Том Риддл и Тёмный автомеханик

Он лежал в глубокой тяжёлой и липкой тьме, которая обволакивала со всех сторон. Мысли текли, как мёд – густо и трудно. Постепенно он стал приходить в себя. Воспоминание за воспоминанием, миг за мигом, чувство за чувством. В голове начало проясняться, и он смог приоткрыть веки. В глаза будто кто-то насыпал песка. В темноте безлунной ночи можно было разглядеть только белый циферблат настенных часов, показывающих три часа ночи, и чей-то силуэт, стоящий рядом. Глаза медленно перешли в режим ночного видения, и Гарри смог разобрать рыжие длинные прямые волосы, синие широко раскрытые в испуге глаза и веснушки на девичьем личике. Джинни Уизли быстро подошла, поправила одеяло и стала поглаживать его по голове. Проклятые кошачьи инстинкты мгновенно усыпили Поттера. Следующее пробуждение было не таким поганым, но всё равно довольно тяжёлым. Мысли шли плохо, с затыками, создавалось впечатление, что в его голове старый компьютер. Он приоткрыл глаза и встретился взглядом с ярко-зелёными миндалевидными глазами, излучавшими теплоту и беспокойство. - Не вставай, Гарри, - сказала она. – Тебе надо лежать. Появился крёстный, который похлопал Гарри по плечу, что чувствовалось странно, и усмехнулся. - Ну, крестничек, ты даёшь. Теперь тебе ещё долго привыкать к новым реалиям своей охренеть какой необычной жизни, - он паскудно усмехнулся. – А теперь позволь представить тебе человека, с которым ты проведёшь ближайшие пару недель – твоя троюродная сестра – Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы её звали по фамилии. Крёстный отступил из поля зрения и перед ним появилась очень красивая молодая девушка с заразительно сверкающей улыбкой, неувядающим взглядом, розовыми короткими волосами, стоящими дыбом, и довольно необычной одежде для волшебника. По крайней мере, кроме неё и Сириуса никто на памяти Гарри косухи не носил. - Привет, Гарри, как жизнь? – она жизнерадостно помахала рукой, опрокинув пузырёк с каким-то зельем. – Ой, простите, мадам Помфри, я случайно, - девушка сконфузилась и ринулась поднимать упавшую склянку, залившись краской. - Не волнуйся, Нимфадора, я тебя знаю, и поэтому в той склянке вода. Уж лучше ты воду перевернёшь, чем какое-нибудь зелье, - сказала целительница спокойным голосом. - Вода? Но просто ничего бы не ставили, - Тонкс ещё сильнее покраснела и отвела глаза. - Тогда бы ты нашла зелье и всё равно его опрокинула, - Поппи только тяжко вздохнула. – Ты должна опрокинуть какую-нибудь вещь раз за пятнадцать минут. Так что всё не напрасно. Гарри чуть-чуть пошевелился, чтобы сменить положение с «лёжа на боку» на «хоть чем-то вверх, хоть рылом, хоть попой», но попытка не увенчалась ничем. Тело отказывалось слушаться, как и язык. Даже глазами можно было шевелить очень медленно. - Не дёргайся сынок, - Лили погладила его по голове, отчего тот опять чуть не улетел в царство снов. – Тебе сейчас двигаться нельзя. - Да, постарайся отдохнуть, - сказала Тонкс и вновь расцвела улыбкой. Поттер только замычал в ответ. - Что с тобой? – уточнил крёстный. – Ну, смотри, Котя, - он паскудно улыбнулся, развернулся, взмахнул палочкой и большое зеркало, два на три метра, взмыло вверх, дав Поттер возможность осмотреть своё тело. Или не очень. Гарри хотел вскочить и убежать подальше от всего, но тело не слушалось. В зеркале на него смотрел лежащий на больничной койке и прикрытый простынкой большущий кот. Размерами он походил на пантеру, но был именно котом. Что самое забавное, он был красно-малинового окраса с кислотно-зелёными прожилками. Большие зелёные глаза с вертикальным зрачком блестели разумом, уши слегка подёргивались. Гарри просто выпал в осадок. - Гарри, я смогла понять, что с тобой случилось в конце того года, - мадам Помфри нервно теребила рукав мантии. – В человеческом организме есть некоторые механизмы, препятствующие изменением, то есть, мутациям. Ведь любое изменение тела в процессе существования с изменением ДНК – мутация, хорошая или плохая. Все известные тебе факторы той битвы сложились так, что во всём теле у тебя все эти механизмы сгорели. Так что теперь у тебя нет никаких сдерживающих факторов. Я не сразу поняла, у кого ещё такое есть, только на врождённом уровне. Я имею в виду метаморфов. И теперь ты один из них. - Тонкс – метаморф от рождения, - сказал Сириус отходя к стулу, стоящему у стенки. Девушка радостно помахала рукой, зацепила локтём пустую колбочку, воду из которой она уже пролила, та упала на пол и разбилась. – Она будет тебя учить, как можно взять под контроль это дело. Метаморфизм – умение довольно индивидуальное. Одним способом ты можешь полностью превратиться в животное, а она таким