Yaweh, You gave me love, Cradle this flame above. Rest Your hands upon my head, Lead me down to the water. Tabhair domh do lámh.
***
Человек приходил на причал, раскладывал на влажных досках старую потёртую ткань, доставал трубку и начинал ждать, ссутулившись и пуская наверх дымовые кольца. В такие ночи - а он знал их наизусть - вода подходила ещё ближе, и маленькие голубые искорки начинали играть на пенистых гребнях волн. Мерный шум прибоя убаюкивал лежащий позади городок, и последние работники, торговцы, моряки и вельможи тушили огни в окнах. Когда кольца заполняли собой половину неба, становясь похожими на огромный нимб, накрывший мир, из самой глубины моря начинал звучать голос. - Ты пришёл снова, человек, - шумно брызгал он колючими каплями прямо в покрытое тонкой сеткой морщин лицо с улыбчивыми глазами. - Я опять здесь, дорогая рыба. Но готова ли ты слушать в этот раз? - спрашивал тот, посмеиваясь. И до самого рассвета морской житель, приходящий с большой водой, как и в каждую такую ночь, слушал сказки земли, качаясь на маленьких солёных барашках и смотря на бескрайнее звездное небо. А когда приходило солнце, он нырял к самому дну с первым же лучом, чтобы ни один человеческий взгляд не смог различить его очертания. Время, как ему и положено, сыпалось песком и шло дальше и дальше, устремляясь в высоты бесконечности, а маленькая рыбка росла, становилась умнее и однажды совсем-совсем привыкла к человеческому голосу и удивительным сказкам. Так они говорили и слушали долгие лета, но однажды человек не пришёл на причал, не разложил ткань и не закурил трубку с кольцами, накрывающими мир. Рыба ждала до самого рассвета, а потом нырнула в спасительную глубину, когда её тонкого слуха коснулся гулкий звон колокола церкви, находящейся неподалёку. "Больше никаких сказок", - зареклась морская жительница спустя несколько лет тщетных надежд на возвращение. Вскоре слова притупились и обветшали, величие морской тишины накрыло её с головой, и она, выловив из далёких земных рассказов приласкавшее тогда её слух имя - Минерва - стала звать себя так.***
Когда тень огромного корабля накрыла её, она совершенно не испугалась. Брошенный вниз тяжёлый кусок железа тонул и тонул, прикреплённый к борту толстой цепью. Закружившись в маленьких пузырьках, рыба, вильнув длинным сияюще-синим хвостом, протянула руки наверх и выплыла на поверхность. Тёплый ветер тронул её мокрые, отливающие голубым волосы, скользнул по грубой полупрозрачной коже и улетел по своим делам. Чёрные бездонные глаза Минервы уловили движение на борту. Луна осветила высокую фигуру мужчины, задумчиво смотрящего вдаль. Отхлебнув глоток из бутылки, что была в его правой руке, он опустил взгляд вниз и, подумав, встал на перила. Горизонт вокруг заливало молоко ночного светила, жадно впитывая в себя отчаянную фигуру, расхохотавшуюся на ветру. Тот зарылся в тёмные длинные волосы и шершаво тронул чистые голубые глаза. Тогда рыба испугалась, и, призывая память, начала рассказывать старую сказку человека, приходившего на причал. Мужчина на корабле, застыв, слушал о мире, о далёкой земле и солнце, о белой птице, которая несла в клюве ветвь оливы, и чудом держался на ногах под пляску волн, качающих корабль. Когда первый луч пронизал небо, Минерва махнула на прощание рукой мокрому деревянному боку, покрытому водорослями и полипами, и крикнула напоследок: - Крепче держись за штурвал, моряк! Впереди её ждал новый мир, где она могла не только слушать, но и быть услышанной. "Возможно, благие намерения важнее всего остального", - думала она, скользя в толще воды к каменистому берегу.***
