Эта девочка

Спасаясь от запаха паленых волос, от ощущения невыносимого жара, прокатывающегося по коже, его сознание уплывает в спасительную черноту. Мироощущение, восприятие, чувства — все понятия смазываются в бесконечности Вселенной, растекаясь меж маревом звездного сияния и колкой космической пылью сумрачным безмолвием. Его тело, прежде такое упругое и несгибаемое, как объятая бархатом сталь, бесформенными клоками растворилось так же, как и ощущения, прежде его наполнявшие. Внутри клетки ребер или пузыря черепной коробки, меж сочленений костей — пустота, вакуум; бесконечность Вселенной, что уничтожила его внутреннее «я». «Нет», — нервозным отзвуком. «Нет», — отдаленным, но постепенно нарастающим барабанным боем. «Нет, я не хочу этого!» Удушающее давление непонятно на что — он давным-давно исчез внутри бесконечности Вселенной — работает как магнит: его эмоции, мысли, ощущения собираются вместе, собираются, терпеливо ожидая новую тюрьму из плоти и крови. Его тело также складывается из плавающих, как обломки разбитых космических челноков, частей с налипшими к ним блестящими звездочками. Он чувствует себя. * «Я победил. Победил, победил. Победил». Бьякуран парит высоко-высоко, в бесконечно-голубом, бесконечно прекрасном небе. Эйфория раздувает внутри горячий шар, с помощью которого можно летать даже без крыльев. Сила переполняет его. Он смотрит на свои руки: хрупкие пальцы, обтянутые белой кожей, узкие ладони. В них — все могущество этого мира и бесконечности других. «Бесконечность…» Он чувствует, как липкие блестящие звездочки на его ребрах колют их, выстукивая азбукой Морзе. «Что делать дальше?» Бьякуран перебирает пальцами невидимые струны, перекатывает отдельные кругляши маршмеллоу, размазывает по подушечкам бархатистую присыпку. «Что делать дальше?» Он не знает. Он откидывает голову на спинку дивана. Перед глазами расползается чернота. «Нет-нет-нет… только не снова…» Он плавает в расплавленном черном шелке, растирает по коже — надо же, он ощущает свое тело — и, наконец, погружается с головой. Бесконечность Вселенной запускает себя в нутро, с трепетом растекается по изнанке. На базе Мильфиоре Бьякуран четвертый день мучается от бессонницы. Бьякуран машинально проводит пальцем под глазом. На ощупь — кожа шероховатая и сухая, как наждачная бумага. Он, наконец, решается. Снотворное в кармане куртки балластом лежит уже третьи сутки. Тук... тук... тук... Что это? Тук... тук... тук... Сердце. Вот только... его? Да. Ведь только он здесь. Вот только где — здесь? Пустота... Тишина... Она давит на уши. Она настолько пронзительная, что воздух гудит от напряжения. Если только здесь есть воздух. Есть. Он же жив. Если он жив. Потому что сердце больше не бьется. На базе Мильфиоре Бьякурана Джессо спешно подключают к аппарату искусственной вентиляции легких. — Бьякуран? Эта девчонка. — Что тебе, Юни-тян? — Пойдем. Ты должен жить. Ярость; слепая, безрассудная, старая-добрая ярость вспыхивает огненным цветом, распускается, расширяется. Огонь все разгорается, пока не поджигает черноту, заставляя ее исходить грязным дымом и запахом паленых волос. — Я ничего тебе не должен! Ничего, слышишь? Ни-че-го! — А ты должен не мне. В мире есть люди, которые нуждаются в тебе. И ради них ты должен жить. На базе Мильфиоре от кровати Бьякурана Джессо вторые сутки не отходит Юни Джиглио Неро. — А ты когда-нибудь жил, наслаждаясь мелочами? Гулял под дождем, смотрел на звезды по ночам? — Нет. Все это глупости. — Это не глупости! Это здорово... — Чего ты хочешь от меня, Юни-тян? — Я хочу, чтобы ты жил. На базе Мильфиоре Юни Джиглио Неро спит у кровати Бьякурана Джессо. — А ты не хотел бы прогуляться под открытым небом? Подставить лицо ветру, прокатиться по лужам на велосипеде? — Я хочу просто спать. Без снов. И так целую вечность. — Ты хочешь умереть. — … — Почему? — Потому что мне нечего делать, Юни-тян. — И... ты не боишься? — Нет. Мне слишком скучно. Здесь нет веселья. Нет того, что могло бы меня развеселить. — То есть вся жизнь для тебя — веселье? Карусель сменяющих друг друга развлечений, и все? — Ну, еще есть цели, которых нужно добиваться. И вы разрушили мою. Ты разрушила мою. — … — Молчишь? — Бьякуран... Я понимаю, что это глупо, но... прости меня. Тогда — я не могла иначе. Но я хочу помочь тебе теперь. Просто возвращайся, ладно? — Юни-тян… На базе Мильфиоре Юни перебирает волосы Бьякурана. Его пальцы шевелятся, будто хотят дотянуться до ее руки. Впервые за последнюю неделю девочка искренне улыбается. «И где эта девочка?» — Эмм... Юни-тян? — Бьякуран? — Знаешь, я не прочь прогуляться как-нибудь под дождем. Может... составишь компанию? — С удовольствием. Тук... тук... тук… На базе Мильфиоре Бьякуран Джессо приходит в себя после двухнедельной комы. * За десять лет до произошедших событий Бьякуран просыпается с отчетливым ощущением биения сердца в груди. До Битвы представителей остаются считанные дни.