Остаться в живых

Всё началось с того, что дёрнулся Розье. Вообще стоило бы написать книгу поучительных историй, начинающихся с этой фразы. Когда Розье дёргается, значит, пахнет уже не жареным, а вполне подгоревшим. Однако боевая операция — не та ситуация, когда всякие там Розье могут безнаказанно отвлекаться на свою экстраординарную интуицию. Отследив боковым зрением неловкое движение Эвана, Белла рванулась в его сторону — подумала, что с той стороны кто-то появился. Боевой порядок был нарушен, растерялся Рабастан... Аврору хватило заминки. Фрэнк ударил мгновенно — откуда только силы взялись? Запасная палочка в рукаве, Родольфус потом очень хотел оборвать Эвану уши, обыск ведь был его задачей. Запасная палочка дала чёртову Лонгботтому шанс, опасность ускорила реакцию; он со школы лучше соображал в экстремальных ситуациях, чтоб его разорвало! Родольфус в таком состоянии вряд ли смог бы взгляд сфокусировать, не то что жахнуть двумя заклинаниями. А Фрэнк смог, будь он неладен. Белла ещё не осела на пол, а Родольфус уже понял: надо сматываться. Рабастан стоял над полубессознательным Фрэнком, держа в левой руке отобранную палочку, и вопросительно смотрел на брата — но было безнадёжно поздно. Второе заклятие, брошенное Лонгботтомом, пока Рабастан не вырвал палочку у него из руки, подало тревогу Ордену; несколько секунд — и сюда примчится куча народу. — Уходим, — хрипло выдохнул Родольфус, и в этот раз Эван не сплоховал. Мальчишка совсем, из-за него всё... Ну, хоть сейчас повёл себя правильно — кивнул и трансгрессировал в единственно правильном направлении: куда попало. Так всё и случилось. Непростому искусству аппарировать куда попало своих рыцарей научил Тёмный Лорд. Долго бился, много ругался, но заставил весь первый круг при необходимости уметь переместиться в любую точку, задав только расстояние. Это уже не раз спасало Лестранжам жизнь — и не только им, но дела остальных их не касаются. Родольфус оказался один посреди улицы. Уже стемнело, накрапывал дождь, дул порывистый ветер, невысокие кривые деревья махали ветвями ему в такт, заставляя причудливые тени плясать на обшарпанных стенах домов. Какое-то маггловское захолустье. Отлично. То, что надо. Перед глазами всё ещё был дом Лонгботтомов. Спина Беллы, в которую ударяет зелёный луч — а, помнится, орденцы хвалились тем, что не используют непростительных. Что ж, настоящая опасность сильно притупляет мораль. «У так называемых нравственных людей шелуха цивилизации отваливается, как хвост у ящерицы, стоит смерти дохнуть в лицо», — так, кажется, говорил Лорд? Что ж, всё закономерно. Белла совершила две ошибки: нарушила боевой порядок и недооценила противника. Расплата логична. Всё, Беллы больше нет, эту страницу жизни Родольфуса Лестранжа пора перевернуть. Едем дальше, как говаривал гриффиндорец Фрэнк Лонгботтом, когда они разбирали очередной конфликт между квиддичными командами. Теперь пора найти Рабастана и решить, что делать дальше. Лорда нет, стоит им с братом появиться, их немедленно схватят. Они, конечно, перебьют с полдюжины орденцев, или кого там против них пошлют — могут ведь и официально отдать приказ аврорату, коль скоро Лорд больше не страшен. Но от этого не легче. Что брать будут, Родольфус не сомневался ни секунды. Их слишком боятся. О трио Лестранжей услышали совсем недавно, всего-то года три назад, но навести ужас на магическую Британию они успели. И теперь, когда Лорд пал, к власти придут Крауч и ставленники Дамблдора, а уж они-то прежде всего нацелятся на основных боевиков — на тех, кто может постоять за себя и немного за других. Министром, скорее всего, станет Крауч, ему понадобится поддержка волшебников, и лучший способ заработать её — это схватить и посадить в Азкабан любимцев Лорда. Взять Лестранжей — дело времени и количества людей. А Родольфус не для того шёл в Вальпургиевы рыцари, чтобы остаток жизни провести в Азкабане. Если бы ещё знать, что Лорд вернётся — тогда всё равно, по большому счёту, где его ждать. Что-то зашевелилось у стены — Родольфус вскинул палочку, но вовремя успел опомниться. Никаких заклинаний, если их ищут, любой всплеск магии в маггловском районе станут проверять. Родольфус присмотрелся. Крыса. Старая, облезлая, грязная. Ну, это обычное дело. Не опасна, пока не кусается. Он вскинул голову и прислушался. Нет, тихо — абсолютно тихо, даже странно. Только крыса копошится, да где-то далеко, скорее всего, в доме, плачет младенец. Эти грязные магглы сами похожи на крыс: сидят по норам, затаившись и боясь хвостом лишний раз дёрнуть. Кажется, Родольфусу придётся на какое-то время взять с них пример. К волшебникам возвращаться нельзя, значит, надо переждать у магглов. Больше негде, что уж там. Противно, конечно. Жить у магглов — это вроде как жить вместе с животными. Грязь, запах мокрой псины и постоянное ощущение крайней униженности. Ну, мокрой псины, скорее всего, не будет. Но это мало утешает. Как живут магглы? Эх, говорил ведь Люциус: надо изучать маггловедение, ведь не имея представления о жизни этих существ, ими невозможно повелевать. Прав был. И уж тем более невозможно затеряться среди них, не привлекать внимания, пока не станет ясно, в какой личине вернуться в магический мир. Интересно, когда удастся вернуться? Долго среди магглов они, конечно, не выдержат. Но надо переждать фазу активных поисков, потом осторожно выяснить, кто пришёл к власти и удалось ли кому-то из своих остаться на плаву, и только после этого искать лазейку... Ладно, это всё пустая болтовня. Надо найти Рабастана. Станет спокойнее — хоть спина прикрыта. Куда аппарировал брат, Родольфус не имел понятия, но в день, когда один из Лестранжей не сможет отыскать второго, станет совершенно очевидно: кто-то из них умер. В детстве они оба ужасно завидовали близнецам, между которыми всегда существует особая связь, и решили сделать себе так же. Волшебники они, в конце концов, или нет? И вообще, природа связи близнецов неизвестна, так что Лестранжи устроились даже лучше, организовав себе насквозь понятную, изученную не одним поколением учёных магическую связь. Работает не хуже, чем у близнецов, да к тому же контролировать можно. Красота, да и только. Осторожно, чтобы струны связи едва дрогнули, не привлекая ничьего внимания, Родольфус позвал. Прислушался; зашипел, почти осязая, как всё же напряглось магическое поле, как пошла волна, которую, если очень постараться, можно отследить... Если его сейчас найдут, будет обидно. Но не терять же Рабастана, в самом деле! Тихий шорох. Низкий шёпот: «Я здесь». Родольфус невольно улыбнулся: этот вкрадчивый голос свёл с ума не одну девчонку. Рабастан им по праву гордился. Глупый мальчишка. Он весь, целиком стоит того, чтобы им гордиться. Родольфусу определённо повезло с братом. Широкоплечий силуэт соткался из пустоты прямо перед Родольфусом. — Идём отсюда, — бросил тот. Младший брат молча кивнул и зашагал рядом. — Надо стараться не колдовать. Одежду раздобыть где-то маггловскую... — Ты хочешь отсидеться среди магглов? — в голосе Рабастана ни нотки удивления или недовольства, просто уточняет. Привык слушаться старшего, это хорошо. — Другого варианта не вижу. Недолго, конечно: жить среди грязных животных — радости мало. Но в минуту смертельной опасности спрячешься и на помойке. — Думаешь, наших всех возьмут? — Не знаю, как наших, а нас точно. Про нас все знают. И нас очень боятся. — Ладно, отсидимся. А потом что? — А потом посмотрим. Не может это безумие продолжаться вечно, рано или поздно нашу правоту признают. — Лет через сто? — Рабастан чуть приподнял бровь. — О, да, я помню, ты известный оптимист, — фыркнул Родольфус. — Да не знаю я! Пока отсидимся, там посмотрим. Иначе умрём или в Азкабан попадём, вот и вся логика. Ты можешь предложить что-то получше? — Нет. Просто хочу понять... планы. — Нам нужны одежда, еда и жильё. Ты имеешь представление, где это берут? Рабастан беспечно пожал плечами. — Мы страшные боевики, наводящие ужас на всех, кто нас знает, — напомнил он. Родольфус досадливо поморщился. Иногда младшенький вёл себя совсем как ребёнок. — Нам нельзя колдовать, Рабастан. В маггловском мире любое волшебство моментально отслеживается. Многого ты стоишь без палочки? Брат неопределённо хмыкнул — не поймёшь, то ли «я же говорил, что всё это плохо кончится», то ли «я страшен в любом виде, даже запечённый и с яблоком в зубах». Они шли по грязной улице, улица казалась бесконечной. Все двери были закрыты, на окнах наглухо задёрнуты шторы, за некоторыми из них виднелся неясный свет, но движения не было вообще. Ни одна занавеска не шелохнётся оттого, что по комнате прошёл человек, ни одна хозяйка не откроет окно, чтобы впустить свежий воздух. — Не нравится мне здесь, — пробормотал Рабастан. Родольфус пожал плечами. — Да нам необязательно здесь оставаться. Но до утра больше не аппарируем без нужды. — Думаешь, нас уже ищут? — Уверен. Грюм не оставит в покое братьев Лестранжей, особенно теперь, когда нет Лорда. Тут и обсуждать нечего, и Рабастан сам всё прекрасно понимает, просто не хочет признавать, что львиная доля их силы им теперь недоступна. Откровенно говоря, Родольфус тоже старался не задумываться об этом. Он до смерти не любил чувствовать себя беспомощным — и обычно вслед за этим ощущением должна была немедленно последовать чья-нибудь чужая смерть, иначе ему было дискомфортно. Но сейчас приходилось сдерживать свои порывы. До тех пор, пока он не разобрался, чего стоит в мире магглов. Остановились братья одновременно — увидев то, что оба в один и тот же миг обозначили для себя как цель. На первом этаже одного из обшарпанных домишек располагалась одежная лавчонка, такая же замызганная, как всё здесь. Самое широкое окно — в приличных лавках про него говорят «витрина» — было декорировано снаружи живописным мусорным баком, кажется, пережившим пару поджогов: он стоял у дома таким образом, что его откинутая крышка и возвышающиеся над верхом горы мусора закрывали собой изрядную часть окна. Переглянувшись, братья синхронно кивнули друг другу и скользнули к забору. Перемахнуть через него, а потом неслышно взобраться по старому, всё время норовившему скрипнуть крыльцу было парой пустяков. Но вот что делать дальше? Открывать замки без помощи волшебной палочки ни Родольфус, ни Рабастан не умели. Вышибить дверь плечом — не вариант: на втором этаже этой лачуги наверняка живёт лавочник, он прибежит на шум раньше, чем братья успеют раздобыть одежду и смыться. Рабастан задумчиво потрогал старую, рассохшуюся оконную раму. — Нужен нож, — одними губами сказал он. Родольфус кивнул, наклоняясь. Нож в ботинке он держал, конечно, больше для форсу, чем для дела, использовать его пришлось пока только однажды, и всё же если бы в тот единственный раз ножа не было, сейчас Родольфус не стоял бы перед закрытой дверью маггловского домишки. Так что и от форса иногда бывает польза. Рабастан осторожно подцепил угол рамы ножом и, стараясь не шуметь, стал расшатывать. Несколько секунд — и ржавые гвозди вылезли из трухлявого дерева. Родольфус подставил руки, чтобы подхватить стекло, если оно вылетит, но стекло осталось на месте. Видимо, было прикреплено к внутренней стороне рамы чем-то ещё. Вскоре стало ясно, чем: остатки светлого клейкого месива были видны на стекле, которое Рабастан так же осторожно достал, помогая себе ножом. Родольфус поставил стекло на землю — с кривобокого крыльца оно имело все шансы грохнуться, перебудив всю округу. Стараясь не зацепиться за торчащие гвозди, братья наконец пролезли внутрь. Как и во всех лавках, ближе к окну здесь висела одежда пофрантоватей — хотя то, что эти магглы полагали достойным витрины, привело Родольфуса в ужас. Подальше были неаккуратно сколоченные стойки с вещами постандартней: простые штаны, почти все одинаковые, дурно скроенные пиджаки, пальто неопределённо-грязной расцветки. На некрашеных полках лежали свитера и рубашки. Рабастан поморщился. Родольфус разделял его чувства: брать придётся как раз что-нибудь самое обычное, чтобы никто не смог опознать украденную вещь. Но до чего же убого одеваются здешние магглы! Родольфус сбросил мантию и быстро стал перебирать одежду. Чем меньше времени они здесь проведут, тем лучше. Наверняка такие кражи у магглов — обычное дело, значит, их как-то научились замечать, и братьев могут поймать. С другой стороны, они ведь не профессиональные воры, которые норовят вынести полмагазина, им много не надо, так что шансы есть... Одевались торопливо и молча, стараясь ходить как можно меньше и вообще делать минимум движений. Света отчаянно не хватало, и братья боялись уронить что-то. Из мантий они соорудили нечто вроде мешка, куда сложили по две рубашки на каждого. Больше ничего брать не стали, тем более что чуткие уши Рабастана явно уловили шум — он поднял голову и заволновался. Родольфус кивнул, затянул мантию узлом и рванулся к окну. Крик «Стой!» застал их уже у забора. Захолустье, в которое они попали, оказалось не таким уж пустынным: какие-то магглы, излишне смелые, по мнению Родольфуса, разгуливали по ночным улицам и, увидав, как Лестранжи вылезают из окна, попытались их остановить. — Стоять, полиция! — орали они, но братьям эти крики, разумеется, лишь добавили скорости. Добежав до перекрёстка, они кинулись в разные стороны; магглы, как ни странно, продолжали бежать за ними, хотя тоже разделились. «Надо аппарировать, — недовольно подумал Родольфус. — Они лучше знают город». Аппарировать не хотелось, и он бежал, петляя и надеясь, что настырные магглы отстанут. Это была глупая надежда. Откровенно говоря, он и сам это понимал. Упершись в тупик, Родольфус выругался сквозь зубы и развернулся к магглам. Что ж, первый раунд они взяли... Но второй точно будет за ним! «Палочку жалко», — подумал Родольфус, привычным движением вытряхивая из рукава в ладонь своё самое привычное оружие. Два зелёных луча вылетели почти без заминки. Магглы рухнули как подкошенные. Бук и драконьи жилы, одиннадцать с половиной дюймов. Жаль невероятно. Она служила ему верой и правдой четыре... пять... а, неважно. Сейчас не время для пафосных завываний. Родольфус произнёс заклинание аппарации, пробуя на вкус каждый звук, дождался, пока тепло пробежит по руке к палочке — и разжал пальцы. Его уже не было здесь, когда волшебная палочка — бук, драконьи жилы, одиннадцать