кармана какой-то пакетик и белый листик. Бумага для самокруток была мне знакома, потому что отец сам делал себе сигары с табаком, у которого был вишневый аромат, больно он был придирчивым, поэтому то, что Алексей собрался покурить, меня, в принципе, не сильно заботило. Только табак этот был не с вишневым запахом. Минуты через две до меня донесся какой-то терпкий и сладковатый запах, вызывавший тошноту. Вонь стояла действительно редкостная. Я собрался встать и открыть окно, но гость перехватил меня, вцепившись в кисть, и я, не удержавшись, плюхнулся на пол рядом с ним. - Хочешь попробовать? - протянул он мне самокрутку. - Нет, спасибо, - я сморщился, стараясь подавить тошноту. - Брось, это самое то, чтобы расслабиться перед сессией. Пара затяжек тебя не убьет, можешь поверить. - Нет, и... Что это вообще такое? - Как что? Травка. - Марихуана? - я закашлялся, отодвигая от себя протянутую руку с вонючей дрянью. - Ну, точно не зеленый чай.       Неожиданно Леша повалился на меня, будто не удержал равновесия, и припечатал собой, хотя самодельную сигарету не выпустил из рук. Он склонился прямо над моим лицом, после чего почувствовал его руку на своей ширинке. Я открыл рот, чтобы возмутиться, но в тот же момент раскрылся рот Алексея, выдыхая противных дым прямо мне в рот и, не давая ему выветриться, запечатал их поцелуем. Это было действительно гадко. Меня тошнило от запаха, начала кружиться голова, а спихнуть с себя Алексея никак не выходило. Пока его язык агрессивно исследовал мой рот, руки тоже не лежали без дела. Леша уже умудрился наполовину стянуть мои штаны, а другой рукой оттягивал мне голову назад за волосы. Те жалкие обрывки воздуха, которые мне удавалось выхватить между поцелуями, были пропитаны запахом паленой травы.       Не знаю, сколько я так промучился, прежде чем вернулся Ваня, который оттащил укуренного Алексея с меня и выставил его за дверь вместе с пивом, после чего помог мне добраться до туалета, где меня долго рвало. И хотя ночью он обнимал меня крепче обычного, меня все время лихорадило. Еще и кошмары промучили до утра.       В субботу я отказался вставать и готовить завтрак. Мне все еще было плохо, но к этому примешивались еще стыд и злость на самого себя. Ваня несколько раз еще извинялся, что притащил Лешу к нам, обещал, что этого больше не повторится, но мне было как-то все равно, о чем я ему и сказал. Жан потрепал меня по волосам и ушел работать. К его возвращению я немного отошел, привел себя в порядок и приготовил ужин. Дверь в квартиру распахнулась уже после часа. Я очнулся от дремы от звона ключей и отправился встречать соседа. - Что случилось? - поперхнулся я воздухом, увидев ссадины на костяшках рук и скулах Ивана. - Упал, - пожал тот плечами. - Какое еще упал, это же следы драки! - Может быть. - Да что... - Эй, что на ужин?       В общем, он не захотел говорить, а я больше не стал спрашивать. Уже к концу выходных мы благополучно забыли о случившемся. И не успел я с облегчением решить, что скоро жизнь войдет в свое нормальное русло, как начались перемены. Сначала исчез пирсинг. С тела Жана почти пропали сережки, кроме языка и пупка. Потом начал меняться его гардероб. Вместо свободных рубашек он стал носить одноцветные, которые чуть ли не каждый день, матерясь, гладил. Так же он стал меньше язвить и чаще улыбаться. Перемены эти происходили медленно и для многих не так заметно. В общей сложности, через месяца полтора Ваню было не узнать. А Леша и Настя, приехавшие к нам в первый раз с начала года, таки его не узнали. - Жан? - сестренка выронила корзинку, когда дверь им открыла копия ее мужа. - Заходите уже, не стойте в дверях, - гостеприимный хозяин затолкал парочку внутрь. - Что произошло? - спросил изумленный Леша. - В смысле? - состроил дурачка его близнец.       Настя оставила братьев и проскочила ко мне на кухню. - Что с Жаном? - прошептала она, опасливо оглядываясь назад. - Похоже, решил сменить имидж, - невозмутимо ответил я. - Но почему? - Может, хочет стать похож на Лешу. - Почему?! - Я не знаю, спроси у него сама.       Это была правда. Я действительно не знал. Я начал замечать эти перемены с самого начала. Когда пропали первые сережки, а следом за ними и почти все остальные, я поинтересовался причиной столь резких перемен. Но Иван лишь пожал плечами. И больше я не спрашивал. Такое уж у нас установилось негласное правило, что если один из нас не хочет отвечать на вопросы, то второй больше не будет спрашивать.       