Третий сезон

— Эти три девочки — наше национальное достояние! Наша связь с грядущими поколениями! Наша ниточка с обществом! Мы должны холить и лелеять этих красавиц! Сейчас же извинитесь перед ними, Хёбу-сан! — крик в трубке стоял такой, что у Хёбу звенело в ухе. Он поморщился. «Связь с грядущими поколениями», надо же. Это было что-то новенькое. А Хёбу думал, что они здесь молодёжный сериал снимают. Кирицубо, директор компании «Вавилон», не унимался. Впрочем, Хёбу знал его как облупленного, сперва надо дать проораться, а уж потом разговаривать. — Каору-тян позвонила мне вся в слезах! Сказала, что вы над нею издеваетесь! Вы, конечно, уважаемый режиссёр, но я считаю, что компания может пересмотреть свои приоритеты… — В середине сезона? — быстро парировал Хёбу. — У меня с «Вавилоном» контракт, не забыли? Вряд ли ваша компания согласится платить неустойку только из-за того, что второсортная актрисочка что-то не поделила с ведущим режиссёром. — Ты как меня назвал, несчастный старикашка?! — взревела Каору над ухом. Хёбу даже не обернулся. — Ваша восходящая звезда, директор Кирицубо, вчера вечером съездила в город и обрезала себе волосы. Скажите, как мне снимать, если в середине истории у героини копна рыжих волос превращается в бритый ёжик? — Ка… Каору?.. Во-волосы?.. — промямлил Кирицубо. — Она мне не сказала… — Ей было жарко. Скакать по лианам в кожаном купальнике жарко, да, «Каору-тян»? — съязвил Хёбу, оборачиваясь к виновнице скандала. Про ёжик он наврал, конечно. Но короткая мужская стрижка — тоже не вариант. Ещё вчера утром у Каору были волосы длиной по пояс. Кирицубо что-то булькал в трубке про компьютерную графику. — Директор, — устало вздохнул Хёбу. Середина дня, а он уже выжат, как лимон. — Мы, конечно, уехали из Японии на Бали, но у нас здесь не Новая Зеландия, и Питеров Джексонов с его командой под боком у нас нет. Это американцы могут снимать половину фильма в павильоне на фоне зелёной тряпки, но мы, как итальянские и русские метры кинематографии, делаем всё вживую. И знаете для чего? Для того, чтобы зритель нам поверил! — Хёбу почувствовал, как его несёт. Взъелся он на придурка-Кирицубо, который во всём потакал своим девчонкам. А ведь эти пигалицы ещё школу не закончили. — Но… Хёбу-сан, это ведь просто сериал для подростков… Ах вот, как он заговорил? А кто тут орал про национальное достояние? — Я сделаю из этой девочки звезду, вам ясно? Королеву! Даже её мать будет приходить к ней за автографами. Но для этого Каору должна меня слушаться, это понятно? И не бежать в слезах к доброму дяде каждый раз после того, как сделает какую-нибудь идиотскую глупость. Если ей жарко, я хочу показать, как ей жарко. Если ей тяжело, я буду показывать, как ей тяжело. И зритель будет в это верить!! Но пока что ваша Каору слова своей роли забывает. Повлияйте на неё, директор. Ради нашего общего блага. — Но… как… — мямлил в трубке Кирицубо. — Парик заказывайте, — вздохнул Хёбу. — Пока прибудет с доставкой, будем снимать второстепенные сцены. Надеюсь, из графика не выбьемся. А Каору пока пусть учит свои реплики! И больше никаких поездок в город! — Это почему ещё? — снова раскричалась Каору. — Потому что это поможет тебе вжиться в роль, королева моя, — Хёбу состроил сладенькую улыбку, хотя мысленно уже скрежетал зубами. Угораздило же его связаться с подростковыми сериалами. Но нужны были деньги и знакомства. А мать Каору действительно могла бы помочь со знакомствами… Разговор с Кирицубо исчерпал сам себя, и Хёбу попрощался. Нажал отбой, подошёл к Каору ближе. Будущая королева