Границы

Многие — да что уж говорить, все знакомые удивлялись тому, что всегда тихий и спокойный Лиам выбрал себе в жёны Марту. Марта никогда не была доброй и милой. Если она чем-то и обращала на себя внимание, так это резкостью, жёсткостью, даже грубостью и действий, и высказываний. Никто не понимал его выбора — они с женой нередко ссорились и не сходились во взглядах. Но ведь часто бывает так, что противоположности сближаются. Что сильные мужчины часто выбирают себе в пару слабых женщин, а волевые женщины берут тихих и мягких мужей. У Марты был сильный характер и рыжие, как пожар, волосы. Говорят, что у жителей пустынь есть множество названий для верблюдов — так и ирландцы могли различить десяток-другой оттенков рыжих волос. У Марты был тот самый оттенок. Когда Лиам был маленьким, Мёрдок почти не обращал на него внимания, и единственным, чего мог добиться Лиам, было раздражения брата, который легким движением — не болезненным, но обидным, ладонью по затылку — ставил его на подобающее младшему место. Когда Лиам немного подрос, Мёрдок и вовсе остыл к нему. У Мёрдока были другие дела, куда важнее, интереснее и увлекательнее. Лиам следил из-за чуть приоткрытой двери своей спальни, как Мёрдок приходил заполночь или вовсе под утро, и от старшего брата пахло спиртным или чем-то сладковатым, а иногда и кровью. Наутро тот появлялся на кухне, как ни в чём не бывало, был бодр и улыбался отцу. Тот смеривал его внимательным, тяжёлым взглядом, но не говорил ничего. Он говорил раньше, когда его вызывали в школу и в полицейский участок, но Мёрдок просил не лезть, обещал, что сам разберётся, и папа отстал от него. Лиам подозревал, что чем бы там Мёрдок ни занимался ночами, его дела были в лучшем случае аморальными, а в худшем — противозаконными. Когда Лиам подрос ещё немного, он мечтал, что Мёрдок возьмёт его с собой, а потом пугался этих мыслей. Когда его мечты сбылись, Лиам готов был отдать всё, чтобы отмотать время назад и запретить себе даже думать о таком. Кто знает — может, это он был виноват в том, что родителей не стало. Наверное, Мёрдоку было хорошо — он-то точно не мог винить себя ни в чём. Они стали ближе, намного ближе, чем Лиам мечтал хоть когда-то. Теперь они жили вместе, но назвать их жизнь обычной было никак нельзя. Уже потом, когда Лиам повзрослел, он вспоминал то время с благодарностью — у него просто не было времени тосковать по умершим родителям. Мёрдок перетаскивал его из одной школы в другую в разных городах, заставлял учиться, проверял домашние задания, хотя сам не особо понимал что-то. Но если Лиам пытался откосить, то тут же обновлял свои знания о том, что рука у Мёрдока тяжёлая. Теперь Мёрдок приходил в их квартирку не по ночам, а вечерами, съедал всё, что приготовил для него Лиам, не обращая внимания на такие мелочи, как подгоревшая, непропечённая или пересоленная еда. В любую погоду Мёрдок брал его с собой на вечерние пробежки по паркам — с приседаниями, отжиманиями, подтягиваниями. За первые полгода домашний и хлипкий Лиам существенно подтянул физическую подготовку. Мёрдок отключал телефон, чтобы рассказывать ему сказки на ночь, и эти сказки все как одна были про свободный ирландский народ, который незаслуженно страдает от злых врагов, пришедших из-за моря. Мёрдок тогда занял собой все мысли Лиама — настолько, что тот иногда пугался. Старшего брата всегда казалось слишком много для него, и Лиам поначалу терялся. А потом привык, пригрелся и уже не представлял себе жизни без Мёрдока. Лиам знал, что переезд в Дублин изменит многое, но даже не предполагал, насколько. Мёрдок появлялся всё реже, уже не проводил с ним вечера, всё время был