Your Idea.

Это не группа - идея. Простая буквальная мысль, возникшая в голове, подобная включению лампочки. Моментальная вспышка эмоций, оставляющая после себя некий след, который рано или поздно исчезнет. То, чего никогда не существовало, что будоражило лишь один ум, который, возможно, был на грани срыва. Сон… Чудо… Как пожелаете. Возможно, вы даже никогда не узнаете, чем был озабочен тот человек, будь он мужчиной или женщиной, когда ваши взгляды пересеклись. Может быть он сумасшедший, живущий в собственном мире, состоящем из таких идей. Маленький человек, значащий сам для себя очень многое. Воплощение всех своих размышлений и чувств. Или он просто несчастен и ищет спасения в собственном воображении. И эти идеи – все, чем он живет, чувствует, дышит. Часть той серой массы, которую он не воспринимает. Не хочет быть её кусочком. Ждет признания, ждет любви и преданности. Но продолжает укрываться капюшоном, списывая все на дождь, лишь бы его не увидели, не стали жалеть или унижать. И везде, будь то Нью-Йорк, Лондон или Мехико, есть такие люди. Одно маленькое чудо, воспоминание, способное пробудить в них самое сокровенное и тайное. И, пожалуй, я знаю, о ком пойдет наш рассказ... *** -Мистер Уэй, прошу пройти в кабинет №345 для получения медицинской помощи, – приятная на вид женщина громко проговорила номер помещения, в который мне предстояло направиться. Худой бледной рукой с ярким малиновым маникюром, она протянула пропуск, который больше походил на кредитную карточку. На секунду отвлекаясь от бесчисленных бумаг и вечно звонящего телефона, от которого моя голова разрушалась вдребезги, она взглянула на меня. Равнодушная улыбка и последующее пожелание скорейшего выздоровления. Я улыбнулся в ответ, но девушка уже вновь копалась в бумагах, совершенно забыв про меня, как и про тысячи пациентов, приходивших сюда. Оно и понятно, ведь это её работа. Рука протянулась к пластиковой карточке. Скользнув ей по столу, я сунул её в карман, дабы не потерять. Удивительно и непонятно.. На днях журналисты мне не давали проходу, а сегодня я будто изгой. Часть той самой серой массы. Может, я просто сплю сейчас. Может, я не в больнице, а дома. Вместе с Майки. И все это просто нелепый и дурной сон. Кошмар, который уйдет, и я забуду о нем, навсегда. Проснись.. Джерард, прошу тебя, проснись.. Голова так болела, как будто по ней пробежалась разъяренная толпа. И самое странное, что я не помню причины этой боли. Совершенно. Помню, что было вчера, что сегодняшней ночью, но последние часы как из головы вышибло. Возможно, меня можно посчитать за пьяного, наркомана или сумасшедшего, но все из этого списка можно было спокойно вычеркнуть. Хотя, мое подсознание само стало подозревать все три эти версии: «Не выпивал ли я на днях?», «Не колол ли меня кто либо?», «А может быть, я вовсе сошел с ума?». Так или иначе, мне просто нужно постучать в дверь. За это время я успел дойти до нужного кабинета и уступить очередь пожилой женщине, у которой явно были проблемы посерьезнее, чем мои. Дождавшись крика: «Следующий!», я неспешно отвел бабушку к близлежащей лавочке, чтобы та могла сложить бумаги в крошечную, потрепанную сумочку. Она долго говорила со мной, продолжая пожимать мою руку, в знак благодарности. Пришлось прощаться. Наконец-то дверь передо мной. На покрашенном дереве, белого цвета, отсвечивала позолоченная табличка с номером 345. А на табличке, потрепанной бумажкой, была приклеена карточка с именем психолога. Секунд с десять я продолжал разглядывать крошечные, еле пропечатанные буквы его имени. В моей душе затаилось волнение, я никогда раньше не испытывал подобного чувства. Будто мне не впервой быть у этой двери. Все казалось до боли знакомым. Но