На "Ишимуре" тихо...

      На «Ишимуре» было тоскливо и кошмарно тихо. Айзек проверил труборез и грязно выругался (правда, вполголоса, а то услышат нынешние обитатели станции и о кратком отдыхе можно будет забыть) — зарядов осталось всего два. Но два — это куда лучше одного, и намного круче, чем никаких снарядов вообще. Несчастный труборез Айзек сейчас полюбил больше, чем за всю свою инженерную карьеру. Он был готов целовать орудие и благодарить, что кто-то вообще догадался сделать подобную вещь.       В закуточке, бывшей по-видимому кладовке, Айзек тщательно проверил, что запер за собой дверь, и устало присел на пол, обнял труборез, прикрыл на мгновение глаза, дожидаясь, когда инъекция стимулятора и обезболивающего подействует. С момента высадки на станцию не прошло и пяти часов, а он уже смертельно устал. Ноги ныли от напряжения, голова пухла только от мыслей, что какого, собственно, епического хрена, на плече адски болела рана-укус одного особо въедливого и ловкого некроморфа, на спине горел ожог от кислоты — прилипшие к стенам твари плевались исключительно метко.       — Айзек! Я люблю тебя-а… — Голос Николь в голове прозвучал с таким укором и так явственно, что Кларк чуть не подскочил, нервно вскидывая труборез, ожидая увидеть в темном закуточке любимую. Но в полумраке никого кроме него не было.       Зато за дверью подозрительно зашуршало и зашаркало. Внезапно створка герметичной двери заскрежетала, поднимаясь. Айзек сжал труборез, готовый в любой момент использовать если уж не последние два заряда, так свои обутые в космоботы ноги. Особенно — ноги, потому что заряды было жалко. Потом в образовавшуюся щель просунулась когтистая лапа и кинула букетик. Обычный букетик пыльных засохших цветов, которые в изобилии росли в жилых отсеках. Лапа исчезла, и створка с жутким скрипом опустилась. Послышались шаркающие удаляющиеся шаги.       — Блядь! — выругался Кларк, теперь уже громко, не сдерживаясь, смысл вот было таиться. — Вот что за хрень тут творится?       Только вот темнота ему не ответила, а букет жалобно скрипнул, когда Айзек в порыве его истоптал. Нервы у Кларка были не очень…       На «Ишимуре» снова стало тихо и тревожно.