занят. Лиам ещё до этого привык обнимать его за шею, болтая ногами в воздухе — теперь он существенно вытянулся, но ногами до земли так и не доставал. И пахло теперь от Мёрдока сладкими духами и ружейной смазкой. А ещё сигаретами, кожей, потом, травяным шампунем. Запаха крови не было уже давно, но Лиам настолько привык к нему, что не воспринимал больше Мёрдока отдельно от этого запаха. — Возьми меня с собой, — просил он и делал самые жалобные глаза, какие только мог. — Мне скучно одному, мне плохо. — У тебя же есть друзья! — Мёрдок раздражался, слыша его просьбы. — Ты же не маленький, сходи вечером в паб, развлекись, найди себе хорошенькую девочку! Лиам, у которого не было друзей ни в детстве, ни тем более потом, тяжело вздыхал в ответ. И если уж у него не было друзей, то откуда брать девочку и что с ней делать? От этих его вздохов Мёрдок бесился ещё сильнее. — Это опасно. Лиам, ты вообще в курсе, что я делаю? Мёрдок с ответным вздохом присел на край дивана. Лиам сел рядом. — Да. То есть, не совсем, — он потупил глаза. — Женщины. Оружие. Наркотики? — добавил он догадку. — Откуда? — Мёрдок посмотрел удивлённо, но уже без злости. — Слушал тебя, смотрел. Нюхал, — Лиам фыркнул и снова сел близко, вплотную к боку Мёрдока. — Я тихо и осторожно. — Нахера тебе это, Лиам? Приключений на задницу тебе никогда не хотелось. Лиам снова грустно вздохнул и посмотрел на Мёрдока жалобно. Только бы тот не заставлял говорить, что Лиам хочет чаще быть с ним рядом — это звучало бы совсем уж по-детски. Да и было таковым на самом деле. — Только не оставляй меня, ладно? — И в кого ты такой, — проворчал Мёрдок и прошёлся рукой по волосам Лиама. Лиам хотел было по привычке ответить, что в маму, но мачеху Мёрдок недолюбливал, а рука на голове ощущалась приятной тёплой тяжестью. Мёрдок не взял его с собой и в этот раз, и в следующий, но короткий разговор, должно быть, всё-таки запомнился ему. Если бы это было не так, не взял бы он с собой Лиама прокатиться однажды вечером. Это Мёрдок так сказал — «прокатиться», на самом деле ему надо было встретиться с двумя мужчинами в чёрном и передать какой-то пакет. Лиам сглотнул, по спине и рукам побежали мурашки, он смотрел в тонированное стекло, не отрываясь и не дыша, как уходят эти двое, заворачивая за угол склада. Мёрдок тоже следил и отвернулся, только когда двое исчезли из поля зрения. А потом они поехали в сверкающее огнями, даже на вид жутко дорогое и пафосное заведение, которое изнутри оказалось борделем с кучей красивых и почти не одетых девочек. Внутри Лиам сначала смущался так, что горели лицо, уши и даже шея. Но Мёрдок утащил его куда-то вглубь помещения и познакомил с Мариной, хозяйкой борделя, которая смотрела на него с дружелюбным любопытством, делала какие-то сладкие коктейли и расспрашивала о детстве, о его школе, увлечениях, Мёрдоке, о том, почему Мёрдок прятал от всех такую прелесть. «Марина…» — угрожающе предупредил тот, сидя в своем кресле в углу с косяком и стаканом чего-то явно покрепче коктейлей, и Марина недовольно фыркнула, но перевела расспросы обратно в нейтральное русло. А Лиам чувствовал, как расслабляется тело и плывет всё в голове, видел довольную улыбку Мёрдока, и здесь ему было хорошо и спокойно, как давно нигде не было. Наверное, первое знакомство прошло хорошо — Мёрдок стал брать Лиама с собой время от времени. То, чем занимался Мёрдок, было полностью вне закона, но Лиама это мало заботило — этот закон не смог спасти родителей, так, может быть, не стоит слишком волноваться об этом. Мама бы очень расстроилась, узнав о таких его мыслях, папа прибил бы, но рядом был Мёрдок — сильный, умный, уверенный в себе и