способом даже ногти может не отрастить. Так что, не факт, что это что-то даст. Но это всё, чем мы можем тебе сейчас помочь. Тонкс, склеившая заклинанием колбочку и поставившая её на место снова обратилась к Гарри. - Мне кажется, что когда ты будешь испытывать сильные эмоции, ты будешь приобретать звериные черты. У меня метаморфизм первым повлиял на цвет волос. Только потом я со временем смогла разобраться с остальным телом. Ты же начал сразу с зверей. И да, именно звериные части, а не кошачьи, потому, как это, - она подошла к боку Гарри, протянула руку, коснулась какой-то части Поттера очень бережно и аккуратно, чтобы в зеркало было видно, она отклонила он его бока… крыло. Самое настоящее крыло, такой же жизнеутверждающей раскраски. Тонкс отошла и Гарри убедился, что крыло его больше двух метро точно, что при его размере и весе было даже наверно в чём-то хорошо. По крайней мере, можно попытаться научится летать. – Это явно не кошачье. Так что… Сириус тяжко выдохнул и сел на одиноко стоявший рядом с мордой Поттера стул. Стул заорал девичьим голосом. Сириус подлетел на метр и усвистал за Гарри, пригнувшись. Гермиона, с которой сползла мантия-невидимка Гарри, схватилась за сердце и растянулась на кресле. Мадам Помфри сразу вручила ей успокаивающий настой с недовольным лицом. - Гермиона! – воскликнула Лили, удивившись. – Что ты здесь делала? - Ждала, когда Гарри проснётся, - тихо проговорила Герми, отходя от шока. – Мадам Помфри запретила мне здесь сидеть. - Ещё бы, мисс Грейнджер проводит здесь по шесть-восемь часов в день, с тех пор, как мистер Поттер здесь оказался, - сказала сердитая медиведьма. - Но ведь Гарри не болен, - Герми вскинулась. – Ему не опасно принимать посетителей. А сейчас, пока он привыкает к новому телу, ему будет скучно. Я бы его развлекала… Мадам Помфри только отмахнулась и устало ушла к себе. - Мрррр? – Гарри чуть подвинул голову к Гермионе и она стала его почёсывать за ушком. Поттер от этого расплылся в клыкасто-зубастой улыбке короля саванны, а девушка на это только усмехнулась и второй рукой стала почёсывать его шейку. Гарри разомлел и провалился во тьму. В следующее его пробуждение его грубо растолкали. Перед глазами маячила розоволосая макушка. -Проснись и пой, Котя, уже пора вставать и заниматься. Сегодня будем пытаться сменить цвет шерсти на ушах. И понеслись недели занятий с Нимфадорой. Довольно скучные занятия, когда надо было сидеть и напрягать хотелку до состояния надрыва. Через две недели его выпустили из больничного крыла и разрешили посещать уроки, чтобы потом было легче догнать. Герми ему вкратце рассказала теорию. Избранное из сокращённого сокращения. А вот когда Гарри появился в гостиной, у него начались реальные проблемы. Даже ПРОБЛЕМЫ. Он был мил пушист, каваен и девушки чуть не оторвали ему любимый хвост. Уши тоже оттягали, а бока намяли так, как в боксе не бывает. Тонкс, как бывшая студентка именно его факультета, поселилась в отдельной комнате, выходящей в общую гостиную. Так её было проще учить своего падавана, как она называла Поттера, на что тот фыркал, ложился на коврике у камина, грел бока, тщеславие и уши на чужих разговорах, с его-то слухом. Он явно что-то злодейское обдумывал, но даже намекать не пытался. Пока в обратных превращениях не было никакого успеха. Гермиона прочла какую-то книгу и решила попробовать прочитать мысли Гарри. Тот задумался и величественно кивнул на такое предложение. Герми, войдя в его сознание, увидела такую кашу из образов, мыслей, чувств, желаний, мечтаний, что просто вырубилась. Следующим попробовал Снейп, который… Тоже упал в обморок. Он потом долго думал, и заявил, что в голове Поттера просто помойка, где всё намешано, ни один легиллимент не разберётся. Ему даже защиту искать не нужно, это что-то вроде природной защиты. Сам Гарри списывал это на то, что он просто псих, и всё тут. Так и прошло четыре недели, в которых Поттер сидел рядом с партой Герми, шевелил усами, фыркал, вилял хвостом – в общем, учился, как и все. Он не ходил на зелья, с его-то обонянием это могло плохо кончится. На астрономию, ведь до окуляра телескопа надо дотянуться, а писать он всё равно не мог. На рунах он сидел и слушал, но зато с большим удовольствием, ведь его это очень интересовало. И вот, спустя месяц, как-то утро Нимфадора спустилась в гостиную и предложила попробовать превратиться назад. - Всё это время я тебя учила превращать отдельные части тела. Но! Нельзя превратить, например, лёгкие или сердце, не превратив остальное, - она развалилась в кресле, устремив на Поттера взгляд своих оранжевых глаз. – Превратится надо за один присест. Сейчас, когда все на завтраке и нам никто не