все, что мне казалось таким знакомым, я не помнил. Или не знал. Даже не понимал, что думать, и чего бояться. Оставалось просто зайти. Я легко коснулся двери подушечками пальцев, и, к моему удивлению, она открылась от этого прикосновения. Три шага вперед. Дверь закрыта. Я внутри. Наедине со своими страхами, тревогами, беспамятством и… Психологом. -О! Джерард, ты. Я тебя уже как полчаса жду. Мы же договаривались на 16:30, ты помнишь? Присаживайся, – однако, это точно не первая наша встреча. Напротив, мне показалось, что мы знакомы слишком уж давно. Будь мы знакомы лишь тот день, который мне довелось забыть, он не смотрел бы на меня таким добрым, искренне чистым взглядом. Мне стало не по себе. На этот раз действительно не по себе. - Ах, да, точно. Я, конечно же, забыл, - пытаюсь строить его друга «Джи», которого знает он, но которого не знаю я. Не знаю, как я вел себя с ним, что чувствовал, может быть, я тайно ненавидел его, или спас. Можно было только гадать, но попытаться всегда стоит. Волнение вынудило меня вспомнить о больном колене, с которым у меня уже давно были проблемы. Я опустился на диван и наблюдал за моим врачом. Блондин, среднего роста, около 170, зеленые глаза с серым оттенком, небольшая щетина, явно кошатник, если посмотреть на штанины, которые были в кошачьей шерсти, зовут Уилл, удалось разглядеть его имя на той карточке, а ещё.. Он очень мил. Не удивлюсь, если мы друзья очень долгое время. В такого человека очень сложно не влюбиться в плане характера. Ни одной грубой ноты в голосе, приятный тембр, искренняя улыбка. Складывалось ощущение, будто я ничего не забывал, совершенно. Он подсел ко мне. Я сидел, все так же, не отрывая взгляда от доктора. Сидел, в ожидании опроса на тему моей проблемы. Он, вероятно, должен знать о ней. Я был уверен, что он поможет мне, во что бы то ни стало. Мне хотелось, чтобы он помог мне. За какие-то чертовы пять минут, я доверился этому человеку сильнее, чем кому либо из всех тех людей, кого видел на улице, в кафе, офисе или больнице. Сейчас он был моей опорой, моим спасением, от которого я не мог ожидать ничего, что могло изменить мое мнение к нему. Он улыбнулся. Рука, с длинными элегантными пальцами, потянулась в сторону моего лица. Я продолжал сидеть неподвижно. Такая глупая привязанность, за такие глупые пять минут. Я точно сошел с ума. Сидел в той старой куртке, с которой до сих пор медленно скатывались круглые капли воды, появившиеся из-за долгого дождя. -Тебе, наверное, холодно, – в полголоса заговорил мой собеседник. Несмело, теплой рукой он дотронулся до моей, наполовину скрытой шарфом, шеи. Я вздрогнул. Его рука была настолько теплой, что этого тепла хватило, чтобы наполнить им все мое окоченевшее тело. Ни от кого я не чувствовал такой теплоты, лишь от него и от другого человека, к которому был привязан гораздо сильнее. Но он сейчас далеко, и его ещё не будет слишком долго. Может быть, его никогда больше не будет. Он был рядом, но сейчас его нет, будто и не было. Будто был миражом, галлюцинацией, бредом. - Нет, мне совсем не…- Ловкие пальцы медленно разматывали каждый оборот длинного, столь же мокрого, как и куртка, шарфа. Блондин продолжал выводить левой рукой по шее, там, где были мокрые следы. Взгляд его был направлен на меня. Мы смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Странное ощущение, когда время идет очень медленно, будто оно и вовсе стоит на месте. Стало сложно думать. Мозг был полностью вовлечен в действие. Воспоминания не возвращались, скорее, я даже забыл про них и про все в целом. Думал лишь о нем. Психолог смотрел на меня снизу яркими, широко открытыми зелеными глазами, слегка поглаживая мои окоченелые щеки, пытаясь их согреть. -Ты