Просто два хмурых психа

Айзек, на самом деле, красивый. Не милый, не забавный, а именно красивый. В любом состоянии, в любом настроении. Хоть в образе забитого несчастного мальчишки, хоть с маской презрения ко всему и вся на лице. А сейчас, со сбившимся дыханием, румянцем на щеках и остервенело двигающейся рукой - тем более. У него длинные, ловкие пальцы - они обхватывают член плотным кольцом, между прочим, - Дерек заметил это, стоило бете взяться за какую-то очередную книгу в лофте, и этот факт не покидал его голову, прочно въелся в фантазии. Он оглаживал переплет, касался страниц самыми подушечками, и был во всем это удивительно нежен и мягок. Дерек как-то застал его одного со сборником сказок в руках - читал он его на том же месте, где до этого разбирал вместе с самим альфой очередной кровавый детектив. Айзек тогда сказал, что все воспоминания о храбрых рыцарях и прекрасных принцессах из детства у него будто стерлись вместе со смертью матери. Дерек промолчал - он сам отлично понимал, что значат детские воспоминания, тем более для этого юноши. Но теперь его собственный сборник детских сказочек, Хейловский, его еще Талия читала перед сном, надежно хранится в комнате Айзека. И Дерек уверен, что этому подарку бета рад точно так же, как укусу. *** У Айзека, как однажды сказал Стайлз, эмоциональный диапазон как у Беллы Свон. Дерек был с ним категорически не согласен - этот подросток просто не знал, как он может смеяться, а уж про гамму эмоций в одном взгляд и вовсе не подозревал. И Дерек был даже рад этому - это все должно принадлежать только ему одному. Задушенные стоны, становящиеся все чаще и чаще с наступлением оргазма, подрагивающие длинные ресницы и идеальный, приоткрытый рот - это все только его. Трахать Айзека хорошо - тот отдается каждый раз будто в последний. На животе, по-собачьи, на боку, лицом к лицу, на коленях - как угодно. Но круче этого может быть только одно - наблюдать. Заставить, потому что возбужденный Айзек становится на удивление строптивым. Он желает Дерека, желает своего единственного альфу, и этим разит, казалось, за версту. Пахнет возбуждением, желанием и легким недовольством каждый раз, когда тот отстраняется, отходит на добрые пару метров в сторону. Айзек знает, что делать - все это не в первый раз, - хоть и подчиняется каждый раз нехотя. Ему всегда хочется отложить эти чертовы прелюдии и наконец перейти к главному. Но он медлит. Дерек рычит глухо, и Айзек все же подчиняется - обхватывает стоящий крепко стояк и торопливо дрочит. Слышен еще один рык, и он сглатывает, замедляя движения ладони на собственном члене, двигая ею уже более чувственно, небыстро. Он смотрит в глаза, и в этом взгляде те чувства, которые Дерек бы никому никогда и ни за что не отдал. Выдерживает альфа недолго - в воздухе уже еле ощутимо пахнет чужой спермой, а это не входит в его планы. Все же, он предпочитает, чтобы Айзек кончал под ним. Айзек думает, к слову, то же самое - пусть лучше их обоих считают хмурыми психами, чем кому-то другому посчастливится узреть подобное.