Прочь запреты (Clear The Cobwebs)

— … если понадобится, мы сами всё уладим. Грег сжимает переносицу и еле держится, чтобы не излить всё недовольство в ответ на шёлковый тон на том конце провода. Несмотря на то, что его владелец (в перерывах между заклинанием змей), без сомнений, практикует чтение мыслей. — Ничего не поделаешь, инспектор. Уверен, вы понимаете. — Ладно. Ладно, только дайте мне, — он смотрит на часы, затем в документы; трёт глаза, — дайте мне полчаса. Я отзову людей. — Соблазн добавить «и с вас причитается» он вовремя подавил. Майкрофт Холмс никому не должен. … Питерсон, как ожидалось, не обрадовался. — Это наше дело, Лестрейд. Правительственные шишки не могут вот так влезать, это возмутительно! То, что они делают, противоречит всем инструкциям. Грег вздыхает. — Поверьте, я говорил об этом. Шишки, с которыми мы имеем дело, сами пишут эти инструкции. «И, очевидно, считают, что нарушать их в грёбаном порядке вещей» — не добавляет он. — Здесь я бессилен. Отзовите команду, и вот что — надо собраться, утрясти бумаги. Скажем, в… четыре? С таким раскладом он сможет уйти с работы вовремя. Приятно хоть иногда побыть оптимистом. В общем, домой он попадает после девяти, в одной руке — пицца из Маркс и Спенсер, в другой — бутылка мерло. Приходится повозиться с замком; но вот пицца в духовке, а сам он, щедро плеснув вина, с бокалом падает на диван. Чёрт бы побрал этих Холмсов. *** Он пьян, дьявольски пьян. Адски. А всё Холмс виноват. Верно, во всём виноват либо один Холмс, либо другой — чем не акс…иома? Майкрофт, со своим зонтом, и ногами, и… ногами. Грег подталкивает к себе бутылку, переворачивает вверх дном, но из горлышка стекает лишь тонкая струйка. Он откидывает голову и, поднеся бокал к губам, лениво облизывает ободок, пока взгляд не падает на часы. Час ночи. Дерьмо. *** Монструозный стакан из Старбакса был наполовину пуст или наполовину полон, а похмелье давно слиплось, когда телефон разразился невыносимо громким и насмешливо бодрым дзззынь! Грег хватается за трубку, щадя перепонки. — Лестрейд на проводе. — Доброе утро, инспектор Лестрейд. Грег выдыхает и выпрямляется в кресле, перекладывая телефон к другому уху, потому что ещё один глоток кофе, пожалуй, не помешает. — Мистер Холмс. — Майкрофт, пожалуйста. — Мм. В чем дело? — О, кто-то не в лучшей форме? В таком случае вы тем более обрадуетесь предлогу слинять из офиса. — Я… что? — Скажем, в одиннадцать? — Но… И связь прервалась, прежде чем он успел спросить, собственно, куда? Святые католики! .. В споре, кто из Холмсов раздражает его больше, это — несомненная заявка на победу. Не то чтобы невыносимый сноб вроде Майкрофта нуждался в дополнительной мотивации, ведь не секрет, что за фасадом вежливости и спокойствия скрывается бесцеремонный, жестокий ублюдок? Ничего, он всё ему выскажет. Вот только прикончит кофе. И ещё один. И ещё парочку. Может, три. К одиннадцати он более-менее похож на человека: выходит на улицу и цепляет солнцезащитные очки, чтобы скрыть жуткие синяки под глазами. Как предполагалось, у тротуара ждёт блестящий чёрный автомобиль. На этот раз он не стал заговаривать с шофёром или пытаться упираться. А приехали они в… Спидис?! Майкрофт сидит за одним из дешёвых столиков и несомненно чувствует себя как дома; зонт покоится у стула. На нём серый костюм и шляпа, которая, чёрт побери, должна смотреться нелепо, но почему-то… Намерение отчитать за бесцеремонность улетучивается — голова Грега сплошь и поперёк занята мыслями об этих ногах и длинных красивых пальцах, нетерпеливо барабанящих по столешнице. Грег сглатывает и снимает очки, вдруг ощущая себя смущённым подростком. Под взглядом тёмных глаз неловко