It's OK

Клем идёт чуть впереди него, и падающие снежинки оседают на её торчащих хвостиках, не закрытых кепкой. Почему-то отвести от них взгляд довольно сложно; Кенни по привычке прислушивается – не скрипнет ли где предательски снег, не раздастся ли хрипящий стон ходячего – и боковым зрением следит за обстановкой, но нет-нет да переводит глаза на девочку. Она внимательно оглядывается по сторонам, крепко сжимая пистолет, который кажется таким большим и тяжёлым для её всё ещё, в сущности, детской руки, но Кенни не раз уже видел, как хорошо она умеет им пользоваться. Лучше, чем многие взрослые. Молчание неловко затягивается – слышен только хруст снега под ногами да собственное дыхание; где-то впереди должна быть река. Они лично искали её по карте. – Спасибо, что пошёл со мной, – обернувшись, Клем слегка улыбается – мужчина давным-давно помнит эту её улыбку, самыми уголками губ, едва-едва. Только теперь губы у неё обветренные от внезапной зимы, а бесстрашный взгляд немного потускнел. Боже, как давно это было. – Нет проблем, – прищурившись, Кенни обводит взглядом местность. – Я посторожу тебя. Здесь наверняка есть ходячие. …и даже холод их не сдерживает, – хочется добавить ему, но последнее, что сейчас стоит делать – это тревожить Клем. Пусть порой и кажется, что её это уже давно не пугает. – Спасибо, – ещё раз благодарит она и слегка снижает темп шагов, чтобы идти с ним наравне. – Как думаешь, с остальными всё будет в порядке? – Если они не натворят глупостей в наше отсутствие – тогда да, скорее всего. – Они не глупые. – Как скажешь, ты же знаешь их куда лучше, – непривычно миролюбиво соглашается Кенни и показывает пальцем куда-то дальше, за стену падающего снега. – Вон, смотри. Впереди серебряной змейкой блестит полоска ещё не замёрзшей реки, и у них обоих вырывается выдох облегчения. Путешествовать без группы по незнакомой местности – не самое безопасное занятие, они прекрасно знают это оба, пусть и не говорят об этом вслух. Даже если попытаться принюхаться, мертвечиной тут пахнет не так уж сильно, и это обнадеживает. Хорошие новости – такая непривычная роскошь в эти тёмные дни. – Иди. Я буду здесь. Клементина поднимает на него глаза – взгляд у неё прямой, светлый и бесстрашный с ноткой тревожного «почти». Наверное, он мог бы обмануть кого угодно, но только не Кенни, который провёл с ней не месяц и не два. «Эта маленькая девочка – загадка» На ум приходит когда-то сказанное Катей Ли, и он по привычке стискивает зубы и закусывает не перестающую кровоточить губу так, что боль сверлом впивается в виски. Он пытается быть твёрдым, он пытается быть упорным, но каждую ночь они возвращаются и просто молчат, глядя на него. До них невозможно докричаться, они ничего не отвечают, и Кенни отдал бы всё, что имел, лишь бы снова ощутить тепло их ладоней в своих. –… Кенни? – похоже, девочка зовёт его не в первый и не во второй раз; голос у неё тревожный и простуженный. Мужчина с отстранённым удивлением понимает, что его аккуратно трясли за плечо. – Кенни, ты в порядке? Она уже давно знает, что никакого «в порядке» быть не может, но если бы не спрашивала, то можно было бы сойти с ума. Кенни тяжело дышит и убирает накопившийся снег с козырька кепки. –…разумеется. Я в норме. «До такой степени в норме, что мне бы сейчас пригодился ствол» Но ни Дак, ни Катя, ни Сарита, ни уж тем более Ли этого бы точно не оценили. Меньше всего им бы хотелось, чтобы он оказался с ними раньше срока. Наверное. – Точно? – Абсолютно, – Кенни сухо кивает и оглядывается, пытаясь найти тропинку, ведущую к воде. Соваться в неизвестный снег просто так – фееричная в своём идиотизме затея. Кто знает, где заканчивается берег. – Гляди, вон там мостки есть. Никто к тебе незамеченным не подберётся. Всё ещё не замёрзшая и лениво расходящаяся волнами от северного ветра река меланхолично блестит, и от этого, наверное, должно становиться спокойнее, однако тревога стала слишком близким спутником. Вряд ли от неё можно отделаться – скривившись, думает Кенни и принимает из замёрзших ладоней Клементины пистолет. – Я быстро. Она дожидается его понимающего кивка и стремительно взбирается на мостки – иногда кажется, что она бежит по снегу так быстро, что не оставляет на нём следов. Впрочем, если ходить зимой в тоненьких кроссовках, ещё и не так бегать начнёшь – замечала Ребекка, прося кого-нибудь хотя бы попробовать поискать немного одежды. Все замерзают, и она беспокоится. Она всегда беспокоится, особенно за Клем. Клементина стряхивает снег с деревянного края и аккуратно опускается на мостки, неуверенно заглядывая в воду. Её отражение покрывается медленной неспешной рябью, и создаётся впечатление, что оно меняет по одной эмоции в несколько секунд. Порой отражение честнее оригинала. Кенни приглядывает за ней с берега и, конечно, не может понять, почему она так пристально смотрит в реку. Вода касается пальцев обжигающе-холодным и тут же промораживает до костей – Клем тихо и жалобно шипит, отдёргивая покрасневшие руки и пытаясь выровнять частое-частое дыхание. Похоже, она что-то говорит, но мужчина слишком далеко, чтобы это услышать. Снег падает в ладони и тает с некоторым опозданием – такие они холодные. Опустившись на поваленное дерево, Кенни наблюдает, как Клем быстро споласкивает лицо – кровь настолько запеклась и застыла на нём, что приходится с силой оттирать её. Порой кажется, что её щёки все в веснушках, но действительность куда страшнее, чем можно подумать. Воды в бутылках слишком мало, чтобы тратить её на чистоту, поэтому приходится ходить к реке. Теперь щёки у Клементины покрасневшие, почти румяные, прихваченные морозом, и на миг Кенни начинает есть совесть. Тут слишком холодно. Она машет ему рукой, показывая, что с ней всё в порядке, она скоро придёт – ждать осталось не так долго. Она не любит никого волновать – ни его, ни остальных. Наверное, именно поэтому порой с ней легче, чем с кем бы то ни было. Клементина опускает руки в воду и трёт кепку почти отчаянно, с отчётливо ощутимой ноткой нервозности – красные пятна уже давно застыли на ней, ещё раньше, чем она встретила этих людей, которые снова стали её семьёй. Ей даже не хочется думать, та ли это кровь. Она просто хочет отстирать её. Кенни вспоминает, что эта вещь досталась Клем от отца, и решает её не торопить. Вокруг почти абсолютная тишина – только вода журчит в том месте, где возится девочка. Кенни до сих пор не может понять, выросла она или нет. Она может позаботиться о себе, она в своём возрасте выжила в этом адском мире, наполненном мёртвыми тварями – но ладони у неё маленькие, лицо ещё пока округлое и спит она по старой привычке, свернувшись маленьким чутким клубком. Жаль, не у бока Ли. Клем говорит, что, наверное, она уже взрослая, но Кенни как никто другой понимает её молчание, когда речь заходит о прошлом. Она так знакомо злится, решительно складывая руки на груди и поджимая тонкие губы. Точно так же, как один известный им обоим человек. – Я всё! Мы можем возвращаться. И воды набрала немного… Кенни знает, что Ли всегда стоит позади неё.