очень холодный, - шепотом мне в губы сказал блондин, - дрожишь. Позволишь мне.. –Парень все так же был прикован взглядом к моим глазам, будто пытался увидеть там намеки на мои ощущения. Но их не было. Уже давно я не показывал эмоций на людях. Я продолжал сидеть и смотреть. Мокрый, замерзший и без единой мысли в голове. Не холодный…- Как можно тише прошептал ему я, хоть и дрожь в пальцах выдавала то, что мне до сих пор морозно. Могу я, - секундная пауза, - согреть тебя, Джерард?.. Пожалуйста. Позволь мне. – Не повышая тона, такими же тихими, понятными лишь на этом расстоянии, словами сказал он. Он был уже настолько близко ко мне, что на моих белых, от макияжа и погоды, щеках появился еле заметный румянец. Его большие пальцы плавно перешли от щек к уголкам губ, нежно поглаживая их. Губы разомкнулись, давая пропуск воздуха в тело, носом было дышать раз в пять труднее, от столь быстро наплывающих, совершенно новых ощущений. Лицо обдавало горячим, прерывистым дыханием моего партнера. Так хотелось забыть обо всех своих принципах и прильнуть к его открытым, чуть влажным губам, прочувствовать волну, накрывающую всего тебя с головой, испытать ранее неизвестных чувств, но было нельзя. Я продолжал сидеть как кукла, кукла, жаждущая любви и ласки. Принципы – все, что оставалось со мной всю жизнь. Чувства приходили, остывали и уходили, а принципы оставались до конца. Я знал это не в первый раз, поэтому просто продолжал играть роль бесчувственного актера, любимца зрителя, хладнокровного и беспощадного, хоть и вся моя душа была заполнена тем, что люди не привыкли скрывать. Ещё одно мгновение, пара секунд, и его губы касаются моих. Нет, не поцелуй, простое касание. Парень продолжает дразнить меня. Тут же отстраняется и проводит невидимую дорожку губами до кончика моего носа. Дыхание уже давно сбилось у нас обоих. Ещё с пару минут блондин исследовал своими длинными пальцами выступающие черты моего лица. Замедлился. Повторно взглянул на меня томными глазами и глубоко поцеловал в бледные, полу сжатые от неожиданности губы, облизывая своим языком крупные, от ветра, ранки на моей нижней губе. Он не выдержал. Я открыл рот шире, и врач, не упустив возможности, проникнул языком в мою ротовую полость, яростно стараясь сплести его с моим собственным, издавая при этом жадные звуки и постанывания, от которых мне ещё больше хотелось целовать его, но… В дверь постучались. Время моего приема закончилось ещё десять минут назад, и после меня должен был пройти ещё один человек. Романтический спектакль подходил к концу. Нехотя, мне пришлось отстраниться от него и сесть на другой край дивана, абы не вызвать совершенно не нужных мне подозрений. -Здравствуйте, - в дверном проходе появился парень, в красно-черном свитере в полоску и очках, в которых выглядел немного глупо, – ещё не пришло время моего сеанса? Меня бросило в дрожь. Он пристально смотрел на Уилла, ожидая ответа, после перевел взгляд в сторону моего дивана, сглотнул и сразу же отвернулся к врачу. Конечно же, я его узнал. И, судя по всему, он тоже меня узнал, хоть и прошло уже недели четыре с нашей последней встречи. Я все прекрасно помнил, его предательство, наверняка, ему будет стыдно даже посмотреть мне в глаза. Сукин сын. -Фрэнк Айеро?