Настя решила последовать моему совету и пошла в наступление. Я мысленно пожелал удачи Жану, потому что знал, какой упрямой может быть моя сестрица. Я надеялся побыть в одиночестве, пока готовлю, но меня обломали. - Вкусно пахнет! - в комнату вошел, одетый, как всегда с иголочки, Алексей. - Не знал, что ты готовишь. - Я тоже не знал, пока не съехал от родителей, - ответил я, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. - Спасибо, что заботишься о моем несносном братишке, - улыбнулся Леша. - Не такой уж он несносный. Как приготовления к рождению малыша? - Отлично! Детская уже готова, не хватает только карапуза. Мы уже говорили, что ждем мальчика? - Да, Настя по телефону рассказывала. Уже решили, как назовете? - Пока еще нет. Слушай, - Краем глаза я уловил, как Леша перебирает пальцами, - мы с Настей подумываем о том, чтобы забрать Жана обратно.       Я тихонько положил на стол нож. - Почему? - С ним нелегко, я знаю, а ты еще ребенок и тебе нужно сосредоточиться на учебе. Жан уже слишком долго у тебя живет. - Мне он совсем не в тягость, Леш. Он - моя семья. - Мне очень приятно это слышать, - он одарил меня одной из самых очаровательных своих улыбок, - но, думаю, вам все же будет лучше отдельно. Подумай сам, вы... - Скоро там, мелкий? - на кухню ввалился недовольный Ваня. - Неси это на стол, да стаканы не забудь. - Леш, поможешь? - Да, конечно, - старший близнец бросил на меня непонятный взгляд, и направился в комнату с тарелками.       Я со злостью разрезал пополам яйцо. Эта забота переходила всякие границы! Я давно не ребенок и знаю, что для меня лучше! Леше пора бы перестать беспокоиться обо мне и сосредоточиться только на будущем ребенке и Насте!       Сорвав злость на бедных фаршированных яйцах, я вернулся с ними к остальным, где Жан уже разливал всем шампанского. Судя по продолжавшимся допросам, сестренка так и не выбила из моего соседа причину смены имиджа. Ваня же проявлял исключительное терпение. - Настя, вы ребенку имя должны придумать, - не выдержал я, решив сменить тему. - Уже скоро он родится. - Ох, у нас столько вариантов! Как тебе имя Юлий?       Я взглянул на нее с иронией. Сейчас сестрицу понесет... - Я еще думала над Эдвардом или Гавриилом. Хочется дать ему какое-то особенное имя! Вот Леша, например, предложил... - Не волнуйся, - шепнул я Ване, - это теперь надолго.       Он в ответ благодарно улыбнулся.       Как я и предсказывал, тема выбора имени затянулась надолго, а результатов так и не дала. После долгих дебатов, в которых участвовали Настя и... Настя, имя так и не было выбрано. Когда разговор снова начал клониться к вопросу изменений в Жане, я мгновенно заговорил о десерте и попросил Ивана его достать. В целом, вечер прошел неплохо, хотя мне и приходилось все время следить, чтобы не затрагивались больные темы. Когда мы провожали супругов, Леша наклонился к моему уху и шепотом сказал "Подумай о том, что я сказал".       Тут было не о чем думать. Я не хотел, чтобы Жан уезжал. Более того, я чувствовал, что и он этого не хочет. Не хотелось признаваться, но я смутно догадывался о причине перемен в нем. Может, это было слишком самонадеянно с моей стороны, но Ваня так отчаянно старался стать своим братом, что я решил... будто это из-за меня. Точнее, из-за моих чувств к Леше. Но сегодня я понял, что они уже не такие сильные как раньше. Лешино поведение стало меня раздражать. Образ "милого младшего братика", который я смог скинуть рядом с Ваней, стал мне противен. Леша в упор отказывался видеть меня таким, какой я есть на самом деле. Да и это не имеет уже значения, пускай остается слепцом.       Когда посуда была вымыта, все прибрано, а часы добрались до одиннадцати часов ночи, мы завалились спать. Я, по крайней мере, именно это и собирался сделать. - Вов, - Ваня по привычке обвил мою талию, прижав к себе. - Ммм? - Ты хочешь, чтоб я съехал?       Ну вот, пожалуйста. Он все слышал. Надеюсь, не успел себя накрутить. - Не хочу, - пробурчал я, накрывая его руку ладонью. - Спи уже. - Слушай, - Жан на мгновенье запнулся, - ты любишь его? Лешу? - Вань, спи уже, а?       Но Ваня спать не собирался. Руки, державшие меня, разжались, и я перекатился на спину, а сосед мой, как это было однажды, навис надо мной с пугающе серьезным лицом. - Нам надо об этом поговорить. Ты любишь его?       Я глядел на него сердито. Я уже давно перестал смущаться своих чувств, вопросов Вани, да и после ночи, когда я по пьяни принял его за Лешу, ничего удивительного, что он догадался. Поэтому я сердился. Он же знает, что у нас не принято поднимать тему, о которой другому говорить не хочется. - Ты же знаешь сам ответ. Зачем спрашиваешь?       Его лицо скривилось, но не в отвращении, а словно от боли. - Ну а ты, зачем от пирсинга избавился, начал носить эти глупые рубашки? К чему этот цирк? Это же не ты! - Я хотел... Черт!       