с половиной дюймов — со стуком упала на старую брусчатку и покатилась вниз. Её подхватил поток воды, вытекавшей из прорвавшейся трубы давно брошенного дома, и понёс к яме на обочине, неприметной, но довольно глубокой. Местные выбрасывали в яму всякий мелкий мусор, а случайно попавшие сюда приезжие непременно подворачивали, а иногда и ломали ноги, встретившись с ней впервые. — Как тебя сюда занесло вообще? — прохрипел Рабастан и закашлялся. — Дыра невероятная. — Аппарировал без палочки, — мрачно ответил Родольфус. — Заклинание сказал и бросил. Сам понимаешь... Спасибо, что не располовинило. Что с тобой? — Да маггл этот... Не знаю, что это было такое, но больно. — Он тебя ранил? — удивился Родольфус. — Представь себе. У него была в руках какая-то штука, это у них называется «стрелять». Ну, по крайней мере, он вопил: «Стой, стрелять буду!». В общем, они стреляют из маленьких чёрных штук маленькими... не знаю чем. Из раны ничего не торчит, вывалилось, наверное. Но больно, и кровь течёт. Ну не злись, я знаю, что дурак. Ничего, справлюсь. Родольфус застонал. — Помоги мне перевязать, и всё будет хорошо. Серьёзно, ну мелкая же рана, ну не злись. — Как ребёнок, — пробормотал Родольфус, помогая Рабастану. — Чем ты его? — Нож же у меня остался. Родольфус покачал головой. На его нож было наложено заклятие возвращения к хозяину, хорошо, что Рабастан успел им воспользоваться. А ведь мог оказаться перед вооружённым магглом вообще без оружия... Настроение у обоих было паршивое. Жизнь у магглов начиналась как-то совсем невесело. Мысли о ночлеге привели братьев в ещё более мрачное расположение духа. Чтобы понять, что за кров надо платить, не надо изучать маггловедение. А платить было нечем — и в общем некому. В округе они не нашли ни одной, даже самой убогой вывески «Гостиница». Идти куда-то далеко пешком раненый Рабастан не мог — как и удержать Родольфуса во время совместной аппарации. Старший Лестранж почти жалел, что выбросил палочку — хотя это и был правильный поступок. Кажется, выражение «ночевать под мостом» было не таким уж фигуральным. Правда, мостов тут тоже не наблюдалось, но Родольфус углядел глухой простенок между двумя домами — уровень комфорта, конечно, достоин этого захолустья, более похожего на хлев, но хоть не дует. — Как низко мы пали, — весело сказал Рабастан, устраиваясь на импровизированной постели из собственной мантии. — Да уж, — хмыкнул Родольфус. — Ну, ничего, это ненадолго. — Думаешь, мы умрём от голода уже завтра? Я слышал, что без еды можно прожить около месяца. — Рабастан! — Родольфус рассмеялся, чуть пихнув брата локтем — несильно, чтобы не причинить боль. — Ах, простите, многоуважаемый сэр, я полагал, у нас достаточно близкие отношения, чтобы можно было побеседовать о чём-то кроме погоды, и потом, разговор о погоде сейчас вряд ли может нас порадовать, она просто отвратительна. — Шут гороховый. — Ты предпочёл бы трагичный образ? — Я предпочёл бы тёплую постель и чашечку чая с молоком, — буркнул Родольфус. — Ай, не нагнетай. Мы справимся. Спокойно поспать не удалось. Явился какой-то оборванец и начал ныть, что это его место и он пожалуется в полицию, мол, тут ночуют чужие. — Пошёл вон, — негромко, но внятно сказал Родольфус. — ...я здешним плачу за то, чтобы здесь ночевать! А вы просто так пришли! — продолжал ныть бродяга. — Убирайтесь отсюда! — Пошёл вон, — повторил Родольфус, доставая нож. Рабастан приподнялся на локте, заинтересованно оглядывая оборванца. — Слушай, — сказал он, — а давай его зажарим и съедим? — Вонючий, — поморщился Родольфус. — Мясо плохо пахнуть будет. Запомни, вонючка: если ты начнёшь жаловаться на нас всем подряд, завтра твои внутренности будут жрать собаки. Я тебя запомнил. Всё, исчез отсюда. Бродяга захромал прочь, скуля что-то о несправедливости и о том, что «Бог накажет всех, кто обижает хороших людей». Рабастан неразборчиво ругнулся и снова улёгся спать. Родольфус тоже попытался устроиться поудобнее. Было холодно, жёстко и хотелось есть. Ужасно не хватало возможности согреться при помощи чар. Но чары сейчас выдали бы их с головой. Мало того, что волшебство в маггловском мире контролирутся; у Родольфуса давно было подозрение, что все палочки в Британии не просто так делает Олливандер. Так проще контролировать их, если понадобится. Родольфус ни на секунду не верил, что после того, как с наступлением совершеннолетия с палочек снимают следящие чары, их нельзя поставить снова. Руквуд, работавший в отделе Тайн, не знал точно, обоснованна ли паранойя старшего Лестранжа, но подтверждал, что теоретически такое возможно, хотя и крайне непросто. Крауч — Родольфус ни на секунду не сомневался в этом — напряжётся ради того, чтобы поймать Лестранжей. Поэтому сейчас им приходится подражать крысам и магглам. Но, в конце концов, воину не пристало жаловаться. Родольфус криво усмехнулся, попытавшись представить себе такую военную операцию, во время которой пришлось бы ночевать в подобных условиях. Нет, волшебники способны воевать более цивилизованно, слава Мерлину. Ничего. Придёт время, и грязнокровки заплатят за всё — и за эту ночь тоже. Поспать удалось недолго — счёт, который будет предъявлен грязнокровкам, основательно подрос, когда звук приближающихся шагов разбудил братьев. К счастью, аппарировать магглы не умели, а некоторые из них к тому же носили тяжёлые ботинки, не дававшие никакой возможности ходить бесшумно. Родольфус и Рабастан открыли глаза одновременно, отреагировав на шум — и немедленно сорвались с места. Проклятый бродяга всё-таки привёл этих... как их... полицию? Похоже, это не обычные магглы, что-то вроде местных авроров, что ли. Только не хватало. Отрывистые мысли проносились в голове Родольфуса, вспыхивали обрывками, особо не отвлекая, не мешая ему бежать. Дорогу он не разбирал, просто пустил вперёд Рабастана. У младшего Лестранжа было звериное чутьё, и даже в незнакомом городе он ориентировался лучше старшего брата. Древняя магия делает чистокровным разные подарки; Рабастану достался этот. Хорошо, что с ними нет Беллы. Она наотрез отказалась бы убегать от магглов, встала бы в красивую позу, начала пафосно вещать, разбрасываясь авадами и круциатусами... В общем, они бы все трое пропали. Это территория магглов, и играть здесь надо по маггловским правилам. Белла никогда не признавала такой логики. Жаль. Отличной ведь боевой единицей была, многое умела... Но без понимания базовых истин это многое не стоит и ломаного кната. — Они нас загоняют, — бросил Рабастан через плечо. — С той стороны другие бегут. — Куда? — Родольфус старался говорить меньше, чтобы не потерять дыхание. Но спросить было надо: Рабастан бежал впереди, значит, обзор у него был лучше. А его чутьё наверняка подсказало ему, как можно с наибольшей вероятностью избавиться от погони. — К складам, — Рабастан махнул рукой. Родольфус с сомнением посмотрел в ту сторону. К складам магглы их явно не хотели пускать. Скорее всего, Рабастан прав, и там можно затеряться — и магглы тоже знают об этом. — Один нож, — напомнил он, продолжая бежать. Лёгкие уже начинали подводить; виртуозное владение аппарацией и разветвлённая каминная сеть сыграли с ним дурную шутку. Мышцы надо развивать. Нет больше палочки, а волка, как известно, ноги кормят. — К чёрту, — выдохнул Рабастан, ныряя в переулок. Родольфус забеспокоился. Рабастан был физически развит не в пример лучше него, младшенький любил своё тело и занимался им всерьёз. Если уж и он запыхался... Он же ранен, всплыло в голове. Раньше мы бы давно забыли об этом пустяке, но сейчас, когда колдовать нельзя... Его брат ранен. Рана его беспокоит. Он может пострадать серьёзно. Теперь Родольфус мог помнить только об этом. Чудовищная мысль — Рабастан может серьёзно пострадать! — заслонила весь мир. Сколько там магглов, десяток? Да неважно, есть ещё одна палочка. Поотрывать им головы, и дело с концом. Зазевавшись, Родольфус чуть не врезался в брата — тот резко остановился, чуть присев в развороте, встречая выскочившего прямо на него маггла. Удар, хруст — и Родольфус со всей ясностью понял: дело плохо. Рабастан плавно перетёк из одной позы в другую, чтобы забрать ту чёрную штуку, из которой магглы стреляют — и промахнулся. Мазнул рукой по пыльному асфальту, на ладонь в стороне от осевшего тяжёлым мешком маггла, захлёбывающегося собственной кровью. Хороший удар в кадык — и такой дурацкий, такой невероятный промах. Этого не могло быть, Рабастан просто не способен на подобную ошибку — но вот его рука, пустая, зло сжимающаяся в кулак. Времени на ещё одну попытку нет, счёт идёт на секунды, надо бежать дальше. Они и бегут, оставляя позади маггла, у которого всё никак не прорежется голос — если повезёт, он уже никогда не прорежется. Ныряют в подворотню, проносятся по сонной улочке, лавируя между редкими, совершенно равнодушными прохожими. Расталкивать их — делать прямее путь магглам, если обзор хороший, обогнуть проще, тем более что прохожие не мечутся, даже руками не машут, и вообще ведут себя так, будто не видят ни Лестранжей, ни гонящихся за ними магглов, не слышат криков «Стой!» и «Держи преступников!». Сзади раздаются громкие хлопки, и вот на них-то мнимые слепоглухие начинают реагировать: резво шарахаются в сторону. Вздрагивает Рабастан, явно узнав знакомый звук, и ускоряется — Родольфус видит: из последних сил. Над головой Родольфуса что-то крохотное со щелчком ударяется в стену. Натягиваются невидимые струны магической связи, Рабастан лихорадочно сигналит: опасность! Когда они закладывают очередную дугу, Родольфус разворачивается, стараясь оставить брата точно за спиной, и бросает нож. Маггл, подобравшийся к ним ближе остальных, вскрикивает, ахает кто-то из прижавшихся к стене прохожих, а Родольфус снова мчится следом за братом. Неважно, насколько удачно он попал — главное, что не промахнулся. Еле дыша, они с Рабастаном добегают до складов, петляют между сараями, построенными из каких-то невообразимых материалов, и за ними никто не бежит, наконец-то за ними никто не бежит, и бесконечное это мгновение наконец останавливается, замирает, заканчивается. Когда время снова начало идти как положено, а братья отдышались, Родольфус сказал: — Нам надо сматываться, и очень быстро. — Куда? — Рабастан уже дышал нормально, но всё равно хрипел. — Куда угодно. Здесь оставаться нельзя, мы наломали дров. Рабастан посмотрел вопросительно, но Родольфус только раздражённо мотнул головой — мол, не время сейчас для вопросов. — Надо аппарировать, но с одной палочкой... Давай ты мне её дашь, я нас обоих утащу. Родольфус приготовился к тому, что Рабастан начнёт возражать, но тот молча протянул брату палочку. Кажется, дело совсем плохо, раз он даже не попытался поспорить. Всё-таки отдать свою палочку — не самое лёгкое решение... — Давай поближе к воде, — только и сказал, тяжело поднимаясь на ноги. Родольфус кивнул. На всякий случай надо иметь возможность удрать из Британии. Накатила злость. Сказал бы ему кто-нибудь три дня назад, что они будут бегать от магглов, будто дичь — не жить бы тому человеку. Эх, Белла, Белла... Палочка Рабастана слушалась неплохо. Руки в замок, чтобы не разжались ненароком, тёплый толчок силы в ладонь, рывок, стон брата сквозь стиснутые зубы... Чуть слышный треск. — Тревога, — этот хриплый голос не на шутку пугал Родольфуса. — Слышу, — кивнул старший Лестранж. — Следят, сволочи. Сейчас будут здесь, Мерлин их раздери. — Нож... — Рабастан сглотнул. — Нож твой вернулся? Родольфус наклонился, проверяя. Магия, наложенная на нож, не отслеживалась, но иногда он возвращался к владельцу не сразу. Старая вещь, чары выветриваются понемногу. — Да. Нож Лестранж торопливо переложил поближе — в карман. — Хорошо. Бросай палочку. — Ты... — Бросай! Времени нет, «Рыцаря»... — Рабастан закашлялся. Родольфус скрипнул зубами и выбросил палочку в приоткрытый канализационный люк. — Когда-нибудь я их всех... — пробормотал он. «Ночной Рыцарь» тормознул возле них раньше, чем Рабастан успел ещё раз вздохнуть. Что неудивительно: ни одной палочки на двоих, на руках раненый брат... Родольфус ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным. В «Рыцаре» было почти пусто. Молодые парень и девушка крепко спали на соседних кроватях, да Роберт Кэллоун, уже слегка глуховатый старый чудак, сидел, как обычно, за рулём. Конечно, он узнал Лестранжей. Выцветшие от возраста глаза расширились — и тут же уставились на нож в руке Родольфуса. Когда надо, старший Лестранж умел передвигаться невероятно быстро. Правда, недолго. — Если я тебя прирежу, ни единая живая душа от этого не выиграет, — спокойно сказал он. — Куда вас везти? — с ненавистью спросил Кэллоун. — В Портсмут, — подал голос Рабастан. — Да поживее. «Ночной Рыцарь» сорвался с места — спящий парень чуть не свалился на пол, но обошлось. Родольфус быстро переглянулся с братом — отрывать взгляд от Кэллоуна больше, чем на полсекунды, он не хотел категорически. «Да ладно тебе, — зазвучал в голове насмешливый голос, — сейчас-то можно и связью воспользоваться. Пусть отслеживают нас на здоровье. В толпе волшебников заметить нашу магию... Нет в министерстве таких умельцев». Родольфус улыбнулся. Не пользоваться — ну, хорошо, почти не пользоваться — их магической связью было мучительно, как будто от тебя отрезали немаленький и довольно-таки важный кусок. «Портсмут — железнодорожный узел. Не спрашивай, сам не помню, откуда я это знаю. Может, Снейп говорил. Там только денег раздобыть, и уедем в какое-нибудь захолустье. Ясно же, что Кэллоун доложит орденцам, куда мы поехали...» «Думаешь оставить его в живых?» Родольфус почувствовал, как взгляд брата упёрся ему в спину — будто что-то холодное коснулось обнажённых лопаток. «Если убить водителя «Ночного Рыцаря», он перестанет быть. Это... неправильно» «И меня ещё называют идеалистом!» «Родольфус, ну давай не спорить о ерунде, пожалуйста! Портсмут — деньги — поезд — захолустье. Хорошо?» «Согласен» Родольфус наклонился к уху водителя. — И запомни, Кэллоун, — проникновенно сказал он, — первый же волшебник, который пойдёт за нами, умрёт. Потом нас, возможно, даже схватят. Или убьют. Но того, кому ты скажешь, куда отвёз нас, ты отправишь на смерть. Лично ты, Кэллоун. Понял? Старик ничего не ответил. Он смотрел прямо перед собой, на дорогу, стремительно летящую под колёса «Ночного