Раскинувшись на круглой крупной гальке, рыба вплетала в волосы ракушки и слушала шелест листвы растущих рядом деревьев. Она часто приходила сюда, чтобы встретиться с птицей. Та гладила руками-крыльями и смотрела тепло янтарными глазами, слегка щурясь. Птица любила слушать, и после встреч с ней Минерва часто обнаруживала на себе белые перья, будто вымазанные чем-то чёрным. - Пойдём со мной, - сказала однажды птица и подняла взор к небу. - Мы будем счастливы вместе! Там, наверху, нет никаких границ. - Но в море, - отвечала рыба, - их тоже нет. - А земля? - упрямо и зло вздрогнула рукокрылая. - А эти камни, на которых ты лежишь? А города и люди, убивающие нас? Они спорили каждый раз, и птица улетала с криком высоко-высоко, пока совсем не пропадала из виду. Но она всегда возвращалась, и Минерва ценила это. Она плыла к городу и слушала его гул, смотрела на снующих людей, вдыхала ароматы экзотических плодов, которые выгружали с больших кораблей сильные мужчины с загорелой кожей. Погруженный в свою жизнь, город не замечал её, и лишь однажды какой-то человек, как тогда думала морская жительница, улыбнулся ей. Минерва не знала, что многие демоны чувствуют даже невидимых существ. Ему она тоже вдруг захотела рассказать сказку, но он ушёл, укутавшись в чёрный плащ и взяв за руку стройную рыжеволосую девушку, диким взглядом окинувшей причал.***
Она снова возвращалась к берегу, ложилась на камни и прикладывала к острому уху ракушку, пытаясь услышать её. "Глупенькие люди," - смеялась рыба, - "и где они слышат море?". Она рассказывала об этом грустному молодому человеку, приходящему к ней после полной луны. Лицо его было измождено, на руках всегда были глубокие порезы, а форма, которую он носил, не снимая, была покрыта грязью и кровью. От него пахло порохом. Он закуривал самый тяжёлый табак и слушал сказки человека, приходящего на причал. Иногда глаза его наполнялись слезами и он рассказывал рыбе одну и ту же историю о девушке, живущей далеко-далеко отсюда. Зарыв пальцы в светлые длинные непослушные волосы, молодой человек рассказывал о её рыжевато-коричневых волосах, шалью покрывавших плечи и грудь, о бездонных зеленых глазах, звонком смехе и том, как красиво она танцевала, склонив голову и взяв его за руку. Он всегда уходил, бормоча имена, гладя тонкую грубую прозрачную чешую на прощание, обвивая вокруг пальцев голубые пряди, и с тоской говорил о том, что не может показать рыбе мир и вернуться к старым друзьям на юг Франции. Особенно ему хотелось, чтобы она увидела зеленую хижину в лесу и её рыжеволосую хозяйку Нани. Но то, что ты раньше не видел, сложно представить, и Минерва придумывала себе этот дом, добавляла красок, говорила с людьми и странное чувство, будто бы она всё же где-то это уже видела, кололо её сердце. Молодой человек уходил тропой через лес и долго звенела тишина после протяжного волчьего воя. Рыба оставалась под бескрайним звездным небом, качаясь на солёных барашках. Мысли её полнились первыми шагами, весенним цветением вишни под окном зелёного домика в лесу, голубыми ледяными глазами и дьявольским хохотом моряка, стоящего на палубе в одной черте от жизни и смерти. Она представляла тонкую печальную девушку, танцующую под лёгким бризом, и тяжёлый янтарный взгляд птицы. Вскинув руки к небу, рыба крикнула в отчаянии: - Дай мне веру, Морской Бог, дай мне силы! Загадав желание, она снова нырнула на дно, чтобы собрать для печального волка самые красивые камни. Спустя двести лет желание её сбудется, и она войдёт в зеленый дом, возьмёт за руки и посмотрит в глаза, узнав каждого, кого пожелала увидеть. Её Бог - Океан - любит своих детей. А рыба слышит океан так же, как ты слышишь свое сердце.