"На коленях" (His Lap Ful)

Было ужасно холодно. Время от времени принимался дуть шквалистый ветер со снежными порывами. Две недели непрерывной работы; они выслеживали шантажиста, только для того, чтобы зайти в очередной тупик, и нигде не могли найти кэб. Было забавно видеть выражение смущенного испуга на лице Шерлока, когда он снизошел до пользования общественным транспортом, как простой смертный. Может быть, Джон все еще смеялся бы над этим, если бы детектив не поскользнулся на лестнице в луже талого снега и не подвернул лодыжку. Они пропустили два поезда, пока Джон помогал ему спуститься вниз на платформу и искал опору, к которой Шерлок мог бы прислониться, и стали ждать третьего. Когда появился поезд, Джон протолкнул Шерлока через толпу как можно ближе к дверям. И как только они открылись, Шерлок и Джон быстро юркнули в вагон. Однако огромная толпа на платформе просочилась сквозь них еще быстрее, и к тому времени, когда они схватились за поручни, свободным оставалось только одно сиденье в конце ряда. Джон толкнул на него Шерлока, пока никто не занял и это место. - Что ты делаешь? – раздраженно спросил Шерлок, сдвинув брови. - Занимаю тебе место, пока его не перехватил кто-нибудь еще. В метро человек человеку волк, Шерлок. Шерлок фыркнул. – Это тебе нужно сесть. Ты так измотан, что даже не можешь держать голову прямо. - Ну да, только ты тот, кто подвернул лодыжку. И мне не нужно держать голову прямо, - сказал Джон, указывая на свой висок. - Я могу отдыхать прямо здесь, - закончил он, прислонившись головой к ремню, за который держался. Поскольку по пути в вагон набилось еще больше людей, Джон был вынужден стоять между раздвинутых ног Шерлока, лицом к нему. Он больше не мог держаться за вертикальный поручень позади себя, и переложил руку на горизонтальный над головой Шерлока. Из-за этого ему пришлось немного тянуться, и поэтому низ его зеленоватого цвета джемпера приподнялся над поясом брюк, обнажив полоску кожи. Поезд тронулся с места, покачнувшись, и Джон ухватился за поручень обеими руками, открыв еще больше кожи, а грудь оказалась в непосредственной близости от лица Шерлока. Шерлок тяжело вздохнул; его откровенно раздражала вся эта ситуация. Он разрывался между желанием поднять воротник пальто и уткнуться в него, чтобы отгородиться от шумной толпы, и желанием поднять голову и оглядеться, будто ворчливая сова, чтобы изучить каждого человека в вагоне. Единственное, чего он не хотел делать – слишком долго смотреть на мягкую зеленую ткань в нескольких дюймах от своего лица. Слишком долго думать, какой податливой могла бы чувствоваться шерсть под его пальцами, или насколько будет бархатной кожа под его ладонями. Это было не что иное, как упражнение в мазохизме. Конечно, когда Джон был здесь, когда тепло его тела ощущалось на лице, когда Шерлок смотрел, как поднимается и опускается от дыхания его грудь, как с каждым вздохом все сильнее приближается к губам ворсистая ткань, было невозможно не думать об этом. Он не мог перестать бессознательно чуть наклонять голову к Джону каждый раз, когда тот вдыхал. Он не мог перестать потирать рукой свое бедро через брюки, в какой-то отдаленной части своего сознания отчаянно желая почувствовать настоящее прикосновение шерсти, воображая, как гладит руками бока Джона, проводя сверху вниз. Он не мог остановить тонкую вспышку в носу, когда вдохнул грубоватый запах кашемира и соленого мускуса – собственного аромата Джона. Шерлок не знал, у Джона ли такой необычный запах или у него самого необычное обоняние, которое смогло обнаружить неповторимый отпечаток доктора среди мешанины других ароматов вагонной толпы, но это было не важно, потому что он обнаружил. Когда Шерлок осознал, что находится в двух дюймах от живота Джона, голова его наклонилась вперед с явным намерением