национального кинематографа сидела насупившись, словно малое дитя. — Каору… — начал Хёбу ласково, — пойми, если ты хочешь стать звездой, тебе нужно сперва закончить этот проект. Я слышал, что если третий сезон соберёт достаточно зрительских симпатий, то спонсоры будут согласны вложить деньги в полнометражный фильм. А знаешь, что это значит? Выход на межнациональный уровень. Мы даже в Канны сможем попробовать выбраться. Тебя по всему миру будут знать. Международные проекты, престижные роли… Каору шмыгнула носом и сложила руки на груди. Покосилась в сторону. — Твоей старшей сестре это и не снилось, верно? Напомни, чем она занимается? — Снимается в рекламе зубной пасты, — протянула Каору. — Или у тебя есть ещё вариант, — продолжил Хёбу, пожимая плечами. — Ты заканчиваешь школу и идёшь работать бухгалтером или продавцом в супермаркет. Рядом охнули на два голоса. Хёбу обернулся: вошли Аой и Шихо, одноклассницы Каору. По сюжету Аой играла роль бедной девушки, владеющий магией, а Шихо была наследницей правящей династии. — Хёбу-сан… — протянула нерешительно Аой. — Я хотела бы с вами поговорить про свою одежду… Кроткая, стеснительная, слова поперёк не скажет, будет работать до тех пор, пока результат не станет идеальным. Внешность только подкачала, стандартная рядовая девушка, ничего выдающегося. Впрочем, не Хёбу решать. — О чём ты хотела поговорить, Аой-тян? — Про… — она замялась, но Шихо толкнула её локтём в бок. — Я про одежду. Нельзя ли сделать юбку у моей героини чуть подлиннее?.. а то там всё видно!! — Там ничего не видно, уверяю тебя! — ответил Хёбу. Здрасьте, приехали. Если честно, об этом он никогда не думал. И чем руководствовались костюмеры, выбирая настолько короткую юбку для героини Аой, он тоже не знал, и знать, если честно, не хотел. — Но камера… тогда сделайте так, чтобы камера меня в таком ракурсе не снимала… — Да? — Хёбу сузил глаза. Теперь школьницы будут его учить снимать кино. — Меня же мама с папой смотрят по телевизору каждую неделю… — проблеяла Аой нерешительно. — И потом одноклассники будут думать… — Вы же в своей школе… как это называется… — Хёбу прищёлкнул пальцами. — Айдолы, да? И теперь в середине третьего сезона ты приходишь ко мне и говоришь, что тебе это не нравится? — Н-но… Но бельё… — Какое бельё? — Хёбу моргнул. — Трусики, — пробормотала Аой и густо покраснела. Каору хрюкнула в кулак. Хёбу не нашёлся, что сказать. Честно не нашёлся. В дверях замаячил Маги со стопками бумаг и ежедневником, знаками показал на часы. Похоже, перерыв подходил к концу, а Хёбу так и не успел поесть со всеми этими звонками и разборками. — Знаете, Хёбу-сан, я ей много раз говорила, что на её задравшуюся юбку никто смотреть не будет, — сказала вдруг Шихо. — Раз фигуры нет, смотреть не на что. Аой потрясённо обернулась. Видимо, не ожидала таких слов от подруги. — То ли дело Каору-тян или я, — продолжила Шихо, злодейски улыбаясь. Точно так же она улыбалась, когда играла роль императрицы. — Такие фигуры, как у нас, привлекают зрелых мужчин. — Мужчин? О чём ты, Шихо-тян? — Аой даже отступила от неё на шаг. — Вот, например, Маги-сан, — Шихо обернулась. — Мне очень хочется узнать, что творится в голове у взрослого мужчины. Маги пошёл пятнами. Даже через недельную щетину это всё равно было заметно. Хёбу чуть не рассмеялся, глядя ему в глаза. Ай да Шихо. — Скажите, Хёбу-сан, а можно Маги-сану тоже дать роль? Небольшую? Маги отчаянно поглядел поверх Шихо и замотал головой. — Да, и какую, например? — Роль раба в императорском дворце. Чтобы стоял на коленях около моего