заботящийся о нем. Лиаму было пятнадцать, и он боготворил своего брата. Девочки? Какие девочки? Проститутки Марины были красивыми и милыми с ним, но Лиаму не хотелось ни одну из них. Женщины в ДСП были такими, что Лиам шарахался от них на несколько метров. Если ты всё свободное время на протяжении пары лет проводишь среди преступников, то совершенно естественно, что ты — тоже преступник. По крайней мере, в глазах полиции. Во время одной из облав пуля прошила его бок — опасность, бег, нервы на пределе, адреналин в крови подстёгивал, и вдруг внезапная вспышка боли заставила колени подломиться прямо на бегу, а сознание унеслось куда-то далеко, и последней мыслью было: «Как это всё неловко, по-дурацки вышло». Лиам честно полагал, что его убили, и когда очнулся в светлой больничной палате, был слегка удивлён. Если не шевелиться сильно, боли в туго перебинтованном животе почти не чувствовалось, и Лиам провалялся весь день, скучая и глядя в потолок. Вечером к нему зашёл врач и сообщил, добродушно посмеиваясь, что Лиам точно родился в рубашке: ещё пара сантиметров, и пуля попала бы в печень. Лиам ждал, что Мёрдок придёт в течение дня или вечером, или даже ночью, или на следующий день, но тот не появлялся. Через медсестру, которая сменила ему повязку, Лиам узнал, что Мёрдок точно жив, что тот сам притащил полуживого Лиама в больницу, и от сердца отлегло. Мёрдок появился к вечеру третьего дня, чтобы забрать Лиама домой. Они ехали по улицам мимо ярких огней и молчали, потому что Лиам хорошо научился чувствовать настроение Мёрдока, а сейчас тот явно злился, и причиной злости был он, Лиам. Мёрдок никогда раньше не злился на него сильно, и от этого язык будто прилип к нёбу. За весь путь Мёрдок выкурил три сигареты, выбрасывая щелчком в приоткрытое окно окурок и принимаясь за следующую. Они зашли в квартиру, и Мёрдок сразу, только закрыв дверь, с разворота прижал его к стене, накручивая на кулак ворот рубашки и нависая сверху. — Никуда больше не пойдёшь. Лиам хотел вжать голову в плечи и сказать «да», но тогда он действительно никуда больше не пойдёт. Он поднял голову и встретился взглядом с серыми, светлыми глазами Мёрдока. Сердце колотилось как бешеное, бок болезненно пульсировал. Лиам видел все веснушки на переносице Мёрдока — крупные и яркие. — Запрёшь меня дома? — Да. — Ты совсем поехал крышей? — Лиам… — Дом могут взорвать. Я выйду за продуктами, и рядом взлетит на воздух машина. Или прилетит по голове кирпичом. Или я на кухне упаду на нож. Мёрдок, не сходи с ума! Мёрдок тяжело вздохнул и отпустил его — Лиам теперь цеплялся за стену сам, потому что голова закружилась, а в глазах резко стало темно. — Идиот непуганый, — негромко проворчал Мёрдок и крепко обнял Лиама, поцеловал в скулу высоко, почти под глазом. В горле встал комок — Лиаму хотелось реветь, но уж этого-то точно делать было нельзя. А ночью ему снился Мёрдок, в каком-то пыльном, сумрачном коридоре одного из его «офисов», целующий его так же, как любимых девочек в борделе. Мёрдок во сне трогал колено и выше, сжимал задницу, дрочил член. И это было невозможно хорошо, зато с утра — по-настоящему плохо, хуже некуда. И он очень отчётливо помнил ощущение широкой грубой ладони между ног. Мёрдок сделал вид, что не произошло ничего. Лиам тоже. Хоть их «произошло» было совсем разным. — Тебе нужен свой человек в Гарде, — сказал Лиам с утра, разливая кофе и с опаской поглядывая на Мёрдока — вдруг за ночь что-то изменилось. — Ты будешь заранее знать об их операциях. — Я знаю, — кивнул тот, задумчиво глядя в окно. — Пока нет подходящих, а брать кого попало — себе дороже… Лиам, почему у тебя до сих пор нет девушки? — Не