зарыться в него лицом, чтобы впитать этот аромат, погрузиться в него, почувствовать какой-нибудь намек на собственное тело, он решил, что лучше всего будет не дышать носом. Он откинул голову назад, закрыв нос, и открыл рот. Он сделал три глубоких, освобождающих от Джона вдоха, прежде чем понял, что это совсем не помогает. Запах Джона был все еще в воздухе, все еще в его голове, и мозг решил напомнить ему, насколько сильно чувство вкуса связано с чувством обоняния. Когда он четвертый раз тянул воздух через рот, то внезапно подумал, как хорошо было бы не только вдыхать запах Джона, но и получить намек на его вкус. Он зажмурил глаза, резко закрыв рот, и задержал дыхание, проводя языком по зубам и деснам, пытаясь хоть как-то нащупать вкус Джона от соприкосновения с запахом. Он повернул голову на девяносто градусов вправо, прежде чем снова выдохнуть, все это время искренне надеясь на глоток свежего воздуха, без намека на Джона, прежде чем сочетание гипоксии и возбуждения заставит его совершить какую-нибудь невероятную глупость. Ему стало немного лучше. Сделав несколько проясняющих разум вдохов, он заметил, что они не так уж далеко от остановки Бейкер-стрит. Возможно, если бы Шерлок перенаправил свой ум на наблюдение за людьми вокруг и сумел бы сохранить дыхательные пути свободными от "парфюм де Уотсон", все было бы просто отлично. В течение двух минут он решительно предотвращал соприкосновение своего лица с животом Джона, монотонно скользя взглядом по своим попутчикам. Через две минуты десять секунд Шерлок решил, что обманывает сам себя, потому что никак не мог игнорировать Джона, особенно тогда, когда этот человек не прекращал шевелиться. Шерлок резко повернул голову. – Что случилось? – спросил он, в его голосе звучало что-то среднее между раздраженностью и беспокойством. Джон отказался смотреть на него сверху вниз, вместо этого уставившись на схему метро, прикрепленную к стене прямо перед глазами, будто она была самой захватывающей вещью, которую он когда-либо видел. Он кивнул, облизал губы и пробормотал в стену: – Ничего не случилось. Со мной все в порядке. Шерлок собрал в кулак всю свою доброту, чтобы не разозлиться и в не особенно любезном тоне не напомнить Джону, что бессмысленно пытаться скрыть от него такие вещи. Вместо этого он спокойно и решительно сказал: – Ты не в порядке. Ты неспокоен, вздрагиваешь, и тяжело дышишь ртом. Тебя тошнит или голова кружится? Что случилось? - Пожалуйста, не мог бы ты говорить тише? – зашипел Джон. – И ничего не случилось. У меня болят нога и плечо. Все нормально, мы почти дома, - закончил он, засопев. Шерлок почувствовал, как его захлестнули незнакомые эмоции. Он не был уверен, но думал, что это, возможно, чувство вины. Может быть, проблема Джона с ногой и была психосоматической, но это не означало, что ему на самом деле не больно. А рана на плече, безусловно, не была иллюзорной – Шерлок сам видел рубчатый, выглядевший воспаленным шрам – напоминание о реальности этой боли. Приняв быстрое решение, он приподнялся и приказал: – Вот, давай поменяемся. Садись. Джон отказался сдвинуться с места, и Шерлок не мог встать, не толкнув доктора на их попутчиков. Джон покачал головой, махнул рукой, показывая ему сесть, и ответил: – Нет. Нет, у тебя болит лодыжка, а ты собираешься меняться за одну остановку до дома. Со мной все просто отлично. Конечно же. После того, как он произнес эти слова, поезд неожиданно тряхнуло, и все, кто ехал с ними рядом, нагнулись вперед, Джон не смог скрыть дрожь от боли в потревоженных больных суставах. Шерлок поднял бровь и за свое беспокойство заработал от доктора "О, заткнись". Оглядываясь назад, он никогда точно не узнает, зачем это сделал. И даже если он узнает почему, то не поймет, в каком именно синапсе коротнуло, позволив ему сделать