трона, — мечтательно протянула Шихо. — Он бы так красиво возле меня смотрелся… Маги развернулся, сунул стопку своих бумаг менеджеру Минамото и вышел вон. Своими издевательствами Шихо его уже допекла. В какой-то мере, Хёбу его даже понимал. — Боюсь, Маги-сан не согласится, — ответил Хёбу. — Нельзя же заставить человека играть против его желания… — Девочки, у нас график, — встрял Минамото, подходя к своим воспитанницам. — Аой и Шихо, вас уже ждут у гримёров. Сейчас будем снимать сцену с нападением бандитов. — Ладно, — сказала Каору, поднимаясь со стула. — Пойду, сценарий почитаю. Девочки, удачно вам поработать. Вот такая она нравилась Хёбу больше. Решительная, суровая. Он мельком пожалел, что у него под рукой нет камеры. Именно за такой взгляд он готов был носить Каору на руках. — Каору, — окликнул он её почти у выхода. — На самом деле, стрижка тебе очень даже идёт… Она не ответила, только слегка улыбнулась. *** — Она же ведь не первый раз мне это говорит, — услышал Хёбу и обернулся. Маги стоял возле фургончика с реквизитом, опираясь спиной о пластиковый борт. — Кто? — Санномия-сан, — ответил Маги. Санномия-сан? Ах, Шихо. «Императрица». Видок у Маги был тот ещё: волосы растрёпаны, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Обычно, несмотря на влажную духоту, Маги старался выглядеть представительно, но сейчас казался каким-то помятым и уставшим. — Ты что, всерьёз думаешь... Хёбу не стал уточнять. И так было понятно, что всерьёз. Но ещё колеблется. Маги нахмурил брови. Вот оно как, значит... — Ну, в самом деле, — Хёбу пожал плечами, стараясь выглядеть легкомысленным. Не зря же он в молодости на занятия по актёрскому мастерству ходил? — Ну, подумаешь, что в этом такого? Намажем тебя бронзатором, дадим в руки опахало, появишься на пару секунд в кадре... Ничего страшного не случится, поверь мне. Мир не перевернётся, если мой помощник сыграет разок в массовке. — Да? — Маги обернулся к нему с таким видом... Ну, словно ему Хёбу долг в миллион йен пообещал простить. Ничего не оставалось как кивнуть и похлопать старого друга по плечу. Хёбу так и сделал. *** На следующий день он стал свидетелем краха Маги Широ. Тот сперва звонил по межгороду в Японию, разговаривал с директором «Вавилона», а после, бледнея и запинаясь, сообщил «Санномии-сан», что Кирицубо разрешил ему сняться в эпизоде у трона. Хёбу вспомнил, как сам говорил: «Намажем тебя маслом, дадим в руки опахало»... Тогда всё казалось таким простым и понятным. Шихо выслушала Маги и ответила, что ей всё равно. Что ей не интересны мужчины, которых она уже добилась. Шестнадцатилетняя девчонка. Тридцатилетнему Маги Широ. Отказала. Не то чтобы они о чём-то договаривались. Просто... Хёбу стоял неподалёку, глядел Маги вслед и не знал, смеяться, держась за живот, или бежать его утешать. Вид у того и правда был подавленный. К обеду пропал не только Маги, но и Минамото, менеджер «Вавилона». Вместо него теперь за Хёбу повсюду бегал Фудзиура Йо, их курьер. Который, кстати, ездил вместе с Каору в город, когда она вздумала сменить имидж. Хёбу подумал, а не Фудзиура ли вбил Каору в голову, что ей пойдёт короткая стрижка. Но вместо этого спросил, где пропадает Минамото. Оказалось, что ему тоже дали роль. Но не раба, как Маги, а любовника героини Каору, которого та потеряла в прошлой жизни. Хёбу непонимающе моргнул и потребовал сценарий. Потому что ещё вчера в сценарии такого бреда отродясь не было. Фудзиура, ехидно осклабившись, подал Хёбу новые распечатки, которые главный сценарист Касиваги прислала сегодня по факсу. В