Рыцаря». Потом он будет проклинать себя за то, что не смог ничего сделать. Может, и сейчас уже проклинает. Но дело будет сделано, а остальное не имеет значения. — Портсмут, — наконец глухо сказал Кэллоун. — Убирайтесь, ради Мерлина. — Спасибо, что помог, — шутливо поклонившись, с лучезарной улыбкой ответил Родольфус. Рабастан просто молча сбежал по ступенькам. Когда «Ночной Рыцарь» уехал, он повернулся к брату и сказал: — Знаешь, мы с тобой только что совершили чудовищную ошибку. Родольфус напрягся. — Какую же? — Мы не поели. Голод дал о себе знать внезапно, но весьма явственно. Раньше было как-то не до того, но, если подумать, они не ели почти сутки. Родольфус очень хорошо понимал брата: в «Ночном Рыцаре» можно было перекусить, а теперь придётся опять впутываться в то, о чём они не имеют ни малейшего представления. Самой простой идеей казалось обокрасть кого-нибудь в порту — там должно быть много людей, а в толпе вытащить кошелёк несложно. Однако Родольфус уже убедился, что затеряться среди магглов у них с Рабастаном не получается категорически. К тому же, вряд ли они сумеют без помощи палочек украсть что-либо и не попасться. В их случае лучше подошло бы ограбление, но в каком состоянии Рабастан? — Я в порядке, — буркнул младшенький, поймав обеспокоенный взгляд брата. — Не знаю, что за ерунда, но мне кажется, там что-то есть. — Где? — В ране, внутри. Я понимаю, что бред, мы же видели, ничего там нет, но... Вот ощущение такое. Родольфус задумался. — Отверстие очень маленькое, — наконец сказал он. — Значит, в тебя попало что-то совсем крошечное. Может, оно настолько мало, что не вывалилось, а осталось внутри? Надо посмотреть. — Ну, не сейчас же, — Рабастан с сомнением огляделся. — Тут грязно и даже присесть негде. Давай место подходящее найдём. — Не спеши. Эта дыра вполне подходит... не для того, конечно. Рабастан понимающе усмехнулся. Безлюдная улочка, на которой их высадил Кэллоун, упиралась в глухую кирпичную стену. Сюда мало кто заглядывал — идеальное место преступления. Родольфус нащупал нож. Маггловская куртка пришлась ему впору, держать руки в карманах было удобно. — Ты уверен, что Кэллоун не скажет, где именно нас высадил? — спросил Рабастан, оглядываясь. — Ты что, не знаешь, как работает «Рыцарь»? Он сам не отыщет это место. Где-то в Портсмуте — самая точная характеристика. О, а вот и наш завтрак! И, смею надеяться, обед. — Хотелось бы мне быть таким же оптимистом... — пробормотал Рабастан, неторопливо отлепляясь от стены. Из-за поворота появилась нагруженная сумками маггла. Она шла, не глядя перед собой — копалась в своих пакетах, явно искала что-то. Наконец нашла: вытянула большую связку ключей, свернула к крыльцу, по всей видимости, своего дома — и наткнулась на Родольфуса. — Мэм, — учтиво сказал он, — давайте не будем поднимать лишнего шума и разводить здесь грязь. Маггле на вид было лет сорок пять. В её светло-зелёных глазах вспыхнул страх, и Родольфус немного успокоился. Боится — значит, сделает то, чего он хочет. По крайней мере, раньше всегда было именно так. О том, что сейчас всё вокруг происходит не так, как было раньше, Родольфус старательно не думал. Рабастан аккуратно подхватил сумки, выпавшие из рук магглы. Родольфус наконец сообразил, что делает не так, и быстрым движением зажал ей уже готовый открыться рот. Вторая рука, с ножом, нежно легла на грудь женщине — чтобы та почувствовала холод лезвия у горла. — Тише, мэм, тише, — почти интимно прошептал он. — Чем меньше вы шумите, тем меньше мы причиним вам вреда. Рабастан быстро рылся в сумках — Родольфус слышал шорох пакетов и буквально спиной чувствовал сосредоточенность брата. Наконец он выпрямился и, судя по гримасе ужаса на лице магглы, мило улыбнулся. — Спасибо за сотрудничество, мэм, — сказал, поставив одну из сумок у её ног. — Надеюсь, вы не обидитесь, если мы откланяемся. Родольфус тоже улыбнулся маггле, которая, кажется, забыла, как дышать, подождал секунды три, аккуратно убрал нож и выбежал на соседнюю улицу следом за Рабастаном. За поворотом младший Лестранж резко сбавил скорость и просто быстро шёл, чуть заметно озираясь по сторонам. Родольфус зашагал с ним рядом, не в силах расслабиться хотя бы для виду: он всё время ждал, когда же закричит ограбленная маггла, когда за ними снова побежит пресловутая «полиция» и надо будет снова удирать в незнакомом городе. Но маггла всё не кричала, они уходили дальше и дальше, и робкая надежда, что на этот раз всё обойдётся, понемногу крепла. — Не волнуйся, она, скорее всего, сейчас сидит на земле и плачет, — негромко сказал Рабастан. — Ты заметил, она у тебя в руках даже не дёрнулась. Замерла, да и всё. — И кто сейчас оптимист? Рабастан пожал плечами. — Вокзал в той стороне. Сядем в поезд, и можно будет нормально поесть. — Ты ей что-то оставил, благодетель? Я видел, ты сумку у её ног поставил? — А зачем нам женские шмотки и безвкусный латунный подсвечник? Или ужасно вонючий сыр, с которым нас из вагона выставят и будут правы? И ещё какой-то пакет, на котором написаны адреса и имена, причём все имена женские. Даже если он набит деньгами, вряд ли мы сможем распаковать его, оставшись незамеченными. К тому же на нём какие-то штампы стоят, в общем, я не знаю, что это такое, пусть сама разбирается. — Да посылка, скорее всего. Снейп рассказывал про маггловскую почту, помнишь? — Откровенно говоря, нет. Ну, неважно. Я взял еду и деньги. — Много? — Денег? А Мерлин его знает, я не разбираюсь. Еды прилично. — Далеко до вокзала? — А я почём знаю? Родольфус сам понимал, что вопрос был глупый. Просто нервы, кажется, начали сдавать. Плохо. Он не привык... Или правильнее будет сказать, отвык. Сверхлюди всегда спокойны, уверены в себе и контролируют ситуацию. Но без палочки трудно чувствовать себя сверхчеловеком. Магглов на улицах становилось всё больше. В основном они спешили по своим делам, не глядя по сторонам и не интересуясь тем, что происходит рядом с ними. Стадо, ни дать ни взять стадо антилоп: нет в поле зрения льва — и хорошо. Рабастан вёл уверенно, безошибочно угадывая нужное направление. Как он это делает, Родольфус не знал, никакая магическая связь не давала ему почувствовать то, что чувствовал брат, выбирая дорогу. Главное — ему можно было довериться и просто идти следом, думая о своём. Однако сейчас чудесная способность Рабастана сыграла с Родольфусом злую шутку. Потому что о своём думалось слишком остро. Прежде всего — о еде. Родольфус не помнил, чтобы когда-то был так же голоден, как сейчас. Рабастан нёс сумку, набитую едой, и Родольфусу чудились исходящие от неё дивные запахи — то копчёного окорока, то жаркого, а то вдруг глинтвейна. Все эти ароматы наверняка были плодом его голодных фантазий, но это не делало их менее сильными и менее раздражающими. Хотелось распаковать сумку прямо сейчас и съесть хоть что-нибудь, хоть ломоть хлеба, и неважно, что руки они с братом в последний раз мыли вчера. Бороться с неуместным желанием было невероятно трудно. Родольфус никогда не думал, что с животными порывами настолько сложно совладать. Он ведь чистокровный волшебник, самое лучшее, что есть на этой земле, неужели какой-то голод настолько сильнее его?! Родольфус стискивал зубы и заставлял себя терпеть, ждать, не спешить. Купят билеты, сядут в поезд... Тогда будет можно. На вокзале Родольфуса вдруг накрыл неприятный, липкий страх. Магглов было так много, он раньше и не думал, что их вообще может быть так много. Нескончаемый поток, огромная толпа, части которой перемещаются по лишь им ведомым траекториям. Сколько же магов надо, чтобы подчинить себе их всех?! А ведь это лишь малая доля магглов Британии... Рабастан уверенно шёл вперёд, как будто бывал на здешнем вокзале минимум раз в неделю. Лавировал между потоками магглов, не снижая скорость — Родольфус в конце концов был вынужден ухватить брата за руку, чтобы его попросту не оттёрли. Рабастан чуть заметно дёрнулся — это была раненая рука, — но делать нечего, если Родольфус потеряется здесь, искать друг друга придётся долго. Надо было забрать у Рабастана сумку, запоздало сообразил Родольфус. Тогда можно было бы взять его за здоровую руку... Ладно, поздно уже перестраиваться. В толпе это слишком неудобно. Остановившись в хвосте какой-то очереди, Рабастан аккуратно поставил сумку на землю, высвободил вторую руку, достал из внутреннего кармана деньги и стал пересчитывать. — А кошелёк где? — негромко поинтересовался Родольфус. — Ей оставил, — бросил Рабастан. — Ни к чему он нам, — очередь продвинулась, и он сделал шаг вперёд. Родольфус шагнул следом, ногой передвинув сумку. Какие-то мысли лезли в голову, переплетались клубком, но он гнал их от себя. Сейчас надо быть очень внимательным. Кругом куча магглов, как положено вести себя на вокзале, непонятно... Родольфус старался не озираться чересчур демонстративно. Вообще лучше выглядеть расслабленным и совсем-совсем не подозрительным. Знать бы, как с точки зрения магглов выглядят не вызывающие подозрения люди... — Мисс, пожалуйста, два билета до Плимута на ближайший поезд, — хрипотца в голосе Рабастана теперь звучала обольстительно. Как-то он, смеясь, сказал, что им с Родольфусом надо соблазнять девушек вдвоём: Родольфус будет работать лицом, а Рабастан — голосом. Маггле, сидящей по другую сторону окошка с надписью «Касса», голоса хватило: когда она залепетала что-то в ответ, Родольфус не сомневался, что стрела достигла цели. — Да, на десять пятнадцать подходит, большое спасибо. Ммм, а какие есть варианты? Хм. Жизнь — непростая штука, мисс, так что давайте по сорок девять. Спасибо большое. Рабастан отошёл от окошка, и Родольфус наконец перехватил у него сумку. Голод накатил с новой силой, почти непреодолимый, на мгновение Родольфусу показалось, что он готов сесть на пол прямо посреди этого зала и рвать обёртку пакетов зубами. Но Рабастан, не оборачиваясь, шёл вперёд, и Родольфус испугался, что потеряет его. Голод уступил место страху, и Родольфус с омерзением подумал, что в последнее время стал слишком часто бояться. Причём чего — магглов! Стыд какой! Что бы сказал отец, если бы узнал?! Родольфус посмотрел на брата и попытался убедить себя, что боится за раненого брата, это естественно... Не вышло. Правда вылезала наружу, хитро усмехаясь, будто сделавший пакость лепрекон. Он, Родольфус Лестранж, боялся, что магглы могут его поймать, избить, убить, посадить в тюрьму немногим лучше Азкабана или придумать что-то ещё более гадкое. Кто их знает, что они делают с беспомощными врагами. — Как ты? — тихо спросил он Рабастана. — Нормально. Есть хочется, да руку дёргает. Жить буду. Поезд должны вот-вот подать. — Сколько у нас денег осталось? Рабастан покачал головой. — Очень мало. На, у тебя сохраннее будут. Родольфус изучил мятые бумажки. Двадцать три фунта. Вряд ли хватит надолго, коль скоро один билет стоит вдвое дороже. Маггловские деньги отправились во внутренний карман куртки — и Родольфус увидел подходящий поезд. На этом расстоянии его вовсе не было слышно, и потому он казался ненастоящим: едет игрушечный поезд по игрушечным рельсам, внутри наверняка улыбаются игрушечные человечки... А ты увлечённо играешь, пока не позвали обедать. На перроне собирались магглы. К счастью, их было не очень много. Возможно, даже удастся побыть в относительной тишине. Родольфус невероятно устал от их постоянного присутствия, от невозможности контролировать их, от непонимания, что они вообще делают и почему. Хотелось одиночества и покоя. Хотелось поесть и принять ванну. И посмеяться с друзьями над глупым приключением. Возможно, когда-нибудь такая возможность и представится. Самым сложным было есть медленно. Родольфус контролировал буквально каждое своё движение: неспешно отрезать кусок ветчины, положить на хлеб, откусить и долго пережёвывать. Иначе еда закончится, а наесться не успеешь. — Что бы сказал отец, если бы увидел нас сейчас! — ухмыльнулся Рабастан, отобрав у Родольфуса нож и намазывая на хлеб джем. — Отец-то ладно, а ты представляешь, что сказала бы мама?! Смех вышел невесёлым. Есть руками, в одежде, которую не менял со вчерашнего вечера, не особо разбирая, что именно ешь — верный способ уложить в могилу не только родителей, но и добрую половину родственников. Ещё вчера утром они завтракали в семейном кругу, чопорно подцепляя серебряной вилкой кусочек омлета, и эльфы суетились вокруг стола. А кажется, будто прошло несколько недель. Билеты, которые купил Рабастан, предоставляли им право на места в стандартном классе. Стандарты путешествий у магглов были весьма нелепы: никаких купе, просто ряды стоящих вплотную кресел с узкими проходами между ними. К счастью, магглов было значительно меньше, чем мест, так что Лестранжи смогли устроиться вдали от остальных. Однако о том, чтобы развязать здесь руку Рабастана и посмотреть, есть ли что-то в ране, не могло идти речи. — В целом анализ ситуации приводит меня к неутешительным выводам, — сказал Родольфус. Беседа вынуждала есть медленно: сказал реплику, тщательно прожевал кусок, подумал над ответом... — Мы наделали много ошибок. Рабастан посмотрел на брата вопросительно, не переставая жевать. — Прежде всего мы запутались в осознании того, к чему стремимся. В магическом мире нас знают все, и мы действовали, отталкиваясь от этого. Кто-то нам не понравился — мы его убили, и все в общем-то понимают, что не надо нам не нравиться. Здесь наша цель, наоборот, затеряться. И теоретически она достижима: нас ведь здесь никто не знает. Для обычных магглов мы просто ещё двое обычных магглов. Но каждым убийством мы привлекаем к себе внимание. Не надо этого делать. Рабастан хмыкнул. — А как прикажешь поступать, когда за нами гонятся и угрожают застрелить? Вежливо упрашивать: «Пожалуйста, не делайте этого»? — Ну как-то же магглы справляются. Надо выяснить, как они это делают. Для этого надо больше смотреть по сторонам, больше разговаривать с магглами, быть подружелюбней. — Проколемся на мелочах, — возразил Рабастан. — Для начала — просто смотреть по сторонам. Знаешь, я за собой заметил: когда не пользуюсь магией, всё кажется растянутым во времени. Бежать долго, а тем более идти, мог бы аппарировать — давно бы был у цели. И начинаю отвлекаться, думать о чём-то... Пока от полиции убегал в первый раз, столько всего передумал, самому смешно. А спроси меня: мимо чего бежал? Сколько домов было на той улице, направо я свернул или налево, какие там росли деревья и какого цвета были заборы? А Мерлин его знает, я не следил. Не получается удерживать внимание на малопонятных вещах достаточно долго. Вот с этим надо разобраться. Рабастан кивнул. — У меня то же самое. Как подумаю, что вокруг одни магглы и ни одного нормального волшебника, тошно становится, хочется закрыть глаза и ничего не видеть. А ещё и мило беседовать с ними... Не знаю, получится ли. — С той девчонкой в кассе получилось, — хохотнул Родольфус. — Ты просто постарайся держать в голове главную цель: остаться в живых. Ради этого можно и с магглами полюбезничать, верно? Рабастан скорчил унылую рожу. — Что с этой полицией делать? Она всё время за нами бегает. — Знаешь, я долго думал об этом. Единственный вывод, к которому я пришёл, парадоксально прост: не давай ей повода за нами бегать. — Увы, Родольфус, в наших обстоятельствах это невозможно. — Ну, по возможности не давать. Чем меньше мы обращаем на себя внимание, тем скорее затеряемся среди магглов. Привлекать внимание магглов — это тоже привлекать внимание. Рабастан вздохнул. — Что бы сказал отец! — Боюсь, отец сказал бы: «Имей смелость признаться себе в реальном положении дел». Рабастан снова вздохнул. Они оба знали, что отец обязательно добавил бы: «...