опускается на стул. Их колени легко соприкасаются под столом. Майкрофт подвигает чашку кофе. Он с благодарностью отпивает: конечно же, идеально горячий и идеально подслащенный. — Что вы хотели, мистер Холмс? — грубовато интересуется Грег. — О, просто хотел убедиться, что вопрос… скажем так, улажен. Я о вчерашнем досадном инциденте. В переводе с языка Холмсов, это что-то вроде «замяли»? Он кивает. — Замяли. Губы Майкрофта дрогнули в усмешке. Ага, значит, под каменной коркой всё же теплится какое-никакое чувство юмора. — Подобные ситуации чертовски раздражают, просто чтоб вы знали. Но это ваша работа. Я понимаю. — Тем не менее, приношу извинения. И за то, что вы задержались допоздна, в том числе. Мне не хочется портить наши отношения, инспектор. Бог свидетель: попробуй выдержать одного Холмса, а вам достались сразу двое. Грег скрыл улыбку за чашкой и легко пихнул Майкрофта коленом. — Шерлок не снабжает меня кофе в качестве извинений, так что в этом плане вы точно на ступеньку выше. — О, вот как? — Майкрофт удивился, и его глаза заинтересованно заблестели. — Что ж, тогда буду подмазывать вас при каждом удобном случае. Грег совершенно не покраснел, неа. *** В следующую их встречу очень злой Джон как раз закончил вылавливать Шерлока из Темзы. Боже, как он орал, а какой экспрессией жестов сопровождал свою вдохновенную речь… Шерлок пытался виновато кивать, но всё равно выглядел невероятно довольным собой. Грабитель, которого он поймал, мокрый и чумазый, дожидался участи в полицейской машине. — Кофе? — слышится низкий голос за спиной, и между головой и непрекращающейся холодной моросью возникает препятствие в виде большого чёрного зонта. Не оборачиваясь, Грег принимает предложенную флягу, вдохнув мгновенно пропитавший воздух запах дорогого лосьона после бритья и мокрого твида. — А вы уже прилично обошли брата, знаете, — заметил он. — За последний месяц почти не надоедали мне и угостили по меньшей мере двумя чашками кофе. А ещё вы не будете скакать по моему офису, как гигантская мокрая ворона. — Мм, — хмыкает Майкрофт, вынимает из кармана флягу поменьше и подливает Лестрейду что-то золотистое и отдающее торфом. — А это уже нечестно, — усмехается Грег. Чёрт, до чего же хорошо. *** Прошу прощения за сегодняшнее. Правительственные заморочки. М. Даже не буду спрашивать, откуда у вас мой номер. Можете не переживать: я уже остыл до состояния «умеренно раздражён». И чтоб вы знали, Шерлок почти догнал вас по очкам. На прошлой неделе он раскрыл убийство за двадцать минут. Принято к сведению. М. *** — Лестрейд у аппарата. — Добрый день, инспектор. Я украду немного вашего времени? — Господи, что он натворил? — Вы будете рады услышать, что этот звонок не касается моего брата. — Если так, то это пугает ещё больше. — Ничего серьёзного, уверяю. Я нуждаюсь в вашей помощи. — О? — Вы один в кабинете, инспектор? — Э-э, да. А что? — И у стен есть уши. Что ж, решение лишь за вами, но я буду очень признателен, если вы возьмётесь за расследование одного не совсем чистого дельца. — С чем я столкнусь? — Боюсь, инспектор, я не могу рассказать вам, пока вы не согласитесь. К сожалению, это одна из тех скучных совершенно секретных историй. — Оу? Почему бы не подключить кого-то из ваших сотрудников? — Мне нужен тот, кому я могу полностью доверять. — … — Инспектор, вы здесь? — Э-э, да, да. Я… разве вы? .. Простите. Да, я согласен. — Превосходно. Вы свободны вечером? Нужно обсудить подробности. — Где? — Думаю, я могу разориться на ещё один кофе в Спидис, если вас устроит. — Ох, опасную игру вы затеяли, Майкрофт Холмс. Могу приехать часов в шесть. — Отлично. И, если можно, не планируйте ничего на остальную часть