сопроводительном письме говорилось, что они смогут начать съёмку уже сейчас, и не нужно будет ждать, когда Каору привезут парик. Что, мол, ей придётся играть сцены из прошлой жизни героини, поэтому новая причёска придётся как нельзя кстати. Должны же зрители как-то их различать, верно? «Как удачно, что Каору постриглась, — писала Касиваги. — Теперь Хёбу-сан сможет снять серию, которую поначалу дирекция и не думала ставить в план съёмок». — Отнеси экземпляр Каору. Пусть учит этот бред. Так где, ты говоришь, Минамото? — Он уже читает сценарий, — ответил Фудзиура. — Как узнал, что в конце ему после прощального поцелуя придётся умереть, так и читает. Хёбу поморщился. Почему-то у него закололо в висках. Неужели мигрень? Кажется, скоро начнётся сезон дождей. Их съёмочной группе придётся сидеть здесь дольше, чем планировалось. Какой ещё, к чёрту, поцелуй? По концепции фильма, у героини ни с кем ещё не было любовных отношений. И вдруг — пожалуйста, поцелуй. Хотя это же ведь не сама героиня, а её прошлое воплощение... Какая муть. Хёбу потёр виски и в очередной раз проклял сценаристов. Можно было бы оставить площадку и самому смотаться в город. Отдохнуть день. Съёмки не требовали от него постоянного присутствия. Третий сезон. Да Каору скоро сама научится снимать вместо оператора. Хёбу прошёл мимо стилистов, Момидзи и Мускул что-то бурно обсуждали между собой, трясли тряпками из искусственной кожи. Если они собираются обрядить Минамото в это... Слишком много ремней и слишком мало ткани. Может, им тоже предложить бронзатор? Хёбу прикрылся сценарием, вовремя заметив девицу с фотоаппаратом. Раздался звук щёлкнувшего затвора. — Кто пустил на площадку прессу?! — крикнул он раздражённо. — Фудзиура, разберись! — Хёбу-сан, я Куромаки из молодёжного журнала «Упс!», — затараторила журналистка, подсовывая ему под нос диктофон. — Мы слышали, что будет снята серия, в которой покажут любовника нашей Каору! Это так? Что вы можете рассказать нашим читателям?.. — Где Маги, когда он так нужен, — процедил Хёбу и рванул прочь, оставив на растерзание журналистке Фудзиуру. Он прошёл мимо актёров из массовки, те сидели на не распакованных коробках с реквизитом и пили растворимый кофе. Прошёл мимо стойки с выключенными прожекторами, чуть не запнулся о кабели, змеящиеся в вытоптанной траве. Замер возле фургончиков съёмочной группы и понял, что пришёл прямиком к трейлеру Каору. Сама Каору сидела здесь же, у входа, на ступеньках железной лесенки, лениво помахивала уже знакомой Хёбу распечаткой и смотрела прямо на него. — Если хочешь знать, я сам только что узнал, — раздражённо сказал Хёбу. — Кстати, если не хочешь давать интервью, лучше зайди внутрь, у нас здесь снова завелась пресса. Странно, но Каору была задумчива и молчалива. — Как вы думаете, мне обязательно это делать?.. — наконец произнесла она. Хёбу остановился перед нею и засунул руки в карманы брюк. Вчера он уже дал один совет. И чем это обернулось? Как минимум, убитым самолюбием Маги. Теперь придётся ждать, пока он придёт в себя. Насколько Хёбу помнил, Маги всегда был очень раним, особенно если дело касалось его отношений на личном фронте. Нет, никто не говорит, что у него должны быть отношения со школьницей. Но ведь школьницы вырастают... — ...