нравятся, — коротко ответил он, радуясь, что Мёрдок до сих пор оглядывает улицу и не видит его покрасневших щёк. — Вообще? — Мёрдок усмехнулся. — Те, что есть, — буркнул он. — Ну извини, только эти, — Мёрдок громко рассмеялся, и Лиам тоже улыбнулся весело. Огненно-рыжие волосы как будто горели в утренних лучах солнца. Лиам очень хотел списать сон на обычный всплеск гормонов, но Мёрдок в его глазах был на самом деле лучшим. Теперь, ко всему прочему, и самым красивым. Откуда-то из глубины сознания всплывал вопрос: «А если бы Мёрдок на самом деле сделал то же самое в реальности? Если бы Мёрдок хоть раз поцеловал тебя?» Лиаму хотелось думать, что ему было бы неприятно — Мёрдок был его братом, его семьёй, и Лиам не должен был хотеть его. Но очень глубоко в душе он был уверен, что если Мёрдок был бы не против, Лиам стал бы самым счастливым человеком в мире. Бывают такие мысли, которые однажды приходят в голову и прочно поселяются в ней. В основном это мысли из разряда дурацких. Когда в детстве Лиам болел ветрянкой, мама говорила ему ни в коем случае не расчёсывать ранки, потому что на их месте могут остаться шрамы. Лиам, конечно, шрамов не боялся — они ведь украшают мужчину, пусть даже будущего. К тому же ранки уж очень чесались, и он постоянно, целыми днями только и делал, что расчёсывал ранку под подбородком. Мама ругала его, грозилась связать руки за спиной, но так ни разу и не выполнила обещанное, хоть Лиам и ждал наказания за своё мелкое непослушание. Наказание не волновало его, а вот сдирать только что подсохшую корочку было немного больно, но всегда увлекательно и приятно. Так и сейчас. Лиам знал, что не надо лишний раз думать о том, о чём он думать точно не должен. Потому что ему ничего не светит, потому что ни к чему хорошему это не приведёт, и вообще ни к чему не приведёт, максимум — Мёрдок вышибет ему мозги, а на то, что останется, не захочет смотреть. И всё-таки… Лиам в первый раз, когда заперся в душе, даже не представлял себе, как можно дрочить на Мёрдока. Было как-то неловко, он понятия не имел, как, что и куда — Марина специализировалась только на девочках, и вся его база знаний заканчивалась на них. Лиам неуверенно скользил кулаком по члену. «Прекрати это, — сердито говорил ему внутренний голос. — Тебе же не нравится, сейчас вот довыделываешься, и… — Что и? — Мёрдок придёт и обломает тебе всё, что только можно». Лиаму потребовалась пара секунд, чтобы представить, как Мёрдок открывает дверь в ванную, видит, чем он занят, заходит в душевую кабинку как есть, в одежде, и обнимает его со спины, а рука крепко сжимает член у основания и ведёт вверх. Это был самый сильный оргазм из всех, что Лиам помнил. В голове гудело, руки плохо слушались, когда он тёр тело мочалкой. Он предвидел, что эту ранку из небольшой расчесал до огромной — такой, на которую не обращать внимание уже не получится. Не надо было ещё тогда, в пять лет, следить за Мёрдоком, когда тот возвращался под утро. Не надо было проситься с ним и оставаться обычным, нормальным, законопослушным мальчиком, который вырастет в добропорядочного ирландца. Мёрдок давал ему выбор. Вот только Лиаму очень хотелось жить так, как сейчас, ему нравилось всё, что он делал, и другой жизни он для себя не представлял. «Ну и пусть», — пронеслась в голове дикая, шальная, но очень притягательная мысль. Может быть, он рано ставит крест на своих желаниях, своих отношениях и, даже можно сказать, своей будущей жизни, даже не попробовав. «Далеко ушёл бы Мёрдок, если бы пасовал перед трудностями? Может, и мне попробовать сделать то, чего я хочу, хоть раз?» Весь следующий год Лиам как будто летал, как птица, лавируя