Of Sand and Snow

Ветви величавого дуба отбрасывали свои тени на лицо Лианны, держащей в руках венок из зимних роз. Интересно, какие слухи будут ходить о ней теперь? Нежные розовые лепестки ласкали кожу, и Лианна подумала о том, чтобы разорвать ненавистный венок. Королева любви и красоты. Ей хотелось рассмеяться. Любовь и красота? Что она знала о любви и красоте? Ее представлениями о красоте были искусно сделанный меч или лук. А любовь? Что она знала о любви? О, вне сомнений она любила свою семью, но что она знала о чувстве, связывающем ее родителей? Чувстве, которое двигало ее матерью, когда она кинулась защищать отца от сумеречного кота, попавшегося им по дороге к Орлиному Гнезду? Любовь лишила ее мать жизни, заставив отца горевать целый год. Нет. Нет, она не была королевой любви и красоты. Так должны называть настоящих леди. Леди, которые носят красивые платья из шелка и кружева, и мечтают о том, как бы выйти замуж за знатного лорда, править вместе с ним и растить его детей. Лианна недовольно сморщила нос при одной мысли об этом. Это не она. Она никогда не была такой. И никогда не будет. Ее пальцы аккуратно очертили хрупкий цветок, и она снова подумала о том, чтобы разорвать венок. Ее мысли прервал чей-то неуверенный кашель. Лианна подняла голову и увидела Хоуленда. – Я… Я не… – Она не смогла выдавить из себя ни слова и зарычала от досады; сначала случай с Оберином, а теперь это. Слишком многое произошло за это время. Хоуленд тихо присел рядом с ней, глядя, как ее пальцы сжимаются вокруг нежных лепестков. – Лиа, ты погубишь его, – мягко сказал он, отчего девушка снова вышла из себя и бросила венок на землю. – Мне плевать! – Она смотрела на синие цветы, будто надеясь, что от одного ее взгляда они завянут и исчезнут, и Рейегар никогда не коронует ее. – Я никогда не просила этого. Я не хочу этого! – Хорошо, – сказал Хоуленд, бережно поднимая венок с земли, стараясь не задеть хрупкие лепестки. Он посмотрел на Лианну с легкой улыбкой. – Принц Рейегар, должно быть, подумал, что ты достойна этого. Я имею в виду… Если кронпринц думает, что ты должна быть королевой любви и красоты, тогда… Может быть… Ах! Лиа! Прекрати! Она ударила его несколько раз, целясь в затылок, прежде чем повалиться вперед, и не успела она опомниться, как уже лежала в траве. – Глупый, – пробормотала она, не придавая этому слову никакого значения. Хоуленд потер саднящий затылок, а затем перевел взгляд с венка на девушку. – Твой отец пытается усмирить Брандона. Он хочет вызвать принца на поединок, – сказал он после нескольких минут молчания. – Он думает, что это какая-то уловка, чтобы еще больше осквернить тебя. Лианна презрительно фыркнула, покачав головой. – Вряд ли кронпринц помышлял о чем-то плохом. – Лорд Рикард сказал Брандону то же самое. Лианна не смогла сдержать короткий смешок, торжествуя, что хоть кто-то, наконец, понял, что не все беды случаются из-за нее. – Что сказал Нед? Хоуленд пожал плечами. – Ничего. Он тихий, лорд Эддард. Он всегда таким был. Лианна хмыкнула в ответ. Всем всегда было трудно угадать мысли или настроение брата, за что его и прозвали Тихим Волком. Она не могла себе представить, что он, как и Брандон, втихомолку мечтал навалять принцу. Он был не так горяч, как старший брат, Нед будет ждать окончательного решения отца, прежде чем что-то сделать или сказать принцу Рейегару. Она снова заметила венок. – Как думаешь, почему он дал мне его? Хоуленд моргнул, явно удивившись вопросу, и посмотрел на цветы, задумчиво потирая большим пальцем голубой лепесток. - Я думаю, он просто хотел, чтобы ты улыбнулась, – промолвил он и пожал плечами. – Я думаю… ну… что его жена хочет стать тебе сестрой, поэтому он пытается быть добрым. Для нее. Лианна тихо застонала. – Все, что он сделал – это разворошил и без того бешеное осиное гнездо. – Да-да, ну конечно. Возможно, это произвело даже больший эффект, чем твоя выходка с Рыцарем Смеющегося Дерева. Люди до сих пор гадают, кто это был. Просто, чтобы ты знала. Еще несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом заливисто рассмеялись. – Все будет хорошо, Лиа. – Он легко задел ее своим плечом. – Вот увидишь. – Я выхожу замуж за нелюбимого мужчину, принц короновал меня королевой любви и красоты. Все думают обо мне только плохое, и ты говоришь, что все будет хорошо? Хоуленд пожал плечами и возложил венок на ее голову, убирая при этом непослушные пряди с лица Лии. – Боги смеются над тобой. Но я думаю, они что-то замышляют. И когда-нибудь ты все поймешь. Лиа не смогла сдержать улыбку. Она кончиками пальцев коснулась цветочной короны. – Ты и правда думаешь, что все будет хорошо? – Конечно. Она счастливо улыбнулась ему и положила голову на плечо Хоуленда; его рука легла на ее талию, ближе притягивая Лианну к себе.

