Слёзы - соль. Соль - смерть.

      Стайлз и Елена сидели в тихом коридоре уже давно покинутой другими учениками школы, их голоса отдавались слабым эхом. - Елена, у тебя умерли родители. Страдать - нормально. Плакать - нормально, - взгляд юноши впился в озадаченное лицо шатенки, словно выпрашивая слёзы, его голос готов был вот-вот сорваться на крик. - Ты можешь хоть раз быть слабой! - всё же срывается. - В конце концов... Я рядом, - глухо договаривает он, чувствуя прилив вины за повышенные интонации и странные придирки. - Да, ты рядом. Но не ты не должен быть рядом, - спокойно заявляет она, мимикой лицо не выдаёт никаких признаков вины или сожаление, кроме глаз, печальных потерянных испуганных.       Душа не умеет врать, её же находила в угнетении под страхом. - Почему? - он вскакивает со скамейки, разрезая воздух руками, разводя их. - Потому что ты сильная? Потому что так круче? - от ярости и обиды его передёргивает, лицо перекашивается от ненависти к себе: стоило наконец приблизится к Елене, сталь ей родным человеком, как он всё рушит: "Теперь в её глазах должно появиться разочарование". - Нет. Потому что я несу разрушение! - вскипает Гилберт, подскакивая также со скамейки. - Потому что я могу убить каждого, кто стал мне родным. Потому что я монстр... Так и есть, я монстр, - завершает она, жмуря глаза, словно борясь с накатившей болью, не давая ей вылиться слезами, будто это первое признание, осознание себя. - Даже сейчас ты сдерживаешь себя, - Стилински качает головой, пряча взгляд в пол, чтобы больше не сталкиваться им с причиной своей злости - больше всего боялся добавить ещё чего-нибудь лишнего, вдобавок укрывает лицо ладонями. - Я тебя берегу, иначе ты можешь умереть, - упорно повторяет она, как заклятие. - Как? Как ты можешь меня убить? - парень хватает её за плечи, встряхивая (он сдался гневу). Гилберт молча испуганно смотрит на него, не шевелясь, даже не дыша. - Как?! – повторяет он ещё громче, и стены пустого коридора отражают его голос, искажая. - Когда я плачу, люди умирают, - сухо отвечает она, сглатывая комок слёз. - Что? – Стайлз выдыхает, отпуская Елену, пятясь назад. - Это проклятие, я родилась с ним. Каждый раз, когда я плачу, умираю родные мне люди... – она делает глубокий вдох, жадный, как будто последний. - И твои родители… - В ту ночь я рассталась с парнем, - Гилберт поджимает губы, вина не отпускает, она гложет, запуская свои когти всё глубже. - Глупые слёзы… Я не должна была. Это того не стоит… Цена этой воды расставания слишком высока. Тогда я и пообещала: никогда не плакать и…- она замолкает и взгляд сталкивается со взглядом парня, тёплыми глазами, наполненными желанием заботится, а не жалеть. - Тогда ты решила, что никого не подпустишь слишком близко, - он приближается быстрым шагом, оказавшись рядом, что на своём лице Елена могла почувствовать его быстрое от волнения дыхание. - Но я теперь так не поверю твоим словам и поступкам, что отталкивают. Я влюблён в тебя, я буду рядом! Стилински берёт лицо Гилберт в руки, не веря, что коснулся её нежной кожи, целуя губы, на которые засматривался, наслаждаясь лишь мечтами о поцелуе. - Я будто во сне, - признание шепчет он, не отпуская Елены, крепко зажмурив глаза, боясь рассеять мгновение счастья, пока не ощущает на своей ладони что-то влажное, по щеке шатенки скатилась слеза. Звонок на её мобильный телефон. Поспешно отстраняясь, она хватает трубку: - Вы Елена Гилберт? - Да. - Дженна Саммерс, ваша тётя, она умерла от потери крови, адрес будет выслан сообщением. Примите мое соболезнование.       Гудок длиною в вечность.