в воздушных потоках, и каждый раз, когда его, словно на волне, подбрасывало вверх, дыхание у него перехватывало от восторга, счастья, предвкушения. Чего? Лиам лип к Мёрдоку, и тот, хоть и огрызался и всё время норовил отправить его куда-нибудь подальше, где безопаснее, был не против. Однажды ночью они возвращались домой, а в багажнике лежали, завёрнутые в серую мешковину, винтовки. — Хочешь всегда быть со мной? — спросил он с усмешкой, поддразнивая Лиама. Тот насупился и фыркнул, но кивнул: мол, конечно, куда же я денусь. — Я могу научить тебя стрелять. Непыльная работа, я думаю, тебе должно понравиться. Мёрдок говорил небрежно, но если Лиам в чём-то и преуспел, так это в изучении его повадок. Сейчас Мёрдок скрывал за спокойной интонацией настоящую заинтересованность. Мёрдок правда хотел, чтобы Лиам был с ним и помогал ему. Мёрдок наконец-то признал его. — Я хочу, — кивнул Лиам и увидел довольную улыбку Мёрдока. Лиаму было хорошо, а ещё лучше стало, когда Мёрдок приобнял его одной рукой за плечи. За несколько недель, прошедшие после ранения Лиама, между ними всё-таки что-то изменилось. Мёрдок как будто ждал какого-то сигнала, который разрешит ему подходить и касаться чаще, чем раз в несколько месяцев. Лиам поначалу смущался, не знал, как подойти, а потом всё же просто подходил и обнимал Мёрдока, когда они оставались вдвоём, и Мёрдок обнимал Лиама в ответ, рассказывая ему при этом про новеньких девочек Марины, про машину с наркотой, увязшую в болоте наполовину, про полицию, которая основательно села ДСП на хвост. Раньше Мёрдок таким же тоном рассказывал ему сказки, только теперь ещё и гладил по голове, встрёпывал волосы и зарывался в них пальцами. А потом целовал в макушку, желал спокойной ночи и уходил спать. Или уезжал куда-то в ночь, но Лиама с собой не брал. Теперь все утра они с Мёрдоком проводили на полигоне. Сначала был пистолет, потом — снайперская винтовка. Лиам думал, что будет просто — он очень скоро понял, как сильно ошибался. Болело всё тело, затекала рука, шея, плечо ломило от постоянной отдачи. У него не получалось, не получалось и снова не получалось — и немудрено. Мёрдок подходил к нему каждый раз, когда выстрел оказывался неправильным, поправлял руки, сам клал их так, как нужно. — Не сдвигай с плеча — Держи ровно, не мотай руками. — Не переутомляй глаза, ослепнешь. — Положи щёку на приклад. Так, так… — Мёрдок аккуратно корректировал положение головы Лиама. — Расслабься, ты как каменный. Не убьёт же тебя отдачей. Отдачей, может, и не убьёт, а вот всё остальное… Лиам на всю жизнь запомнил, как прижимался Мёрдок щекой к его щеке, чтобы показать, как правильно держать голову — горячая кожа, жёсткая щетина, губы совсем рядом от его губ произносят слова. А далеко впереди — белая мишень в форме человека, в которую надо всадить все пули. Лиам пытался и всё-таки брал себя в руки, попадал — пауза — мимо — снова пауза — попал — мимо — мимо — мимо. Он думал, что Мёрдок осознает рано или поздно, а скорее даже рано, его бесперспективность, но тот хвалил его намного чаще, чем следовало, и от своей затеи не отказывался. А потом у Лиама и правда стало получаться. Они лежали на одной из крыш и, по словам Мёрдока, делали Дублин хоть немного лучше, отстреливая голубей. Они вели счёт, и Лиам, конечно, проигрывал. Проигрыш был бы совсем безнадёжным, если бы Мёрдок не поддавался, но тому просто нравилось. Мёрдок говорил, что вспоминает юность, Лиам улыбался в ответ и отправлял ещё одну птицу, сидящую на парапете дальней крыши, так далеко на небо, как она сама бы никогда не залетела. У него получалось почти хорошо — Мёрдок был доволен и почти не