что-то настолько монументально глупое, но он это сделал. Шерлок выждал момент и, когда увидел, что Джон ослабил хватку на поручне, чтобы облегчить давление на плечо, потянулся вверх, обвил свою длинную руку вокруг талии Джона, и дернул его вниз, усадив на свою непострадавшую ногу. Джон свалился на него, удивленный такой полной потерей равновесия. Он рефлекторно хлопнул рукой по стене вагона, чтобы полностью не рухнуть на Шерлока, бормоча от негодования. Шерлок, чуть забавляясь, отметил, что должно быть, в первый раз видит, что кто-то так в буквальном смысле ворчит. Еще он с немного меньшей бесстрастностью заметил, что немедленно хочет поцеловать это возмущенное, шокированное лицо своего друга. Потом он с еще меньшей бесстрастностью заметил, что стал очень твердым, прижимаясь членом к заднице одного доктора, по имени Джон Уотсон, и когда этот человек бормотал и ерзал у него на коленях, это не способствовало тому, чтобы сохранить его маленький секрет. - Шерлок, какого черта ты делаешь? Сию же минуту отпусти меня, - потребовал Джон сквозь стиснутые зубы. Шерлок хорошо знал, что говорить сквозь стиснутые зубы было универсальным Уотсон-кодом для фразы "Я хочу заорать на тебя, ты ужасный козел, но не буду, потому что вокруг незнакомые люди, а я, по сути своей, джентльмен". Шерлок пожал плечами и сказал самым надменно небрежным тоном: – Я так не думаю. Он надеялся, что неослабевающее чувство приличия Джона сможет предотвратить бурю. Уотсон не ударил его, но схватил Шерлока за синий шарф и подтянул ближе к себе, командуя: - Отпусти меня. Я не ребенок, и ты не будешь обращаться со мной, как с ребенком. Сейчас же, Шерлок. Это было предсказуемо, но в некотором роде успокаивало. Шерлок с намеком на скупую улыбку, спокойно ответил – Я знаю, что ты не ребенок, идиот. На самом деле, в этот момент он был очень, очень, очень осведомлен о том, что Джон Уотсон мужчина. Весь теплый, сладкий, твердый, податливый, восхитительный, слегка пухленький, волнительно сексуальный мужчина. Ах, и теперь секрет был уже не таким маленьким. Лицо Джона вспыхнуло алым, в кулаке он сжал шарф Шерлока. – Только потому, что я небольшого роста, это не значит, что ты можешь обращаться со мной так. Ты меня знаешь. Шерлок закатил глаза. Это было так же предсказуемо, но раздражало гораздо больше. – Это не имеет ничего общего с тем, что ты меньше ростом, Джон. Тебе больно, и мне больно, а тут только одно место. Просто это логическое решение всех наших проблем. Джон выглядел яростно неубежденным, пока его взгляд метался по вагону, подмечая, сколько людей заметило его убийственное положение. - О, Джон, всем здесь на это плевать. Кроме того, ты больше никогда не увидишь всех этих людей. Джон отказался признавать то, что говорил Шерлок, но прекратил бороться за то, чтобы подняться на ноги, хотя Шерлок подозревал, что это было больше связано с тем, как сильно болели его плечо и нога, чем с тем, что он проникся его словами. Джон не совсем расслабился; однако его тело перестало быть таким напряженным, будто готовилось вот-вот рассыпаться на куски от сдерживаемого беспокойства и неподвижности. Напряжение спало в основном потому, что, как оказалось, Шерлок был прав – никто не обращал на них никакого внимания. Сыграло роль терпимое безразличие, в сочетании с английской сдержанностью и усталой заинтересованностью, и никто никого не проклинал, если вот так кто-то сидел вместе. На самом деле даже казалось, что люди были благодарны за лишнее свободное пространство. Окончательно убедившись в правоте слов друга, Джон успокоился, его лицо приобрело нормальный оттенок, кулак перестал сжимать шарф Шерлока в тугой комок. В конце концов, он совсем выпустил шарф и положил ладонь себе на колено. Другой рукой он по-прежнему упирался в стену вагона, чтобы не слишком