и немедленно убирайся из этого мерзкого места. Лучше сидеть в Азкабане, чем жить среди магглов». Белла бы его поддержала. Белла вообще считала, что любое страдание теряет остроту, если претерпевается ради идеи. А Родольфус с Рабастаном предпочитали бегать от полиции. На частых остановках в поезд заходили новые и новые магглы, вскоре вагон уже был почти полностью забит. Родольфус сидел в своём кресле молча и рассматривал людей. Они все были такие... чуждые. Неприятные одним своим видом. Ни одной благородной мантии, куцые куртки, в лучшем случае — длинные пальто. Несмолкающий гул голосов, все разговоры какие-то глупые, о мелочах, не заслуживающих упоминания. Что приготовить сегодня на ужин... Тётушка Бетси купила себе такое платье, здесь оборочка, а вот так пелеринка... Ну что это за туфли такие, скажи на милость, на второй месяц подошва треснула... Да что ты, прекрасный у него нос! Такая благородная горбинка... А рядом сидел Рабастан, и у него был жар. Родольфус рассматривал беззаботных магглов, скрипя зубами от бессилия. Он не мог прямо здесь размотать повязку, которую, кстати, давно пора менять, прощупать чёртову рану, если там что-то есть, выковырять ножом; не мог применить исцеляющие чары, облегчить боль, унять кровотечение... Отчаянно хотелось кого-нибудь убить или хотя бы покалечить. Хотя бы вот этого мальца прямо перед ним, который постоянно елозит в кресле. На мальце ярко-красная шапка с помпоном и куртка в бордовых бегемотиков. На вид ему лет десять, но кто их знает, этих магглов. До Плимута они, конечно, не доехали. Родольфус ни на секунду не сомневался, что так и будет, и когда Рабастан поднялся с места, просто подхватил сумку и пошёл следом. Дыру младшенький выбрал отменную. С одной стороны, явно не деревня на три дома, с другой, у места, гордо именующего себя городом, вокзал мог бы выглядеть и попредставительней. А этот, кажется, красили-то в последний раз, когда Родольфус ещё в Хогвартс не ходил. Довольно скромное на вид трёхэтажное здание, когда-то, похоже, было красным. На втором этаже вместо одного из стёкол зарешеченное окно закрывала фанера. — Слушай, Рабастан, ты... уверен? — не выдержал Родольфус. Брат посмотрел на него растерянно. — Да я понятия не имею. Ты же знаешь меня, просто толкает что-то под руку: здесь. А может, здесь просто клубничное мороженое продаётся, о котором я перед тем думал. — Ладно, это не так уж и важно. Давай найдём какое-то тихое место, я твою руку посмотрю. — Туда, — Рабастан махнул рукой прямо перед собой. Пройдя насквозь вокзал, братья увидели прямо через дорогу парк. Деревья стояли голыми, и ничто не закрывало обзор: было видно, что парк простирается довольно далеко. Пожалуй, там можно укрыться от людских глаз. — Послушай, — задумчиво сказал Родольфус, — давай ты посидишь тут, а я побегаю, поищу что-нибудь чистое тебе для перевязки. И, может, лекарств каких-то... Ну лечатся же магглы чем-то! — Давай, — Рабастан был краток, но одного слова, произнесённого усталым голосом, Родольфусу хватило. Ему действительно плохо. Драклы раздери, да что ж это такое, почему они так беспомощны?! Тоже мне, элита волшебного мира... Рабастану приглянулась скамейка в глубине парка. Он уселся на неё, поставил рядом сумку, серьёзно посмотрел на брата. — Если будут проблемы — зови. Родольфус молча кивнул и пошёл обратно. С внешней стороны здание вокзала выглядело так же, только разбитого окна не было, да на третьем этаже висели большие круглые часы. Людей не было — кто в здравом уме решит сойти с поезда в этой дыре? Родольфус огляделся и зашагал по улице влево от вокзала: ему почудилось, что в конце квартала находится что-то вроде продуктовой лавки. Уж там-то обязательно кто-нибудь окажется. Ему повезло: это действительно была продуктовая лавка, и из неё вышла молодая маггла, ведя за руку маленького ребёнка. — Извините, мэм, — обратился к ней Родольфус, — вы не подскажете, где здесь можно купить лекарства? Я только недавно приехал в Ньютон-Эббот и ещё не разобрался... Маггла улыбнулась ему в ответ. — О, это очень просто: идите прямо, никуда не сворачивайте, три квартала. Сразу за шляпным магазинчиком увидите аптеку. — Спасибо большое, — ответил он и ускорил шаг. За спиной у него залопотал что-то ребёнок, маггла заворковала с ним про дядю, идущего в аптеку, и про то, что вот-вот пойдёт дождь и им пора скорее домой. Родольфус досадливо поморщился: дождь им с Рабастаном был сейчас совсем ни к чему. На миг в голове мелькнула предательская мысль: плюнуть на всё и сдаться. В Азкабане хотя бы тепло. Но потом Родольфус увидел аптеку. Она выделялась среди обшарпанных зданий — опрятная, недавно выкрашенная, у стен высажены цветы. Когда Родольфус открывал дверь, над ней звякнул колокольчик. Внутри было поразительно чисто. Лекарства в тюбиках, бутылочках и пилюлях лежали на стеклянных витринах. За прилавком стояла молодая маггла в странноватой одежде, явно форменной. Родольфус подошёл, стараясь казаться максимально дружелюбным. — Здравствуйте, мэм, — сказал он, вежливо улыбнувшись. — Подскажите, пожалуйста, чем вы можете мне помочь. Мой брат ранен, у него жар, мне надо промыть ему рану и удалить оттуда посторонний предмет. Нужны перевязочные материалы и, собственно, то, чем надо обработать рану. Маггла посмотрела на него взглядом, живо напомнившим ему о Минерве МакГонагалл. — Молодой человек, я в этой ситуации помочь не могу ничем. Вашему брату немедленно надо к врачу, не играйте с его здоровьем. А я не имею права продавать вам то, что необходимо в таких ситуациях, без врачебного предписания. — Милая девушка, я прошу вас понять меня правильно, — тон Родольфуса оставался столь же любезным. — Мы сейчас, к сожалению, не можем посетить врача. Я очень волнуюсь за брата, и могу вас уверить, если вы не поможете нам прямо сейчас, то лично вы до приезда врача не доживёте. Однако мне очень не хотелось бы доводить до этого. Давайте обойдёмся без лишнего насилия, пожалуйста. Ещё один взгляд Медузы Горгоны изучил Родольфуса с головы до ног. Лестранж надеялся, что его рука достаточно красноречиво сжимает в кармане нож. Наконец маггла недовольно сказала: — Рану надо обработать обеззараживающим средством, лучше всего для этих целей подойдёт перекись. Потом промойте физраствором и как следует перевяжите. Вы умеете накладывать повязку? — Не считаю себя профессионалом, но пару раз приходилось, — Родольфус очень старался, чтобы голос не дрогнул. Его опыт в медицинских манипуляциях был достаточно неприятным. Было много крови, он едва видел, что делает. Тёмное режущее заклятье отрикошетило от стены и попало в замешкавшегося парнишку, закрыть рану чарами было невозможно, они не помогают от тёмной магии, пришлось перетягивать её вручную, потом накладывать повязку... Колдомедики сказали, что имелся реальный риск потерять руку. Сейчас Родольфус думал, что, честное слово, лучше бы Регулус тогда потерял её, но в итоге остался в живых. Маггла поджала губы и продолжила: — Чем будете извлекать... посторонний предмет? — У меня есть нож. Хороший, острый. — Протрите его спиртом. Рану лучше перекисью, не перепутайте. Спирт может обжечь воспалённые ткани. Следите, чтобы в ране не осталось гноя. Я даю вам вату и стерильный бинт. И имейте в виду, молодой человек: я обязана буду позвонить в полицию. Всё, что я могу сделать для вашего брата — дать вам четверть часа, чтобы вы успели его перевязать. Полицейские не торопятся оказывать медицинскую помощь. — Мэм, помилуйте, он в нескольких кварталах, а я не умею летать по воздуху! Дайте хоть час! Маггла посмотрела на него с сомнением: — Вы понимаете, в какое положение меня ставите? Я не могу нарушать закон так... серьёзно! — Ммм... — Родольфус на миг задумался. — А хотите, я вас аккуратно свяжу? И вы скажете, что не могли... — Ну уж нет! — решительно замотала головой маггла. — У меня половину аптеки вынесут! Боже мой, о чём мы с вами разговариваем? — вдруг сказала она более мягким тоном и чуть улыбнулась уголками губ. — Я придумал, — Родольфус улыбнулся ей в ответ. — У вас есть тут какая-нибудь верёвка? Давайте её сюда, — он достал и кармана нож и воинственно взмахнул им, — я разрежу её на куски, а вы скажете полиции, что я вас связал, но один из посетителей вас освободил. Мэм, прошу вас, — он понизил голос, старательно подражая Рабастану, — ваша помощь действительно очень нужна. Больше всего на свете ему хотелось сейчас прирезать её. Или крепко сжать её горло, пока под пальцами не хрустнут позвонки. Но он улыбался и смотрел на неё, как в детстве, бывало, смотрел на мать — я такой милый мальчик, мамочка, разреши эльфам дать мне ещё немного варенья, пожалуйста. Было чертовски неприятно. Но главная задача — остаться в живых — затмевала всё. — Я понимаю, — серьёзно ответила маггла, глядя прямо ему в глаза, и Родольфус вдруг подумал, что она много старше, чем кажется, — я сочувствую вашему брату, что бы он ни натворил. Я тоже немного врач, и мне известен мой долг. Не перепутайте: вот спирт, вот перекись. Вот верёвка, если она вам так нужна — шпагат от коробки с лекарствами. — Достаточно прочный, чтобы преступнику пришло в голову вас им связать, — кивнул Родольфус, попробовав верёвку. Взмахнув ножом, он быстро разрезал шпагат в паре мест. — Вот так нормально, похоже на то, что разрезали связанные руки. — Вы так быстро прикинули длину? — изумилась маггла, принимая из рук Родольфуса обрезки верёвки. Он уже шагал к выходу. — Вы тоже быстро вату нашли, — ответил Лестранж, не оборачиваясь. — Спасибо, мэм. Чудовищно хотелось позвать Рабастана — просто спросить, как он там, в порядке ли. Чем больше времени Родольфус был в маггловском мире, тем невыносимее ему было без постоянной связи с братом, без его тихого голоса в голове. О Лорде думать не хотелось вовсе: так легче надеяться, что он вот-вот вернётся и позовёт вернейших из своих слуг. С ним было так просто, он всегда знал, где укрыться, как отбиться от назойливого внимания авроров; он знал даже маггловский мир и время от времени находил какие-то странные места, где можно было спрятаться и переждать очередной всплеск активности Крауча, мирно играя в карты и опустошая чей-нибудь винный погреб. Эльфы приносили еду и питьё, исправно стирали и чистили одежду, и вынужденное безделье было по крайней мере комфортным. Без Лорда всё стало совсем не таким. То, что казалось простым, теперь было невероятно, неподъёмно сложно. Что ж, тем большего уважения он заслуживает: в своё время он продумал всё то, из-за непродуманности чего сейчас страдали братья Лестранжи. Рабастан сидел на скамейке с видом обычного прохожего, которому захотелось посидеть. Спокойный и уверенный в себе; Родольфус хотел бы оказаться сейчас на его месте. Подумаешь, рана, есть ведь старший брат, он всё решит... Родольфус мотнул головой, отгоняя глупую мысль. Не надо так о младшем, он не заслуживает. Когда он сам не знал, куда идти и что делать, Рабастан просто вставал и шёл вперёд, молча, не выпячивая свою роль, не обвиняя старшего в бездействии. Хватит считать его малышом. Вырос малыш. Рабастан поднял голову, завидев брата; чуть дрогнули, расправляясь, плечи. Да уж, расслабленная поза — лишь видимость. Плохо. Родольфус присел рядом. — Расстёгивай рубашку, давай смотреть. Рана выглядела паршиво. Плоть вокруг маленькой дырочки напухла и покраснела, из неё сочилась неприятная на вид жидкость. Родольфус чуть прощупал припухлость пальцами — внутри, похоже, действительно что-то было. Он вздохнул и достал нож. Рабастан сидел спокойно и ждал. Родольфус закатал рукава, протёр нож спиртом, подумал, протёр ещё. Чуть не рассмеялся, поняв, что попросту не решается взрезать брату руку. — Ну это же смешно, в конце концов! — пробормотал он сквозь зубы и, аккуратно примерившись, вскрыл рану. Кровь брызнула туда, куда должна была — на траву за скамейкой. Родольфус хорошо помнил, что рубашка у него одна, и у его брата тоже — запасные пришлось бросить, ещё в первый раз удирая от полиции. Рабастан шипел от боли, но не дёргался: понимал, что нельзя. Перекись зашипела на ране, будто передразнивая его, запузырилась. Родольфус не знал, нормально это или нет, но посоветоваться было не с кем. По крайней мере, крови стало меньше. Вздохнув ещё раз, он снова взялся за нож. Рану пришлось чистить от гноя и сгустков крови; Родольфус лил на неё физраствор, который стекал на землю, окрашиваясь красным. Наконец что-то маленькое вывалилось наружу, стукнулось о скамейку и закатилось под неё. Родольфус снова прощупал рану, стараясь как можно меньше запачкаться в крови, кивнул, убедившись, что ничего твёрдого в ней не осталось, промыл рану ещё и наконец стал перевязывать. Перекись, вата, бинт... Руки ловко работали, и Родольфус надеялся, что Рабастан никогда не узнает, чего ему стоило не дать им дрожать. Если он узнает, будет смеяться. Рабастан считал, что главное качество боевика — хладнокровие в любой ситуации. Дышал младшенький тяжело, проталкивая воздух сквозь стиснутые зубы. Рука — неудобное место: даже если просто стонешь, дёргается. А когда некто ковыряется в ней ножом, это несколько нежелательно... — Ну и грязь мы с тобой тут развели, — Родольфус очень старался, чтобы голос не дрогнул. — Натекло из тебя... всякого. Он наклонился, пошарил под скамейкой и поднял маленький кусок металла. — Вот оно, смотри. То, что в тебе было. — М-да. А ощущение, как будто туда нож всадили и не вытащили. Понапридумывали эти магглы... — Пошли отсюда, Рабастан. — Подожди, — брат ещё был жутко бледен, хотя понемногу и приходил в себя. — Во-первых, дай мне пару минут отсидеться. Во-вторых, вытри руки, забрызгал. Родольфус рассмотрел ладони повнимательней — точно, на тыльной стороне потёки крови. Смочил физраствором вату, тщательно вытер руки, осмотрел одежду. Вроде всё в порядке. — Интересно, как магглы ищут жильё? Рабастан фыркнул. — Скажи лучше — как вообще ищут жильё? Вот ты знаешь, как волшебнику найти себе дом? Я — нет. — Кажется, «Пророк» печатает в числе объявлений и всякие «Сдам полдома». Я как-то натыкался. Но нужны деньги. Где их берут магглы, я, откровенно говоря, не представляю. — Работают где-то, — неуверенно предположил Рабастан. — Да это понятно, но вот где и как они туда попадают? У нас-то всё ясно... Родольфус очень надеялся, что у магглов трудоустройство происходит как-нибудь не так, как у волшебников. Потому что волшебники шли на службу по знакомству, а в маггловском мире у Лестранжей знакомых, мягко говоря, не водилось. Впрочем, магглов такое невообразимое количество, что они просто физически не могут быть все знакомы друг с другом. Наконец Рабастан поднялся. Он двигался мягко, как выходящий на охоту зверь; Родольфуса это беспокоило. Чтобы пользоваться своим чутьём, Рабастан должен был расслабиться, отдаться внутренней магии, а он очевидно был напряжён. Что, конечно, в его состоянии неудивительно... Но очень нежелательно. Они неторопливо пошли вперёд. Просто вперёд, не особо задумываясь, куда, собственно, идут. Родольфус помнил, что у них мало времени, но торопиться сейчас означало всерьёз рисковать Рабастаном. В конце концов, от той скамейки в их сторону не тянется цепочка кровавых следов. Парк скоро закончился, завиляли улицы. Людей почти не было, вымер этот городишко, что ли? Наконец перед братьями возникла здоровенная стена с железными воротами, над которыми висел большой, немного погнутый лист жести. На нём было написано: «Добро пожаловать на наш завод! Делайте с нами лучшие двигатели для поездов!» — Нам туда надо? — спросил Родольфус. — Как думаешь? Тут в стене дыра. — Давай выясним, — Рабастан огляделся, увидел дыру и подошёл посмотреть, что за стеной. — Хм. Завод не работает, похоже. Там просто пустырь, какие-то разбросанные вещи... Иди сюда. Родольфус подошёл. Двор завода и впрямь казался заброшенным, как будто рабочие ушли отсюда, не забрав ничего, и любой желающий мог прийти и взять что-то, что ему понравится. И похоже, приходили: какие-то куски металла, полуразмотанные мотки верёвок, странного вида предметы были раскиданы по двору, словно их хотели унести, а потом бросили. — Думается, здесь можно заночевать, — задумчиво сказал Рабастан. — Думается, ты не первый это придумал, — отозвался Родольфус. Бровь Рабастана насмешливо поползла вверх. — Считаешь, нам не под силу поспорить с магглами? Вместо ответа Родольфус шагнул в дыру. Им, может, и не под силу, но если он сейчас это скажет, Рабастан взъярится, решив, что это из-за его раны. А рана из-за неосторожности, вечно ты, малой, по сторонам не смотришь... В общем, воспримет это личным оскорблением. Родольфус почему-то сейчас готов был скорее умереть, чем оскорбить брата. Глупо и сентиментально, боевик должен думать по-другому. Но боевиков много, а Рабастан у него один. Территория завода и впрямь оказалась заселена, хотя и негусто. Три небольшие стаи магглов держались нарочито подальше друг от друга. Центральная часть завода, где располагались душевые для персонала, была старательно раскурочена, на водопроводные трубы какой-то умелец приделал большой вентиль. Зачем это было сделано, Родольфус не понял, однако судя по всему, здесь все три компании брали воду. Пока братья ходили по территории, к ним никто не подходил, хотя они прекрасно видели затаившихся магглов, наблюдавших за ними. Где кто окопался, Лестранжи увидели практически сразу, и магии не понадобилось. Всё же магглы — крайне неосторожные животные. Родольфус с Рабастаном рады были бы устроиться в четвёртом углу, столь же удалённом от центра, как остальные три. Но найти такой угол не вышло: территория завода была поделена на три части едва ли не под линейку. А уходить отсюда братья не хотели. В конце концов, денег на съём жилья у них пока нет, и пока они их не заработают или не получат каким-нибудь другим способом, надо где-то ночевать. В конце концов, они ведь не собираются мешать всем этим магглам, верно? На самом деле Родольфус понимал, что договориться мирно, скорее всего, не получится. Магглы — животные, а животные агрессивны. Если маггл понимает, что он заведомо слабее тебя, с ним может получиться договориться, как с той торговкой в аптеке. Мужчины самоувереннее, к тому же их больше. Значит, скорее всего драки избежать не удастся. Ну и ладно. В конце концов, это всего лишь магглы. Родольфус с Рабастаном держали в страхе множеств существ повыше уровнем. Правда, тогда у них были палочки. В душе заворочалась, заворчала ярость. В конце концов, сколько можно бегать, принижая себя и свои умения? Они не знают, чего стоят без палочек — так самое время узнать! Подумаешь, стая диких зверей. Возможно, у них что-нибудь есть. Запасы еды, например. Или деньги. Двум беглым волшебникам пригодится всё. Братья облюбовали себе небольшое помещение, раньше здесь была или кладовая, или чей-то кабинет. Сейчас уже не разобрать — если тут и стояла какая-то мебель или хранился, к примеру, инвентарь, всё вынесли, не оставив ни щепки. Зато крепкую дверь не тронули. Лестранжей всё устраивало: вход хорошо просматривается, на полу не валяется ничего, на чём можно было бы поскользнуться во время драки. Рабастан немедленно присел у дальней стены. На миг на его лице отразилась усталость, потом её сменило обычное спокойное выражение. — Поспи, — сказал Родольфус. — Не выспались же ночью. Рабастан послушно прикрыл глаза. Родольфус присел возле него и начал неторопливо завтракать. Ему тоже хотелось спать, но сейчас надо было бодрствовать. Может, удастся немного отдохнуть, когда проснётся брат. Конечно, не совсем правильно оставлять его, раненого, одного, но совсем не спать — тоже не выход. Особенно когда неподалёку от тебя — три стаи магглов. Если медленно-медленно жевать, можно не уснуть. Если старательно катать на языке каждый кусочек, смаковать вкус, неспешно отрезать ломтики потоньше... Смотреть, как мерно вздымается грудь спящего Рабастана, как забавно играет свет на складках его рубашки. Внимательно слушать тишину. Вокруг так тихо, только ветер чуть шевелит разбитыми оконными рамами. Магглы затаились в своих норах, боятся нос высунуть. Чуют хищника рядом. Это хорошо. Наконец пошёл дождь. Долго собирался. Капли звонко забарабанили по металлу, усыпляя. Эх, сейчас бы поставить следящие чары и поспать... Но нельзя. Надо сидеть, смотреть на брата, слушать дождь... Когда они были маленькие, то очень любили засыпать под звуки дождя. Хорошим считался тот дождь, который не заканчивался, пока они заснут. А по утрам было так весело шлёпать по лужам, скользить ладонями по мокрому дереву, ловить на ощупь тестралов у отцовской конюшни, отчего те отфыркивались и трясли головами, осыпая братьев невидимыми брызгами. Потом рядом с тихим хлопком возникал эльф и пищал, что завтрак подан и матушка просила их явиться к столу в чистом. И они хохотали, путаясь в рукавах и штанинах, и Рабастан вечно норовил схватить мантию Родольфуса, она ему в плечах вечно была впору, но волочилась по полу... А в столовой матушка ругала их за неопрятность, но в уголках её глаз плясали смешинки. — Не спи! — рявкнул Рабастан у него над ухом, он вскочил раньше, чем открыл глаза — и мощный удар снова бросил его на пол. — Ишь, расселись тут! — мерзко захихикал кто-то, пытаясь пнуть его в живот. Родольфус выбросил вперёд руку, отшвыривая противника, и наконец рассмотрел магглов. Высокий тощий блондин с хрустом впечатался в стену — Рабастан не терял времени даром. Родольфус резко вскочил, развернулся, делая подсечку, и ещё один оборванец, со шрамом через всю физиономию, полетел вверх тормашками. Очередного нападавшего, весьма дурно пахнущего, он попросту схватил за голову и свернул ему шею. А потом Родольфуса сбили с ног. Он не понял, как, да и неважно это было. Первого же оказавшегося слишком близко маггла Лестранж отшвырнул от себя, с удовольствием слушая его вой — но второй заломил ему руку, и тут же стая окружила его и стала пинать. Удачный пинок выбил дыхание, и какое-то время Родольфус просто пытался вздохнуть. Заорал кто-то невидимый, наверное, получил от Рабастана. Второй рукой Родольфус рефлекторно прикрыл голову, успев подумать, что зря — сломают... Потом ему въехали по почкам, и стало не до мыслей. И вдруг всё закончилось. Магглы выбежали вон, крича что-то, загрохотали башмаки по железной лестнице. Сквозь звон в ушах Родольфус с трудом разобрал: «Суки, порешу нахрен!» Всё тело болело, рука по ощущениям была сломана в паре мест. В голове упорно билась единственная мысль: надо сматываться. Родольфус тяжело поднялся, подал руку Рабастану. Тот тяжело, хрипло дышал, но по крайней мере был в сознании. Сумка с едой, стоявшая у дальней стены, исчезла. Говорить было не о чем. Братья просто выбрались с территории завода так быстро, как только смогли. Их никто не преследовал, и скоро они поняли почему: в логове одной из маггловских стай шла крупная драка. Видимо, туда нападавшие и побежали, не добив показавшихся слишком слабыми противников. Повезло, что и говорить. Впрочем, разговаривать как раз и не хотелось. Надо было спросить у Рабастана, как его рука. Но Родольфус промолчал. Совсем не общаться оказалось трудно. Всё время подмывало посоветоваться, поделиться соображениями. Но заговорить сейчас с Рабастаном было всё равно что ударить его. Родольфус не задумывался, почему так. Просто знал. Идти было трудно. Грудь и рука сильно болели, каждый шаг давался с трудом. Братья не шли, а едва плелись, и время плелось вместе с ними, каждая секунда тянулась почти бесконечно. Рабастан вдруг резко остановился — Родольфус врезался в него и не сдержал стона: грудь вспыхнула болью, как будто её вспороли ножом. — Туда, — хрипло сказал Рабастан и резко свернул в подворотню. Звенела на одной ноте магическая связь, еле слышно, но вполне ощутимо для Родольфуса. Он хотел оборвать эту дурацкую струну, такую опасную сейчас, но не хватило сил. Рабастан сам не понимал, что держится за брата — вот так, магически, потому что просто ухватиться рукой за его плечо он боялся. Правильно боялся, Родольфус, наверное, просто упал бы, вздумай младшенький опереться на него. — Здесь, — выдохнул Рабастан. — Ещё немного. Родольфус и сам чувствовал... что-то. Его внутренняя магия, та самая, которая защищала его во время детских выбросов, считала, что он в опасности, и напряжённо искала решение. Оно было где-то там, куда шёл Рабастан. Грудь болела всё сильнее, но это сейчас казалось неважным. Где-то впереди была цель, она существовала, а значит, её надо было достигнуть. Рабастан шёл мимо каких-то складов, ориентируясь на узких, грязных улочках так, как будто родился в этом городишке. Наконец сказал: — Здесь, — и решительно направился к задней стене очередного обшарпанного строения — не кирпичного даже, деревянного. Там уверенно отодвинул две доски и через эту импровизированную дверь зашёл внутрь. Осторожно протиснувшись за ним следом, Родольфус понял. Это был продуктовый склад. Мешки, коробки, деревянные ящики... — Взялись, — всё так же хрипло сказал Рабастан, наклоняясь к здоровому ящику, стоящему у стены. С огромным трудом они сдвинули его, закрывая проход в помещение — и Родольфус осел на пол. Боль стала невыносимой, в какой-то момент он испугался спонтанного выброса магии, но обошлось. Скорее всего, просто не хватило сил. А потом, как водится, свет померк. Сколько времени братья провалялись на заброшенном, как выяснилось, складе, Родольфус не знал. Он помнил боль в груди и руке, кашель, от которого на рёбрах распускались огненные цветы, дрожащие ноги, которыми он старательно передвигал, чтобы добраться до туалета. Помнил Рабастана, сплёвывающего кровь с губ. Помнил какие-то дурацкие пряники, чёрствые, но съедобные, и воду в мягких бутылках, которые было ужасно трудно открыть, потому что рука плохо слушалась. Всплывала в воспоминаниях странная жестяная банка, которую Рабастан, вполголоса ругаясь, открывал его ножом — а потом они ели холодное тушёное мясо. А ещё — плавно летающие под низким потолком мешки с крупами, мгновенно прорастающая картошка, стебли которой причудливо переплетались, и вскипевший прямо в бутылках уксус. Это была катастрофа, их должны были найти, просто обязаны, стихийные всплески магии в маггловском мире тоже можно отследить... Но никто не пришёл. Скорее всего, выбросы были по-настоящему стихийными, как у детей, чистая защитная магия, и в министерстве решили, что это просыпается сила у очередного грязнокровки. Почему склад ни разу не навестил хозяин, Родольфус не знал. А Рабастан внезапно ответил на невысказанный вопрос. Тогда, когда грудь уже не вспыхивала огнём при каждом движении, а лишь тупо ныла, братья сидели на мешках, доедая очередную банку тушёнки, и он вдруг сказал: — Хозяина убили. Недавно. В тот самый день, когда мы сюда пришли. Не спрашивай. Сам не знаю. У нас пара дней, потом сюда явятся новые владельцы. Родольфус смолчал, просто кивнул. Уходить уже было можно, они знали об этом оба. Они выжили. Утром следующего дня, забрав столько еды, сколько смогли унести, они ушли, надеясь, что за день найдут себе новое место. Родольфус чувствовал себя полным сил, хотя и понимал, что это самообман: простая внутренняя магия совершает лишь мелкие чудеса. Тем не менее они уже могли продержаться довольно долго. Шли по узким улочкам, не выходя за пределы местных трущоб. Там помятых оборванцев воспринимали как