Обещание

Это нужно было прекратить, прекратить жалеть себя. Мерзкое и тягучее чувство отвращения к собственной персоне терзало его. Но самое ужасное, что все окружающие упорно продолжали тоже его жалеть, подбадривать и пытаться вытащить из того болота, в которое он добровольно нырнул еще семь лет назад. Чертов страдалец, который не мог и не хотел признать, что ему самому это нравилось. Жалость к себе, от которой он получал, казалось, мазохистское удовольствие. Он и раньше принимал ее, но теперь, наконец, нашел в себе силы признать, что нужна ему была не жалость и даже не сочувствие, а понимание. Причем не просто понимание, а его понимание, одобрение и поддержка. Но этот человек не мог дать ему желаемого. Он поддерживал, прекрасно понимая, какие чувства терзают Яни¸ чувства к нему, но не давал ни единого шанса проявить их. Ох, если бы он только намекнул, дал понять, впустил в свое сердце, Яни бы непременно воспользовался этим шансом. Но время шло, и в их отношениях ничего не менялось. Он был лишь наставником, наблюдающим за своим непутевым учеником. Единственное, что спасало и отвлекало Яни, — музыка. Это невероятное чувство восторга и эйфории, возникающее только когда сжимаешь между пальцами медиатор, который плавно проходится по струнам. От этого по всему телу как будто проходит электрический разряд, он струится и проникает в каждую клетку. В такие моменты Яни чувствовал себя живым, казалось, сама музыка проходила сквозь него, и он был по-настоящему счастлив. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И никто не мог даже предположить, что спустя столько лет он опять повстречает Тони, совершенно случайно и неожиданно. Ни к чему не обязывающий разговор, дружеские объятья, но и этого оказалось достаточно, чтобы Яни перемкнуло.

***

Что с его молодым протеже творится что-то неладное, Тимо понял не сразу. Поначалу тот не отвечал на звонки, но такое бывало и раньше, поэтому бить тревогу было слишком рано. Но время шло, близилась дата начала записи их акустического альбома, а Яни по-прежнему не выходил на связь. Тимо припарковал машину возле дома, в котором Яни снимал квартиру. Заглушив мотор, он в последний раз набрал его номер, все еще надеясь, что Яни возьмет трубку. Но тщетно: один гудок, второй, третий, и автоответчик механическим голосом попросил оставить сообщение. Поднимаясь по лестнице на нужный этаж, Тимо мысленно перебирал все возможные варианты того, что он мог увидеть, открыв входную дверь. Только бы не наделал глупостей! Перспектива найти бездыханное тело, а Тимо знал, что Яни на это способен, была не самой радужной. Впрочем, он поспешил отогнать эти мысли. Подойдя к двери с нужным номером, он секунду поколебался, позвонить в звонок или сразу воспользоваться своими ключами. Но раз уж на телефонные звонки этот страдалец не отвечал, значит, и двери вряд ли откроет, приди к нему даже родная мать, особенно родная мать. Войдя внутрь и прикрыв за собой дверь, Тимо пару раз моргнул, привыкая к полумраку. Пройдя несколько шагов, он замер и прислушался: в квартире было тихо, света нигде не было, за исключением дальней комнаты, дверь была прикрыты, а из щели под нею тусклый свет пробивалась. Распахнув дверь, Тимо так и замер на месте: его взору открылась поистине жалкая картина. Весь пол был усыпан исписанными листами, казалось, они были повсюду, а среди всего этого восседал Яни. Его пустой взгляд был устремлен на лист бумаги, который он держал в руке, а губы беззвучно что-то шептали. Тимо подошел поближе и присел на корточки. — Яни…ты меня слышишь? — тихо позвал он. Яни не реагировал: он пребывал в прострации. Тимо позвал его еще раз. Оторвавшись от созерцания листа со своими каракулями, Яни посмотрел на того, кто его потревожил. Голубые глаза его потемнели, зрачки расширились, а взгляд был полон ненависти. В этот момент Тимо подумал, осознает ли Яни, кто перед ним, и стоит ли опасаться его в таком состоянии. Тогда Тимо тронул Яни за плечо, видимо, собираясь лишь схватить и встряхнуть его, чтобы донести смысл своих слов, вернув таким образом в реальность. Но Яни не хотел, чтобы его хватали. Он поднял перед собой левую руку, как бы защищаясь, и Тимо совершил ошибку, попытавшись отвести ее в сторону. Как во время замедленной съемки он видел правую руку Яни, которая сжимается в кулак, как она отходит назад и с размаху летит Тимо прямо в лицо. Тимо отшатнулся. Уклонится не получилось: кулак все же достиг своей цели, правда, не с такой силой. В этот момент Яни осознал, что сделал. Отпрянув от Тимо, он рухнул на пол на свои исписанные листы и заплакал. Не просто заплакал, зарыдал. Тимо коснулся губ кончиками пальцев, они неприятно саднили, но крови не было. Нужно будет приложить что-нибудь холодное, не хватало еще, чтобы его кто-то таким увидел. Хорошо, что этот дурак не очень-то и смотрел, куда бьет, да и силенок маловато. Тимо глубоко вздохнул и посмотрел на Яни, который все еще лежал на полу. Теперь его рыдания прекратились, и он лишь прерывисто всхлипывал, а когда наконец поднял голову, его лицо было мокрым от слез. Он увидел, что Тимо смотрит на него, и из глаз опять покатились слезы. — Уходи, прошу тебя… Я не хочу, чтобы ты меня таким видел. — Я никуда не уйду. Яни попытался что-то сказать, но голос его сорвался, и он лишь всхлипнул еще раз, а потом попытался сесть. — Яни? — Ч…— Он подавил рыдание. — Что? — Иди сюда. Тимо протянул Яни руку и помог ему встать. Притянул его к себе и крепко обнял. Тимо чувствовал, как Яни дрожит, и тихонько поглаживал его по спине, шепча: «Я с тобой». Яни продолжал рыдать, его лицо, как и рубашка Тимо и его шея, были мокрыми от слеза. Тимо притянул его еще ближе к себе и принялся гладить по волосам, успокаивая. Руки Яни крепко обнимали Тимо, острый подбородок впивался Тимо в плечо. Рыдания прекратились, и теперь Яни лишь всхлипывал. Он немного повернул голову, и его губы нашли щеку Тимо. Бездумно Яни скользнул по ней губами, пробуя кожу на вкус. Потом губы Тимо двинулись ему навстречу, и Яни решил, что этот поцелуй и есть тот шанс, которым нужно воспользоваться. Он коснулся его губ нерешительно, как бы спрашивая разрешения. И Тимо ответил, сам углубляя поцелуй, настойчиво и требовательно, но в то же время спокойно и неторопливо. Все еще успокаивая и давая понять, что он здесь, с ним. Тимо отстранился и посмотрел Яни в глаза: больше в них не было ни ненависти, ни отчаяния, лишь восторг и обожание. — Пообещай мне, что этого больше не повторится, — сказал он, поправляя упавшую на лицо Яни прядь волос. — Что если тебя что-то тревожит, ты расскажешь об этом мне. Яни молча отвел глаза, он не знал, что сейчас ответить, потому и ограничился лишь кивком. — Посмотри на меня! —тон Тимо не терпел возражений. — Обещай мне что никогда, что бы ни случилось, ты будешь рядом. Яни прижался к его груди и крепко обнял. — Обещаю.