сильно прислоняться к телу Шерлока, и отказывался на него смотреть, сидя неподвижно, но явно нервно. Вагон стучал по рельсам, почти гипнотизирующе слегка покачиваясь из стороны в сторону. На следующей остановке три человека, которые сидели, вышли, и их места захватили прежде, чем Джон успел моргнуть. Еще больше людей столпились в проходе вагона, и Шерлок испугался, что содержание кислорода в воздухе скоро станет настоящей проблемой. Люди давили на колени Шерлока, их рюкзаки хлопали Джона по рукам, когда он пытался сесть прямо. Он быстро сдался и прижался к телу Шерлока. Шерлок, честно говоря, не любил быть окруженным таким количеством людей, но еще меньше ему нравилось, что они касаются Джона. Если раньше он прилагал все усилия, чтобы не трогать Джона больше, чем необходимо, то теперь чувствовал потребность обнять его за спину левой рукой, а правую положить ему на колени и оттащить от всех посторонних, прижать к груди. Как ни странно, Джон, хотя и застыл от удивления на несколько секунд, потом устало расслабился в объятиях Шерлока. Когда приятный вес тела доктора прижался к его груди, Шерлок задержал дыхание в легких и почти до боли напряг горло. Боже, это чувствовалось так хорошо, так совершенно. Джон так подходил к его рукам и коленям, будто специально был для них создан. Шерлок мог бы наклониться только на несколько дюймов вперед и уткнуться носом в нежную кожу за ухом Джона. Он мог бы легко провести языком по этому маленькому участку кожи, где мочка соединяется с челюстью, всосать ее в рот и покусывать, пока Джон не начнет стонать и извиваться в его руках. И если бы Джон чуть-чуть наклонил голову, то получился бы идеальный угол, чтобы сделать то же самое с Шерлоком… а потом они оказались бы на идеальном уровне для соприкосновения их губ. Джон мог бы положить голову на плечо Шерлока, и они глубоко и медленно целовались бы до конца пути. Шерлок сжал губы и проглотил влагу, которая наполнила рот при мысли о поцелуе с Джоном, мягко покачивающимся в его руках от движения поезда. Он растворился в своей фантазии об упругих губах, ровных зубах и языке, который никогда бы не прекращал двигаться. Он совсем не понимал что делает, или какой эффект это оказывает на его тело, пока Джон не начал слегка крутиться на его коленях, сразу привлекая внимание окружающих. Мужчины сразу замерли, будто помертвели, даже не дыша, и желудок Шерлока упал куда-то к его ногам. Очевидно, что Джон только что почувствовал довольно заметную эрекцию Шерлока, прижимающуюся к его заднице. И, боже, ведь не случайно же это появилось? Первым делом Шерлок снова задвигался, чтобы сесть прямее, но отвел глаза, потому что не хотел видеть злость, которая, он знал, промелькнет на лице Джона. Мгновение спустя Уотсон, наконец, выдохнул с сильным присвистом, и прерывисто втянул воздух. Шерлок быстро окинул взглядом друга. Джон упорно отказывался встречаться с ним глазами, и снова покраснел, но не выглядел рассерженным. Неужели он был смущен? Джон так сильно зажмурил глаза, что вокруг них стала абсолютно четко видна каждая маленькая морщинка. Он настолько сильно сжал губы, что они побелели, и его рука снова схватилась за шарф Шерлока. Когда Шерлок инстинктивно притянул его еще ближе к своему телу, вторая рука Джона внезапно зарылась в волосы на затылке друга. - Джон, - прошептал он, голос срывался от нахлынувшего осознания. – Джон? Джон, как никак, был солдатом, и он, наконец, собрал всю свою храбрость, открыл глаза и посмотрел на Шерлока. На его лице было написано страдание. Он издал слабый звук, будто не хватало воздуха, и судорожно вцепился рукой в шапку кудрей. – Шерлок, - прошептал он в ответ, глаза расширились от ужаса. – Прости меня. Мне так жаль, так жаль. - Я думал, это мне надо извиняться, - сказал Шерлок, задыхаясь. Джон покачал