вечера. — Понял. Что-нибудь захватить? — Только себя, пожалуйста. До вечера, инспектор. *** — Дайте угадаю, — сказал Грег, после того как связал бойкого толстяка-бизнесмена и конфисковал припрятанные в стиле Бонда восемь ножей, — мне лучше забыть всё, что я сегодня видел. — Мудрое решение, — подтверждает Майкрофт. Он по-прежнему выглядит невозмутимым, хотя десять минут назад ему едва не перерезали горло. На шее осталась засохшая кровь — её он раздражённо стирает платком. Пока что Грег решительно ничего не понимает; например, почему два суперзлодея решили «забить стрелку» на Клэпхемском складе. Он решает, что разберётся во всём позже. — Я так и думал. — Спасибо за помощь, Грег. И да: ваша подпись на соответствующих бумагах избавит нас от многих хлопот. — Конечно. Хотелось бы добавить «без проблем», но… — Он отряхивает брюки, которые запачкал, упав на колени под просвистевшим над головой ножом. — Если намерены и дальше опережать брата по очкам, я не откажусь от булькающей взятки. — Его намерения, должно быть, до смешного очевидны, но что тут сделаешь, если сердце стучит, как барабан, а Майкрофт выглядит неимоверно круто, расправляясь с недозлодеями на заброшенных складах, и они стоят так близко, что он чувствует исходящее от него тепло… Как напоминание: он тоже человек, из плоти и крови. — Сейчас? — спрашивает Майкрофт. — А что, сейчас неподходящее время? — Сейчас — лучшее время. — Холмс открывает дверцу машины, и Грег забирается внутрь. В окне отражается профиль Майкрофта: усталый изгиб губ, легко подрагивающие ресницы. Они летят по улице: заворожённый, Грег следит за игрой бликов на его лице, его шее, пока не осознает, что, вероятно, пялится и это, вероятно, странно. Он нарушает тишину. — И часто такое случается? Майкрофт смотрит на него — точнее, сканирует, — и отворачивается к окну. — Да. Хотя в драмах такого уровня обычно блистает Шерлок. Тянется долгая пауза, во время которой Грег вспоминает того бизнесмена с фальшивым русским акцентом, лоснящейся козлиной бородкой и увешенными перстнями пальцами. — Думал, со смеху помру, когда он вытащил свои ножички, — вдруг произнёс он. — Эти его пальцы-сосиски… И дебильная бородка! Майкрофт издал странный звук, и Грег увидел, что он едва сдерживает хохот. От этого он сам прыснул, и вскоре оба ржали во весь голос. Грег размазывал слёзы по щекам, а Майкрофт смеялся в кулак. — Вы ждали ангорского кота? * — Прекратите. — Уверен, он весьма расстроился, что мы не вышибли ему глаз. Тогда он мог бы нацепить повязку, так сказать… для полноты образа. Майкрофт вытер лицо платком, его губы ещё подрагивали. В свете улицы Грег разглядел крохотную слезу, повисшую на кончиках его длинных ресниц. Их руки почти соприкасаются на мягком кожаном сидении. Грег придвигает ладонь ближе, голова вдруг кружится от предвкушения. Он проводит мизинцем по руке Майкрофта и слышит рваный вдох, а в следующий момент их пальцы переплетаются, зажигая каждый нерв внутри. Грег подавил поднимающийся по горлу ликующий смешок и судорожно вздохнул, крепче сжав чужую ладонь. Он смотрит на Майкрофта: тот облизнул нижнюю губу с лукавой улыбкой. Господи, у него потрясающие губы. Шофёр привозит их, как Грег предполагает, к дому Майкрофта. Они не покидали центра Лондона, но в воздухе пахнет цветами, а крыльцо оплетает утопающая в ароматах жимолость. Грег, опьянённый адреналином и недавним приступом веселья, приближается к Майкрофту сзади, пока тот открывает дверь. Тихий прерывистый вдох заглушает резкий щелчок замка. Грег, ободрённый остановкой мужчины, прижимается к его спине. Теперь он может зарыться носом в мягкие волосы на затылке, вдыхая знакомый запах твида и лосьона после бритья, смешавшийся