- больше не с вопросом, чем с восклицанием, окликнул его я, убирая мокрые черные волосы с глаз. Он кивнул, снова отвернулся. -Откуда вам известно мое имя? – ему явно не хотелось думать, что он узнал меня. -Мы можем перенести нашу встречу на потом? – нашу «вопрос-ответ» беседу перебил психолог, метаясь взглядом между мед. карточкой Айеро и моей неудовлетворенной физиономией. -Да, да, конечно. Я приду, позвоню вам, чтобы узнать время и день, я очень тороплюсь, простите, мне нужно идти. – Парень тут же смылся, резко закрывая « на ладан дышащую», деревянную, крашеную дверь. – До свидания. Я подбежал к двери, тот быстрым шагом направлялся прочь из этого здания, не думаю, что его натура способна просто так взять и оставить все так, как есть. Айеро привык решать проблему до конца, а не смываться за час до занавеса. Я смотрел на него до тех пор, пока тот не завернул за угол. Словно какой- то силой, посланием с небес, что ли, я простил ему все обиды, всю боль, которую гитарист причинил мне. Не простившись с блондином, я уверенно, со всех сил, которые у меня были, с больным коленом и ужасным настроением, побежал за ним на выход, через полных женщин, их недовольных мужей и сопливых, вечно плачущих о не купленной игрушке, детей, попутно врезаясь в грудастых медсестер, и без каких-либо извинений, бежал дальше за другом. -Стой! Айеро, тварь, стой! Ты же все прекрасно помнишь! Я знаю, что ты знаешь, кто я такой! – в полголоса кричал я, горло болело, и вместо громких звуков у меня вырывался лишь тихий хриплый бас. Я выбежал на улицу, на улице все так же лил дождь, шум от машин полностью перекрывал все звуки улицы, в том числе мои поисковые крики к Фрэнку. «Прошу, будь где-то рядом, а не на конце города, пожалуйста, я ведь только нашел тебя. Ты нужен мне, сукин ты сын». Увидев похожий силуэт на близлежащей к больнице остановке, я побежал. Автобус был в минуте от остановки. Это он, Фрэнк, он, я знал, что он сейчас сядет на него и уедет. На край города, где я никогда не смогу найти его вновь. Полминуты, а мне ещё пятьдесят метров до цели, я не успею, должен успеть. Я ускорился на столько, сколько позволяло мне колено, бежал, не разбирая дороги, перепрыгивая все лавки и выступы, которые стояли посреди моего прохода. Автобус уже приехал, люди заходили и выходили, с масками полного безразличия ко всему вокруг, лишь бы успеть на встречу или работу. -Остановитесь! Пожалуйста, остановите автобус! – Я бежал, ещё немного и я бы почти успел. На ровном месте мое колено заскрипело, выдавая ужасные чувства боли, нога была на пределе. Я стиснул зубы от наплывающего чувства, настолько больно, что из моих глаз брызнули слезы, которые медленно перетекли в один общий ручей с каплями дождя на моем лице и волосах. В моих силах было только подхромать на одной ноге к близлежащей скамейке, подойдя, я не смог сесть на нее, упал, прямо рядом с ней. Как же больно. Черт. Я снова потерял его… Помогите, хоть кто-нибудь… *часом позднее* Машины все так же ехали по своему назначенному пути. Был уже вечер, поэтому на улице оставались лишь компании подвыпивших подростков и мужчины, которые гуляли со своими собаками. С того момента, как мое триклятое колено сдалось и я упал возле лавки, ко мне не подошел ни один. Оно и понятно, кто подойдет к черноволосому, похожему на бездомного, мужчине, который упал прямо возле лавки. Все принимали меня за пьяного тинейджера, который не разобрал дороги до дома и решил вздремнуть возле скамейки. Конечно, вздремнуть возле скамьи, кто бы отказался? Нынешнее общество стало слишком равнодушным ко всему. Думают, что мир крутится лишь вокруг них. Они будто страдают, но на самом деле, они не могут заметить по-настоящему несчастных людей. Их волнуют лишь собственные проблемы. Я не несчастный, но мне так и не смог никто помочь, лишь та бабушка, которую я пропустил сегодня по очереди, сочувствующе посмотрела на меня, словно мы не встречались, наверное, у нее Альцгеймер, иначе смысл приходить к врачу, если спустя три часа ничего не помнишь, даже парня, который уступил тебе очередь в больнице. Так или иначе, мне оставалось лишь лежать возле той самой скамейки и ждать помощи. Нога