подыгрывал. Он обнимал Лиама крепко, чуть ли не подминая под себя, и тот, конечно, был не против. Мёрдок говорил, что стрелять, должно быть, семейное, и снова отодвигал от себя, на его место. Лиам понятия не имел, что думать — ему нравилось поначалу, ему нравилось и теперь. Но он устал довольствоваться этими беглыми поглажками, устал намекать. Мёрдоку нравилось проводить с ним время, но, кажется, не более того. Всё остальное Лиам уже почти готов был списать на нормальную братскую дружбу. Если бы ему об этом сказали лет десять назад, он прыгал бы до потолка и всё равно не поверил бы до конца. Сейчас этого было чудовищно мало, а мозоли на руке Лиама, наверное, были не только от постоянных упражнений. Они забрались на не знакомую до этого крышу рано утром, когда город ещё тонул в тумане, а на улицах были только дворники. Мёрдок обхватил голову Лиама ладонями и повернул вместе с прицелом. — Вот того, — указал он на мужчину в годах, о чём-то говорившего с пожилым человеком в униформе, который неторопливо подметал тротуар от пожелтевших листьев и пыли. Лиам сглотнул. Он знал, что Мёрдок к этому и ведёт, но не думал, что так, что сегодня, что без подготовки, без предупреждения… Лиам задрал голову, которую Мёрдок до сих пор держал в руках, положив большие пальцы на виски, и посмотрел в его глаза. Глаза Мёрдока сегодня были холоднее, чем вода в океане зимой. «Какая, к чёрту, подготовка и предупреждения — это же Мёрдок. Расслабился, а теперь соберись. Соберись и сделай. Иначе…» Иначе Лиам явственно представил себя безвылазно сидящим дома или, в лучшем случае, на телефоне личным секретарём Мёрдока. И ничего больше — никаких крыш, рук и игр. Лиам спросил только одно. — Кто он? — Журналист, который хотел сделать громкий материал и прославиться. Не думай, кто он, просто стреляй. Лиам не то чтобы хотел убивать людей — ему не было ни приятно, ни интересно, в нём не просыпалось никакого азарта. Мёрдок убрал руки. Лиам прицелился и выстрелил. Мужчина упал на асфальт. — Хорошо, — похвалил его Мёрдок сухо. — Пошли вниз. Лиам собрал винтовку и сбежал вниз по лестнице. Мёрдок ждал его в машине и курил — Лиам ощутил смутное чувство дежа вю. — Ты как? — спросил Мёрдок далеко не сразу, а после того, как они уже отъехали на приличное расстояние — Нормально, — Лиам неуверенно улыбнулся, хотя никакого «нормально» не было. Было противно — то ли от себя, то ли от Мёрдока, то ли от обоих разом. — Я полное уёбище, — Мёрдок покачал головой, потёр глаза, с силой надавив на веки, и резко вскинул голову. В его устах это прозвучало как извинение. — Ты — это ты. — Вечером будем праздновать. Лиам механически кивнул и улыбнулся. Вечером вместе с ними праздновали все «Дети Святого Патрика» — никто не собирался проходить мимо, когда Мёрдок ставил дармовую выпивку. Лиам не то чтобы был против, он знал если не по именам, то хотя бы в лицо почти всех, и все были рады поздравить его. Но всё же он ожидал другого. Мёрдок появился в самом начале, открыл празднование, выпил вместе со всеми, обжёг ухо Лиама шёпотом вместе с парами спирта, сказав, что скоро вернётся, и исчез. Лиам понятия не имел, что думать. Он весь день чувствовал себя потерянным, как много лет назад, когда Мёрдок ещё был отдельно, сам по себе, не с ним. Ему казалось, что Мёрдок использовал его, что тот хотел сделать из него просто ещё одного верного исполнителя, который никогда не предаст и не уйдёт. «И ведь действительно — не уйду, — думал Лиам, надеясь как можно быстрее накачаться алкоголем. — Я же сам этого хотел. Сам подписался». Кто-то подходил к нему — парни пытались разговорить, узнать что-то про Мёрдока, девушки просто липли, надеясь