***

– Седьмое пекло, о чем он думал?! Элии удалось перехватить запястья Оберина прежде, чем он успел бросить в соседнюю стену кувшин с вином. – Ты не ребенок, – прошипела она, убирая кувшин подальше, не обращая внимания на пронизывающий взгляд брата. – Тебе необязательно разбрасываться вещами, когда ты злишься! – Тогда я должен пойти и вставить твоему мужу копье в зад? – Оберин, – предупреждающе начала она, однако его было уже не остановить. – Он оскорбил тебя! Оскорбил, когда короновал этого… этого ребенка! – Ненависть бушевала внутри Оберина ураганом. Элия отвесила брату звонкую пощечину. Он посмотрел на нее, будто пораженный. Она никогда не била его, когда они были детьми. Ее темные глаза сверкали от ярости и были устремлены прямо на него. – Ты прекратишь так говорить о Рейегаре, – грозно зашипела она, выпрямляясь во весь рост. Именно сейчас Элия напомнила ему мать, которая показывала всю свою силу любому, кто ставил себя выше ее только потому, что она женщина. – Он мой муж. Я знаю, что ты никогда не одобрял наш брак, но будь добр запомнить, что он мой муж, – повторив это еще раз, она с нажимом выделила последнее слово. – И в следующий раз, когда ты скажешь о нем что-то дурное, на твоем теле появится новый шрам. Я ясно выражаюсь, Оберин? – Но он… – Только потому, что это я его попросила! Оберин удивленно заморгал. – Что? Ты… Элия… ты… Она тяжело вздохнула и пригладила свои темные волосы. – Она просто… – Из груди Элии снова вырвался короткий вздох, она грустно покачала головой. – Последние несколько дней она казалась такой расстроенной, что я… Я думала, что это развеселит ее. Я и представить не могла, что это только ухудшит ситуацию. Оберин вздохнул и, взяв кувшин, наполнил две чаши, вручив одну Элии. Он бессильно опустился вниз, присаживаясь на край кровати. – Я не понимаю, Элия, – сказал он, глядя на сестру и делая большой глоток. – Ты заботишься о ней? Ты даже не знаешь, и ты… ты хотела, чтобы она просто улыбнулась? Он тихо рассмеялся, пока не поймал на себе хмурый взгляд Элии. – Я забочусь о ней, потому что этот ребенок, как ты ее называешь, скоро станет моей сестрой. И, в отличие от вас с Рейегаром, я надеюсь поладить с ней. Оберин некоторое время смотрел на нее с легкой усмешкой, прежде чем осушить чашу. – Только не трави ей байки о материнстве и воспитании детей. Элия собиралась было отпить из своей чаши, но рука замерла в воздухе. – Оберин, – медленно начала она, но он быстро покачал головой. – Я женюсь на ребенке, – сказал он, не обращая внимания на то, что во взгляде сестры теперь блестели искорки раздражения. – Честно говоря, Элия, не жди, что у меня будут дети с ней. Я предпочитаю девушкам женщин. Женщин, которые знают, как обращаться со своими телами. Мне не нужна невинная девочка, которая будет плакать и желать, чтобы ее обняли и… Оберин едва успел уклониться от чаши, яростно брошенной Элией. Алое вино забрызгало его камзол, и он зашипел, ошеломленный внезапной выходкой своей сестры. – Элия! – Надеюсь, она настолько же дика, как я слышала, – отрезала Элия, когда дверь распахнулась, и в комнату вошел взволнованный Рейегар; его лицо начало приобретать привычное выражение, когда он заметил Оберина, с волос которого капало вино. В глазах Элии сверкнула ярость, так несвойственная для этой южанки. – Надеюсь, ты не сможешь с ней справиться. Надеюсь, она поставит тебя на твое чертово место, потому что не найдется больше женщины, которая сможет это сделать. Резко повернувшись, так, что юбки ее платье закружились в воздухе, она выбежала из комнаты, толкнув Рейегара и громко хлопнув напоследок дверью. Рейегар посмотрел на Оберина и, заметив, что он был в столь же отвратном состоянии, что и его жена, тихо вздохнул и вышел вслед за Элией, то и дело что-то бормоча про горячий нрав дорнийцев.