Жан аккуратно опустился на меня, хотя легче мне не стало от этого, и руки его снова обняли меня. Но к этому прибавилось еще кое-что. На шее осталась цепочка еле ощутимых поцелуев, а коленка соседа по койке настойчиво протиснулась мне между ног. Я понимал, к чему все идет. Остановил я его? - Вань, - я положил ладонь на его затылок, - я влюбился в твоего брата с первого взгляда. Но это было так давно, что не успел заметить, как... Мои чувства превратились в простую симпатию. - В смысле? - очередной поцелуй в шею, на этот раз ощутимее. - Я, - из губ невольно вырвалось тяжелое дыхание, - люблю его как брата. - А я? Меня ты тоже любишь как брата? - требовательный поцелуй под кадык. - Не думаю, - мои пальцы сжали темные пряди. - Я хочу тебя.       В ответ я тоже обнял Жана, подавшись навстречу его блудливой коленке. Кофты мы давно не надевали на ночь, а избавиться от штанов много времени не заняло. Ваня накрыл меня своим телом так, что я ощущал его каждой клеточкой. Его поцелуи были слаще, чем тот самый первый, и я тянулся за добавкой снова и снова, пьянея от смеси наших дыханий. Несмотря на жар тела, мне становилось холодно, когда он хоть на сантиметр отрывался от меня и я не мог чувствовать его кожей. А он утолял мои желания, словно джин из волшебной лампы, улыбаясь краешком рта каждый раз, когда у меня вырывался стон. - Почему твой запах, - бормотал он, проводя рукой по моей шее, одновременно подготавливая меня к проникновению пальцами, - такой...       Он добавил второй палец, заставив меня прогнуться и открыть беззащитную шею, к которой Жан явно питал какую-то особую слабость. Я ощутил сначала легкий укус, потом прикосновение мягкого языка, дальше губы Вани я ощутил уже на правом соске, который он игриво покусывал, отвлекая мое внимание активными движениями уже трех пальцев в проходе. Готовя меня к самому заветному, он не забывал о ласках, и мне некстати вспомнились все девушки, которые побывали в его объятиях. Теперь я отлично понимал, почему они продолжали заказывать у него свои портреты и прочее. Если в сервис входили и такие услуги, то... - О чем ты думаешь? - тяжелый шепот и я встретился взглядом с пылающими изумрудными глазами. - Ты же не думаешь о...       Тут он согнул мои ноги в коленях, приподняв и раздвинув их, придав тем самым мне довольно постыдную позу. -...о Леше? - Не будь дураком, - прохрипел я, краснея.       Жан опустил мои ноги, не дав мне, тем не менее, прикрыться, и вытащил из тумбочки пакетик с презервативом. Я заворожено наблюдал, как он натягивает его на свой внушительный член, размышляя, смогу ли я его принять. Пальцы не шли ни в какое сравнение с... этим. - Я буду нежен, - заметив, куда я смотрю, ухмыльнулся Ваня.       Я лишь смущенно отвел взгляд. Далее из тумбочки он выудил смазку, после чего я окончательно убедился, что этот хитрый засранец уже давно планировал меня завалить. Я вскрикнул, когда прохладная жидкость коснулась моих ягодиц, а следом знакомые пальцы массажными движениями растерли ее и снова проникли внутрь. - Последние приготовления, - прошептал Жан, кусая мою нижнюю губу.       Нужно будет сказать ему, чтобы не делал так. Не хочу, чтобы в универе поползли слухи. Я даже подумывал сейчас отчитать его, но тут пальцы выскользнули из меня и я почувствовал вместо них нечто горячее и большее. Головка играючись несколько раз потерлась о кольцо мышц и...       Легкая боль, маленькая искра, раздувшаяся до размера астероида, собственный крик, который я никак не мог заглушить. Потом ласковая рука принялась гладить меня по волосам и тихий голос, советовавший мне расслабиться. Несколько мгновений, чтобы привыкнуть, а потом обжигающая плоть Вани продолжила проникать глубже. - Мне... прекратить? - донеслось до меня сквозь оглушающие удары сердца, раздающиеся у меня в самом мозгу. - Только попробуй, - прорычал я, обхватывая бедра Жана ногами, тем самым помогая ему продолжить начатое.       Я хотел, чтобы боль поскорее ушла и сменилась наслаждением. И вскоре я дождался. Мое тело быстро привыкло к новым ощущениям, и Ване стало легче двигаться. Он уже мог входить до основания, и чем проще ему было двигаться, тем быстрее становились эти движения. Скоро мы оба уже позабыли о первых болезненных ощущениях и снова чувствовали только приятное.       Поцелуи были хороши, но это просто великолепно. У меня снова кружилась голова, как от наркотика, снова блестели глаза, как от алкоголя. Жан заменил мне их.       Мы целовались и занимались любовью пока не рассвело. Думаю, я уснул первым, после того, как Ваня насильно затащил меня в душ, хоть я и говорил, что у меня совсем не осталось сил на это. Помню только, что, засыпая, я продолжал ощущать на своей талии его руки.