головой, кадык подпрыгнул, когда он заметно сглотнул. – Нет, я знаю, что это не из-за меня. Я знаю, что это не так. Это просто из-за ритма движения поезда или еще из-за чего-то. - Вот почему ты…? Он снова покачал головой. – Я просто устал, мне было больно, и я не контролировал себя. Но я могу себя контролировать, я себя контролирую. Черт, я не хочу, чтобы ты это знал. Я не могу сказать тебе, насколько мне жаль. Послушай, я понимаю, если … И этого было достаточно. Шерлок остановил безумный лепет, схватив доктора за затылок и уверенно потянув вниз, пока их лбы не прижались друг к другу. – Чушь, - неистово и твердо сказал он. – Это ты, это только ты. Как ты до сих пор этого не понял? – спросил Шерлок и в его обманчиво спокойном тоне ясно слышалось недоверие. Они сидели, глядя друг на друга, моргая, дыша одним воздухом, оба почти одуревшие от шока. Шерлок был бы меньше удивлен, если бы на Пикадилли приземлились инопланетяне, чем открытие того, что Джона Уотсона влечет к нему, что Джон хочет его. Эрекция Шерлока была прижата к нему и не привела Джона в бешенство, не внушила ему отвращения, а заставила его задыхаться, краснеть и сворачиваться в горячий узел. Шерлок сдерживался, как мог, чтобы не зарычать от абсолютного триумфа. Через динамики объявили, что приближается их остановка. Им обоим потребовалось несколько долгих секунд, чтобы до них это дошло. А когда дошло, Шерлок нежно провел рукой по затылку Джона и глухо сказал: – Не здесь. Дома. Джон отстранился от тепла его руки и кивнул. – Да. Дома. Пошли домой. Когда поезд остановился, он позволил Джону встать и поднялся следом за ним. Когда люди хлынули из дверей, он схватил доктора за локоть, повел его в сторону платформы и вверх по лестнице. Джон резко остановился у подножия лестницы и предупредил: – Шерлок, твоя лодыжка… Шерлок уверенно покачал головой, и снова подтолкнул Джона, побуждая двигаться. – Моя лодыжка в порядке. К черту лодыжку. Пока они шли, никто не проронил ни слова. У Шерлока кружилась голова, когда он обдумывал бесчисленное множество вариантов, по которым смогут развиваться события, как только они оба достигнут Бейкер-стрит. Толкнет ли его Джон к стене в коридоре, встанет ли на цыпочки и поцелует так, как он себе и не представлял? Будет ли покусывать шею Шерлока и ритмично двигаться, прижимаясь к его эрекции, или просунет себе между ног его бедро и будет тереться об него, пока оба они не кончат в брюки? Потащит ли он его вверх по лестнице, ляжет с ним в кровать и будет целовать каждый дюйм кожи Шерлока и сосать его член, пока сперма не наполнит рот? Согнет ли он Шерлока над спинкой кресла, облизывая его до тех пор, пока он не зарыдает, и скользнет в него одним гладким толчком? Это было слишком много. Какой-либо точный прогноз было сделать невозможно, и, честно говоря, он не хотел думать со своей обычной точностью. Для Шерлока все, что бы ни случилось, было бы хорошо. Когда в поле зрения показалась их квартира, оба прибавили шагу. Подойдя к черной входной двери, Джон нашарил ключ. Хватка Шерлока на руке до сих пор была такой сильной, что он поймал себя на мысли, что не уверен, сможет ли Джон открыть дверь. Ключ повернулся в замке, и они ввалились внутрь. Джон положил теплую, широкую ладонь на поясницу Шерлока и подтолкнул его к лестнице. Да, никаких тисканий в коридоре. Колени Шерлока слегка подкосились, когда мысль "может быть, позже" промелькнула в его голове. Боже, он надеялся, что у них будет это "позже". Когда Шерлок слегка покачнулся на лестнице, Джон быстро поддержал его сзади, не дав упасть. - Пошли, - настойчиво сказал доктор, глубоким от волнения и возбуждения голосом. Они дошли до своей квартиры, споткнулись о порог, скидывая пальто и бросая их в кучу на пол. Шерлок подталкивал Джона спиной к двери, но Джон постоянно