в смысле, я понимаю, что раз я актриса, то я должна уметь сыграть любую роль... Кого угодно, да? Как вы говорите... Если мне жарко, то люди должны видеть, что мне жарко, а если мне плохо, то... Оказывается, всё это время Каору что-то говорила. — Ну, Каору... — наверное, сказка о Королеве — не самое лучшее, что Хёбу может ей сейчас сказать. — Не нужно воспринимать такие вещи всерьёз... И вообще, это работа менеджера, утирать им сопли, а не режиссёра... Вот только, увы, компания, похоже, решила сэкономить на рабочих местах! — Эй, ты что, и правда плачешь? — Хёбу опешил. Что делать с женскими слезами, он не знал, и потому растерялся. Подумаешь, поцелуй. В смысле... — Каору, у тебя ещё столько их будет, этих поцелуев. Не стоит поднимать панику из-за одного короткого... — Хёбу-сан, сколько вам лет? — голос Каору из-за сдерживаемых слёз обрёл силу и глубину. И звучал удивительно. — Сорок пять. А что? — А мне — семнадцать. И я не хочу свой первый поцелуй тратить на съёмках какого-то сериала! Глаза Каору гневно блеснули. Или так показалось из-за непролитых слёз? Поразительная красота в каждой чёрточке её лица, в каждом движении губ. Хёбу, как проклятый художник, схватился за увиденное взглядом, памятью, сердцем. Такие моменты нельзя терять, их нужно показывать, снимать, ведь в них — сама жизнь. Он присел возле Каору, опустился на корточки, погладил по руке. — Тогда сыграй так же, как сейчас, — попросил он. — Зритель поверит тебе, даже я тебе сейчас верю. — Я сейчас не играю, — Каору обиженно всхлипнула. — Покажи, как тебе больно терять любовь, как страшно оставаться одной, — Хёбу не обратил на её слова внимания. — Поцелуй — это ерунда, дилетантский ход. Ты можешь сыграть лучше. Обними его, заплачь, упади на грудь, и никто уже не захочет никакого поцелуя. По щеке Каору скатилась одинокая слезинка. — Ладно, — прошептала девушка. Его будущая Королева. Определённо. — Я это сделаю. — Вот и молодец, — Хёбу улыбнулся. — Кстати, что ты думаешь о съёмках в Венеции или в Монако? После этого сериала я думал принять приглашение одного моего итальянского коллеги... — Съёмки за границей? — протянула Каору. — Небольшой проект всего на несколько недель. Тебе знакомо имя Карло Мальдини? Подумай пока. Если нет никаких договорённостей с «Вавилоном»... — Карло Мальдини? Тот самый? «Три дня в Венеции»? — Каору с ходу назвала самый известный фильм Карло, и Хёбу вспомнил, как тот с гордостью писал ему, что «Три дня в Венеции» люди будут помнить долго. Наверное, он слишком задумался и потому не успел заметить молниеносного изменения в поведении Каору. Она вскочила на ноги и кинулась ему на шею. — Спасибо! Спасибо, Хёбу-сан! Он обнял её от неожиданности. Даже не обнял, а просто придержал, чтобы сохранить равновесие, чтобы они оба не свалились на землю. ...щёлкнул затвор фотоаппарата. *** Пару дней спустя Каору вдохновлённо рыдала над «трупом» своего убитого возлюбленного Минамото, директор Кирицубо, потрясая свежим номером молодёжного журнала «Упс!», обрывал телефоны, а Хёбу сидел в режиссёрском кресле и наблюдал, как Каору произносит финальные реплики. Он вспоминал их случайные объятия. Вот только случайные ли? С уверенностью можно было сказать, что совершенно точно не случайным был последовавший за объятиями поцелуй в щёку, нерешительный и отчаянный. Семнадцать лет. В этом возрасте вся жизнь впереди, но кажется, будто ты не успеешь самого важного, самого главного. В этом возрасте всё впервые, все открытия — как откровения, и второго шанса уже не будет, разумеется, никогда. Вот что такое семнадцать лет. Что Каору нашла в нём, уже немолодом мужчине? И зайдут ли их отношения дальше или между ними останутся только этот поцелуй и объятия, которые Хёбу будет вспоминать с неизменной тёплой улыбкой? Правда, своё обещание он выполнит. Каору станет истинной Королевой.

Конец. 03 марта 2015