со сладким ароматом жимолости в воздухе. Майкрофт шумно выдыхает, толкает дверь и втягивает его внутрь. В себя Грег приходит в тёмном коридоре — прижатый к стене таким высоким, тёплым и желанным Майкрофтом, — и затем ощущает мягкое прикосновение чужих губ, от которого тело прошибает дрожь. Он стонет, и Майкрофт, сжав его бёдра, скользит влажным и горячим языком в его рот и — чёрт. Он отстраняется, задыхаясь, и Майкрофт с силой толкает его назад, вдавливая бёдра в стену — ох. Грег запрокидывает голову. Все нервы словно разом оголились, и всё, чего он хочет — касаться: кожа к коже. Пока они исследовали друг друга, в тёмной комнате были слышны лишь стоны вперемешку со смешками; Майкрофт, прикусив его нижнюю губу, вобрал её в рот, посасывая. Грег притянул его ещё ближе, позволяя почувствовать, какой ошеломляющий эффект производят его действия. — Иди сюда, — бормочет Майкрофт и, не разжимая объятий, пятится в тёмную гостиную. Они падают на диван, не прекращая жадных поцелуев, но Грегу всё равно мало: он хочет вдохнуть его всего, поглотить целиком. Он выгибается, подхватывает Майкрофта под колени, заставляя обхватить себя ногами, и принимается тереться о его эрекцию через одежду. Майкрофт стонет и выгибает бёдра. Боже, просто идеально. — Ох, чёрт, — вырывается у Грега. — О, чёрт, это… это… Майкрофт прикусывает мочку его уха и скользнув ладонями по спине, крепче притягивает его за задницу. — Как думаешь, я заставлю тебя кончить? — шепчет он тягучим и сладким, как патока, голосом. Грега обдаёт волной жара, каждое повисшее в воздухе слово отзывается настойчивой пульсацией в члене. Он чувствует, как вдоль позвоночника тянется капля пота, и, уткнувшись лбом в ключицу Майкрофта, ведёт влажную дорожку до уха. — Да, — задыхаясь, бормочет он, — да, наверное. А ты..? — Да, — шипит Майкрофт, выгибаясь под ним. — Ещё. Они ускоряются, до боли вжимаясь друг в друга, и Грег вдруг впивается в его губы неистовым поцелуем, чувствуя, как Майкрофт глотает собственные стоны, — самый настоящий Майкрофт Холмс теряет выдержку и делает это так прекрасно; Грег ощущает, как он прогибается в пояснице, как, дёрнувшись, запульсировал его член. — О, Господи, — хрипит он, прижимаясь к горячей шее Майкрофта, — о, Господи. Мужчина наклоняет голову и находит его губы, одновременно скользя руками к его заднице. Он беспомощно сопит, извиваясь в крепкой хватке, и в этот момент пальцы Майкрофта начинают, едва касаясь, опускаться ниже — Грег дёргается вперёд и кончает с дрожащим стоном, без сил рухнув на партнёра. … Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивался свет уличных фонарей, окрашивая комнату в тёмно-оранжевый; Грег приподнялся и посмотрел на Майкрофта — тот лежал под ним, спокойно дыша и едва прикрыв веки. Он выглядел почти эфемерным: тёмные глаза, мягкий изгиб губ; ни капли не похожий на Майкрофта, для которого довести человека до слёз — едва ли не обязательный пункт распорядка дня. Этот Майкрофт не боялся откинуть голову назад и обнажить длинную шею, и у Грега вдох застрял в горле оттого, что ему позволено видеть его таким: полностью открытым, спокойным и расслабленным. Он мягко поцеловал его, вбирая в себя каждый тихий стон, слетающий с чужих губ. — Я какой-то… липкий, — наконец нарушает тишину Майкрофт. — Поможешь принять ванну? — С удовольствием, — соглашается Грег, чувствуя новую волну желания. — У нас будет время на это, — шёпот. — У нас будет время на всё. Нужно подняться — выходит неловко. Ногу свела судорога, брюкам теперь дорога — на помойку, губы начисто стёрты о чужую щетину —, но Грег счастлив, впервые за десять лет. Накрепко соединив их пальцы, он следует за Майкрофтом по лестнице.