уже почти не болела, но шевелить ей было трудно, ведь даже малейшее движение усиливало боль. Я понял, что не в силах подняться самостоятельно. Хотелось бить кулаками об сырую землю, плакать, кричать что-то из ряда «нецензурное», но так можно было уверенно сказать, что ко мне и до утра никто не подойдет. Было больно во всех смыслах этого слова. Я потерял друга во второй раз, я подвел того, кто мог помочь мне, так непростительно убежать за ним, после того поцелуя. Мне было стыдно. Очень стыдно. Наверное, я так и останусь здесь, у лавочки, на всю эту проклятую дождливую ночь. Сумерки уже начали медленно спускаться на, вечно горящий огнями рекламам и вывесок, Нью-Джерси. Город потемнел. Я попытался подняться, пару раз мне почти удалось заставить ногу работать, но под конец подъема я снова падал, больно отбивая ягодицы о край скамьи. После решил, что все-таки лучше посидеть, хоть мое тело промокло и продрогло до костей. Я чувствовал себя трупом: холодный, бледный и мокрый с неприятным запахом сырости. Так хотелось вернуться домой. Посмотреть новости, нарисовать комикс или прочитать старый. Хотя нет, сразу уснуть, а потом забыть все, что было. Вновь стать нормальным, я же не психопат, завтра я ничего не вспомню, ведь это простой длинный сон, который начинает сильно бесить своей материальностью. Уже совсем потемнело, люди медленно стали уходить с улицы. Сон начал медленно приходить, ужасно хотелось спать. Глаза метались в разные стороны, чтобы не давать векам закрыться. Казалось, будто сейчас я начну терять сознание. Если бы мне мог хоть кто-нибудь помочь.. Я видел все размыто, будто все, что меня окружало, расфокусировалось. Казалось, будто я уже сплю, но вдруг проезжал очередной ночной гуляка и будил, наверное, не только меня, но и всю больницу столь громкими звуками и ярким светом фар. Но я был благодарен ему. Оставалось три-четыре часа до полуночи, но было слишком темно, хоть фонари и вывески продолжали гореть. Прищурившись, я увидел приближающегося ко мне человека в таком же глупом черно-красном свитере, как у моего "старого" друга, который сбежал от меня сегодняшним днем, из-за кого я сижу здесь. И как не странно, это оказался именно он - Фрэнк. Увидев меня он ускорил шаг, после чего перешел на бег. На его лице была тревога, иногда грусть, а иногда даже сочувствие, он старался подбежать ко мне как можно быстрее. Какая искренность, с его стороны. И вот между нами остался метр, который он так же быстро преодолел, учитывая его натренированность на сцене. Он нагнулся ко мне, присел на колени возле меня, рассматривая мое лицо под светом фонаря. -Ты в порядке? Никто тебя не тронул? - как мило, сначала сбежать, а потом спрашивать. Я был вне себя от подобного поведения Айеро, за те четыре недели он стал достаточно странным: то убегает, то наоборот, и это стало приводило меня в нехилое бешенство. -Да, все в полном порядке. - я стряхнул челку с глаз и посмотрел на него, он все так же с тревогой смотрел на меня, натягивая шарф выше на горло. Покраснел. Заливался краской, словно какая-нибудь влюбленная по уши фанатка, встретившая своего вечного "идола и покровителя". Как же глупо. Я схватил его за ворот свитера, приблизил его ближе к себе. Во мне кипела злость, очень хотелось врезать ему, прямо в лицо, кулаки так и чесались это сделать, хотелось ударить. - Что ты хочешь от меня?! - "тихим криком" спросил его я. Он молчал. Этот подлец, он ведь нашел меня, а сейчас сидит здесь и смотрит на меня, смотрит на мое унижение, на боль, нагло смотрит мне в глаза, краснеет и спрашивает, все ли у меня в порядке. Даже не подозревает, что было со мной пока его не было. Он ничего обо мне не знает. И не узнает никогда. Не сегодня точно.