отводил его руки и твердил: - Мы должны позаботиться о твоей лодыжке, Шерлок. Шерлок послушно сдал назад, наткнувшись на диван, и Джон прохрипел: – Ляг. Мне нужно ее осмотреть. Шерлок был готов на все, лишь бы как можно скорее оказаться в горизонтальном положении, поэтому послушался распоряжений Джона. Он лег на кожаный диван, неотрывно наблюдая за тем, как Джон осторожно снимает ботинок с его распухшей ступни. Когда Джон опустился на колени перед диваном, Шерлок выдохнул и почувствовал влагу, сочившуюся из его члена и проникающую сквозь белье. Глаза Джона опустились на ширинку Шерлока, и он стиснул его колено, выдавив: – Еще нет. - Я не хочу. Я не могу… - Я должен осмотреть твою лодыжку. Убедиться, что с ней все в порядке, - повторил доктор, теперь голос его звучал несчастно и разочарованно. Шерлоку не нравилось слышать этот тон в голосе Джона. Это становилось смешным. – Тогда поторопись. Пожалуйста. От этой просьбы Джон еще раз судорожно вздохнул, и на краткий миг прижал ладонь к собственному члену. Наконец, ему удалось сконцентрироваться на травмированном суставе, осторожно нажимая вокруг сухожилий и потирая большим пальцем выступающие косточки на ноге. Детектив никогда прежде не сознавал, что кожа на ступне каким-то образом напрямую соединена с членом, но он многих вещей не сознавал до Джона Уотсона. Только когда Шерлок подумал, что он может на самом деле заорать от неудовлетворенного желания, Джон сел на корточки и сказал дрогнувшим голосом: – Не думаю, что она сломана, но тебе нельзя вставать. Мы должны положить немного льда. Ну, конечно. Шерлок дошел до края со своей проклятой лодыжкой. Он сел, схватил Джона и потянул его вверх. Запустил пальцы в короткие тонкие волосы на затылке доктора, и нагнул его голову вниз, пока губы, наконец, не встретились в страстном поцелуе. Они сталкивались зубами, прикусывали и до боли нажимали на губы друг друга. С глубоким стоном Шерлок отстранился и прижался влажным ртом к шее Джона. Оставив бледные засосы и широкую мокрую полосу на коже, которая стремительно холодела от соприкосновения с воздухом каждый раз, когда он передвигался на другой участок. Когда Шерлок особенно сильно укусил, Джон взял его за бедра и подтолкнул вверх, а свои собственные бедра опустил вниз, с неистовым рычанием сталкивая их эрегированные члены. Шерлок оторвался от шеи Джона, запрокинув голову и испустив сдавленный крик. Джон начал устойчиво толкаться, и Шерлок вскоре поймал ритм, синхронизируя движения с еще более сильными фрикциями Джона. Это было превосходно, идеально, но продлилось бы не более двух минут, если они не остановились бы прямо сейчас. - Джон. Джон, остановись. Подожди минутку. Джон, продолжая двигаться, поднял голову, посмотрев на Шерлока с совершенно пораженным выражением. – Я…Я думал, что ты хочешь… Прости. - Я хочу этого больше, чем чего-либо, - заверил его Шерлок, мягко толкнув бедрами. - Но я не хочу просто кончить в штаны после быстрых ласк на диване. Я хочу, чтобы ты разделся, хочу увидеть тебя, прикоснуться к тебе. Шерлок почувствовал, как Джон облегченно расслабился. – Да, я тоже хочу увидеть тебя. Ты такой красивый, такой чертовски великолепный. Джон встал, Шерлок сел, и они принялись раздеваться. Ни у того, ни у другого не было сейчас необходимости дразнить медленным стриптизом, им просто нужно было как можно скорее оказаться обнаженными. Джон, более ловкий и гораздо проще одетый, обнажился к тому времени, как Шерлок только добрался до ремня. Доктор смотрел, как он избавляется от брюк и подцепляет большими пальцами белье, стараясь не слишком давить на поврежденную лодыжку, приподнимаясь, чтобы быстро стянуть одновременно и брюки и белье. Когда одежда достигла коленей, Джон наклонился и стащил ее окончательно, попутно сняв второй ботинок Шерлока. На мгновение