Каждый - и не мой.

Утонуть в человеке - раз плюнуть. Утонуть однажды и не отпускать потом, помнить и ждать, что напишет, обратит внимание, посмотрит. Кажется, влюбляешься в каждого с первого взгляда - понравился-не понравился, какая разница. Это ячейка социума. Это тот, очередной, что не предаст и не обидит. Это его глаза горят жарким огнем, это с ним хочется дурачиться и смеяться по-глупому, на весь трамвай. Общаться до посинения, держать за руку, когда плохо, смотреть, как он любуется закатом. Все это - яд. Потому что потом он повзрослеет, поменяет интересы и перестанет заговорщицки подмигивать и улыбаться только для тебя. Чжунхон повзрослел быстро. Пропала мальчишеская худоба, появились первые бицепсы-трицепсы, половое созревание и активный интерес к девочкам-мальчикам. И самому старшему оставалось только обыденно улыбаться, трепать макне по волосам и говорить, что однажды он найдет того, с кем будет абсолютно комфортно и тепло. Зело не верил, лез к хёну с расспросами и постоянно нудел над ухом "А как это, Гуки-хён? А ты встречал такого?" Нет, Ёнгук не встречал. Думал, что встречал, но человеческие ожидания не всегда оправдываются в полной мере. Как и сейчас. Бан глушит дешевый виски из магазина напротив дома и курит, думая о том, что Хон - его главная ошибка. И роковая тоже. Не страшно отдать его кому-то другому, чужому и холодному. Страшно, что макне не станет совсем в его жизни. И Гук затягивается, глубоко и томно, будто смакуя отравленный смолами никотин. И думает: "Пора завязывать. Хватит прилипать к людям." В пропитанном алкоголем разуме бьется одна мысль. Одна-единственная, которую Бан давил в себе с самого ее появления. Лидер рвано вздыхает, берет в непослушные пальцы дорогой гаджет и четко, с расстановкой, печатает "Чжунхон, я встречал того, с кем уютно. И это, кажется, ты" Губы, наверное, дрожат, но Бан упрямо их сжимает и откидывает телефон подальше - не хочется сейчас напоминать себе о собственной слабости.