The 2

      Когда Беллами открывал дверь, то он мог встретить там кого угодно. С той стороны он слышал повышенные тона голосов, но шуршание формы заглушает все звуки, и он не уверен кто там. Слишком многое поменялось в их планах за последние дни, и он готовился увидеть в затхлых коридорах кого угодно из врагов.       Рука сжимает холодный металл пистолета, тело напряжено в ожидании, открывая дверь. Его глаза еще не привыкли к темноте, но он скорее почувствовал, чем разобрал свою сестру в этом незнакомом и непривычном наряде с боевым разводом вокруг глаз. Обхватив рукой, Беллами прижимает ее тело к себе. Он чувствует, насколько сильной она стала. Его сестра – его обязанность, и он будет заботиться об Октавии, пока жив.       Как бы Беллами Блэйк не радовался воссоединению с сестренкой, его глаза убегали дальше в темноту где стояла она. Светлые волосы, лежащие грязными спутанными локонами на ее плечах. Поверх одежды, так же как и у Октавии, висят легкие доспехи, отсвечивающие металлическим блеском в рассеянном свете позади него.       Кларк.       Все еще держа сестру в своих руках, Беллами не может отвести взгляд от светловолосой, такой светлой посреди тьмы. Она смотрит на него с облегчением и мелькающей радостью, что он жив. Она верила в него. Они смотрят друг на друга, словно видят друг друга впервые. От каждого зависела жизнь многих, и вместе у них все получится.       Вместе.       Беллами стоит, облокотившись на ворота в лагерь. Ставший ему ненавистный жилет он скинул еще по дороге, словно освобождая свою душу от прошедших недель. Втягивает носом воздух, кажущийся ему таким чистым и свежим после того фильтрованного в горе Везер. Рука расслаблено лежит на прикладе автомата, свисающего с плеча, а глаза рассеяно пробегаются по лицам людей, тянущихся потоком. Дети и взрослые, измученные морально и физически, но лишь у некоторых остаются еще силы улыбаться.       Но он не может улыбаться.       Он задержался взглядом на сестре, идущей рядом с Линкольном. Они шагали довольно бодро и уверенно, так что на сегодня Беллами был спокоен насчет них. Но осталось еще одно дело.       Повернув голову, он заметил, что все уже зашли внутрь лагеря, но еще кое-кто остался.       Подойдя к Кларк, он проводил взглядом Монти, закутавшегося в кофту и бредущего в сторону Ковчега.       - Думаю, мы заслужили выпить, - солнце грело спину, но Беллами мог поклясться, что тепло, идущее от ладоней Кларк, намного жарче. Пальцы их едва соприкасались, но ни один из них не сделал ничего, чтобы взять другого за руку.       Но ее голос развеял ощущение, что все в порядке.       Беллами не мог поверить, что сейчас он может сновать потерять ее. Потерять Кларк. Он дал прощение, как сделала она однажды, но ощущение потери только усиливалось.       Они оба видели лица тех, кого погубили. Вместе.       Но Кларк решила сбежать от всего этого. Она не могла оставаться рядом с теми, кто напоминал бы ей о совершенном поступке. Она должна была сделать это, чтобы спасти своих друзей, своих людей. Но убийство невинных грызло ее изнутри, душило все человеческие чувства, заставляя ее захлебываться отчаянием изнутри.       Кларк сделала свой выбор.       Беллами, ожесточенный борьбой и одиночеством, понимал, что ее уход может сломить ее еще больше, но он не мог держать ее насильно. Он знал, что заставив ее остаться, он не простит себя.       И он отпустил ее.       Кларк второй раз поддалась эмоциям, заглушая рвущиеся изнутри страдания и боль. Искусанными и избитыми губами она прижимается к его щеке, еще хранившей загар долгих дней на воздухе до горы Везер. Единственное, что может сейчас Беллами – прижать ее к себе, запоминая и вбирая в себя ее запах, ее тепло, зажать пальцами ее горящие под солнцем пряди. Пожелать, чтобы она осталась с ним.       Но он не проронил ни слова.       Сейчас он мог бы полюбить ее всей душой, всем светлым, что в нем осталось. Но девушка решила уйти, забрав с собой все горе и часть Беллами, оставляя пустоту внутри их обоих. Пустоту, которую трудно заполнить одному.