Рыцарь-сама

Первое, о чём подумал Кётаро, увидев эту училку, — «Ух ты, какие сиськи!». Но времени долго любоваться ими не было, так что он быстренько сбагрил её ученичкам, мысленно сокрушаясь – вряд ли эти детишечки способны по достоинству оценить такие богатства. Он потом ещё часто её вспоминал, всё никак не мог выкинуть из головы – её округлое лицо, чувственные губы… и сиськи, разумеется, как же без них? Такие большие, упругие… почему-то ему думалось, что соски у неё тоже крупные и тёмные – ласкать их пальцами, губами и языком было бы очень приятно. Но мысли так и оставались только мыслями – сиськастая училка была коллегой одзё[1], так что любые поползновения в её сторону могли сурово караться. С другой стороны, в мечтах о недостижимом была своя сладость и прелесть, и Кётаро мечтал. Регулярно и деятельно, преимущественно при помощи правой руки. И совершенно не ожидал, что она заявится к ним в дом! Даже не так, Кётаро совершенно не ожидал, что одзё приведёт её к ним, учитывая, как она всегда переживала, что кто-то может узнать о её связи с кланом. И вот, когда он стоял посреди комнаты в одних фундоши, она вошла. Очень вовремя же, однако, что ещё скажешь. Он совершенно не вслушивался в то, что она говорила – кажется, длинно и предельно вежливо благодарила за то, что спасли её тогда. Просто на ней был топ с глубоким вырезом, не оставляющим много простора для воображения. Мягкая линия плеч, чуть выступающие ключицы… и сиськи, чуть ли не вывалившиеся наружу, когда она поклонилась. Кётаро поймал себя на том, что готов начать капать слюной прямо на татами. А потом она выпрямилась и громким шёпотом спросила у одзё: «Ну и кто же из них мой Рыцарь-сама?». Одзё тяжело вздохнула и показала на Кётаро: — Знакомься, это Осима Кётаро, вакагасира[2] клана Курода, — будто нехотя сказала она. — Кё-сан, это моя коллега, Фудзияма Шизука. «Шизука, какое красивое имя! — подумал он, а потом удивлённо вытаращился на неё. — Что ещё за «Рыцарь-сама»?» Она смотрела на него… нет, на него многие бабы смотрели с восторгом, но… сейчас было по-другому как-то. Не шлюха из борделя, не хостес из клуба – это подруга одзё, с ней нельзя, как можно было с ними. Надо взять себя в руки… э, то есть наоборот, спрятать всё в брюки, пока не поздно. — Ох, мне так жаль, что я не узнала вас сразу! — затараторила она. — Я тогда было не очень в сознании, помню только про шрам на лице, да и то смутно… Я так рада, что могу поблагодарить вас лично! Кётаро хотелось провалиться куда-нибудь от смущения и неловкости. Одзё переводила взгляд с него на свою подругу и обратно, потом махнула рукой. — Ладно, я пойду проверять контрольные, — пробормотала она, уходя к себе. А Шизука предложила пойти куда-нибудь «угостить вас выпивкой, в знак моей признательности», вот только почему-то платил он, и не за выпивку, а за номер в отеле. И Кётаро не мог бы сказать, что потащил её туда силой или обманом. У Шизуки были сияющие глаза, лёгкие и пушистые, чуть осветлённые волосы, светлая кожа, нежная и гладкая. И вся она была гладкая, округлая, очень уютная – Кётаро давно не встречал таких, кто не замучивает себя диетами до состояния швабры, обтянутой кожей. И сиськи были именно такие, как он и представлял себе – едва-едва обхватить двумя ладонями каждую, чувствуя их приятную тяжесть. Он зарывался между ними лицом, а она, едва слышно смеясь, ерошила ему волосы на затылке. Её не хотелось хватать, сжимать: хотелось гладить, каждый изгиб тела – мягкий живот, пышные бёдра… Когда он хотел закинуть её ногу себе на плечо, то не удержался, провёл языком от щиколотки до щекотного местечка под коленкой. Она снова рассмеялась и сама закинула вторую ногу ему на плечо. Кётаро знал многих женщин, и многое мог показать, но никогда прежде не видел, чтобы их глаза так сияли, будто светились изнутри. И, хоть казалось, что не было для неё в этом ничего такого – иначе б не пошла же в отель с кем-то вроде него! — но при этом всё было совсем не «сунул-вынул и побежал дальше». Он и думал-то больше о том, как бы ей сделать хорошо, чем о себе, а она отдавалась ему с доверием и нежностью. Не секс, а сладкое тягучее марево, какой-то вздорный туман в голове. И он входил в неё, будто с головой нырял в этот туман, и не видел ничего больше, кроме её обалденных сисек, покачивающихся в такт каждому толчку. Потом она сидела, ничуть не стесняясь своей наготы, скрестив ноги, курила тонкую сигарету, оставляя на фильтре отпечаток ярко-красной помады – Кётаро ещё подумал, что сам, небось, весь в ней успел перемазаться. Лежал, подперев голову рукой, едва не упираясь носом в пышное бедро, любовался, рассматривал. Тёмные ореолы напрягшихся сосков – острые кончики задорно смотрели прямо, широкие округлые бёдра, но при этом довольно тонкая – в сравнении с бёдрами и сиськами – талия, ямочка пупка, аккуратный треугольник тёмных волос внизу живота… Руки красивые – кажется, она учитель музыки? Хотел бы он посмотреть, как она играет… а лучше, послушать, как она поёт – низким, бархатистым грудным голосом… — Как же хорошо всё-таки с опытным мужчиной… – довольно протянула она. — Правда, Осима-сан? — Зови меня просто Кё… Шизука. ____________________________ [1] Одзё – обращение к молодой девушке. Одзё-чан – деточка, малышка. В среде якудза «одзё» – обращение к девушкам-наследницам из семьи главы клана. [2] Вакагасира (яп. 若頭/ わかがしら) – высокопоставленный член группировки