урвать Лиама на этот вечер в личное пользование. Раньше никому не удавалось, и Лиам смутно помнил, что на этот счёт уже давно делают ставки. Мёрдок появился где-то через час, уже неплохо набравшийся где-то, и, отмахнувшись от остальных, подсел к Лиаму. — Нахуй, — резюмировал он. Лиам улыбнулся — Мёрдок всегда отличался точностью формулировок. Он смотрел на стакан со льдом, раскачивающийся между большим и указательным пальцами Мёрдока, как маятник. — Что именно? — Лиам подобрался ближе, чтобы можно было обнять Мёрдока за плечи, чтобы говорить было удобнее, или не только говорить. Он, твою мать, сегодня доведёт дело до постели — или окончательно проиграет. — Наши игры. Не хочешь стрелять — не стреляй, тебя я держать не буду, — ударение на слове «тебя» заставило Лиама улыбнуться. — Почему? Чем я заслужил такую честь? — если не ёрничать, случай на самом деле был уникальным, но не издеваться Лиам сейчас не мог. — Потому что тебе не хочется, — Мёрдок влил в себя остатки виски и потряс пустым стаканом с прозрачными кубиками льда, застучавшими друг о друга гранями. — И потому что я тебя всё-таки люблю. Лиам опрокинул на себя выпивку от неожиданности и не заметил. Зато Мёрдок заметил и зачем-то принялся вытирать его салфетками. До промокших джинсов Лиаму не было никакого дела, а вот до Мёрдока… Он обхватил его за шею и прижался губами к губам. Мёрдок отвечал так, что Лиам забыл, что был когда-то чем-то недоволен, что вообще когда-то до этого момента был. Продолжалось это всего три-четыре секунды, не больше. После этого Мёрдок со смехом оторвал Лиама от себя и отправил в руки какой-то рыжей девице, оказавшейся неподалёку. У девицы были волосы точно такого же оттенка, что и у Мёрдока, и Лиам с упрямством подумал, что в постель сегодня затащит хотя бы её. Хотя её и не требовалось тащить. На этом закончилось всё — границы были проведены, пограничные столбы расставлены. С Мёрдоком он не разговаривал несколько месяцев, даже не виделся особо, зато с Мартой они неплохо проводили время. Марта была совершенно ненормальной, и этим нравилась Лиаму — по крайней мере, у него не было времени думать о чём-то другом, кроме свободы Ирландии, Марта перебивала все остальные мысли у него в голове. Если подумать, свободная Ирландия — тоже неплохая тема, ничем не хуже того, чтобы мечтать переспать с собственным братом. По сравнению с этим теперь все темы казались Лиаму отличными. Каким же идиотом надо было быть, чтобы надеяться. Он ждал где-то в глубине души, что дух убитого человека будет преследовать его и не даст жить спокойно, но туман, стоявший в то утро, кажется, поглотил всё, и его воспоминания в том числе. А может, это Мёрдок, как всегда, взял всю ответственность на себя, и Лиам её не чувствовал. Мёрдок заходил теперь редко, говорил, что занят, и, должно быть, даже не врал — ряды ДСП росли на глазах. Лиам и сам не так уж много времени проводил дома. Присмотревшись чуть лучше, Лиам понял, что Марта была неплохой девушкой, и у них было много общего. Её семья тоже пострадала от ольстровцев, и Лиам не мог ей не посочувствовать и не разглядеть в сильной, волевой, решительной девушке хрупкую и ранимую душу. Мёрдок стал появляться чаще спустя примерно год. За это время он успел найти себе человека в полиции. Лиаму не надо было много времени, чтобы понять, что Мёрдок в нём нашёл. За вечной маской недовольства жизнью, обществом, окружением у Кирка О’Райли скрывался тот же самый азарт, какой был у Мёрдока и какого никогда не было у него. И уж точно Кирк был красивым, куда эффектнее, чем Лиам. Ко всему прочему, Кирк и Мёрдок не были братьями. Лиам не мог не видеть их взгляды, поэтому