Кукла

Леди Леандра всегда была добра к Мерриль, всегда беспокоилась об их с Гарретом отношениях, пыталась отучить её носить дикарские робы и даже подарила несколько платьев... Слишком роскошных для девочки из эльфинажа. Но со временем эльфийка начала задумываться о том, а не стоило ли ей сочувствовать Квентину. Человек, потерявший все... о таких магах, на пороге отчаяния, писал в своих манифестах Андерс. Он преследовал свою цель, ужасную цель, но был движим наилучшим из чувств, что может управлять человеком — любовью. Разумеется, никто не посмел бы оправдывать того мага... ...Но у него оставались записи об исследованиях. Переписки с Первым чародеем Орсино. Многочисленные расчеты и необходимые заклинания... ...Ведь по большому счету все считали, что в литейной остался только мусор. Портрет женщины, которая походила на Леандру, Гаррет забрал. Еще несколько вещей погибших женщин были розданы родственникам — вот и все. А у долийки было много времени, чтобы изучать то, что удалось оттуда вынести. Ей приходилось постоянно оставаться дома — Гаррет слишком за неё боялся... ...Он не говорил, но еще он боялся, когда Мерриль использует магию крови. И хотя он отчаянно пытался донести до неё, как много боли она ему причиняет, она не могла отступить — ей необходимо было вернуть былое величие предков, эльфов из Арлатана. ...И возможно кое-кого еще. Она сама не понимала, как эта идея возникла у неё в голове. Хотя все к этому и шло. Со смерти леди Леандры. Со смерти героя Ферелдена. С тех самых пор, как из загадочного элювиана на неё перестал смотреть Тамлен. И тогда стало обидно до слез, так, что хотелось разбить проклятое зеркало. И она начала искать. ...Лицо Махариэля оказалось у мальчишки-подмастерья портного. Он всегда был улыбчивым и приветливым парнем и даже провожал её до дома поздней ночью. ...Его пальцы, на удивление, принадлежали девчонке-эльфийке, жившей по соседству. У неё были длинные и сильные пальцы, ведь она метко метала кинжалы и мечтала однажды присоединиться к Серым Стражам. Её Страж такими же пальцами натягивал тетиву лука. Правда, ладони оказались совсем не подходящими, но им-то замену было найти куда легче... ...А его тело принадлежало одному хмурому отцу семейства — он работал в порту, помогая грузчикам. Слишком тяжелая работа для эльфа, но, казалось, он уже привык. Тело было жилистым, сухопарым, перевитым лентами мышц. От его кожи пахло морем, а от Махариэля — лесом и дымом костров. Но Мерриль думала, что со временем сможет исправить запах или же к нему привыкнуть. Это оказалось так просто. Эльфов мало кто искал, городская стража о них не заботилась — не до того, больше волновались о людях... Вот если бы Мерриль убила человека, её наверняка нашли бы быстро... Авелин лишь попросила не выходить поздно ночью на улицу. Гаррет даже предлагал переехать к нему и иногда оставался с ней. Беспокоился. С ним было спокойно и тревожно одновременно — она надеялась, что он не найдет Стража. Ведь ей оставалось так немного... А запах? Так в эльфинаже еще и не так пахло... Но эльфийский корень все равно хорошо перебивал дух трупного разложения. Валласлина на его лице еще не было. Но Хоук недавно раздобыл специальную краску по заданию какого-то травника и отдал излишки ей. Валласлин даже скрывал неровный шов на шее — у долийки тогда слишком дрожали руки. — Я всегда хотела завести грифона, — говорила она. Благодаря небрежному движению на лице искусственного долийца появилась кровавая полоса — почти как на лице Гаррета. — И назвать его Пернатиком... В ответ же слышалось что-то нечленораздельное. — Ты прости, что пока не получается нормально говорить. Но я найду другое горло, обещаю. И мы обязательно поговорим... обязательно... — успокаивающе говорила она. Иногда Варрик шутил, что Мерриль еще ребенок и ей бы еще в куклы и другие игрушки играть. Да... куклы... у неё была резная галла, а еще кукла, которую она сделала сама. Её новый дом был полон игрушек... Махариэль стал почти таким же, каким и был раньше. Только пальцы иногда не гнулись... и запах океана исчез. Он пропах сыростью эльфинажа. Он пока не мог есть, но она пыталась его накормить, хотя и готовить у неё получалось из рук вон плохо. Иногда она пыталась рассказывать ему старые истории — о них с Тамленом. Напоминала о лучших днях с кланом... Как он с радостным кличем приносил несколько заячьих тушек! Один раз даже крупного оленя притащил... Долийке казалось, что он к ней привык. Привязался, как когда-то и она к нему. А ведь именно этого ей хотелось больше всего. Дни летели за днями, и ей казалось, что Махариэль однажды просто встанет, подойдет и обнимет её... ...и они вернутся в клан. Потом Гаррет ради неё вырезал весь клан долийцев. После произошло страшное восстание магов. Всем им пришлось бежать в ужасной спешке... ...И куклу пришлось оставить.