нечто естественное. Наконец после очередного поворота Лестранжи вынужденно остановились: дорогу перегородила большая машина, заехавшая на тротуар и вставшая поперёк, и не обойдёшь толком. Родольфус хотел было сойти на мостовую, но Рабастан придержал его за руку. Маггл, сидевший в машине, ругался с другим магглом, по всей видимости, владельцем лавчонки, возле которой он встал. — Я тебя когда просил приехать? — разорялся лавочник. — Ты же мне обещал в три быть! Мои грузчики через час только собираться начнут, ты мне самому предлагаешь весь хлеб выгрузить? Хоть вылези да помоги! Что значит лёгкий? А покупателей кто будет обслуживать, пока я это таскать должен, ты? Маггл из машины бубнил в ответ что-то про время, заказы крупных магазинов и штатных грузчиков, которые должны быть у всех приличных людей. — Джентльмены, — мягко вмешался Родольфус, — вам нужна помощь? Магглы дружно замолчали, уставившись на братьев. Рабастан чуть кривовато ухмыльнулся. — Давайте мы просто поможем разгрузить этот хлеб, да и дело с концом, — сказал он. Лавочник смерил его недоверчивым взглядом. — Пятнадцать фунтов, — заявил недовольно, — оплата после окончания работы. — Двадцать пять, — возразил Родольфус, — и по буханке хлеба на брата. Дородный маггл поморщился. — Ладно, двадцать, потому что я чертовски тороплюсь из-за этого идиота. И шевелитесь поживее. Когда мои грузчики придут и поймут, что остались без денег за хлеб, вам не поздоровится. Братья переглянулись и без лишних слов взялись за работу. Рука у Родольфуса всё ещё ныла, но, как рассказывал когда-то Снейп бедняге Регулусу, «если тебе кажется, что ты сломал руку, скорее всего, у тебя растяжение или ушиб». А хлеб оказался удобным грузом: беготни много, но таскать не тяжело. Когда Родольфус пересчитывал мятые бумажки, торопливо всунутые ему лавочником, в голове мелькнула мысль: «Лёгкие деньги». Вот тут-то его и накрыло. Все эти магглы кругом, эти жалкие недоноски, не способны даже понять своим умишком, насколько он, Родольфус, выше их! А он должен радоваться, что они соизволили дать ему подачку в двадцать жалких маггловских фунтов? Да почему его не убили там, у Лонгботтомов?! Был ли смысл спасаться от Азкабана — вот так? Есть ли смысл сейчас... Родольфус посмотрел на Рабастана. Лицо младшего Лестранжа, как обычно, не выражало ничего кроме безмятежного спокойствия, но Родольфус слишком хорошо знал своего брата. Не зря же они молчали всё это время. Он наверняка сейчас тоже в ярости, и ненавидит магглов, и готов скорее умереть, чем терпеть эти унижения дальше... Если Родольфуса не будет рядом, Рабастан не выживет. Даже если захочет выжить. И если сам для себя он был готов выбрать смерть, то распоряжаться жизнью брата... Нет, это определённо не то, на что у Родольфуса Лестранжа хватит решимости. Они сильны, пока их двое. И вдвоём-то, как выяснилось, они чертовски слабы. Родольфус раздражённо дёрнул плечом, и рука отозвалась болью, напоминая о стае магглов. Много месяцев тысячи волшебников боялись одного имени Лестранжей... А теперь миллион диких магглов может в любую секунду растерзать их. Это просто надо признать. Это невыносимо признать. Но от правды не убежишь. Они слабы. Откровенно говоря, без своих палочек они ничего не стоят. Даже мысленно произнести такое Родольфусу было трудно. Он скривился, как будто раскусил горький перец. Что делать теперь? Как устраиваются в жизни слабые? Он не знал. Братья кружили по городу ещё несколько часов. Пытались найти работу, хотя бы временную, но выходила какая-то ерунда. Там, где перед ними не захлопывали дверь сразу («Много вас тут ходит, у нас все работники есть!»), требовали какие-то документы, страховку, сертификаты... Спрашивали об образовании и опыте работы, а видя, что братья не знают, что ответить, отказывали. Снова начал накрапывать дождь, слишком слабый, чтобы обращать на него внимание. Братья устроились в очередном крохотном сквере, который в этой дыре гордо именовался парком. Родольфус потратил немного денег, купив пинту молока и бутылку газировки — смешной стреляющий в нос напиток, про который рассказывал как-то Снейп. Еда со склада у них, конечно, ещё оставалась, но так надоела, что они готовы были потратить драгоценные деньги, лишь бы хоть ненадолго сменить рацион. Руки, к счастью, наконец удалось помыть. У магглов, как выяснилось, имелся такой сверхъестественный сервис как общественные туалеты. И иногда там даже была вода — весьма важный момент, учитывая, насколько там было грязно. Деньги уходили как песок, но с этим братья ничего не могли поделать. Они и так экономили решительно на всём. Родольфус отрезал несколько ломтей от буханки хлеба. Его нож был плохо приспособлен для кухонной работы, так что ломти вышли кривоватые, но сейчас не до красоты. Фигурно пусть эльфы дома режут. Они с Рабастаном неспешно жевали хлеб, запивая прямо из бутылок: Родольфус молоком, менее консервативный Рабастан — газировкой. Вокруг ходили магглы, к вечеру их и на улицах, и в мелких здешних «парках» стало значительно больше. Магглы были очень разные, от оборванцев, выглядевших намного хуже Лестранжей, до щёголей в лакированных туфлях. Большинство не обращало на братьев никакого внимания, остальные скользили по ним равнодушными взглядами, проходя мимо. Они тоже игнорировали прохожих, но когда рядом с их скамейкой остановилась маггла на высоченных каблуках, в куцеватом пальто странной расцветки, и с интересом уставилась на них, оба насторожились. Это ещё что за новости? Маггла смерила Родольфуса неприятным взглядом — он примерно так оценивал мантии, которые собирался купить — и насмешливо обратилась к нему: — Эй, красавчик, что-то негусто ты ужинаешь. Она замолчала, явно ожидая ответа, но Родольфус отвечать не собирался. Маггла снисходительно усмехнулась. — Могу предложить завтрак поплотнее. Горячую ванну, мягкую постель и ещё, допустим, фунтов сорок сверху. Что скажешь? Родольфус от изумления даже поднял на неё взгляд. Выглядит молодо, но в уголках глазах морщинки, и кожа неестественно натянута. Волосы, кажется, крашеные — в полумраке толком не разглядишь, но корни чуть другого оттенка. В густо накрашенных глазах непоколебимая уверенность в себе, как будто она здесь хозяйка. Как будто это она волшебница, а он — жалкий маггл. Рабастан чуть шевельнул рукой, пытаясь удержать брата. Конечно, он не мог не понять, что у Родольфуса сейчас только одно желание: убить. Немедленно, чтобы подобного недоразумения больше не существовало. Но Родольфус сдержался — руку вовремя пронзила боль. Всё-таки он ещё недостаточно пришёл в себя, чтобы грузить хлеб. В тот же миг из-за поворота появилось двое магглов в уже знакомых братьям дурацких котелках. Пресловутая полиция. Они неспешно шли по дорожке, беседуя о чём-то своём, и убивать магглу прямо у них на глазах было бы... недальновидно. — Мэм, — сказал Родольфус, изо всех стараясь быть вежливым, — вы, вероятно, ошиблись. Я не нуждаюсь в... сервисе подобного рода. Меня не интересуют женщины вашего возраста и вашей внешности, я для этого, простите, слишком молод. Глаза магглы сузились — удар достиг цели. — Гордец, — выплюнула она, — глупый гордец. Смотри, не пожалей: в наше время гордецы долго не живут! — и пошла, нервно цокая каблуками. Рабастан молча взял Родольфуса за руку. Они дожевали хлеб, так и не сказав друг другу ни слова. Наконец Родольфуса перестало трясти от ярости, и братья пошли искать, где бы заночевать. Где бы заночевать... Эти слова висели над ними каждый день, начиная почти с самого утра. Жильё в проклятом маггловском городке стоило столько, что братья и мечтать не могли о том, чтобы арендовать свой угол. Иногда удавалось разыскать какой-нибудь заброшенный сарай, или склад, сторож которого выпил лишку и крепко уснул. Один раз им повезло — ну, или, как обычно, чутьё Рабастана помогло — и они провели ночь в школе, вахтёр попросту забыл запереть ворота. Пробрались с заднего входа и неплохо выспались в кладовке. Бывали и ночи похуже, когда ночевать приходилось в простенке между домами или на скамейке в парке, рискуя, что полиция наткнётся на братьев и арестует их за бродяжничество — пару раз они видели, как это происходит с менее удачливыми магглами. Постоянно хотелось есть, практически круглосуточно, казалось, насытиться — немыслимая роскошь. Почти каждую ночь Родольфусу снился обед в семейной столовой. Позвякивали столовые приборы, вели неспешную беседу родители, блюда на столе сменялись как будто сами собой... Он жевал неспешно, твёрдо зная, что торопиться некуда, смаковал вкус изысканных блюд. Просыпаясь от того, что желудок скручивало спазмами, ещё какое-то время ощущал этот вкус во рту. Потом он переплавлялся в злость. Магглы вокруг делились на таких же, как они, и добычу. Добыча тоже была зубастой, сопротивлялась, звала полицию, охотно описывала внешность грабителей. Можно было, конечно, сразу убить и потом спокойно всё забрать, но тогда полиция напрягалась сама. Каждый найденный труп означал прочёсывание мест, где ночевали бездомные, перетряхивание всех, тотальную проверку документов. Братья понимали, что вечно увиливать от людей в форме не смогут, и потому старались раздражать их поменьше. Иногда даже удавалось честно заработать, и не приходилось нарушать здешний закон. А когда приходилось, они не заходили дальше краж с магазинных складов, только один раз аккуратно стукнув сторожа сзади по голове. Со временем Лестранжи узнали бесхитростную историю этого городка. Здесь был завод по производству локомотивов, вокруг которого вращалась вся жизнь местных. А потом начался «этот кризис» (Родольфус с Рабастаном не знали, какой именно, но не станешь же расспрашивать тех, чьи разговоры подслушиваешь), и завод закрыли. Часть людей, кто поумнее, бросили всё и уехали куда глаза глядят. Оставшиеся пытались найти хоть какую-то работу, у некоторых даже получалось. Через какое-то время эти везунчики превращались в добычу. Рабастан не жаловался, он вообще почти ничего не говорил, но Родольфус и так видел, что ему ещё хуже. Младшенький умел переносить боль, однако голод терзал его невероятно. Широкоплечий, очень крепкий физически, он должен был кормить свои железные мускулы, которыми так гордился. Эван и Барти, помнится, посмеивались, мол, зачем волшебнику бицепсы? А Рабастан любил своё тело, умевшее двигаться так плавно, так быстро, способное безо всякой магии удерживать его несколько часов на узкой балке, если была необходимость, или резко развернуться к противнику раньше, чем тот раскроет рот, чтобы произнести заклинание. В конце концов, ему просто нравилось быть красивым в собственных глазах. Родольфус прекрасно это понимал и всегда поддерживал. Теперь самому Родольфусу было намного проще продержаться на скудном пайке, чем Рабастану. Но зато если им удавалось найти работу, младшенький справлялся с ней играючи. После этого Родольфус пытался впихнуть в него больше еды, чем оставлял себе, потому что мышцы, чёрт возьми, надо кормить, но получалось не всегда. Рабастан был молчалив, но упрям. Всё чаще Родольфус вспоминал наглую магглу в коротком пальто. Мог ведь согласиться, был бы у них сейчас кров и регулярная еда. Уж он бы сумел добиться от стареющей дамочки того, что нужно... Лёгкие же деньги, надо было брать и не крутить носом. Гордость ему, видите ли, не позволила. Ночевать в грязи и воровать, боясь, что магглы заметят, она, значит, позволяет? Но, увы, та маггла Родольфусу больше не попадалась. А попадались в основном работяги с крепкими кулаками и ножом или куском арматуры, настроенные крайне недружелюбно. Он уже научился соизмерять силы, это было жизненно необходимо, чтобы не нарваться на полицию или попросту не подохнуть с распоротым животом, и работяг не трогал никогда. Эта девица показалась ему подарком свыше. Тоненькая, перепуганная, она прижимала к себе большой пакет, от которого раздражающе пахло едой, и торопилась домой, нервно поглядывая по сторонам. От запаха у Родольфуса кружилась голова — работу они давно уже не находили, деньги закончились позавчера, а магазинные склады ничего кроме уксуса и стирального порошка не могли им предложить, по крайней мере те, которые они могли вскрыть. Есть хотелось неимоверно. Если так ведёт от голода его, каково же Рабастану? Полиция, конечно, оставалась угрозой, но сил терпеть это у Родольфуса не осталось. Угроза поблекла, только голод сейчас казался важным. Весь мир сузился до маленькой девичьей фигурки, по темноте спешившей из магазина. Её светлые волосы и чуть более тёмная куртка притягивали взгляд. Родольфус слышал рядом тихое дыхание Рабастана и ждал удобного момента, чтобы, преградив девушке дорогу, самому остаться в тени. Первым чужака заметил, конечно, Рабастан. Ровное дыхание сбилось, он дёрнулся, и Родольфус тоже обратил внимание на плавное движение в подворотне. Следом пришла ярость. Кто-то посторонний позарился на их добычу, на то, что братья уже практически считали своим. И позиция у чужака более выгодная, он просто выскочит из подворотни, выхватит пакет с едой из рук девушки и бросится бежать. И им с Рабастаном ничего не достанется. Мигнула лампочка, и без того тускло освещавшая улицу. Кажется, это магия отреагировала на чувства братьев — а Родольфус сейчас знал совершенно точно, что Рабастан чувствует то же. Магическая связь между ними передавала ярость чисто и звонко. Рабастан подобрался, как зверь перед броском. Родольфус вгляделся в темноту подворотни и разобрал наконец, где стоит чужак, такой же подобравшийся, готовый выскочить. Рабастан за спиной коротко кивнул — качнулась тень на стене — и скользнул вперёд. Девушка испуганно пискнула, шарахнулась в сторону, словно хотела вжаться в дом, просочиться внутрь него. В шаге от неё сшиблись двое. Чужак был чуть выше Рабастана и пошире в плечах, и, похоже, удачливей: на нём была вполне добротная и тёплая одежда. Дождавшись удачного момента, Родольфус тоже выскользнул из своего укрытия. Рабастану надо было помогать, а не то останутся они без добычи... Девушка придушенно вскрикнула. Родольфус резко обернулся и увидел, что широколицый коротышка, едва не подпрыгивая, ухватил её одной рукой за горло, а второй пытается отобрать пакет с едой. Чужак тоже пришёл с приятелем. Коротко ругнулся Рабастан — чуть не пропустил удар ножом, — но Родольфус кинулся в другую