помешает, - она одарила его томным взглядом и проказливой улыбкой, - я думаю, нам стоит начать. Гарри разлёгся на коврике, закрыл глаза, прижал уши к голове, подмял под себя хвост и сосредоточился. Время шло, Тонкс скользила по нему своим самым смущающим взглядом, но ничего не происходило. Десять минут, двадцать, тридцать. И на тридцать второй волне по замку прошла волна дрожи, а за ней сильнейший грохот. Кресло с Тонкс опрокинулось под возмущённые вопли девушки, а Гарри просто подлетел с коврика. Они устремились в сторону эпицентра взрыва. Когда они выбежали в холл, то увидели подпаленные картины, горящие гобелены, разбросанные доспехи, покрытые сажей. Коридор в подземелья был усеян какими-то осколками, горящими и излучающими зловоние. По лестницам загрохотали шаги. Гарри ринулся в подземелье. Двери класса зельеварения валялись в десяти метрах от дверной арки, вернее то, что от дверей осталось. Старая, толстая, дубовая дверь сейчас напоминала миллиметровую фанерку. В центре класса была двухметровая воронка, пробившая пол на сквозь, снизу были видны помещения нижнего этажа. Сверху, из дыры в каменном потолке, сыпались камни. Учеников разбросало к стенам, как щепки. Все были с ожогами, у многих переломаны кости. Снейп лежал в стороне без сознания, под ним расплывалось большое красное пятно. Задняя стена была заляпана чем-то подозрительно красным. В осколках шкафа кто-то завозился. Гарри ринулся туда и извлёк оттуда Невилла. Точнее большую часть. Правой руки не было. Лонгботтом раскрыл глаза, застонал и отрубился. Гарри быстро поволок его к выходу. Тонкс уже левитировал Снейпа. Скоро прибежали люди, стали вытаскивать пострадавших. Весь день суетились бригады, доставляя детей в Больничное крыло. Вечером, на ужине, директор взял слово. - Итак, все вы знаете, что произошло сегодня, - он помолчал для трагизма. – Эта страшная трагедия случилась из-за Невилла Лонгботтома. Все вы знаете, как плохо он работал на зельях. Мистер Лонгботтом боялся профессора Снейпа. Это и сыграло свою роль – ученик забыл о правилах безопасности. Обычно профессор успевал ликвидировать неудачно приготовленное зелье до того, как оно взорвётся. В этот раз он не успел. Сейчас у нас тридцать семь человек пострадали, двенадцать из них в критическом состоянии. За жизнь мистера Лонгботтома целители Святого Мунго борются уже пять часов. Профессор Снейп в крайне тяжёлом состоянии. Потому, впредь попрошу относится к профессору Снейпу с пониманием. Каждый ваш урок может окончится трагедией из-за забывчивости и невнимательности. То, что на чарах приведёт к падению пера или испорченному носовому платку, на зельях может стоить жизни всем нам. А следить за тридцатью детьми, которые могут в любой момент убить всех вокруг не так-то просто. В зале стояла тишина, какой здесь не было уже давно. Все сидели подавленные. Третий курс Гриффиндора и Ровенкло были госпитализированы. Гарри сидел в сторонке и радовался, что Парвати почти не пострадала. Он ушёл с ужина пораньше, улёгся на коврик у камина и стал пытаться превратиться обратно, но уснул. Утро началось с радостного крика и чего-то, что пыталось его убить. Гарри с трудом распахнул глаза и увидел Гермиону, тискающую его, усевшись на нём верхом. - Гарри, ты смог! – радостно заверещала она. – Ой! – она отвернулась, покраснев до корней волос. - Ээээ? – спросил Гарри. - Я сейчас, - быстро сказала девушка и пулей устремилась по лестнице вверх. Скоро она спустилась и накрыла его простынёй. Поттер оглядел себя и сам залился краской. Он, всё же метаморф, а не анимаг, он не превращается в животного, а меняет своё тело до очень глубокого уровня. А потому, нет ничего удивительного, что вернув себе более-менее человеческую форму, он лежал на коврике в гостиной… голым. Совсем. Встать у него не получилось, всё же месяц ходил на четырёх лапах, трудно так взять и переключиться. Гермиона сбегала за Тонкс и они уже вдвоём помогли Гарри добраться до его кровати, где он сразу лёг и уснул. На следующий день он проснулся с предвкушением наконец что-нибудь наколдовать, потянулся на кровати, встал и запутался в своих лапах. Он уселся на пол, с отчаянием осмотрел свои кошачьи лапы и уныло поплёлся в гостиную опять греться у камина. Делать больше всё равно нечего. Гермиона радостная спустилась вниз, потянулась, поправила юбку, почесала Гарри за ушком и замерла, как вкопанная. Она медленно перевела глаза на большого малиново-зелёного кота и села рядом. - Опять? – спросила она с жалостью. Тот только тяжко вздохнул и кивнул, повесив голову. Она потрепала его по голове, поцеловала в макушку для поднятия настроения и повела упирающегося кота в большой зал на кормёжку.