Необдуманный маневр

— Майк, ради святых стен, скажи, что у тебя что-то лежит в кармане. Закатив глаза и затаив дыхание, курсант Нил Доук изо всех сил, свободных от попыток выпутаться из сетки тросов, уповал на то, что Захариус стащил с обеда кусок булки и запихнул себе в штаны. И вот эта самая черствая булка сейчас Нилу в зад и упирается. — Захлопнись, третий раз тебе говорю, — зашипел над его ухом Майк, и бедра его в неудачной попытке двинуться назад прижались ещё теснее. — Триста лет мне твоя жопа костлявая нужна. Откуда в заднице кости, недоумевал Майк, чувствуя, как ему давит твердым на самое чувствительное, и не отклониться, не подвинуться. Питаются, вроде, прилично, сытно, нагрузки физические, опять же, в положенных количествах, если уж не сала нарастить, так хоть мышцы приобрести на этом самом месте можно, чтоб не тыкать костями в нормальных людей. Нил в свою очередь скрипел зубами, чувствуя, как затекают его ноги, плотно зажатые между мощных майковых ляжек. — Что ты отворачиваешься? — крякнул Майк насмешливо, наблюдая, как Доук безуспешно пытается повернуть голову так, чтобы трос не давил в щеку. — Грызи, а ну как выйдет, — и фыркнул, получив нецензурный ответ. Кому ударило в голову нагнать его, лучшего на курсе, но не самого быстрого, и подрезать. Будто в реальном бою, там, за стенами, это такой важный навык — обогнать боевого товарища. Судя по результату, действия были несинхронными, возможно, эти двое толком и не видели друг друга в густой летней листве, только Майка вдруг отбросило, когда Доук задел его трос, а прямо под носом пронеслась макушка Эрвина Смита. Секунда — и все висят в трех метрах над землей, обмотанные, сцепленные, прижатые друг к другу и к мощному стволу. Нет, в самом деле, ладно Доук, этот способен и поддаться порыву и недодумать, но Смит, чертов стратег Смит, он-то куда рванул? — Мы шли на скорость, — ответил на молчаливый вопрос Эрвин, — думали, ты уже далеко. — Ну и как? — язвил Майк. — Кто выиграл? Нил страдальчески кривился и морщился, сзади давила черствая булка, спереди эрвинов привод упирался прямо в живот, точно туда, где копится в организме разная жидкость. Раньше он достоверно и знать не знал, где у него этот орган находится, но чертова железяка нащупала. Ощущения от этого были двойственные, и Нил не мог точно сказать, где ему давит сильнее, в мочевой пузырь или уже на выходе. Только этого позора не хватало. — Только бы не узнала Мари, — пробормотал он. — Или ты заткнешься, — рычал Майк, — или я сам пойду и расскажу ей, как ты тут о сокурсников терся. Трос, то ли его собственный, то ли нет, как тут разобрать, плотно обвивал Майку левую щиколотку, поднимался выше, в районе колена скрещивался на другую ногу и уходил куда-то вперед, в сторону Смита. Собственно, спроси он Эрвина, куда уходит трос, Эрвин честно ответил бы, что тот плотно прижал ему руки к туловищу, отчего сдавило всё на свете и вдыхать хоть и можно, но с большим трудом. Выглянув из-за облака, сквозь густую крону прорезалось солнце, поиграло в листве, перебралось по веточкам и впилось курсанту Доуку прямо в глаз. — Итить его налево, — скрипел тот, щурясь. — Почему самое глубокое место в любой жопе всегда достается мне? Ну, кто у нас нормально дышит, орите. — Ага, — сказал Майк. — Сам ори, истеричка. — Так и будем тут висеть,пока не сдохнем? Твои предложения? — Спереди предложения ищи. Я вообще тут невинная жертва. — Жертва, — хохотнул было Нил, но угол привода ещё сильнее впился в живот, и давление ниже усилилось. Да что же это такое, не пил же даже перед маневрированием, а сейчас как будто бочка там, та, что на заднем дворе казармы стоит для наполнения дождевой водой. Оттуда потом клумбу поливают. Так вот, на данный момент курсант Доук мог бы спорить на бутылку крепленого, что поставь его у той клумбы, оросит на неделю вперед. — Да что ты ерзаешь! — зло недоумевал Майк за его спиной, по-прежнему тщетно пытаясь уберечь свои нежные места, прикрытые только бельем да форменными штанами, что от давления извне никак не спасало. — Раздавишь мне всё ценное к херам. Только Нил смирился со светящим прямо в глаз солнцем, как ветерок погнал облака и забеспокоил листья, а заодно шевелюру Эрвина Смита, и та стала лезть прямо Нилу в нос. — А-а-а, — сказал он. — Что? — А-а-а… — Да что ты там стонешь? — Апчхи! Чистые, свежие, роскошные волосы курсанта Смита покрылись влажной мелкой пылью, он скрипнул зубами и голосом ровным, без капли ехидства и раздражения сказал: — Майк, Нил, слушайте внимательно. Нил, у тебя свободны пальцы левой руки, я чувствую. Просунь руку вперед, тебе нужно буквально несколько дюймов. — Не могу, тесно. — Майк, — позвал Эрвин, — слышишь? Попробуй подтолкнуть руку Нила вперед, только локоть ему не выверни. Во-от, хорошо. Что чувствуешь, Нил? — Привод чувствую, — честно ответил тот. — Правильно. Теперь попробуй нащупать кнопку. — Для крюка? — Нет, — терпеливо пояснил он, — для сброса. Есть шанс, что короб упадет. — Не могу нащупать, — шипел Нил, безуспешно скользя пальцами по исцарапанному железу. — Ищи, — твердо сказал Смит. Он задержал дыхание, прислушиваясь к возне и шороху за спиной, чувствуя боком, как едва ощутимо отдается сквозь металл движение чужой руки, и выдохнул облегченно и длинно, выпуская весь скопившийся в легких воздух, когда короб с лезвиями, на мгновение задержавшись без креплений, ухнул вниз и ударился о хрусткие ветки. — Есть! — крикнул Нил и высвободил левую руку. — Зас-са-анец, — тепло сказал Майк, глядя Нилу в спину, тот же, закатив глаза и постанывая от удовольствия, пристроился к ближайшему стволу, и вправду, как затычку из бочки вынули, не казалось. Эрвин упал прямо на траву и, болезненно морщась, выпрямлял сведенную судорогой ногу, трос, прижав под коленом, придавил кровоток, ногу крутило, кололо и щекотало, а поделать ничего было нельзя. Внимательно осмотрев упавший короб, Майк пришел к выводу, что тот почти и не пострадал — пара глубоких царапин не в счет, они на работу не повлияют, а баллон с газом цел. — Ну, что там? — окликнул Нил, заправляя футболку под ремень. — Доберемся до опушки? Газа хватит с головой. Нервно моргнув и с трудом преодолевая желание потереть там, куда ещё недавно упиралась костлявая доукова задница, Майк надавил пальцем на крепление баллона и уверенно соврал: — Сломан. Пешком пойдем. Отмеряя шаги в сторону лагеря по густому лиственному лесу, Майк, чертыхаясь про себя, думал, что теперь, помимо подходящего места для крюка и пространства для разворота ему придется выглядывать, не маневрируют ли поблизости два соревнующихся идиота.