сторону. Придётся младшенькому разбираться самому. Коротышка ещё успел заметить противника, но уже не успел ничего сделать. Широкое лезвие ножа вошло между его рёбрами, и Родольфус отодрал грабителя от своей добычи. Сзади что-то хрустнуло, раздался крик — Родольфус еле сдержался, чтобы не кивнуть удовлетворённо. А потом пелена в голове слегка рассеялась. Братья Лестранжи стояли посреди улицы, их лица изо всех сил освещала несчастная лампочка, у их ног валялись и истекали кровью два бандита, а прямо перед ними силилась улыбнуться дрожащими губами девушка, судорожно сжимающая в руках надорванный пакет с едой. Кто тут говорил о том, что не надо лишний раз привлекать внимание полиции? Родольфус лихорадочно пытался сообразить, где поблизости можно хорошо спрятать три трупа. По всему выходило, что надо тащить их до того заброшенного склада, с которого уже и двери унесли, там неплохой подвал... — Спасибо вам, — выдавила девушка. — Я так перепугалась, а тут вы... Я уже думала, всё, пропали мы. — Она шагнула вперёд и робко взяла Родольфуса за руку. — Пойдёмте со мной, я вас угощу. И ванна у нас есть... Сзади усмехнулся Рабастан. Подошёл поближе. Родольфус медленно наклонился и вытер нож о рубашку обеспамятевшего коротышки. Его товарищ подвывал у стены. — Пойдёмте, — повторила девушка. На бандитов она и не смотрела, будто бы их и не было. — Вы же бездомные, верно? Вы нам всем помогли, мы просто обязаны помочь вам. — Где-то наверху хлопнуло окно, и она торопливо добавила: — Надо спешить, соседи могут полицию вызвать. И они пошли. Положение было дурацкое, но так в любом случае лучше, чем прятать три трупа. Рабастан очевидно колебался, озираясь на раненых, но девушка, уже совсем успокоившаяся, сказала: — Вы побреетесь, переоденетесь, и вас родная мама не опознает, не только эти головорезы. Зато они наверняка в полицейской картотеке значатся, так что их будут расспрашивать не о том, кто их порезал, а о том, как они людей грабили. Надо было что-то ответить, поддержать, так сказать, светскую беседу, но братья в последнее время почти разучились много говорить. Они перебрасывались взглядами, короткими репликами, им хватало. Родольфус попытался придумать реплику, подходящую к случаю, но голод мутил сознание. В конце концов, она обычная маггла, чего ради с ней любезничать. Сейчас вокруг них весь мир — обычные магглы. И сами они недалеко ушли. Как сквибы: магия вроде бы и есть, а пользоваться нельзя. Девушка жила в длинном четырёхэтажном доме; здесь такие были редкостью. Все трое молча поднялись на третий этаж, и девушка, придерживая пакет коленом, открыла ключом дверь. Она вела себя совершенно спокойно, как будто каждый день приводила домой заросших грязных молчаливых мужчин, и без колебаний оставляла братьев у себя за спиной. — Проходите, я сейчас нагрею вам воду. Квартира, в которую они зашли, была тесной, тёмной и заставленной вещами. Разномастная мебель, набитые чем-то тюки, полки, с которых свисало что-то, что рассмотреть при таком скудном освещении было невозможно... Девушка быстро шла вперёд по длинному коридору. Где-то в глубине квартиры глухо хлопнула дверь; Рабастан насторожился, но никто не вышел. — О, — раздался весёлый голос девушки, — тут ещё осталось немного неостывшей воды! Идите сюда скорее! Это какой-то сумасшедший дом, думал Родольфус, стаскивая с себя рубашку в тесной ванной. Или дурацкий сон. Лучше бы снова родители, эльфы и накрытый стол, честное слово. Но эта странная девчонка, пожалуй, всё-таки предпочтительнее магглы в куцем пальто. Воду, чтобы её хватило на двоих, пришлось разбавить холодной, но это была сущая мелочь. Родольфус попытался вспомнить, когда принимал ванну в последний раз... Чёрт, а какое сегодня число? С сознанием происходило что-то странное. Как будто несколько последних дней — или недель? — он провёл в болезненном кошмарном сне или, может, превращённым в животное. Не задумываясь, кто он таков, не помня прошлого и не думая о будущем. В грязи, как свинья, в бесчестьи, как маггл. Неужели они всю жизнь так живут? Хотя нет. Обычные магглы живут вот в таких квартирах, где есть ванна, кухня, где можно приготовить еду... А ему повезло хлебнуть жизни неосторожного волшебника, оказавшегося без палочки в незнакомом месте. Палочки не хватало просто чудовищно. Не выброси её Родольфус, давно бы воспользовался. Никакие авроры не страшнее голода, грязи и того животного ужаса, который испытываешь, сутками балансируя на грани жизни и смерти. А Азкабан... А что Азкабан? Там не чувствуешь ничего. Но теперь, смывая с себя грязь и понимая, что сейчас маггла готовит для него еду, Родольфус думал, что, пожалуй, Азкабан подождёт. Может, удастся какое-то время пожить нормально... Мда, представления о нормальной жизни у него за последнее время изменились очень сильно. Надевать снова грязную одежду не хотелось ужасно. Словно прочитав его мысли, маггла постучалась в дверь и сказала: — Я подобрала вам кое-что, кажется, по размеру и кладу на табуретку у двери. Грязное оставьте там, я скоро стирать буду. Рабастана пришлось расталкивать — он чуть не заснул прямо в ванне. Однако напоминание о еде разбудило его мгновенно. Одевшись — Родольфусу были чуть велики штаны, но это ерунда, — они вышли из ванной и огляделись повнимательней. Обшарпанный коридор, кажется, никто и не пытался ни покрасить, ни оклеить обоями. Стены есть — что ещё надо? Зато кухню, в которую братьев привёл запах еды, явно облагораживали как могли. Какие-то дурацкие занавески на окнах, стены покрашены светло-коричневой краской, и некий в меру бесталанный художник тренировался на них рисовать овощи, фрукты и почему-то цветы. Давешняя маггла как раз накладывала в тарелки божественно пахнущую еду. Тушёные овощи с мясом, в детстве Рабастан воротил от такого нос. Родольфус и тогда его не понимал. — Мы должны держаться вместе, — серьёзно сказала маггла. — В наше время редко встречаются люди, готовые помочь. Нельзя позволить им пропасть. Сейчас должен прийти Дэн, поговорите с ним. Он глава нашей общины. Уверена, вы договоритесь. — Она вдруг виновато улыбнулась. — Я сама дура, конечно, закрутилась, заснула, слишком поздно выбралась за покупками... Если бы не вы, мы все остались бы без еды. Рабастан улыбнулся ей в ответ. Дрогнула струна магической связи, и Родольфус тряхнул головой: на миг брат показался ему большим сонным зверем, медленно выходящим из спячки. Вот один глаз открылся, вот другой, вот потянулось сильное тело, и мысли потекли быстрее... — Нам всем повезло, — хриплый голос напомнил о чём-то забытом. Кажется, раньше они говорили больше... Намного больше. — Теперь и вы сыты, и мы. Лишнее подтверждение тому, что, — Рабастан ещё раз улыбнулся, — добрые дела вознаграждаются по заслугам. Разговор налаживался с трудом. Они оба подзабыли, как ведут светские беседы и, главное, зачем. Но вскоре пришёл тот самый Дэн, и всё изменилось. С ним не надо было беседовать — просто говорить по делу. Дэн внезапно оказался очень похожим на них. Родольфус взглянул ему в глаза — и понял, что этот тип мог быть их третьим братом. Или третьим в связке. — Привет, — сказал он, заходя — они как раз доели. — Я Дэн. Он был здоровенным чернокожим, настолько широким в плечах, что на миг Родольфусу показалось, что в дверной проём ему не протиснуться. Маггла, выбежавшая его встречать, видимо, уже объяснила ему, кто они такие и почему едят на их кухне. Так что здоровяк просто протянул руку — огромную лапу с более светлыми, почти розовыми, ладонями. Пожать руку магглу оказалось удивительно легко. Может, дело в том, что это был не просто маггл, а Дэн. Они с Родольфусом на какое-то время зацепились взглядами — на другом конце магической связи заволновался Рабастан. Родольфус поймал отголосок его мысли: два зверя рассматривают друг друга. Удивился — волнуется-то чего? Всё же нормально. И вдруг понял. Захотелось рассмеяться, но Дэн не поймёт, насторожится. Рабастан опасался, что его брат не потерпит главенства маггла, ведь этот чернокожий здесь начальник и не уступит, конечно. То есть Рабастан уже готов примкнуть к здешней стае, подумать только, один раз вожака увидел и сразу согласен. Впрочем, разве сам Родольфус чувствует что-то иное? Дэн на вид был старше братьев лет на десять. Опытный, привыкший выживать. Разве это не то, что им нужно? — Я Рудольф, — привычно представился Родольфус. Коверкать имена на маггловский лад они уже научились. — А дальше? — уточнил Дэн, усаживаясь напротив. — Рудольф Лестранж. Они не прерывали глазной контакт, прощупывали друг друга — не то чтобы искали слабину, скорее изучали. — Француз, что ли? — Вроде того. Родился здесь, но вообще да. Это Бастиан, мой брат. На самом деле, конечно, Лестранжи называли себя не французами, а норманнами. Французы — это слишком современно для древнего рода. Да и намешано в них... всякого. Бретонцы с гасконцами в одной семье, позорище. Это здесь, в Британии, выходцам из норманнского рода можно и Розье замуж взять, и вообще Флинт какую-нибудь. Они на чужбине. Но так безоглядно смешивать кровь у себя дома... Лестранжи не одобряли. Упорно звали себя норманнами и на Лестрейнджей отвечали проклятиями. Но что магглы знают про норманнов? Дэн кивнул, уверенный, что понял. — Документы какие-то есть? Страховка? Родольфус привык к подобным вопросам, но до сих пор путался во всех этих маггловских бумажках. Дэн истолковал паузу правильно, опять кивнул. — Понятно. Что, совсем ничего? Внуки цветов, что ли? Это было что-то новенькое. — Прости, я тебя, кажется, не совсем понимаю, — мягко сказал Родольфус. Дэн вздохнул. — Ваши родители из тех, кто живёт без документов, колеся по стране и живя где попало? Вроде как — власти не нужны нам, а значит, мы не нужны властям? Они ещё называют себя хиппи, детьми цветов, так что их дети, выходит, внуки цветов получаются. — Вроде того, — осторожно ответил Родольфус, решив, что проще назваться сыном неизвестных ему хиппи, чем объяснять, кто такие волшебники, или выкручиваться ещё как-то. — Да уж, попали вы, ребята, — Дэн поменял позу, наконец дав повод Родольфусу отвести взгляд. Тот, правда, не стал этого делать. Рассматривать этого маггла было интересно и... Да, наверное, можно сказать, что его хотелось рассматривать. Они были слишком похожи. Они могли быть командой. Это было странное чувство. Родольфус никогда не думал так ни о ком кроме отдельных чистокровных волшебников. — Ладно, нам не впервой легализовать людей без документов, концы в полиции есть. Мы — община иммигрантов, — пояснил Дэн. — Приезжие, дети приезжих, внуки приезжих иногда. Вон, Мартина, — он кивнул на магглу, которая тихо, как мышка, возилась у плиты, — внучка поляков, приехавших сюда во время войны. Её родители и старший брат на заводе работали, а теперь, сами понимаете, какой завод... Пакистанцы есть, афганцы, с Ямайки несколько ребят. Кто без документов, кто язык плохо знает, кто просто без денег. Трудно здесь не местным, вместе пробиться проще. Раньше было легче, а теперь, как Мэгги Тэтчер грянула вместе со своими реформами, все быстро вспомнили, что дед Мартины едва говорил по-английски, а моя мать не говорила вовсе... Вы как, с нами? Кажется, он готов был подождать, если бы они решили подумать. Но Родольфус кивнул. — Надоело по складам ночевать, — честно признался он. — У вас, я так понимаю, работа есть? — Находим. Несколько ребят постоянно бегают, ищут. Говорю же, вместе проще. Мартина и Лейла готовят на общие деньги, оно тоже дешевле выходит — отходов меньше. Жильё, если что, законное, этот дом специально для иммигрантов строили, вот мы здесь и поселились, — Дэн широко улыбнулся. — В общем, мы договорились, верно? — Верно. Дэн не спросил, с какой стати двое голодных взрослых мужчин вместо того, чтобы ограбить Мартину, помогли ей, но Родольфус почему-то был уверен: он всё понимает. Просто не акцентирует внимание. Ты готов жить с нами и помогать всей силой своих мускулов? Отлично, живи. А я за тобой присмотрю. Рабастан всё ещё настороженно следил за братом. Недоверчиво. В спокойных глазах читался вопрос: «Что, мы правда будем тут жить?». Родольфус не отвечал. Слишком многое надо было обдумать. Как он и ожидал, в общине много шумели и размахивали руками, отовсюду звучала речь на разных языках, которые они с братом довольно быстро стали понимать. Покоя было не найти. Очень похоже на вольер в зоопарке... Или на гостиную какого-нибудь из факультетов Хогвартса. В последнее время Родольфус всё чаще сравнивал маггловскую жизнь с той, к которой привык с детства. Если привыкнуть к некоторым мелочам — почти ничем не отличается. И всё-таки когда очередное утро началось с того, что на Родольфуса с диким боевым кличем вспрыгнул шестилетний Данеш, старший Лестранж очень отчётливо почувствовал, что хочет убивать. Особенно когда Данеш испуганно пискнул у него в руках, и оказалось, что Родольфус ухватил его за шею и неласково сжал раньше, чем открыл глаза. — Что ты делаешь, сын шайтана? — грозно спросил он, разжимая руки. — Мускан! — крикнул Рабастан — Родольфус перевёл на него взгляд и сочувственно вздохнул: младшенький вцепился в подоконник так, что костяшки побелели. Если бы он не умел держать себя в руках, глупого мальчишку сегодня бы хоронили. — Мускан, иди сюда! Твой сын опять хочет на тот свет! Данеш медленно сполз с Родольфуса, смаргивая нечаянные слёзы. Ну конечно, шею ему сдавили хорошо. — Ай, я не хотел, — пробормотал он. — Прости, не хотел я. — Глупый ты, — буркнул Родольфус. Рабастан преувеличенно внимательно разглядывал пуговицы на рубашке. В комнату вбежала Мускан — большеглазая пакистанка, успевшая целых две недели побыть замужем за местным парнем. Потом они разругались из-за какой-то мелочи, он подал на развод, она не стала спорить и ушла, унося под сердцем Данеша. Мускан всегда ходила в платке, пересыпала английские слова пакистанскими — не то панджаби, не то урду, Родольфус пока разбирался плохо — и старательно учила Корану своего сына и двух дочерей второй пакистанки, Рухсан. Ещё бы ей научить этого маленького мерзавца не выскакивать на взрослых мужчин из-за угла и не будить их, вспрыгивая им на грудь, и вообще цены бы ей не было. — Мускан, — Родольфус сел в постели, — вот скажи ему, что Коран говорит о сдержанном и учтивом поведении, а? Мускан всплеснула руками и запричитала на своей