они остановились, чтобы просто посмотреть друг на друга, чтобы насладиться молочной кожей, рубчатыми шрамами, розовыми сосками и мягкими животами. У Джона перехватило дыхание в груди от изящного великолепия человека, лежащего перед ним. Шерлок протянул руки, маня Джона в свои объятия, но тот отрицательно покачал головой. Вместо этого он схватил Шерлока за руки и потянул вверх, пока тот не оказался сидящим в центре дивана. Джон взял две маленьких подушки, бросил их на кофейный столик и опустил на них ногу Шерлока. Потом он прижался коленом к его бедру и закинул вторую ногу, оседлав Шерлока. Потом Джон опустился вниз, члены, зажатые между животами, прикоснулись друг к другу, а губы слились в поцелуе, который был гораздо нежнее, чем предыдущий. Когда Шерлок склонил голову и лизнул сосок партнера, Джон прижал его голову к своей груди и запустил пальцы в густые кудри, покрывая нежными поцелуями макушку и лаская острые лопатки. Оба медленно раскачивались, найдя тот темп, который нравился обоим, совершая мягкие фрикции, пока не оказались на грани. Они приблизились к оргазму, когда Джон внезапно остановился. - Что случилось? – с тревогой спросил Шерлок. - Ничего. Ничего не случилось, я просто хочу видеть твое лицо. Я хочу смотреть на тебя, когда ты кончишь, – с этими словами доктор обхватил ладонями оба члена, откинулся назад, опираясь на поддерживающие руки Шерлока. И начал поглаживать, мозолистые пальцы двигались по чувствительной коже членов, скользящих туда и обратно. Трение, дополнительное давление, вид загорелых рук Джона, которые дрочили, быстро привели к тому, что Шерлок кончил со сдавленным криком. Он покрыл поцелуями-укусами руки и плечи Джона, пока тот продолжал ласкать его, несмотря на оргазм; в тихой комнате удивительно непристойно слышался влажный звук от скольжения руки. Наконец Шерлок был окончательно опустошен, но Джон – нет. Он все еще двигал рукой, отчаянно стараясь получить разрядку. Шерлок, всегда нетерпеливый, хотел увидеть, как он кончит, хотел увидеть это прямо сейчас, и просунул свою руку под округлые ягодицы доктора, провел кончиками длинных пальцев вдоль его задницы. Он наблюдал, как Джон покрывается мурашками, и наконец проник одним пальцем внутрь теплоты, прижался кончиком к тугому входу. Джон кончил сильно, с конвульсивными вздрагиваниями и беззвучным воплем. Он рухнул вперед в объятия Шерлока и детектив крепко обнял его. Он зарылся лицом в шею Джона, а тот уткнулся носом в его волосы. Они замерли так, пока не восстановили дыхание, ими завладела болезненная усталость, которую они раньше не замечали. Джон как-то сумел собрать силы, чтобы, пошатываясь, добраться до ванной, где он помыл живот и намочил полотенце для Шерлока. По пути назад Джон сделал крюк, зайдя на кухню и захватив мешочек со льдом. Вернувшись, он таким же маневром переместил Шерлока обратно на диван, вытер его и приложил лед на опухшую лодыжку. Потом лег рядом с ним, положив голову на плечо и обняв за талию. Шерлок широко зевнул, а потом сказал, от усталости невнятно выговаривая слова: - Полагаю, что мы должны поговорить об этом. Джон кивнул. – Полагаю, да, но не сейчас. Все, что мне нужно, чтобы ты знал прямо в эту минуту – то, что я люблю тебя. Шерлок нежно погладил руку, которая обнимала его, и ответил: – Я тоже тебя люблю. Я так давно хотел этого, Джон. Я не думал… Джон прижал два пальца к его пухлым губам. – Ш-ш-ш. Не сейчас, Шерлок. Мы оба никакие. - Завтра ты заберешься ко мне на колени и разрешишь рассказать историю? На миг Джон сильнее сжал его за талию. – Думаю, да. Мне там нравится, - закончил он с ласковой застенчивостью. Шерлок поцеловал его в лоб и пробормотал: – Мне тоже нравится, когда ты там. Несколько минут спустя они задремали, крепко обнявшись. Прямо там, где они принадлежали друг другу.