Часть 1
19 марта 2015 г., 18:22
Нил пах подсохшей кровью, а ещё землей, потом, пылью и чужим перегаром, налипшим на одежду. Запах этот, резкий и густой, разбудил Майка уже в тот момент, когда Нил показался в дверях. Он ткнул спящего Эрвина под ребра и прошипел:
— Проснись.
Эрвин заворочался, дернул ногой и приоткрыл глаза, спросил, что случилось, и, не дожидаясь ответа, заснул опять.
— Похоже, наш герой-любовник пострадал за свои глубокие чувства, — сказал Майк и свесил ноги с верхнего яруса.
Нил за это время добрел до постели, придерживаясь рукой за стену, и сел, низко опустив голову, но тут же поднялся снова.
— Тошнит? — понял Майк.
Соскочил на пол, приземлившись босыми стопами мягко и бесшумно, взял Нила широкими ладонями за голову, провел пальцами от макушки до затылка, внимательно ощупал — открытых ран не было, нигде не сочилось.
— Сейчас, — бормотал он, влезая в штаны, — погоди, сейчас пойдем.
В санчасти, конечно, спят, но ничего, проснутся, на такой случай и сидит там дежурный медбрат.
— Не пойду, — сказал Нил и потер ладонями лицо, снова сел, уже не наклоняясь, запрокинул голову и дышал глубоко.
— Что мне, тащить тебя? Сюда дошел и к медикам дойдешь.
— Я в порядке.
Голос его был относительно тверд, в отличие от пальцев. Пальцы оскальзывались на гладких пуговицах, в тусклом свете от уличного фонаря Майк заметил, что пары пуговиц и вовсе не хватает, а воротник оторван наполовину.
— Сколько их было?
— Трое.
Справившись с пуговицами, Нил потянул рубашку с плеч, и Майк скорее по запаху понял, чем разглядел, что особенно сильно кровью тянет от левого бока. Отпихнув ниловы руки, он сунулся туда носом и пальцами и облегченно выдохнул — не рана, ссадина, большая, кровящая, но на деле просто счесанная кожа, беда только, что поверх шрама от амуниции, как ремни теперь натянет с утра?
— Вставай, говорю. Это обработать надо.
— Не пойду, — упрямился Нил, — я в порядке, сойдет.
— Чтоб загноилось? Или мне тебя облизать?
— Отвянь, — его опять повело, на этот раз к подушке. В удачно упавшем луче фонаря Майк увидел, как наливается под левым, красивого разреза глазом, темный синяк.
Нил застонал, когда коснулся щекой прохладной наволочки. Кто-то из ближнего угла повернулся на койке и злобно шикнул, чтоб заткнулись и дали поспать, Майк в ответ пообещал врезать, в углу заворчали невнятно и завернулись в одеяло с головой.
За спиной Майка босые ноги шлепнули об пол.
— Оставь, Майк, он не пойдет. Вот, — Эрвин протянул кожаную флягу, Майк взял, открутил крышку, отшатнулся.
— Откуда?
— Это лишняя информация, совершенно тебе бесполезная.
Держа флягу подальше от лица, Майк протянул другую руку наверх, порылся под своим матрасом.
— Платок чистый, — сказал он, — не бойся.
Густой запах растекся по спящей казарме, кто-то опять поднял голову и нервно бросил: совсем охренели. Майк не оглянулся, счистил налипшие по краям ссадины ворсинки и приложил мягкую мокрую ткань, крепко прижимая Нила к койке. Нил стиснул зубы и глубоко задышал, спирт щипал кожу и жег огнем, забираясь глубже в тело. Майк отнял платок, свернул, смочил другую сторону и приложил снова.
— Ещё чем-то бился? — спросил он.
— Колено, — ответил Нил, — и рука.
Осматривая счесанный едва не до костяшек кулак, Майк цокал языком и покачивал головой, как покачивала некогда его бабушка, когда он являлся домой со сбитыми коленями, локтями и носом в придачу.
— Никого не покалечил, герой?
— Заткнись, — прошипел Нил не слишком-то дружелюбно по отношению к человеку, который уже помог ему снять штаны и возился теперь над ссадиной чуть ниже коленной чашечки.
— Расскажи хоть за что, а то, может, за дело получил, а я тебя тут жалею.
Нил отворачивался, отнекивался, поглядывая на присевшего рядом Смита, в итоге рассказал, что уже перед самым закрытием к Мари прицепились трое нетрезвых и безденежных, с настойчивым предложением расплатиться поцелуями, раз уж не хватает серебра. Вмешался, конечно. Вышли на улицу, ну и там, как водится, поговорили. Но пусть они не думают, не зря он, Нил Доук, всего второй на курсе в рукопашном, он им всем показал, так показал!
— Тише, герой, — сказал Майк, откинув казенное одеяло и помогая Нилу лечь так, чтобы не слишком мутило.
Затем сходил в умывальную, принес в кружке свежей воды, прополоскал другой платок, положил Нилу на лоб.
— Герой, — повторил он с теплотой в голосе. — Будет плохо, буди.
Пнул запахшего напряжением Эрвина на его сторону койки, улегся сам и тут же уснул. Проснулся от движения и чувства занесенной над его бедрами чужой ноги. Затаив дыхание, уже одетый Смит осторожно пробирался через Майка к краю койки. Майк сонно хмыкнул себе под нос и поймал беглеца за пятку.
— Не дури. До побудки назад не успеешь.
Эрвин настойчиво потянул ногу к себе, шипя: пусти. Майк дернул его и перебросил к стенке. Снизу сквозь сон застонал Доук.
Утро встретило Майка запахом подсохших ссадин, Эрвина - смутной, так и не оставившей с ночи тревогой, а Нила - головной болью и сухостью во рту.
— Краса-авец, — поглядев на него, сказал Майк, вчерашний темный синяк за ночь растекся, разбух и устроился под обоими красивого разреза ниловыми глазами. — Всё равно в санчасть надо, ремни не наденешь.
Сдерживая тошноту, Нил обреченно кивнул и принялся одеваться, бок и колено саднили, пальцы правой руки из-за присохшей корки сгибались с трудом, потому рубашку он пытался застегнуть только левой.
— Нил, — Эрвин встал перед ним и, ненавязчиво вклинившись, стал помогать. — Ты уверен, что они… Что эти вчерашние не вернулись в бар после твоего ухода?
Нил протянул руку в рукав куртки, поморщился, когда кожа у ссадины натянулась.
— Уверен.
Эрвин улыбнулся ему с серьезными глазами и мягко похлопал по плечу. Широко зевая и подгоняя по телу ремни, за их спиной ухмыльнулся Майк. Герои. Ну, почти.