старался находиться в одном помещении с этими двумя как можно реже. «Ты ревнуешь? Какого чёрта ты ревнуешь? Ты хочешь сдохнуть рядом с Мёрдоком лет через пять от случайной пули, так ничего и не получив? Иди и займись чем-нибудь другим. Собой, например. Или кем-нибудь другим». Лиам смотрел на Марту. Пару лет назад, хотя теперь казалось, что очень давно, Лиам решил для себя твёрдо, что будет с Мёрдоком, но ещё раньше его желания не отличались оригинальностью — он хотел дом, семью и детей. И, наверное, хорошо, что он попробовал, обломался, и сейчас перед ним не вставало больше мучительного вопроса, какой путь выбрать. Казалось, жизнь устаканивалась, входила в нормальное русло. Русло, как Лиаму казалось, небольшой реки, узкой, не бурной, без порогов, берущей исток в горах и сбегающей вниз, к лесу, чтобы потеряться под тяжёлыми хвойными кронами. Почти без света, под слоем густого тумана. Свадьбу праздновали осенью, и её Лиам тоже не запомнил. Скорее всего, потому, что накануне, на мальчишнике, они напились так, что не могли стоять. Лиам не помнил, кто там был, кроме Мёрдока и толпы девочек — в бикини и без — для антуража. Были ещё какие-то люди из ДСП, с которыми он пересекался пару раз по делу и которые теперь почему-то считали его своим другом. Собственно, ему самому был нужен только Мёрдок. Они говорили — просто сидели на одном диване, обставившись выпивкой, и говорили. Выходило легко, непринуждённо и приятно, и Лиаму было от этого хорошо. Их отношения налаживались, исчезало прошлое отчуждение. И Кирка не было. Кирк будет завтра, на официальной церемонии, а в эту ночь у него было дежурство. Из всей пустопорожней болтовни о работе, политике, погоде, Марте, планах Мёрдока, планах Лиама он запомнил только одно: — Если бы ты был женщиной, я бы даже не посмотрел на то, что мы с тобой одной крови. Лиам пытался проморгаться, прийти в себя, понять, что он сейчас услышал. Мёрдок сидел, откинув голову на высокую спинку, и курил в потолок с закрытыми глазами. Рука с сигаретой ходила из стороны в сторону. Мёрдок был пьян в стельку — Лиам никогда ещё не видел его настолько пьяным, и от этого сам как будто протрезвел на мгновение. И его захлестнуло злостью. — Мёрдок, какого хуя?! Просто заткнись и порадуйся за меня, у меня, вроде бы, завтра свадьба! Сейчас главным было одно — не начинать драку от ужасной, раздирающей всё внутри ярости и обиды. Тем более что у него всё равно никогда не было шансов одержать победу. — Как скажешь, — тот оскалил зубы в улыбке, оторвал голову от спинки дивана и выпрямился, чтобы налить себе ещё виски. — Уже решили, куда поедете в медовый месяц? Часто бывает так, что противоположности сближаются. Что сильные мужчины выбирают себе в пару слабых женщин, а волевые женщины берут тихих и мягких мужей. Иногда бывает даже так, что мужчины выбирают мужчин. Кто-то даже спит с собственными братьями, не испытывая угрызений совести и получая от этого удовольствие. Но Мёрдок был не таким, и Лиам уже давно смирился с этим. Крёстным Кристофера стал, конечно же, Мёрдок. Он ржал как конь и отшучивался, говорил, что сдохнет раньше, чем пригодится сыну Лиама. Но когда Марта попыталась пропихнуть на эту роль одного из своих приятелей, Мёрдок не пустил никого. Лиам не угадал, как и Мёрдок — первым сдох всё-таки младший из братьев. Жизнь вытекала из него вместе с кровью. Лиам успел увидеть испуг в глазах Криса, но его это восхитительно больше не волновало. В прошлый раз Мёрдок был рядом и спас его. На этот раз Мёрдока рядом не было — Мёрдока больше никогда не будет рядом. Значит, жизнь ничего не стоит, а Лиам и так здесь задержался дольше, чем было нужно.