Тот, кто заслужил право на любовь.

Владыка Трандуил смотрит в спину удаляющемуся сыну, но ничего не говорит, хотя с языка так и рвется пресловутое «Доброго пути». Он позволяет себе сказать пару слов убитой горем Тауриэль, а потом снова молчит, безмолвно оплакивая сородичей, погибших в битве под Горой. Он бесшумно ходит по полю боя, вглядываясь в лица павших эльфов (которые даже в смерти чисты и юны, словно они и не умерли вовсе, а всего лишь прилегли отдохнуть) и не позволяя ни единой эмоции вырваться наружу. В эту ночь скорбят все: люди, эльфы, гномы. Их объединяет общее горе и потери. Тела погибших предают огню, и погребальных костров так много, что за дымом не видно лиц тех, кто выжил. Но одно лицо все же привлекает Трандуила – и это Бард Лучник. Дым исказил черты лица последнего, сделав их расплывчатыми и мягкими, а его самого непохожим на себя. Владыка смотрит на человека чуть дольше, чем положено, встречается с ним взглядом, кивает в знак уважения, а потом, несколько часов спустя после окончания погребальной церемонии, долго не может заснуть, думая о мужчине и о том, как смертному удалось заинтересовать его настолько, что он не может думать ни о ком и ни о чем другом. Он невольно мысленно возвращается к битве и вспоминает, как этот отважный человек прорубал себе дорогу сквозь полчища орков, чтобы спасти своих детей и свой народ, как он в одночасье стал лидером, не побоявшимся взять на себя огромную ответственность за жизни и безопасность людей вокруг. Храбрость и отвага лучника поражают, и Владыка Трандуил невольно начинает ими восхищаться. Но не только внутренние качества человека завладевают мыслями Владыки Эльфов. Куда больше его привлекают темные с проседью волосы, темные глаза, решительный взгляд и сильные руки. Терзаемый этими мыслями, он выходит из своего шатра и буквально сразу же натыкается на лучника. Бард сидит у костра, задумчиво глядя перед собой, и в этот момент он словно становится на несколько лет старше и мудрее. Когда Владыка Эльфов бесшумно опускается рядом, Бард даже не вздрагивает и не поворачивает головы, так что какое-то время они сидят молча, глядя на тлеющие в костре угли и думая каждый о своем, пока Бард не осмеливается задать вопрос: - Скажите, милорд, что с нами будет дальше? С нашими народами? Говорят, с востока наступает тьма и неизвестно, как скоро она разрастется и накроет нас. Неужели эра, когда заключались союзы между людьми, гномами и эльфами, скоро будет забыта? В ответ Трандуил лишь качает головой. - Эльфам не ведомо такое далекое будущее, Бард Лучник. Но на твой вопрос я все же отвечу: какая бы тьма ни наступала на нас, мы победим ее, как доказали это сегодня в битве. Наши народы никогда не сдавались без боя. Мы плывем по реке времени, и неизвестно, сколько нам осталось ходить по земле. Равно как никто не знает, когда придет пора прощаться с любимыми. Хотя иногда мы совершаем глупость, не говоря самых простых слов, когда это нужно, а потом проводим всю жизнь, жалея об этом, - Трандуил усмехнулся, и на его лице на секунду отразилась одновременно горечь расставания и вековая мудрость. Эльф был так прекрасен в ту секунду, что Бард не мог оторвать от него глаз. - Я не совсем понимаю, о чем Вы говорите, милорд, но все мы совершаем ошибки. И лишь тот, кто их признает, по-настоящему силен духом. Трандуил кивнул, а затем встал со словами: - Ты станешь хорошим правителем для своего народа. Доброй ночи, Бард Лучник, - он позволил себе скользнуть кончиками пальцев по плечу мужчины, прежде чем раствориться в ночной мгле. *** На утро армии были готовы к возвращению в родные земли. Еще на рассвете Трандуил и Бард Лучник простились, правда, последний предлагал Владыке Эльфов погостить у него, но тот вежливо отказался, сославшись на дела и на тот факт, что после войны владения Барда нуждаются в восстановлении. На том они и расстались. Но Владыка Эльфов ни на секунду не забыл о смертном, который так запал ему в душу, - настолько, что он послал лучших из лучших на восстановление Озерного края. Время шло своим чередом, и однажды Владыка Трандуил получил письмо от Барда Лучника с приглашением посетить его владения. По правде говоря, эти самые владения волновали эльфа мало. Куда больше будоражило его кровь само предвкушение скорой встречи. И оно ничем не уступило реальности. Бард стал старше, седины в его волосах стало больше, но вот глаза…. Глаза его остались прежними: его взгляд не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Весь день был проведен в официальных визитах, и лишь к вечеру они получили шанс остаться наедине. Они смотрели друг на друга так, словно знакомы были лет сто, не меньше; и в тот вечер было все: долгие разговоры, долгожданные поцелуи, близость тел, горячечный шепот, стук сердец и откровенные признания. Эльф и человек узнавали друг друга через прикосновения, без слов; чем меньше на них оставалось одежды, тем больше Барду казалось, что он спит и вот-вот проснется. Но стоило Трандуилу поцеловать его, как он возвращался в реальность, где он позволял другому мужчине вести, пропускал через пальцы белые пряди волос, смотрел в глаза склонившегося над ним эльфа, видел в них свое отражение, и тонул в этом поглощающем взгляде, от которого было просто невозможно оторваться. Ему казалось, что он плывет по реке с сильным течением, которое вот-вот смоет его, не пощадив, но он лишь крепче обнимал Владыку Эльфов и шептал, чтобы тот не останавливался. Ему нравилось то, что происходит между ними, нравилось, как страсть сменяется нежностью и наоборот, и он знал, что совершит ошибку, позволив утром Трандуилу уйти. Поэтому он снова и снова целовал желанные губы, чувствуя, как заполняется пустота в сердце. А когда утреннее солнце пробилось сквозь окна, оно одарило своим светом человека и эльфа, спящих в одной постели. *** - Как странно… Я всегда считал отца неспособным любить… - задумчиво произнес Леголас много лет спустя, стоя у окна и глядя на небо, усыпанное мерцающими звездами. – И лишь недавно я узнал, что в его жизни была любовь. И это был смертный. Выходит, я ошибался. - Все мы совершаем ошибки, но лишь тот, кто их признает, по-настоящему силен духом, - мгновение – и Леголас оказался в кольце сильных рук, когда его обнял со спины темноволосый красивый мужчина. Леголас развернулся, даря мужчине мимолетный поцелуй – поцелуй-ласку, поцелуй-благодарность. - Я рад, что он смог стать счастливым, Арагорн. Он заслужил это. Нежный поцелуй перетек в страстный, когда Арагорн потянул эльфа на себя, увлекая его за собой на кровать. Для них с Леголасом ночь еще только начиналась.