обычной смеси двух, если не трёх, языков. Родольфус не вслушивался: он старательно расслаблял плечи. Наконец Мускан спохватилась, что вычитывает сына при двух неодетых мужчинах, снова всплеснула руками и подзатыльниками выпроводила Данеша из комнаты, продолжая рассказывать ему, почему нельзя слушать шайтана, когда он нашёптывает тебе идеи шалостей. Когда за ними закрылась дверь, братья переглянулись и нервно рассмеялись. Кто раньше спал в этой комнате, они не знали и, собственно говоря, не интересовались. Дэн рассудил, что лучше им жить здесь вдвоём, никто не стал спорить. Вот только дети частенько норовили составить им компанию. То мелкая Зухра явится, заявляя, что не может заснуть в грозу — когда сверкают молнии, ей кажется, будто в соседнем квартале стреляют. На вопрос, почему она не идёт к маме, девочка неизменно отвечала, что не хочет её пугать. То Данеш забежит похвастаться новой игрушкой. То посреди ночи выяснится, что маленькая чернокожая Стейси прекрасно умеет прятаться, вот только ей надоело сидеть под кроватью. Дэн смеялся, разводил руками и говорил, что детям интересны новые люди в общине. — Потерпите немного, — твердил он, — они привыкнут к вам и отстанут. Братья терпели — а что делать? Первокурсники в Хогвартсе тоже были обузой, но нянчились ведь с ними. Стефан, бойкий паренёк, целыми днями бегавший по Ньютон-Эбботу в поисках работы, вчера притащил ворох предложений для грузчиков: ещё несколько магазинов уходили из умирающего города, и их добро надо было погрузить в контейнеры, а потом — в вагоны. Родольфус с Рабастаном должны были вместе с другими упаковывать хлам одежного магазинчика, так что, может, оно и к лучшему, что Данеш их разбудил. Всё равно через полчаса вставать бы пришлось. Предводительствовал в их группе Тим, большегубый чёрный с Ямайки, лысый как колено и совершенно не похожий на Дэна. Он весь был словно бы высохший, жилистый, и такой чёрный, что в темноте его было совсем не видно, если он закрывал глаза. Рабастана это забавляло. Тим говорил мало, но удивительным образом внушал доверие самым разным работодателям, даже тем, кто не любил чёрных. Он производил впечатление трудолюбивого человека, который и не задумывается о том, чтобы обмануть того, кто платит ему деньги, зато внимателен к требованиям. Он и правда был внимателен, группы под его началом никогда ничего не путали и не попадали на штрафы. Братьям нравилось так работать — знай делай, что велено, и не беспокойся ни о чём. Они уже позавтракали и собирались выходить, когда появился Дэн и отозвал братьев в сторонку. — Есть разговор, — сказал он. — С Тимом сегодня Анвар и Джим пойдут, вы мне для другого нужны. Втроём вернулись на кухню, расселись на деревянных табуретах. Нехитрую мебель делал Рамзан, выходило почти вчетверо дешевле, чем покупать. Дэн молчал, смотрел, как Лейла торопливо дорезает мясо и бросает в казан. Остальные спешили убраться по своим делам — видели, что Дэн явно хочет поговорить с братьями без лишних ушей. Наконец и Лейла прошмыгнула в коридор; казан тихонько булькал на огне. — У нас история вышла... нехорошая, — негромко заговорил Дэн. — Джон и Рухсан утром вышли на склад за сельдереем — ну, на квадратный склад. Братья синхронно кивнули. Квадратный склад, строго говоря, принадлежал овощному магазину, который закрылся и выехал полгода назад. Кто-то из умельцев — может, Рамзан, может, Стефан, который, помнится, отсидел срок за что-то нехорошее, связанное с проникновением в жилище, — аккуратно взломал замки и поставил новые, и теперь склад с точки зрения Дэна принадлежал общине. — Ну вот, а там, представьте, гости. Нехорошие такие гости, с ножами. Один нашу Рухсан за хиджаб схватил, «Зарежу!» — кричит... В общем, парни, надо трупы спрятать. Хорошо спрятать, чтобы не нашли. Джон один не справится. Родольфус кивнул. — Они на складе сейчас? — подал голос Рабастан. — Ага. Идите прямо сейчас, пока раннее утро и не занесло туда ещё кого-нибудь. Патруль, например. Родольфус без лишних слов поднялся. Рабастан покосился на него и тоже встал. Дэн остался сидеть за столом. Родольфус, как сказал бы отец, не питал иллюзий по его поводу. Понятно, почему Дэн послал именно их: если нагрянет полиция, их, новичков в общине, не жалко. Но – разве сам Родольфус поступил бы иначе, живи под его началом пара десятков человек? Джон — что за иностранцы побывали у него в предках, Родольфус затруднялся сказать, на вид он был совсем как местный — ходил вокруг трупов, явно примериваясь, как бы удобнее замотать их в старые тряпки. — Привет, ребята, — сказал он, едва взглянув на братьев. — Как думаете, жмуров целиком засунуть куда-нибудь или того, — он рубанул рукой воздух, — частями? — Что за жмуры вообще? — отозвался Родольфус. Здешние словечки он перенимал охотно — с людьми надо говорить на их языке. — Ты их знаешь? — Приезжие какие-то, — уверенно ответил Джон. — Не хватятся. — Я бы погрузил частями, — задумчиво сказал Рабастан. — Вроде как мусоровоз должен сегодня приехать... Раскидать по разным свалкам... — Тогда и ствол с ними бросать, — с сожалением протянул Джон. — Копы ж как пить дать найдут... А, хотя ствол так и так бросать. Да и копы, если подумать, так и так найдут... Рабастан молча расстелил одну из приготовленных Джоном тряпок на полу. Родольфус передвинул пару ящиков — он пока не очень хорошо ориентировался здесь — и достал два завёрнутых в промасленную ветошь топора. — Пусть находят, — сказал он. — Главное, что не опознают, раз не местные. — Да если постараемся, нечего опознавать будет, — беспечно ответил Джон. Кажется, он уже смирился с потерей ствола и с энтузиазмом взялся за новую задачу. Через некоторое время снаружи послышались шаги, и голос Мартины произнёс: — Мальчики, это я! Девушка проскользнула в чуть приоткрытую дверь; в руке у неё было ведро с мыльной водой. — Грязь убрать, — пояснила она, улыбаясь чуть смущённо. — Нельзя грязь, где еда. Родольфусу иногда казалось, что он нравится Мартине. Она была странная, эта Мартина. Вроде и тихая, пугливая, а когда нужно, так же тихо и немного суетливо делала то, что надо, даже если надо было быстро спрятать труп и замыть кровь. К тому же, опасность она чувствовала прекрасно и умела уйти, не привлекая внимания, за несколько минут до того, как начиналось месилово. Как-то раз Родольфус поймал себя на мысли, что если бы там, у Лонгботтомов, вместо Беллы рядом с ними была Мартина, они до сих пор жили бы дома, и их имена всё так же вызывали бы ужас у волшебников. Он сам не знал, отчего был так уверен в этом. Но Мартину было очень легко представить там — и она делала всё не так. Во-первых, она не обращала внимание на дёрнувшегося Розье. Мартина никогда бы не обратила внимание на не имевшие значения мелочи. Во-вторых, она заметила бы палочку в рукаве Фрэнка. В-третьих... В-третьих, она, скорее всего, уговорила бы их не ходить туда. Или сделала бы что-то умопомрачительное, и они ушли бы, поняв, что мальчишки в доме нет. Просто ушли бы, и гуляли бы по осеннему лесу, собирая букеты из опавших листьев, пока авроры искали бы их где-нибудь в другой стороне. У неё было какое-то своё, маггловское чутьё. Наверное, как Рабастан в тот день неслучайно завернул именно на ту улицу, где они встретили Мартину, так и Мартина неслучайно улыбнулась им и пригласила поужинать. Она что-то знала — наверняка сама не зная что. Но теперь, если она собиралась за покупками вечером, Родольфус шёл с ней. Просто на всякий случай. Мартина всегда серьёзно благодарила. И, кажется, была рада сгрузить на него тяжёлые сумки. Они шли по улицам, она держала его за локоть, и они говорили о чём-то, всегда о ерунде, весело и несерьёзно. Ничего серьёзного, просто пройтись вместе и поболтать. Рабастан ничего не говорил, хотя своё мнение об этих прогулках явно имел. Он свободные вечера проводил с Рамзаном. Сначала Родольфус не мог понять, что объединяет этих двоих, но потом увидел, как Рабастан, хитро улыбаясь, дарит вырезанные из дерева игрушки дочерям Рухсан. Девчонки благодарили, весело сверкая глазами, и бежали играть, а Рухсан выглядывала из окна и смущённо улыбалась. Рабастан почти не смотрел на неё, так, мазнул взглядом, махнул рукой — мол, ничего особенного. Ну да, конечно, ничего. Он всегда любил работать руками, разумеется. Особенно игрушки делать. Но Родольфус тоже молчал, ни о чём не спрашивал брата и ничего ему не говорил. Это было похоже на игру: я знаю и молчу, и ты знаешь и молчишь, и я знаю, что ты знаешь, а ты знаешь, что я знаю. Но мы молчим. Просто потому, что так весело. Прошло совсем немного времени, и они с Рабастаном всё реже бегали разгружать вагоны вместе с другими магглами: для них находили работу подороже и почище. Внезапно выяснилось, что в этой дыре почти не осталось людей с головой, хорошо знающих литературный английский язык и способных грамотно составить письмо длиннее двадцати слов. Как только братья обзавелись документами, пусть ещё и не полным пакетом, оказалось, что они всем нужны. — Всё так просто? — разочарованно спросил Рабастан, когда они в очередной раз возвращались, заработав за пару часов столько, сколько другие в их общине зарабатывали за день. — Мы точно не могли бы сами?.. И замолчал, поняв, что сказал глупость. Нет, не могли. Сами бы они никогда не получили эти чёртовы бумажки, будь они неладны. Дэн с его связями и правда оказался для них спасением. — Ты можешь толком сказать, — у Рабастана определённо плохое настроение, надо бы выяснить, с чего, — какие у нас планы вообще? Долго нам тут торчать? — Тебе же нравится, — усмехнулся Родольфус. — Я по палочке скучаю. По дому. По эльфам. Долго мы тут, как магглы, а? Жили бы дома, гостей бы принимали... Сами по гостям ходили... Родольфус беспечно улыбнулся. Ему живо представились эти гости: Рухсан с её двумя дочерьми, Рамзан с Анваром; Мускан гоняется за Данешем, а тот корчит рожи портретам, Тим цокает языком и рассуждает о том, что пора подновить лестницу... Хорошие гости будут, да. Главное – предки одобрят. Шёл лёгкий снежок, редкие снежинки таяли, не долетая до земли, но братьям было тепло в новой одежде, удобной, хотя, конечно, безобразно маггловской. — Знаешь, Рабастан... Представь себе, что ты спрятался здесь. Это твоя секретная база, тайное убежище, ты пережидаешь здесь, пока дома всё успокоится. Пережидаешь, заметь, с пользой. Мы многому научились, ты не находишь? Я вообще в последнее время вот о чём думаю: магглы, попадая в магический мир, быстро учатся жить там. Что-то я не припомню грязнокровок, которые не могли бы, например, найти работу. А вот волшебник в маггловском мире, оказывается, беспомощен чуть более чем полностью. — Передёргиваешь, — быстро возразил Рабастан. Теперь братья с огромным удовольствием вели долгие споры, от которых уже успели отвыкнуть. Поначалу было трудно, иногда приходилось напрягаться, вспоминая слова длиннее двух слогов. Всё-таки в грязи ужасно дичаешь. — Из маггловского мира попадают сразу в Хогвартс, там еда, кров, и зарабатывать не нужно. Если бы мы так, то... — То что? Ты разбираешься в истории, которую они здесь изучают? Рабастан, мы не умели даже улицу переходить правильно! Нет, друг мой, всё гораздо обиднее. Магглы в своём развитии ушли дальше нас, вот что. Да, мне самому страшно это произносить вслух. Но... Представь себе, что мы, научившиеся жить здесь, преуспевшие во всём этом... — он широким жестом обвёл пространство вокруг себя, так и не подобрав подходящего слова, — возвращаемся обратно. Представил? Рабастан молчал. Родольфус улавливал отголоски образов в его голове: вот он стоит в простенке между домами, привычно сливаясь в темнотой, в одной руке палочка, в другой — пистолет. Protego не действует на пули, и до чего же хорошо, что до сих пор им попадались только законопослушные грязнокровки! Иначе пришлось бы выяснять на практике, что быстрее — луч авады или девятиграммовый кусочек свинца. Вот они оба убегают от авроров — и выскакивают на маггловскую улицу, растворяются в подворотнях, заскакивают в магазин и смешиваются с толпой... Авроры не пойдут за ними, размахивая палочками среди магглов: знают, что не сумеют затеряться. Вот они заводят бизнес на третьих лиц, проворачивая те схемы, которые... Хм... А это Рабастан здорово придумал, однако! Источник дохода, попадающего прямо к ним в карман и одновременно не связанного с их именем... Действительно, умно. Вот авроры мечутся по каминной сети, разыскивая их, а они просто вышли на улицу. Через дверь. Банально и совершенно неочевидно для волшебников, они никогда не гуляют по маггловским улицам. Зачем, если есть камины и сдан экзамен на аппарацию? И в любую секунду можно залечь на дно. Своя маггловская стая примет и обогреет. Они ведь уже научились приносить этой стае пользу. Рабастан чуть улыбнулся уголками губ. — Лорд не оценит. Родольфус нахмурился. Лорд умер. Он, правда, говорил, что не может умереть и если это случится, чтобы они просто ждали его возвращения... Может, и не врал. Может, и вернётся. Да уж, он точно не одобрит всех этих магглов, документов на имя Рудольфа и Бастиана, тесный спортзал с одной лампочкой, торчащей из потолка... Мартину... — А почему обязательно Лорд? — Родольфус посмотрел на брата, чуть прищурившись. Рабастан медленно кивнул. Действительно, зачем им теперь Лорд? Он слишком давно ушёл из маггловского мира, он не понимает простой истины: магглы непобедимы. Их невозможно уничтожить, они не дадутся. Бороться против магглов означает заведомо проиграть. Интересно, Дамблдор понимает это или просто не любит Лорда? В любом случае, заведомый проигрыш — не то, о чём мечтают братья Лестранжи. Но рано или поздно они достаточно уверенно встанут на ноги в маггловском мире, чтобы сунуть нос в магический. Пробраться в Уилтшир под видом магглов, туристов, на которых почему-то не подействовали магглоотталкивающие чары, навестить дом, забрать палочки — и, может быть, оставить какой-нибудь след. Лёгкий, едва заметный. Для умных. И подождать. Вдруг найдётся тот, кому будет что им предложить. Вдруг ему хватит ума отыскать их и поговорить. И если в его словах не будет всяких мерзких слов, таких как «Азкабан», например, они его, пожалуй, выслушают. Потом. Когда будут достаточно сильны. В конце концов, тот, кто смог остаться в живых здесь, должен возвращаться красиво, не так ли?